Фильм Ускользающая красота (Stealing Beauty): фото, видео, список актеров
Фильм Бернардо Бертолуччи / Bernardo Bertolucci совместного производства Великобритании, Италии и Франции, действие которого происходит в Тоскане.
В мелодраме «Ускользающая красота» / «Stealing Beauty» снимались Лив Тайлер / Liv Tyler, Джозеф Файнс / Joseph Fiennes, Джереми Айронс / Jeremy Irons, Шинед Кьюсак / Sinéad Cusack, Рейчел Вайс / Rachel Weisz, Жан Маре / Jean Marais, Джейсон Флеминг / Jason Flemyng.
Сценарий фильма «Ускользающая красота» написали Бернардо Бертолуччи и Сьюзен Майнот / Susan Minot.
Фильм «Ускользающая красота» участвовал в конкурсе Каннского кинофестиваля в 1996 году.
Команда фильма Ускользающая красота / Stealing Beauty
Девятнадцатилетняя американка Люси Хармон (Лив Тайлер) после самоубийства своей матери-поэтессы Сары приезжает в Тоскану, чтобы пожить на вилле ее богемных друзей, как и ее мать за 20 лет до этого.
Хозяин виллы Иэн (Донал МакКенн / Donal McCann) хочет вырезать деревянную скульптуру Люси, которая, как и мать, пробует писать стихи. Жена скульптора, владелица виллы Диана (Шинед Кьюсак) более приземленная, но именно она последние двадцать лет вела домашнее хозяйство и позволяла богемной тусовке наслаждаться жизнью на вилле. Неудивительно, что она устала от этого образа жизни.
Люси не первый раз приезжает в Италию: она гостила на вилле четыре года назад. Тогда она познакомилась с молодым итальянцем Николо Донати (Роберто Зибетти / Roberto Zibetti), и теперь надеется возобновить отношения, закончившиеся первым поцелуем. Но еще ее волнуют намеки матери, которая дала Люси понять, что ее отец жил на вилле 20 лет назад. Девушка хочет выяснить, кто он, но узнает, что мать связывали нежные отношения с несколькими старыми друзьями. Среди нынешних постояльцев виллы есть драматург нетрадиционной ориентации Алекс Парриш (Джереми Айронс), которого ждет смерть от СПИДа и который привлекает Люси тем, что не интересуется ей как женщиной.
Кроме него приятелями матери Люси были арт дилер Гийом (Жан Маре), колумнистка — эксперт по отношениям Ноэми (Стефания Сандрелли / Stefania Sandrelli), дизайнер Миранда Фокс (Рейчел Вайс и юрист звезд шоу-бизнеса Ричард Рид (Д.В. Моффетт / D.W. Moffett).
Интерес к прекрасной Люси испытывает практически все мужское население виллы, напоминая о невинной молодости, но она поначалу отдает предпочтение Николо. Люси получает анонимное письмо, которое находит романтичным и поэтичным. Это лето будет для нее особенным: она встретит первую любовь и найдет отца.
Интересные факты о фильме Ускользающая красота / Stealing Beauty
В фильме «Ускользающая красота» Лив Тайлер сыграла свою первую главную роль.
Стефания Сандрелли снималась в фильме Бертолуччи «Конформист».
В прокате фильм «Ускользающая красота» собрал 4,7 миллиона долларов.
«Ускользающая красота» получила итальянскую премию «Золотой глобус» за лучшую работу кинооператора.
Фильм также номинировался за лучшую музыку. Оператор Дариус Хонджи также выдвигался на престижную премию Camerimage. Бертолуччи номинировался на приз Синдиката итальянских журналистов, премию «Давид ди Донателло» и Золотую пальмовую ветвь в Каннах. Лив Тайлер получила номинацию на премию «Юный артист», а Джереми Айронс – на «Сателлит». Фильм номинировался на «Давида ди Донателло» как лучшая картина года, лучшую работу оператора, художника-постановщика и монтажера.
Рецензия на фильм «Ускользающая красота» (Stealing Beauty, 1995)
Бертолуччи – мастер психологизма и эротизма в кинематографе. Его произведения всегда неоднозначны, порой до скандальности (вспомнить, хотя бы, «Последнее танго в Париже»). Мария Михайлова вспоминает еще один фильм, который сложно поддается оценке, но совершенно эстетичен — «Ускользающая красота».
Действие картины происходит в одной из любимых локаций Бертолуччи – Тоскане. Уже в выборе географической точки можно найти подсказку к символизму мастера.
Тоскана – регион, который стал родиной и местом творческой реализации для целой плеяды гениальных художников, скульпторов, писателей и музыкантов. Сам Бертолуччи назвал «Ускользающую красоту» «своим путешествием внутрь самого себя»: быть может, это было именно путешествие к истокам творчества и таланта, к самой сути искусства и красоты, которая постоянно «ускользает» от человека.
