Женщина под влиянием 1974: Любовь

Содержание

Любовь – Журнал «Сеанс»

Джина Роулендс в фильме Женщина под влиянием (1974)

Кассаветис сам все сказал о своих фильмах — и сделал это гораздо точнее, чем любой критик. Можно попробовать перекассаветить Кассаветиса — нанизывать эпитеты и пытаться передать ощущения, возникающие от его фильмов, анализировать работу оператора и препарировать способ монтажа. Можно заново изобретать термин «независимое кино» и говорить о том, как клишированность голливудских сказок, отголоски европейской «новой волны», театральный опыт и прочие обстоятельства места и времени повлияли на возникновение этих фильмов. Можно, в конце концов, снимать свое кино, пытаясь повторить Cassavetes feel: заставлять персонажей неразборчиво бормотать, рыдать посреди веселья, чувствовать себя крайне неуютно или длить эпизод, когда его давно пора бы закончить, — но в любом случае это будет умножение сущностей, подделка эмоций, упражнение по вчитыванию и вычитанию смыслов. Воссоздание детской травмы динозавра по его берцовой кости.

А смысл в его фильмах только один: любовь, самое обыденное, что происходит с человеком. И одиночество как часть любви и ее движущая сила. («Одиночество меня завораживает», — говорил Кассаветис.) И все остальное, что идет рядом с любовью и оказывается ее оправданием или побочным эффектом: похмелье, страх смерти, темные очки, дети, выстрелы в соседней квартире. Герои всех фильмов Кассаветиса ищут любовь, ищут способ с ней справиться, бегут от нее; потоки дождя по стеклам, и кто-то выходит под этот дождь, а ты остаешься в доме. Простите, это была очевидная и ненужная метафора, а Кассаветис вне метафор.

Пресловутый Cassavetes feel — это не только сырая, неотрепетированная эмоция (которую иногда путают с импровизацией), перенасыщенный эмоциональный раствор, не только честность и нелитературность реакций, но и отношение к актерам: Кассаветис не зря говорил, что финалы его фильмов вырастали из актерских эмоций, и он чаще всего не знал заранее, чем закончится фильм, что сделают актеры из этого сюжета, куда они его приведут. «Нет в фильме какой-то философии, есть лишь результат частных размышлений разных персонажей» — вот так. Одни и те же актеры в разных картинах создают одну и ту же вселенную, схожее напряжение кинематографического поля. Это дает фильмам Кассаветиса еще одно измерение, делает их не совсем фильмами, — скорее, чем-то вроде привычных видений, воображаемой, а может, более настоящей жизни. Обитатели вселенной Кассаветиса — больше, чем люди, так же, как в «голливудском» кино персонажи — меньше, чем люди. Точнее, в классических фильмах «золотого века» персонажи — это люди, сведенные к сюжету. У Кассаветиса персонажи — это эмоции, нашедшие себе дом вот в этих конкретных людях.

Женщина под влиянием (1974)

Хотя нет, фильмы Кассаветиса — это не вселенная, это тюрьма, и выхода из нее нет. О «Женщине под влиянием» он говорил:

Я знаю, что любовь, с одной стороны, создает великие, прекрасные мгновения, а с другой стороны, она сажает вас в тюрьму. Мне просто кажется, что женщины одиноки, и их собственная любовь — их тюремщик… Мужчина тоже это ощущает. И никто не знает, как с этим справляться. Никто не знает, как с этим справляться¹.

Любовь, влюбленность, пустота, страсть, одиночество, семья. Никто не знает, как с этим справляться. Но не секс, не смерть, не интеллектуальные игры: с этим-то могут справиться все. Секс на экране Кассаветис называл дешевым вуайеризмом и говорил, что никогда не покажет ни открытый секс, ни сцену смерти, агонии, умирания. Хотя «Мужья» рассказывают о сексе больше, чем любое порно, а финал «Потоков любви» страшнее подробной предсмертной агонии. Но все это непрямые высказывания: есть прелюдия, есть подготовка к смерти, самого события нет, лишь последующее небытие или опустошение. Секс и смерть — это предел эмоций, предел телесности, момент, когда человек лишается себя, превращается в сплошное тело. А то, что происходит с телом, не так уж важно. Кончил и закурил. Умер и закурил.

Кассаветис предпочитает оставлять секс и смерть за кадром — и как частное, интимное занятие каждого, и как всеобщую, а потому не очень интересную работу рода человеческого. (В фильме «Убийство китайского букмекера» в момент собственно убийства видно лишь лицо убийцы — то в фокусе, то расфокусированное.) Любовь — другое дело: каждого она корежит по-своему, и делает это долго, бесконечно, пожизненно.

«Потоки любви», прощальный фильм Кассаветиса по пьесе Теда Аллена, собрал отголоски всех работ режиссера, но наиболее точно он рифмуется с «Женщиной под влиянием». И это женская рифма: безумная Мэйбл, безумная Сара (обе — великая Джина Роулендс). У Мэйбл — дети, муж. У Сары — муж, который с ней развелся, дочь, которая хочет жить с отцом, и еще брат Роберт — правда, до середины фильма не очень понятно, что он ее брат. Обе героини никак не могут вычислить правила, по которым принято существовать, правила, позволяющие людям быть счастливыми. Правила общежития никак не сочетаются с правилами любви.