Кадр из фильма «Ускользающая красота»
Впрочем, центральный персонаж фильма – не сам Бертолуччи или его альтер-эго, а юная девушка по имени Люси. В Тоскану она приехала искать тайну своего рождения. Ее мать, известная модельер и поэтесса, забеременела именно здесь, но умерла, не успев рассказать дочери о ее рождении и о своей молодости. Люси приезжает в Тоскану чистая и невинная, но, как часто бывает задумано у Бертолуччи, именно здесь ей предстоит, наконец, повзрослеть. Но, несмотря на такую явную телесность, которую режиссер любил и часто использовал в своих картинах, в «Ускользающей красоты» нет пошлости.
Зато есть то самое «знакомство с собой», первый шаг в мир взрослых людей и мужчин, любопытство, появление страсти. Мастеру было очень важно запечатлеть этот момент перехода от детства к юности, который многих страшит и многим кажется каким-то нечистым. Для Бертолуччи же он становится точкой постижения истины, а в переносе на область искусства — раскрытием творческого потенциала. Люси, как и художник (не зря в фильме показан и процесс создания скульптуры из дерева), постепенно становится собой, учится любить себя и других, направлять свою энергию. Важно помнить, что Бертолуччи, которому были близки идеи фрейдизма, в каждую свою работу помещал символы и образы, недвусмысленно связанные с психоанализом. Именно поэтому созидательная, творческая энергия напрямую связана с сексуальной (Фрейд давал обоим этим проявлениям энергии одно имя — либидо). Именно поэтому постепенное раскрепощение Люси нельзя воспринимать здесь как распущенность или упрощать до демонстрации зрителю полового взросления.
Она, как человек, который начинает свой путь к постижению некой истины (в случае героини это разгадка тайны своей матери), неизбежно меняется – причем больше внутренне, нежели физически. Ее образ для Бертолуччи – своего рода образ музы, символ таланта и потенциала художника. Здесь кроется ключевое отличие эротизма Бертолуччи от других режиссеров. Каждый кадр, пусть зрителю он будет понятен не сразу, глубоко осмыслен и полностью лишен той «перчинки», которую некоторые режиссеры любят использовать, когда речь идет о пикантных темах.
Кадр из фильма «Ускользающая красота»
Ключевую роль в создании образа Люси сыграла, конечно, актриса Лив Тайлер. Она – идеальная находка Бернардо, который и увидел в ней ту самую «ускользающую красоту». Нимфеточная, но нежная внешность Лив, ее мягкие, очень женственные движения, легкий голос и неподдельная, яркая искра в глазах – те самые черты, которые ей даже не пришлось играть, чтобы полностью слиться со своей героиней. Для самой актрисы эта роль стала одной из важнейших в ее жизни, а с самим Бертолуччи у Тайлер сложились самые теплые отношения.
Во многом «Ускользающую красоту» родил именно этот режиссерско-актерский тандем, в котором каждый сделал все, чтобы воплотить на экран идею целиком и полностью. И даже если зрителю не понравится тематика или не будет ясен общий смысл картины, он не сможет не восхищаться красотой, которую Лив воплотила на экране. Впрочем, не только она, но и окружающие ее декорации: камера Бертолуччи блестяще улавливает свет, цвет, природу, и, кажется, даже запахи. Тут режиссер, несомненно, выиграл. Его идеи, образы, психоанализ – спорны, а вот визуальное и актерское воплощение – как всегда, безупречны.
Ревью: Ускользающая красота
Stealing Beauty
Мелодрама
Режиссер: Бернардо Бертолуччи
В ролях: Шинейд Кьюсак, Жан Марэ, Джейсон Флеминг, Лив Тайлер, Джереми Айронс, Джозеф Файнс, Игнасио Олива
Франция, Италия, Великобритания, 1996, 113 мин.
В чем дело:
Девятнадцатилетняя американка Люси приезжает в итальянскую провинцию Тоскана, в дом друзей ее матери, чтобы провести лето и заодно найти своего полумифического отца.
Люси невинна, о чем знают все в округе, и очень тяготится своей девственностью, что тоже ни для кого не секрет. Она поглядывает и на хозяйского сына, и на любовника хозяйской дочери, и на случайного гостя, подцепленного на вечеринке. Она позирует полуобнаженная скульптору, в доме которого живет, пытаясь разглядеть в нем своего родителя. Но сюжет – последнее, что важно в этом фильме, полном сочных пейзажей, полевых цветов, вина в бокалах, сигарет в красивых пальцах и отблесков солнца в вечерней прохладе.
Зачем смотреть:
Этот фильм соткан из того, что в других фильмах остается за кадром – из томления и ожидания, из сливочного желания и скользящих полунамеков. Это история об ускользающей праздности, о печальной красоте, которая исчезает, едва появившись. Это история о девушке, которая не кажется умной, как и любая девушка, которая вызывает желание. Эта история вдруг пробуждает не воспоминание, скорее ощущение: каково тяготиться своей невинностью, ворочаться ночью от желания, записывать в дневник фантазии и не признаваться себе в том, что вполне можешь отдаться первому встречному.
Что хорошего:
В юной Лив Тайлер, сыгравшей Люси, совсем нет пошлости, зато очень много тяжелого, почти осязаемого возбуждения. А в Джереми Айронсе, сыгравшем соседа-писателя, совсем нет вожделения, зато есть огромная печаль и умение видеть красивое. Тебе нужен дикарь, говорит он. Я жду его, говорит она.
Что не так:
В фильме так и не дается внятный ответ на вопрос, кто же отец героини. Все трое заявленных кандидатов выглядят вполне подходящими на роль случайного любовника матери Люси, модели и поэтессы.
Кому не понравится:
Тем, кто не любит медленного и тягучего повествования и тем, кто не помнит, каково это – быть невинным.
Елена Шахновская
Ускользающая красота (Stealing Beauty) — рецензия
Ускользающая красота (Stealing Beauty) — рецензия
Лив Тайлер лишь в шестнадцать лет узнала о том, что длинноволосый страшила, поющий в группе «Аэросмит» — ее родной отец.
Ей, наверное, было легко играть героиню «Ускользающей красоты» — Люси, англичанку, приехавшую в Тоскану, чтобы найти своего отца, а заодно (почему бы и нет?) потерять девственность. Причем не с кем попало. Партнера она должна была выбрать сама, исходя из параметров, смутно ею самою осознаваемых. Наверное, в голове ее витал какой-то образ идеального мужчины.
В свое время мама Люси писала прекрасные стихи, от которых души общавшихся с ней мужчин сворачивались в серпантин, а в паху возникало некоторое жжение. Кроме того, она была модельером. На момент съемок фильма ее уже не было в живых. Некому было открыть секрет рождения Люси. Бедной девочке пришлось самой проводить расследование, для чего она направилась в Тоскану. Это — такой район в Италии, где вокруг сплошная зелень и весна, и где в уединенном месте живет странная компания творческих личностей, всеми силами стараясь поддержать иллюзию полнокровия своего существования. Здесь мама героини любила бывать, здесь крутила амуры, здесь была зачата Люси.
Случилось это в беспутные семидесятые, когда еще никто не ведал о СПИДе и люди трахались легко, как собаки. По крайней мере, так говорят сейчас.
Что мы видим в образе Люси? Мы видим, господа, печальные последствия сексуальной распущенности, причем последствия не только сугубо физические (длинноногая американская красотка), но и философские (необходимость поиска, так сказать, истоков). Знатоки фильмов Бертолуччи обращают внимание на то, что в его творениях все ищут первопричин. Зачем — порой непонятно, потому что поиски эти приводят к постижению совсем не тех истин, какие мнятся ищущему. Вот, скажем, идет человек по пустыне, уверенный, что если будет по-настоящему упорным, то рано или поздно выйдет к воде. И на исходе сил видит, как опостылевшая бурая гладь сменилась чем-то светлым. «Вот оно!» — думает настойчивый путник. Но не тут-то было: место, к которому он добрался — всего лишь высохшее озеро.
Фильмы Бертолуччи, даже если непонятны идейно, почти всегда безупречны эстетически.
Мир, создаваемый ими, полон красок, медоточив, сказочно-поэтичен. Отсутствие динамики восполняется избытком стилистики. Лежа смотреть «Ускользающую красоту» нельзя — можно ненароком заснуть, поддавшись усыпляющему ритму мастера. Этот кот Баюн совсем не ставит себе задачей увлечь зрителя — по крайней мере, этого не чувствуется. Он погружает зрителя в свой мир, и дальше создателю все равно, что с тобой будет. Почти всегда при соприкосновении с мирами Бертолуччи возникает легкий дурман, который может оказаться приятным, а может вызвать головную боль, но, так или иначе, на психику действует. После фильма Бертолуччи ты — уже немного не тот, каким был до него. Ты смотришь на жизнь немного иначе, подмечая в ней детали, которые наполняли твою повседневность, но ты о них никогда не задумывался.
Бертолуччи признался, что в «Ускользающей красоте» он отправился внутрь самого себя. Далеко не каждый смог составить ему в этом компанию. Тот, кому это удалось, может чувствовать себя счастливым.
Или, по крайней мере, причастившимся.
Источник: www.kino.orc.ru
|
Бернардо Бертолуччи попал в десятку, выбрав на роль юной героини еще почти подростка Лив Тайлер. Именно её нетронутая красота и делают половину фильма. Еще четверть фильма делает воздух Италии, умению передавать этот воздух Италии Бертолуччи великий мастер. 