МиннииМосковиц (1971)

В фильме «Женщина под влиянием» слово «люблю» произносится не однажды, но всякий раз оно направлено не туда или не находит ответа. Всякий раз, без единого исключения. Вот Ник говорит Мэйбл по телефону, что не придет сегодня домой, так как у него важная работа. И заканчивает фразой «Я люблю тебя». Она отвечает: «Это ничего, Ник, все в порядке», — то есть предпочитает не слышать «люблю», потому что это слово здесь ничего не значит. Позже, оправдывая свое неадекватное поведение за столом, она говорит: «Я люблю этих парней, я люблю всех, кого ты приводишь в дом, Ник», — и он тоже воспринимает это как извинение: «Ты не сделала ничего плохого».

Возможно, в этом одна из разгадок Cassavetes feel: у него персонажи редко реагируют на слова, чаще — на действия, еще чаще — на эмоции, и реагируют с непосредственностью детей, животных или предметов мебели. Так разваливается сломанный стул, если сесть на него с размаху. Так плачет ребенок, почувствовав ваше раздражение.

Много раз слово «люблю» прозвучит во время припадка Мэйбл, в присутствии врача. Здесь «люблю» будет попыткой достучаться, успокоить, словом-лекарством. Плацебо, сладкая таблетка — Мэйбл не слышит Ника, она говорит о том, что ей действительно важно:

— А дети?
— Я люблю тебя.
— Они могут пойти со мной?
— Я люблю тебя.

Любовь, дети и Ник для Мэйбл — совершенно разные точки отсчета. В кульминационный момент эпизода с врачом Мэйбл решится сказать это Нику, но он опять не услышит, закроется своим «я люблю тебя».

— Вот пять точек отсчета, Ник. Я подумала, и это важно для меня. Для нас. Первая — это любовь. Вторая (неуверенно) — дружба, и третья (еще более неуверенно) — наше… благополучие. А четвертая… я хорошая мать, Ник!
— Мэйбл, я люблю тебя.
— Я принадлежу тебе. Вот и все. Вот пять важных вещей.

Любовь — это данность, агрегатное состояние живых существ. Принадлежать кому-то — это тоже данность, но совершенно иная: тюрьма, зависимость, одиночество, ежесекундное ощущение, что делаешь что-то не так, постоянная неуверенность. Я знаю, кто этот человек рядом, но не знаю, кто я.

Ни одно «я люблю тебя» Ника не находит у Мэйбл ответа, пока она не в себе. Но в самом финале фильма она — уже почти излечившаяся, взрослый человек, а не ребенок и не предмет мебели — вдруг спрашивает Ника: «Ты любишь меня?» — и он говорит: «Я, э-э… Я… Давай приберем этот бардак».

Потоки любви (1984)

Иногда мне кажется, что Ник снова отвечает на эмоцию, а не на слова. «Я хотела бы, чтобы все было хорошо, чтобы все было в порядке», — говорит на самом деле Мэйбл. Если бы он ответил: «Я тебя люблю», — а слова он всегда использует неловко, по касательной, не вовремя, — это, как всегда, означало бы «прости». А он затевает уборку, и это означает: «Люблю; все будет в порядке».

Иногда же мне кажется, что Ник может любить лишь безумную Мэйбл, настоящую, не знающую правил. Женщину под влиянием, женщину, которую он не понимает. («Она не сумасшедшая, просто я не всегда ее понимаю».) И это перекликается
с частой мыслью Кассаветиса: не надо понимать этих персонажей, надо относиться к ним как к людям — то есть любить их или ненавидеть.

Так или иначе настоящая проблема, настоящий, страшный сюжет «Женщины под влиянием» — не в безумии Мэйбл и не в том, что семейное счастье оплачено высокой ценой. Настоящий сюжет — это путешествие слова «люблю» от него к ней. По дороге оно забывает, кто оно, и что это за люди рядом с ним.

В «Потоках любви» любовь уже не точка отсчета. «Любовь — это поток. Он бесконечен. Он не останавливается», — говорит Сара, полностью погруженная в этот поток. Многие путают это погружение с безумием. «Ваша любовь слишком сильна для вас», — объясняет ей психоаналитик. Ее брат Роберт вообще любить не умеет, он пишет книги, и любовь для него — это товар или фантазии маленьких девочек. Он последовательно не справляется с любовью к женщинам, к сыну, он не понимает, зачем ему заботиться о дурацких животных, которых из лучших побуждений покупает Сара.

Лица (1968)

Сара говорит слово «любовь» постоянно, это для нее — защита, оправдание, idée fixe. Единственная реакция на любые военные действия этого мира. «У меня есть проблема, — признает она в офисе у адвоката по бракоразводным делам. — Я люблю свою семью. Я люблю его и люблю ее, я люблю их, только их. И… когда я не могу приносить им радость…»

Любовь — это проблема, попытки принести радость убийственны. Любовь — тюремщик. В самом безжалостном из сновидческих эпизодов фильма Сара пытается рассмешить мужа и дочь, и когда у нее не получается, делает сальто в бассейн, чтобы уже не выплыть. Роберт тоже не может принести радость своему сыну — он просто не знает, как это делается.

Финальный припадок Сары связан с тем, как она воспринимает брата. Похоже, ей кажется, что они с Робертом — нечто вроде сообщающихся сосудов: если он найдет баланс, научится любить, то и у нее любви станет чуть меньше, и тогда она перестанет изводить своих близких. Возможно, она права: Сара и Роберт — двойники, антиподы, она любит, он позволяет себя любить. Она бросается под дождь, он остается в доме. Она решает свои проблемы во сне, выплескивая эмоции в сновидческую реальность. Он видит сны наяву, ничему не удивляясь. Когда Сара говорит врачу, что не знает, кто она, Роберт, отталкивая врача, бросается к ней с вопросом: «Кто я? Скажи, кто я?»

Наверное, это вот и есть любовь: знать, кто этот человек, который рядом с тобой. Это и есть любовь — когда врываешься в жизнь другого и приводишь с собой двух пони, козла, птиц и огромную собаку. Это и есть любовь, когда наконец отказываешься от идиотских метафор.

Рэй Карни в книге «Кассаветис о Кассаветисе» утверждает:

Самый серьезный комплимент, который Кассаветис мог сделать человеку или персонажу: он или она «шли дальше», «не сдавались». <…> Победа была не так важна, как настойчивость. Жить — это не побеждать, это продолжать работать и любить вопреки всему².

Это объясняет все недоговоренности в фильмах Кассаветиса. Смертельно ли был ранен Космо Вителли? Неважно, он пойдет дальше и будет продолжать работать. Будет ли счастлива Сара? Неважно, она так и будет болтаться в этом потоке. Ты любишь меня? Неважно, давай приберем этот бардак. Кто я? Скажи, кто я?

• • •

В Лос-Анджелесе, в Вествуде, есть маленькое кладбище. Я попала туда на экскурсию совершенно случайно, вообще ничего о Лос-Анджелесе не зная. Нас возил по городу экскурсовод, иммигрант из России, элегантный, как шпион в голливудском фильме. Он и напоминал кого-то из актеров — какого-нибудь Микки Рурка, никогда не занимавшегося боксом, — и говорил о кинозвездах фамильярно, как о надоедливых знакомых. Около могилы Мэрилин Монро он упомянул, что на этом кладбище «похоронены и другие знаменитости, чьи имена что-то говорят русскому уху: Трумен Капоте, Берт Ланкастер, Джон
Кассаветис…».

— Где?! Где Кассаветис? — услышала я свой крайне возбужденный вопль.

— Я вам покажу, сейчас вот посмотрите пока могилу великой
Мэрилин, баба умерла в тридцать шесть, да? А ее имя известно всему миру…

Я не знала, что Кассаветис похоронен в Лос-Анджелесе. Я вообще не думала, что он похоронен. Умер, да. Перестал существовать физически. Остался на экране. Но похоронен? Но вот в этой земле?

На могиле, простой каменной плите, в полтора ряда выложены монетки. Десять центов, четвертак, доллар, еще десять центов. На свой первый фильм Кассаветис собирал деньги с будущих зрителей. По радио объявил, что делает кино, и попросил прислать сколько не жалко. Меня тогда еще не было.

Я вывернула карманы, продолжила ряд монеток. Остальные туристы, глядя на мои дрожащие руки, неуверенно начали фотографировать могилу какого-то Кассаветиса — наверное, важный был человек, может, даже важнее Мэрилин Монро. Гид дождался, когда все пойдут к автобусу.

— За полгода вы первая, кому знакомо имя Кассаветиса, — сказал он. И такая у него послышалась тоска в голосе, что я вдруг поняла: приехал сюда в девяностые, хотел быть актером, играть русских бандитов и балетных танцоров, отучился в киношколе, совался в разные актерские агентства, возможно, сыграл в эпизоде. В двух. Никому не нужен.

И вот это и есть Cassavetes feel: вы ничего не знаете о людях, которых видите, но вам кажется, что вы знаете о них все.

А когда все это оказывается правдой, это и есть любовь.

¹ Carney R. Cassavetes on Cassavetes. London—NY, 2001. P. 315. Назад к тексту.

² Carney R. Op. cit. P. 479. Назад к тексту.

Женщина под влиянием — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

«Же́нщина под влия́нием» (англ. A Woman Under the Influence) — арт-хаусный фильм режиссёра Джона Кассаветиса, вышедший на экраны в 1974 году. Другие переводы названия (и также встречающийся в упоминаниях о фильме на русском языке): «Женщина не в себе», «Женщина под воздействием».

В 1990 году лента, как имеющая культурную, историческую или эстетическую значимость, стала одним из первых пятидесяти фильмов, избранных в Национальный реестр фильмов для хранения в Библиотеке Конгресса США.

Сюжет

Домохозяйка Мэйбл (Джина Роулендс) отправляет детей к бабушке. При этом она очень беспокоится, что в гостях у бабушки что-то может случиться, «пойти не так». В это же время её муж Ник (Питер Фальк) сообщает ей, что из-за проблем на дороге он должен работать всю ночь (Ник — строитель, бригадир) и приедет только утром. Мэйбл идёт в бар, напивается там, и домой её приводит неизвестный мужчина. После работы Ник приглашает друзей в гости и устраивает трапезу. Мэйбл пытается вести себя любезно с гостями, что у неё не очень хорошо получается. В какой-то момент муж грубо осаживает её, после чего гости быстро ретируются. Утром к ним в дом возвращается бабушка с детьми. После школы Мэйбл играет с детьми, но её поведение кажется фривольным и странным отцу троих одноклассников её детей, который также присутствует в сцене. Муж Мэйбл и его мать, а также их друг и семейный доктор считают Мэйбл не вполне нормальной и отправляют её в сумасшедший дом. Через шесть месяцев она возвращается. После чересчур тёплого приёма мужа, который устраивает неуместную вечеринку и пытается то заставить Мэйбл «быть самой собой», то «быть нормальной», Мэйбл залезает на диван и танцует, напевая «Лебединое озеро». Муж даёт ей пощёчину, так что она падает с дивана. Дети заступаются за маму. В конце Мэйбл и Ник укладывают детей спать, мирятся, вместе убирают со стола и тоже собираются лечь спать.