А еще есть молодое поколение — Николо, в которого она была по-детски влюблена, Кристоф, Марчелло… Надо сказать, что Бертолуччи, как всегда гениально, предсказал «Закат Европы», на вилле одновременно звучит английская, итальянская, немецкая и французская речи. И бывший военный корреспондент, бывший ухажер Сары- мамы Люси, для которого настоящая жизнь — это только война. И странный персонаж в исполнении совсем старого Жана Маре, который невнятно пытается высказаться, что никто не помнит о дьяволе. Микрокосмос разворачивается перед нами на маленькой вилле в райском уголке Европы, в чей тысячелетний пейзаж вторгаются инородным телом столбы сотовой связи. 
Война окончательно победила любовь. Уже ни у кого нет времени, чтобы бескорыстно любоваться ускользающей красотой юной Лолиты.Ускользающая жизнь… / / «Ускользающая красота» (Бернардо Бертолуччи,1996)
. . .
Как удержать это всё? Как донести до других? Остаться одной. Ожидать всего-всего. Танцевать и смотреть как другие уходят. Как их уносит время. Твой танец тоже длится. Ты в нем. И времени еще очень-очень много. Ты в этом уверена. Ты танцуешь. Ты ждешь великого и невыразимого счастья.
..
Ждать счастья — это счастье. Когда его уже не ждешь — это значит, что всё — жизнь таки обманула — утекла. Как и у всех. Но про это никому-никому нельзя говорить из тех, кто еще живет ожиданием счастья… И счастье, что они эти слова и не услышат.
. . .
Красота человека. Была и нет. Волнующая, притягивающая к себе, обволакивающая тебя собой. Ты смотришь на неё. Любуешься. Налюбоваться не можешь. Не можешь утолить желание смотреть еще и еще. Быть рядом. Дотронуться. Обнять. Вдохнуть. Прижать к себе так сильно как только возможно. Но нельзя. Она хрупка. И ваша связь хрупка. Она может распасться. От одного неверного движения, слова, взгляда. И как тогда быть. Как можно тогда быть без этой красоты. Без этой невыразимой естественности бытия. Такой верной в каждом своем движении. В своем движении, рожденном вот только что.
Эти движения влекут. Потому что они говорят сами из себя. В них нет вторичности — той, что появляется после осознания человеком выгоды быть красивым, когда человек использует свой дар для себя — и когда красоты как таковой уже не остается, а остается лишь её оболочка — притворство, кажимость, в лучшем случае — память об уже былом.
Так привлекает нас юность. Своим первым порывом. Первым шагом. Первым взглядом. Открытием мира. Который завораживает. Потому что мир всегда нов. И юность это знает.
. . .
Жизнь человека. Была и нет. Что осталось? Закат жизни вот он. Но есть ли что-то что есть у старика, чего нет у молодости? Узнал ли он что-то такое, что стоит его прожитой жизни? То, что стоит ужаса небытия, которое вот оно — уже закрыло собой большую часть неба. Что есть у тебя, когда ты ловишь последние лучи солнца? Ничего. Жизнь ускользнула.
. . .
Два поколения в доме. Одно построило дом. Смогло встроить себя в сетку производства. Что-то рисовать, что-то писать, что-то выпиливать, о чем-то рассказывать. Поддерживать дом, кормить друг друга. Другое поколение просто пришло в мир и в этот дом — они здесь хозяева по праву рождения… но они гости, которые пользуются плодами бывших до них, на самом деле.
Есть ли между ними разница, кроме как в количестве морщин и упоминаний в прессе? Куда ускользнула жизнь первых? Что им есть сказать вторым?
Что жить им стало удобнее? Что они сделали все задания, что задала им природа — выросли, нашли друг друга, родили детей, воспитали их, нашли источник пропитания, построили дом?
Но что такое есть у них, что примирит их с концом их жизни? Где та, затерявшаяся среди сотни книг стопка бумаги, на которой нанесены слова лучшей работы писателя, которая оправдает его жизнь? Где та скульптура, которая не будет очередным элементом ландшафта, на которую присядет случайный прохожий, — а будет чем-то, от чего отроются глаза на Правду у всего мира? Где те десятилетия радости, которые ожидала жена скульптора, а получила быт домохозяйки в местности с хорошим климатом?
Жизнь ускользнула.
Её ровно столько же у старика, как и у молодого. Сейчас, сегодня. Но у старика нет завтра. У молодого его тоже ведь нет. Но он думает что есть. И в этом своей уверенности он притягивает к себе. Обещание жизни ценнее, чем сама жизнь. Мы грезим вечностью в своих желаниях.
. . .
Она была мудрее, чем её мать. Эта мудрость была оплачена смертью. Она искала выражения себя и не ждала других для подтверждения себя. Она писала строки и сжигала их. Она питала костер своей души. Её взгляд смотрел сквозь. Она мерцала — где она уже она, а где еще грезящая наяву девочка… Она отдавалась нахлынувших чувствам, была счастлива мгновением, но уже останавливалась пониманием невозможности вечного счастья. Она не знала куда деть себя, но её естество вело её к мимолетному счастью исполнения заветов природы.