В ролях

Награды и номинации

Примечания

Ссылки

Женщина под влиянием — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Сюжет

В ролях

Награды и номинации

Примечания

Ссылки

Женщина под влиянием — Википедия. Что такое Женщина под влиянием

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Сюжет

В ролях

Награды и номинации

Примечания

Ссылки

ЖЕНЩИНА ПОД ВЛИЯНИЕМ (1974) | KinoYurCo

ОБЗОР «ЖЕНЩИНА ПОД ВЛИЯНИЕМ» (1974)

ОПИСАНИЕ

«Женщина под влиянием» («Женщина не в себе», «Женщина под воздействием»). Мэйбл Лонгетти — патологически неуверенная в себе женщина на грани нервного срыва, переживающая непростой этап в отношениях со своим мужем Ником.

Джина Роуландс создает портрет изнуренной домохозяйки Мэйбл, испытавшей сильное нервное потрясение. Непредсказуемое погружение героини в безумие постепенно приводит нас к пониманию того, что ее обескураживающее поведение, возможно, не так спонтанно или аномально, а ее бесчувственный муж (Питер Фальк) не такой уж вменяемый. Игра актеров экспрессивна, динамична, а поступки их героев остаются двусмысленными, характеры непреклонными.

Домохозяйка Мэйбл любима мужем, у нее трое детей, но она несчастлива в браке. Забота о доме и детях не приносит ей удовлетворения. Когда Мэйбл приходится праздновать годовщину брака в одиночестве, из-за того, что Ник вынужден был остаться на работе, она напивается в баре и приглашает в дом незнакомого мужчину. Постоянное беспокойство за мужа и детей и неудовлетворенность жизнью приводят Мэйбл к нервному срыву, и Ник отправляет ее в психиатрическую лечебницу. В одиночку он пытается сохранить семью, считая дни до возвращения любимой жены. Полгода спустя Мэйбл возвращается домой, но во время семейного ужина у Мэйбл начинается новый приступ.

ОСКАР, 1975
Номинации: Лучшая женская роль (Джина Роулендс), Лучший режиссер (Джон Кассаветис).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1975
Победитель: Лучшая женская роль (драма) (Джина Роулендс).
Номинации: Лучший фильм (драма), Лучший режиссер (Джон Кассаветис), Лучший сценарий (Джон Кассаветис).
МКФ В САН-СЕБАСТЬЯНЕ, 1975
Победитель: Почетное упоминание (OCIC) (Джон Кассаветис), Лучшая женская роль (Джина Роулендс), «Серебрянный Сейшел» (Джон Кассаветис).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1974
Победитель: Лучшая женская роль (Джина Роулендс), Лучшая десятка фильмов.
ГИЛЬДИЯ СЦЕНАРИСТОВ США, 1975
Номинация: Лучший сценарий драмы, написанный непосредственно для экрана (Джон Кассаветис).
ВСЕГО 9 НАГРАД И 7 НОМИНАЦИЙ.

Наиболее известная картина Джона Кассаветеса была, по иронии судьбы, профинансирована непосредственно режиссером и актерами, и стала первым прецедентом независимой кинодистрибьюции в США.
Любимый фильм Леонардо ДиКаприо.
Премьера: 20 сентября 1974 года (МКФ в Сан-Себастьяне).
В 1990 году внесен в Национальный реестр фильмов США, став одним из первых 50 избранных фильмов.
Картина входит в престижные списки: «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «500 лучших фильмов» по версии журнала Empire; «They Shoot Pictures, Don’t They?»; «Лучшие фильмы всех времен» по версии издания Sight & Sound; «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Роджера Эберта и другие.
Рецензии Роджера Эберта (англ.): 1974 год — http://rogerebert.com/reviews/a-woman-under-the-influence-1974; 1998 год — http://rogerebert.com/reviews/great-movie-a-woman-under-the-influence-1974.
Джон Кассаветис / John Cassavetes (9 декабря 1929, Нью-Йорк — 3 февраля 1989, Лос-Анджелес) — американский актер, сценарист и режиссер. Он считается пионером американского независимого кино. Фильмы Кассаветиса оказали влияние на Жан-Люка Годара, Мартина Скорсезе, Жака Риветта, Нанни Моретти, развивших его идеи. Номинировался на «Оскар» как актер, режиссер и сценарист. Отец режиссера Ника Кассаветиса. Подробнее в Википедии — http://ru.wikipedia.org/wiki/Кассаветис,_Джон.
Джина Роулендс / Gena Rowlands (род. 19 июня 1930, Мэдисон) — американская актриса. Джина училась в колледже, а затем в Университете Висконсина и получила актерское образование в Академии драматического искусства в Нью-Йорке. Ее дебют на сцене состоялся в нью-йоркском «Провинстаун Плейхаузе», где она начинала работать еще гардеробщицей. До конца 1950-х гг. Джина играла исключительно в театре, в частности на Бродвее. Ее дебютом в кино стала роль по контракту с «Metro-Goldwyn-Mayer» в фильме Жозе Феррера 1958 года «Высокая цена любви». Джина Роулендс была замужем за актером и режиссером Джоном Кассаветисом, который снял ее во многих своих фильмах, таких как, например, «Глория» 1980 года. Их общий сын Ник Кассаветис снял Джину Роулендс во многих фильмах, в частности, в фильме «Срывая звезды», снятом по сценарию отца. У Джины Роулендс четверо детей. Актрисой также стала Александра Кассаветис, а режиссером — Зои Кассаветис. Режиссер Педро Альмодовар посвятил свой фильм «Все о моей матери» Джине Роулендс, Бетти Дэвис и Роми Шнайдер. Стр. на сайте IMDb — http://imdb.com/name/nm0001687/.
Питер Фальк / Peter Falk (16 сентября 1927, Нью-Йорк — 23 июня 2011, Беверли-Хиллз) — американский актер. Наиболее известен своей ролью лейтенанта Коломбо в одноименном телесериале. Фальк сыграл множество ролей, дважды был номинирован на кинопремию «Оскар», 12 раз на телепремию «Эмми» (5 получил), и 10 на «Золотой глобус» (получил 1). При обсуждении роли Фалька в фильме «Ограбление Бринкса» режиссер картины Уильям Фридкин произнес: «У Питера огромный диапазон ролей: от комедийных до драматических. Он может разбить ваше сердце, или же заставить вас смеяться». Как звезда сериала «Коломбо», шедшего с 1968 по 2003 год, «Фальк был любимчиком всех, кто обожал «помятого» детектива», писал историк Дэвид Фэнтл. Всего за свою карьеру актер сыграл в 107 фильмах и сериалах. Подробнее в Википедии — http://ru.wikipedia.org/wiki/Фальк,_Питер.