. . .
Как поймать счастье? Как запереть его, чтобы не украли? Как удержать жизнь, утекающую сквозь пальцы? Прильнуть к другому? Напитаться красотой места? Сотворить что-то, что гармонией оплетет текущее время? Пусть оно замрет неизменным. Пусть глиняные человеки простоят на пару столетий дольше, чем сделавший их человек, когда-то тоже сотворенный из глины. Пусть слова выведенные на бумаге затеряются среди других, но мы будет жить в надежде, что на них наткнется случайный потомок через тысячу лет…
Зачем? Но ведь нельзя же чтобы вот так все уходило, нельзя чтобы божественное, чарующее, нежнейшее, обжигающее… мимолетное растворилось в ничто.
Ускользающая красота. Памяти Бернардо Бертолуччи
Ушел из жизни великий итальянский режиссер Бернардо Бертолуччи, создавший такие вершины киноискусства как «Последнее танго в Париже» и «Мечтатели». Его работы — это бескомпромиссно выраженная эстетика подлинных чувств. А эстетика, как мы знаем, — мать этики.
Бернардо родился в семье известного итальянского поэта Аттилио Бертолуччи (1911-2000). На русский язык не переведенного, хотя уже первые его литературные опыты получили высокую оценку Эудженио Монтале, будущего нобелевского лауреата. В отличие от кино, итальянская поэзия практически неизвестна в России.
Аттилио дружил с Пьером Паоло Пазолини, пригласившим молодого Бертолуччи стать своим ассистентом на съемках. Кстати, Пазолини также был признанным поэтом. Его единственный приезд в СССР в 1958 году инициировал советский Союз писателей — для участия в конференции по проблемам поэзии.
Неудивительно, что при таком круге общения Бернардо Бертолуччи писал стихи. Но достаточно неожиданно, что для него это было серьезным занятием, идущим из детства. И немногие знают, что помимо премий «Оскар», «Золотой глобус» и других высших кинематографических наград, Бертолуччи является обладателем премии Виареджо (Premio letterario internazionale Viareggio Rèpaci) — престижнейшей литературной награды Италии. В 1962 году, когда на экраны вышел первый полнометражный фильм Бертолуччи, его сборник стихов «В поисках загадки» был признан лучшим литературным дебютом. Достаточно сказать, что среди лауреатов Виареджо прошлых лет был Антонио Грамши и тот же Пазолини. Но слава Бернардо Бертолуччи как мастера кино заслонит собой его поэтические заслуги: итальянская Википедия в статье о премии ошибочно приписывает авторство сборника-победителя отцу режиссера.
В сущности, Бертолуччи не переставал быть в своем творчестве поэтом. Точным и страстным, чутко видящим красоту и наотмашь раскрывающим ее зрителю. И стоит помнить, что его режиссерский почерк формировался в период пополнения каталогов итальянских библиотек свежей карточкой следующего содержания:
In cerca del mistero: poesie / di Bernardo Bertolucci. — Milano: Longanesi, 1962. — 83 p.; 19 cm.
Бернардо Бертолуччи:
Вслед за героиней Джуди Гарленд в фильме «Звезда родилась» я мог бы сказать: «Я родился в сундуке в парижском театре». То есть искусство у меня в крови. Я всегда знал, что мой отец, кроме того что преподавал историю искусства в одном из пармских лицеев, был поэтом. В доме часто звучало слово «поэтический» — оно употреблялось в самых странных, смешных и непредвиденных ситуациях. Моя встреча с поэзией произошла абсолютно естественным образом: я хотел подражать отцу и до какого-то момента своей жизни думал, с присущим детям конформизмом, что, когда вырасту, буду поэтом так же, как сын крестьянина готовится стать крестьянином, сын столяра — столяром, сын пожарного — пожарным.
Я начал сочинять стихи, как только научился писать, около шести лет. Разумеется, я давал их отцу, и так крепло подражание-соревнование, которое часто возникает между детьми и родителями и лежит в основе всей диалектики отношений отцов и детей. Я знаю, что моя старая няня сохранила тетрадку с моими первыми стихами, написанными еще нетвердым почерком. От шести до двенадцати лет я писал рифмованные стихи, подражая тому, что читают в школе. Думаю, у меня сильная склонность к подражанию, поэтому, в конце концов, я спрятался за кинокамеру — вещь, способную как ничто другое создавать подобие, зеркало, которому нельзя солгать (хотя часто его используют для распространения лжи).
(из автобиографической книги «Мое прекрасное наваждение» («La mia magnifica ossessione»), перевод Татьяны Риччо)
Stealing Beauty (1996) — IMDb
Я фанат Бертолуччи, и этот фильм — одна из причин, почему. Я смотрю его снова и снова и никогда не устаю от этого. Не дайте себя обмануть темой «потери девственности»; этот фильм о жизни и смерти, и обо всем, что происходит между ними. Речь идет о том, что вы ищете и от чего готовы отказаться, чтобы получить это.
Одна из лучших вещей в этом фильме — это то, что у каждого персонажа есть история и дуга в фильме, большая часть которых представлена одной или двумя строками или кадрами в фильме.Например, ближе к концу фильма персонаж Шинед Кьюсак падает за стол после того, как отвезла старого друга в больницу, вероятно, в последний раз. Она говорит, что скучает по Англии, «по дождю и уходящему молоку», и что она устала заботиться о людях. Потом все начинают приходить и спрашивать об ужине, а она просто встает и открывает холодильник. Менее чем за минуту мы заглянем в ее жизнь и характер так, как в большинстве фильмов потребовалось бы хотя бы акт для изучения. Мы даже много узнаем о матери Люси (Люси играет молодая Лив Тайлер), хотя она умерла до начала фильма и никогда не появляется в нем, кроме фотографии (также Тайлера).
Ни в одном из спектаклей нет изъянов. Мы никогда не чувствуем, что эти люди действуют. Они просто чувствуют себя людьми, взаимодействующими, и у нас всегда есть ощущение их жизни, ведущей к моментам, когда мы их видим, и это интересные жизни.
Локация сама по себе является одним из персонажей, и она красиво снята, краски насыщенные и насыщенные. Такое ощущение, что ты можешь дотронуться до камней, почувствовать запах воздуха, почувствовать траву и плиты под своими босыми ногами. Если вы не хотите ехать в Тоскану после просмотра этого фильма, вы больны или принимаете неправильные лекарства.Красота, которую крадут или которую люди хотят украсть, — это не просто красота молодой девственницы на холме, это красота жизни, жизни, обучения, оглядки назад и, наконец, отказа от всего этого, зная, что его нельзя украсть. Я знаю, что некоторые люди критикуют Бертолуччи за его эстетику, за то, что он подчеркивает красоту каждого момента, даже самого ужасного, и я говорю этим людям, что они живут той жизнью, которую они выбирают.
И, наконец, есть саундтрек, который варьируется от альтернативной поп-музыки до классики и работает отлично.Он освещает внутреннюю реальность Люси и соответствует музыке, которую девушка ее возраста слушала бы в то время, а также помогает установить сцену и плавные переходы между сценами.
Это мастерская работа главного режиссера и один из моих любимых фильмов всех времен.
Фильм: Похищение красоты Бернардо Бертолуччи (15): Соблазнение как добродетель | The Independent
Stealing Beauty — это почти праздник для Бертолуччи, практически открытка из Тосканы после его последних трех весомых депеш — того, что он называет своей восточной трилогией — Последний император, Укрывающее небо и Маленький Будда.Ближе к своей родной территории он может прогуливать занятия из-за иногда изнурительного величия своих занятий.
Ситуация в фильме, придуманная режиссером и превращенная в сценарий Сьюзан Майнот, почти слишком классическая. Молодая американка приезжает к друзьям семьи в идиллический переоборудованный фермерский дом, тонко нарушает баланс сил в социальной группе, узнает о себе. Что необычно для Бертолуччи, фильм представляет собой ансамблевую картину, в которой потрясающее богатство деталей передано прекрасным актерским составом.Оператор-постановщик Дариус Хонджи наслаждается собственным праздником после герметичной тьмы двух своих последних проектов, «Семь» и «Город потерянных детей» — наконец-то солнечный свет! Камера с такой же вероятностью выполнит тщательно продуманный выразительный маневр на кухне фермерского дома во время мытья посуды, как и в более явно драматическом случае, например, в захватывающей вечеринке в соседнем поместье, которая придает фильму кульминацию.
В этой Аркадии присутствие смерти представлено не черепом, а внутривенной каплей больного человека.Прогресс врезается в идиллию в виде самолетов, летящих по долине, и построенной поблизости антенны связи. В одном довольно поразительном кадре проститутки в шортах, кажется, занимаются шумной торговлей на проселочной дороге, которая в противном случае вписалась бы прямо в картину в стиле кватроченто. Это несочетаемое сопоставление довольно бойко совпадает с заявлением туземца Тоскана, что ему нужно бежать — заявление, которое даже в этом случае кажется извращенным и неблагодарным.
Тосканский пейзаж, будучи не только небрежно красивым, но и помог сформировать наш идеал красоты, с большой вероятностью будет выглядеть как нечто среднее между праздничной брошюрой и каталогом музея.Бертолуччи будит глаза, слегка ударив по уху мрачной резкой музыкой, которую слушает поколение героини, парадоксально более эффективным саундтреком, чем Моцарт, который то и дело повторяется. Моцарт уже слишком похож на слуховую Аркадию.