Домохозяйка Мэйбл (Джина Роулендс) отправляет детей к бабушке. Она раскаивается в этом — ей кажется, что детям угрожает опасность. В это время ее муж Ник (Питер Фальк) сообщает ей, что из-за проблем на дороге он приедет только утром. Мэйбл идет в бар, напивается там и домой ее приводит неизвестный мужчина. После работы Ник приглашает друзей в гости и устраивает трапезу. Мэйбл пытается вести себя хорошо, что у нее не очень хорошо получается. В конце вечера муж недоволен ею. Утром к ним в дом приходит бабушка с детьми. После школы Мэйбл играет с ними, чувствуя себя хорошо. Окружающие считают ее ненормальной и отправляют в сумасшедший дом. Через шесть месяцев она возвращается. Она залезает на диван и танцует, напевая «Лебединое озеро». Муж дает ей пощечину, а дети заступаются за маму. В конце Мэйбл и Ник укладывают детей спать, вместе убирают со стола и тоже ложатся спать. (ru.wikipedia.org)

Сумасшествие как уход от проблем, сумасшествие как способ самореализации, сумасшествие как возвращение к себе. Почему нужно было сойти с ума, чтобы жизнь опять обрела смысл? Чтобы близкие обратили на тебя внимание? Чтобы муж вспомнил о своей любви к тебе? Красиво и гениально. Главная героиня прекрасна, вызывает симпатию, трогательная, милая, совсем как ребенок. Ей завидуешь, завидуешь той свободе, которую она позволила себе… (annlight)

В том-то весь интерес, что не Мэйбл не сумасшедшая. Она живая, непосредственная, раскрепощенная до экстравагантности, на грани. Она обожает своих детей и сама как ребенок. Она способна на двусмысленные поступки, оставаясь при этом чистой и верной женой. Ее муж любит ее, но порой не выдерживает ее «заносов», стесняется перед людьми, в отчаяньи грубо обрывает ее. Одна из таких ситуаций и послужила толчком к нервному срыву, в результате которого Мэйбл оказывается в психиатрической лечебнице. Когда она возвращается, становится ясно, что лечение ничего не дало кроме стресса и урока «будь такой как все». А муж говорит «будь сама собой». Как же жить? В фильме снимались также и обе матери — Джины Роулендс и ее мужа Джона Кассаветиса. Возможно, что и дети их. (ingrid_solaris)