У всех в доме есть эскизы 19-летней Люси (Лив Тайлер) — буквально, в случае ее хозяйки Дианы (Шинед Кьюсак), которая воскрешает платье мертвой матери Люси и переделывает его по фигуре. Но если Диана видит в ней новую версию своей матери, есть и другие, которые считают ее новым куском плоти, особенно после того, как становится известно, что она девственница.Есть Ричард (Д. У. Моффет), который в остальном занят, но все равно пытается соблазнить ее «актерским упражнением», которое поможет ей расслабиться (это включает в себя опускание на четвереньки и лизание зеркала). Для непринужденной теплоты фильма характерно то, что Ричард, хотя и наиболее близок к злодею в нем, должен казаться милым, когда он пытается получить то, чего действительно хочет. Соблазнение может быть его пороком, но почти искупительным.
Ян (Донал Макканн), с другой стороны, муж Дианы и хозяин Люси, не имеет сексуальных интересов, что странным образом затрудняет ему сопротивление и удовлетворение.Это художник, который напишет портрет Люси в своем характерном для него стиле, как деревянную скульптуру. Ему нужно не просто подобие, а сущность. Наконец, есть Алекс (Джереми Айронс), умирающий писатель, который идентифицирует себя с Люси и пытается присмотреть за ней. В этих отношениях есть сентиментальная симметрия — он на пороге смерти, она на грани женственности — несколько сдерживаемая глубиной и сухостью игры Айронса.
Было время, когда закоренелые дегенераты, узнавшие, что их дочь сняли в фильме Бертолуччи, тут же расплакались.На самом деле режиссер относится к Лив Тайлер с уважением, граничащим с сентиментальным. Как будто в мозгу Бертолуччи зажглась новая схема, немыслимая во времена «Последнего танго» — она могла бы быть моей дочерью! — вызвать новый набор идеализаций. Тема вуайеризма объявляется первым кадром (попутчик снимает на видео Люси, пока она спит в самолете), но камера Бертолуччи по крайней мере в такой же степени защищает, как и эксплуатирует.
Тайлер не гамин; в ней есть американская откровенность, которая включает в себя чувство собственного достоинства.Но в ней есть что-то холодное: ее большие руки и ноги, напористая застенчивость, которую она проявляет, когда на цыпочках идет по гравию или смущенно делает глоток вина, словно надеясь, что стакан скроет ее. Есть умный снимок ее бьющегося тела, когда она подпевает гимну гранжа в наушниках, кадр, значение которого меняется, когда саундтрек начинает подпитывать оригинальный вокал, не заглушая свой собственный. Мы не совсем перестаем шпионить за ней, но мы приближаемся к тому, чтобы разделить ее понимание себя.
Кроме того, у Люси есть собственные глаза. В тот момент, когда она кажется наиболее уязвимой, позируя Яну на открытом воздухе и уговаривая обнажить одну грудь, Бертолуччи вставляет четкие снимки с ее точки зрения, показывая художника, внимательно изучаемого моделью: ступня Яна покачивается от сосредоточенности школьника, его остриженная голова выровнен по верхнему краю кадра, чтобы казаться как-то комично. Алекс также сопротивляется тому, чтобы стать объектом своей болезни, даже когда его несут на носилках его скорбящие друзья.Его последние слова перед тем, как его погрузят в машину скорой помощи, были: «Вы должны увидеть себя».
В прошлом фильмы Бертолуччи демонстрировали навязчивый и дискомфортный интерес к гомосексуализму, теме, которая была отодвинута на второй план фильмов и подверглась интенсивной редакционной обработке. В этой области «Кража красоты» также демонстрирует расслабление, а сексуальность гей-персонажа рассматривается как загадочная в положительном смысле. Кадры в фильме, которые больше всего претендуют на звание эротических, на самом деле являются неуловимыми изображениями его друзей (по-видимому, труппы пантомимы) на решающей вечеринке.
После визуального возбуждения этой сложной последовательности сюжет, касающийся поисков Люси ее настоящего отца, слишком долго висит, ожидая своего разрешения. Это своего рода загадка, которую она могла бы разгадать в любой момент, хотя, конечно, ей нужно было созреть для знания. Если бы только у фильма было чуть более развитое чувство собственной зрелости, и он знал, когда закончиться, прежде чем Люси впервые занимается сексом, или, как, кажется, понимает Бертолуччи, «становится женщиной».Если проектор заклинивает на отметке 110 минут, вы пропустите только фатальные 10 минут на солнце, которые превращают Бертолуччи в Дзеффирелли. Если это произойдет, будьте милостивы. Не требуйте возврата.