Сразу хочу заявить — Джина Роулэндс — гениальная актриса. Не меньше, но может даже и больше. Ее Мэйбл — потрясающая женщина. Сама непосредственность. Все, что есть у нее — это ее семья — муж и трое детей. Она живет ради них. Она живет ими. «Все, что я сделала в своей жизни, это родила тебя, тебя и тебя» — цитирую я по памяти. Но скорее всего попадаю в десятку, так как диалоги у Кассаветеса просты, но это еще не означает — скучны. Так говорят простые люди, чья семейная жизнь дала трещину. Все потому, что семья — это тяжелый труд, в котором участвуют только двое — он и она. Всех остальных я бы попросила — к черту! С вашими советами, нормами и приличиями, манерами и рамками. Вы только посмотрите на Мэйбл, когда она встречает детей со школы. Черт-те как одетая, всклокоченная, в розовых носках, нервная, именно так говорят дети — «мама, ты умная, красивая и нервная», она сама — ребенок. Мир озирается на Мэйбл, смущенный, стыдливый за нее, «ее так жалко» — говорят о ней родственники, а мне не жалко. Мне жалко их всех. Потому что в них нет той любви, дружбы, света, жизни, тех качеств, которые озаряют Мэйбл изнутри. И все было бы хорошо, если бы однажды нервы Ника (Питер Фальк, вся Россия помнит вас, лейтенант Коломбо, великий, великий актер) выдержали, а не лопнули, наградив Мэйбл оплеухой — и вот тогда — настоящая истерика. Ник не в состоянии ей помочь, и поэтому ищет помощи на стороне. Хорошо ли это? Плохо? Я не знаю. Все могло бы закончиться трагически, суицидально-параноидально-чернокляксово в кровавых интерьерах. Но… «Знаешь Ник, я такая дура», — и я спокойно выдыхаю. Звучит офигительная музыка, Бо Харвуд в который раз постарался на славу. Дети, как маленькие сосуды, вбирающие в себя все, что окружает их с самого рождения, а благодаря такой, как Мэйбл, заполнены они оказались любовью, теплом и добротой, вовремя придут на помощь. И я знаю, что они гордятся и всегда будут гордиться своей матерью. Боль и пустота остались за кадром, а с экрана на меня льется потоками любовь. Мэйбл — настоящая личность. И чего бы мне хотелось ей пожелать под занавес, так это самой поверить в свою уникальность, потому что я увидела в ней это — Свет. А всех остальных я попросила бы — к черту! (edna purviance)

Ник (Питер Фальк) — простой работяга, работа которого делает жизнь всех нас может быть и не лучше, но комфортней. Порой приходится остаться и на вторую смену, и дома не ночевать, всякое бывает, можно понять. Его жена Мейбл (Джина Роулендс) вроде и понять готова, но явно не в тот день, когда они собрались в кои-то веки романтически поужинать, и дети (коих аж целых трое) уже к бабушке отправлены, и ужин приготовлен. Иными словами, семейная несправедливость и кухонный быт выбивают почву из под ног Мейбл и она сначала идет в бар, пытаясь развлечься по своему, но до адюльтера дело не доходит и утро она встречает, все-таки, одна, несмотря на то, что понимания, любви и общения ей как раз и не хватает. А там и муж с работы приходит, с друзьями, кушать спагетти. И это немножко не то, чего бы она хотела, но она старается изо всех сил вести себя так, как от нее ожидают, так как надо, но сил уже не хватает и вот она задает странные вопросы, говорит странные вещи, совершает странные поступки. Муж ругается на нее, бабушка подозрительно косится. Дети, конечно, все так же ее обожают — откуда детям знать о социальных нормах подобающего поведения замужней женщины, но когда поступки перестают быть странными и начинают подпадать под квалификацию пугающих, Мейбл оказывается в сумасшедшем доме. Впрочем, и оттуда есть дорога назад, домой. Есть фильмы с яркими персонажами, захватывающим сюжетом, смешными и запоминающимися фразами, а есть такие фильмы, как «Женщина под влиянием», одной своей сырой, необработанной, нескладной энергетикой испепеляющие впечатления от обыденных и привычных фильмов, которые ведь по большому счету всего лишь предлагают рассказ о том или ином событии, показывая то или иное и подсказывая, что именно зритель должен бы почувствовать и пережить, в то время как фильмы, подобные «Женщине под влиянием» предлагают непосредственно пережить тот или иной момент собственным существом, абсолютно не навязывая никакой моральной подкладки и не расставляя эмоциональные якоря, на которые должен зритель реагировать. В этом и заключается основной секрет фильмов (и успеха этих фильмов) Кассаветеса — никакого контроля над зрительскими чувствами и отрицание любой формы дистанцирования между событиями на экране и эмоциями зрителя. Как результат — любая попытка сформулировать моральный и событийный уровень фильма обречена на провал, как обречена на провал любая попытка систематизировать и анализировать настоящие эмоции и настоящую жизнь. Никаких униженных жен и жестоких мужей тут нет. Хотя, казалось бы, всего пара штрихов и Мэйбл легко превращается в невротичную жертву деспотичного мужлана Ника. Но нет, Ник — любящий, верный, терпеливый муж, а проблемы жены лишь частично опираются на семейные разногласия, а частично лежат внутри ее самой. Не являются «отрицательными» персонажами ни каждый в отдельности из остальных участников фильма, ни все вместе — никакого экстраординарно губительного общества, готового унижать и ломать личность вокруг Мейбл нет. Даже тот факт, что ее отправляют в конце концов в дурдом — это лишь проявление того, что окружающие заботятся о ней, равно как и заботятся и после возвращения с лечения. «Женщина под влиянием» — редкий фильм, в котором психологическая клиника не показана как нечто ужасное и функцию легитимного ада она не играет. С другой стороны, и Мейбл не является психически больной — это доказывает самая концовка фильма, из которой видно, что лечение ее практически не изменило. Так или иначе, но диагноз ей поставить не сможет и зритель. Примерно на этом и основан главный конфликт картины, где противоборствуют не разные цели, разные силы и разные желания. Тут сражаются друг с другом разные характеры, разные персоналии, что гораздо сложнее и драматичней — как можно разрешить конфликт между людьми не потому, что они чего-то хотят экстраординарного и являются измененными в силу каких-то обстоятельств, а только потому, что они такие, какие они есть и сам этот факт вызывает трения и искры. Причем «Женщина под влиянием» является одним из тех редких фильмов, которые показывают эту разницу мощно, ярко и в полном объеме. Ведь если посудить, среднестатистический фильм полон детей, которые ведут себя как взрослые и женщин, которые по сути являются теми же мужчинами, только в юбках. «Женщина под влиянием» рассматривает конфликт между полами не только на физическом, сексуальном, но и на эмоциональном, чувственном, интуитивном уровне. С остальными картинами Кассаветеса фильм роднит примерна та же структурная система повествования, когда во главу рассказа берется психологически экстраординарная личность (или группа личностей), но при этом совершенно не искусственно эксцентричная, которая входит состояние эмоциональной нестабильности. Особенно он любит брать этаких несколько дезынтегрированных из общества персонажей, которые вроде бы и не асоциальны по природе своей, но испытывают некоторые проблемы, пытаясь жить в обществе. И, как результат, фильм не «лечит» своих героев. Вернувшаяся в конце Мэйбл не менее безумна, чем была в середине картины. Но при этом она все так же способна на любовь, понимание, чувства. И эта бесконечная и непредсказуемая смена состояний требует от Роуландс невероятной эмоциональной отдачи и она на это способна, как никто другой. Что же касается истории и жизни самой картины, то Кассаветес попал в собственные же сети, которые расставил в картине. Тот факт, что автор сознательно отказался от облегчения чувственного фона картины и упрощения тех или иных моментов истории, привел к тому, что он добрался до такого уровня в своем начинании, куда никто за ним поспеть не мог и получив еще в начале 1973 года на руки пленки с готовым фильмом, он не знал куда ему его нести — даже организаторы родного Нью-йоркского кинофестиваля заявили, что «фильм — самая большая куча мусора, которую только можно придумать». И только помощь и уговоры Мартина Скорсезе смогли смягчить членов отборочного комитета. Иными словами, сам фильм и его судьба лишний раз показывают, что кино — это великая иллюзия, что зритель способен и готов воспринимать истории о переживаниях, а не сами переживания. Люди любят фильмы о жизни, но сами прожить эти жизни не намерены. По крайней мере в общей своей массе. (M_Thompson)

Это фильм о нужде, о привязанности, об отчаянной потребности в привязанности, которая поглощает сердце Мэйбл Лонгетти, «женщины под влиянием». влияние «… Некоторые могут сказать, что она проблемная женщина, страдающая расстройством личности, другие скажут, что она просто психотик … они не могли ошибаться: у нее не могло быть расстройства личности, поскольку у нее нет вообще любая личность. Ее характер полностью растворен в этой отчаянной потребности доставить удовольствие людям.Болезненный парадокс состоит в том, что это желание создает еще более неловкие и неудобные ситуации. Но Мэйбл этого не знает, она не может этого понять, потому что похоронила всякое желание быть кем-то своей глубокой волей делать людей, которых она любит, счастливыми. Она милая и нежная, но эта сладость неверна, потому что она вдохновлена двойным страхом отказа и конфронтации.

Мэйбл кристаллизует все эти чувства и переводит их в поведение, состоящее из непредсказуемой возбудимости, вынужденной веселости, детского поведения, которое она почти использует как щит, чтобы не пострадать.Она боится, и мы тоже, когда смотрим, как эта бедная женщина пытается завоевать чье-то сочувствие, просто чтобы доставить удовольствие Нику, своему мужу. Мэйбл играет прекрасная Джина Роулендс в том, что я считаю величайшим кинематографическим женским спектаклем за всю историю. Питера Фалька недооценивают как Ника, мужа, который пытается справиться с состоянием Мэйбл, иногда с такой серьезностью, что даже он сам не может контролировать свою реакцию.

Это постановка фильма, это драма, которую не мог бы поставить никто, кроме великого Джона Кассаветта.Это не триллер и не боевик, но в нем представлены одни из самых душераздирающих моментов, которые я когда-либо испытывал. Никогда еще не было обеда и сцены ужина было так непросто смотреть: как уже упоминалось ранее, Мэйбл не хочет обижать чувства людей, но подсознательно делает. Мэйбл похожа на маленькое пламя, которое может в любой момент зажечь мешок с порошком. Мэйбл создает настоящие «щекочущие бомбы», где взрыв — это всплеск эмоций, поэтому смотреть фильм человеку кажется неприличным. Это гений Кассаветиса, это не вуайеристский фильм, потому что нам не нравится смотреть такое опустошение в семье, в которой есть все, чтобы быть счастливыми.Это не вуайеризм, это реализм, его кинематографичность как чистейшая форма. Каждый смех заставляет нас улыбаться, каждый крик заставляет нас вибрировать. Каждое молчание заставляет нас чувствовать себя некомфортно. Мы смотрим, мы ждем, и у нас никогда не возникает ощущения, что ничего не происходит. Каждый взгляд Гены, каждый способ, которым она деформирует свое лицо, каждый звук или странный жест, который она делает, — это выражение маленькой бедной души, пытающейся передать часть того, что осталось внизу, того, что осталось от личности Мэйбл.

Столкнувшись с эмоциональной неуклюжестью Мэйбл, Ник выглядит совершенно беспомощным, но все же он не свободен от упреков.Он не сумасшедший, но его собственный характер, вероятно, усугубил состояние Мэйбл. Он предупреждает своего коллегу: «Мэйбл не сумасшедшая», но он так настаивает, что удивляешься, почему кто-то сказал это о «нормальной» женщине. Ответ в том, что он думает, что она сумасшедшая, но любит ее так сильно, что не хочет, чтобы люди думали, что она сумасшедшая. Ник так сильно любит свою жену, что ставит себя в ситуации, заставляющие его вести себя как мешок противоречий. Сам Ник иногда выглядит отчаявшимся, потому что он не знает, что делает, потерянный между своими обязанностями отца, сына, мужа, любящего свою жену, и мужчину, поглощенного неудержимым насилием.Видя, как он пытается вести себя как отец, вы бросаете взгляд на безумие Мэйбл. Если Мэйбл действует под влиянием Ника, на жизнь и поведение Ника в равной степени влияет проблема Мэйбл, последствия для пары, семьи и отношения с друзьями ужасно душераздирающие.

Тревожный, шедевр Кассаветиса состоит в том, что он отражает наши собственные страхи с захватывающим реализмом, это путешествие в самые глубины человеческой души, состоящее из гнева, страха, печали, счастья, разума, безумия, мужчин, женщин, детей. , человеческие отношения.На это трудно смотреть, это неудобно, мы не можем не жалеть бедную Мэйбл, этих бедных детей и даже Ника. Они не жалкие, потому что не совсем пассивны. На самом деле фильм полон шума, громких криков, движений, это не купание в океане слез, это не типичная драма слезливой, это почти как эмоциональный триллер. Фактически, это не требует категоризации, этот фильм делает другие фильмы похожими на фильмы. Режиссер «Женщина под влиянием» превращает его в хаотическое путешествие в человеческие отношения и в очень утомительный опыт на самом деле.

Гена Роулендс показала лучшее, что я когда-либо видел, и тот факт, что она выиграла или нет Оскар, даже не имеет значения … эти соображения нормализуют фильм, когда это нечто большее, чем то, что вы бы номинировали на награду. Шедевр Кассаветта — это туннельный переход в глубины человеческой души с ее темными сторонами и вероятный свет надежды в конце.

Пока Мэйбл находится за кулисами, мы видим собственное безумие Ника, замаскированное самоуверенностью мачо. Представьте себе сцену, когда он приезжает в школу своих детей на городском грузовике, вытаскивает детей с занятий и отвезет их на пляж, где им приказывают бегать туда-сюда и хорошо проводить время. По дороге домой он даже дает им отпить из своей упаковки с шестью банками. Ничто из того, что сделала Мэйбл, не было столь безумным.

И подумайте о том приветствии, которое Ник устраивает для Мэйбл, когда она возвращается из учреждения.Это бесчисленное множество напряженных моментов, но за всем этим скрывается ощущение того, что актриса возвращается, чтобы вернуть себе роль, которую она сделала для себя, в долгоиграющей пьесе. Она может быть здорова, она все еще может быть больна, но люди в ее жизни испытывают облегчение от того, что, по крайней мере, она вернулась, занимая психическое пространство, которое они привыкли занимать. Дисфункциональная семья — это не нефункциональная семья; он действует по своему обычаю, и в его непростой рутине может быть даже некое успокоение.

Нет безопасного разрешения в конце фильма Кассаветиса.Вы чувствуете, что жизнь продолжается без перерыва, что каждый фильм — это занавес, поднятый над уже идущей пьесой. Герои стремятся дарить любовь, получать ее, выражать, постигать. Им предотвращают различные зависимости: выпивка, наркотики, секс, неуверенность в себе. Гуру самопомощи говорят о «проигрывании старых кассет». Кассаветис пишет персонажей, старые записи которых похожи на тюремные камеры; их диалог подобен призыву о помощи из-за решеток.

Карни предполагает, что «Женщина под влиянием» — это середина «брачной трилогии» Кассаветиса.Первый в эмоциональном эпизоде - «Минни и Московиц» (1971), с Роулендсом и Сеймуром Касселем в глупом опьянении первой любви, и третий — «Лица» (1968), с Роулендсом и Джоном Марли на последних этапах творчества. распадающийся брак. «Женщина, находящаяся под влиянием» происходит в полном потоке брака и отцовства, с неопределенным балансом между надеждой и страхом.

Кассаветис вырезал много других фильмов на пороге своих поисков и волнения. Я думал, что «Мужья» (1970) были неубедительными, когда Кассаветис, Фальк и Бен Газзара оплакивали друга, устроив длительный разврат.«Убийство китайского букмекера» (1976, с Газзарой в качестве оператора стрип-клуба) — это спящий, портрет хитрого, обаятельного оператора. В «Вечере открытия» (1977) Роулендс играет главную роль в одном из ее лучших спектаклей в роли алкогольной актрисы, распадающейся в первый же вечер новой пьесы. «Глория» (1980) более традиционна, с Роулендс в роли связанной с мафией женщины, которая прячет ребенка, родители которого были уничтожены. Затем наступает величие «Потоков любви» (1984), но к тому времени здоровье Кассаветиса ухудшалось, и после еще нескольких работ он заболел тяжелой неизлечимой болезнью.

Одна из вещей, которую мы можем попросить от художника, — это оставить какие-то записи о том, как это было для него, как он видел вещи, как он справлялся. Фильмы — это такая среда сотрудничества, что мы редко можем понять одного человека, но Кассаветис, по крайней мере, сократил это до двух: себя и Роулендса. Ключ к его работе — осознать, что роль Кассаветиса всегда играет Роулендс, а не главный мужчина.