n В общем выпуске с пятницы
Сложное наследие Бернардо Бертолуччи
Фото: Доминик Шаррио / WireImage
Это не первый раз, когда я делюсь этим личным анекдотом — это даже не первый раз, когда я делюсь этим личным анекдотом с оговоркой о том, что это не первый раз, когда я делюсь этим личным анекдотом — но теперь, когда Бернардо Бертолуччи умер, вероятно, нет более подходящего времени, чтобы поделиться этим.В 1987 году, вскоре после того, как мне исполнилось 14, я пошел один посмотреть фильм « Raising Arizona » братьев Коэн в моем местном мультиплексе в пригороде Вашингтона, округ Колумбия. Дома я взял копию комментария к фильму , которую мой отец, большой фанат кино, оставил лежать без дела. На обложке фильма « Raising Arizona », озаглавленной «Восхваляя Аризону», автор Джек Барт восхвалял застенчивый стиль кинопроизводства Коэнов.В какой-то момент Барт небрежно сравнил Arizona с The Conformist Бернардо Бертолуччи. Так случилось, что там валялась VHS-копия Конформист ; мои родители недавно смотрели это. Когда мама и папа все еще работали, я немедленно вставил кассету в видеомагнитофон.
Два часа спустя я понятия не имел, что только что увидел. Итак, я сразу же перемотал и снова посмотрел. К концу недели, кажется, я просмотрел сериал Конформист пять раз.К концу месяца, может, десять. Я был одержим.
Я часто пытался выразить словами то, что я чувствовал после того первого просмотра, и с годами придумывал несколько других формулировок. Но недавно мне пришло в голову, что ответ довольно прост: Конформист был самой красивой вещью, которую я когда-либо видел в своей жизни. Он был прекрасен не только в том смысле, что он был великолепен, хотя он определенно был великолепен. Нет, это была другая, более устрашающая красота, внешность которой лишь намекала на что-то гораздо более сложное и увлекательное.
Кажется странным, особенно в наши дни, использовать слово вроде «красивый» для описания картины о молодом человеке, который вступает в итальянскую фашистскую партию и призван убить своего старого левого профессора, но здесь мы находятся. В фильме есть неуловимая, богатая логика сновидений. Его история прыгала назад и вперед во времени и дублировалась сама собой, иногда незаметно для зрителя. Часто это было на один шаг, на два шага впереди вас, но это было гипнотически. Это был фильм, который вам нужно было посмотреть снова, но, что более важно, это был фильм, который заставил вас захотеть, чтобы посмотрели его снова.Благодаря абсолютной уверенности в его кинопроизводстве — мускулистая камера, кружащаяся игра света и тени, танцевальные движения его персонажей (которые иногда превращались в настоящие танцы) — Бертолуччи держал меня в своих объятиях. И легкая повествовательная дезориентация была частью силы The Conformist : его структура говорила с беспокойной психикой главного героя, с тонкими способами, которыми его собственное чувство вины передавалось через холст памяти другим людям в его жизни.
Оказалось, что 1987 год был подходящим временем для того, чтобы увлечься Бертолуччи, потому что позже в том же году он выпустил свою великолепную китайскую историческую эпопею « Последний император », которая впоследствии получила кучу «Оскаров». Фильм был своего рода средством возвращения. После международного успеха и скандала с фильмом « Last Tango в Париже » 1972 года он продолжил работу над огромным, звездным и несколько безумным коммунистическим эпосом « 1900 » (1976), студия которого отказалась его выпускать.(«Они сломали мне все кости», — так он позже описал мне этот опыт.) За последующие десять лет он снял два фильма, оба в то время считались неудачными, хотя, кхм, я думаю, что они оба великолепны. Подавляющее большинство его названий не было доступно на видео, но постепенно они начали появляться. Канал «Браво», который тогда фактически показывал артхаусные и зарубежные фильмы, транслировал его ранние фильмы Стратегема паука и До революции .Отважный и безрассудный видеораспространитель представил Partner , широко осуждаемую и продолжительную дань уважения Годару Бертолуччи. Давно исчезнувший театр Биограф в округе Колумбия — дом порно днем, дом искусства ночью! — показал 1900 . (В сокращенном варианте это было всего четыре часа 20 минут.)
Оказалось, что работа Бертолуччи стала идеальным средством для входа в более широкий мир синефилии. Сам он был фанатом кино как в чувствах, так и в делах. Он был очарован французской новой волной и американским классическим кинематографом, будучи подростком (его отец был известным критиком в Италии), и он включил их противоречивое наследие в свои усилия.В прошлом году, когда в кинотеатре Quad Cinema в Нью-Йорке проходила ретроспектива, я написал следующее: «Большим достижением Бертолуччи было объединение великих формальных экспериментов своего времени с обновленным подходом к мелодраме и повествованию: он понимал не только уроки Жана- Люка Годара и Пьера Паоло Пазолини (его наставников и духовных отцов), а также Дугласа Сирка и Винсенте Миннелли ». Я думаю, что это в основном правильно, но странно не упомянуть также Лукино Висконти и Йозефа фон Штернберга (чье наследие он расширил), Орсона Уэллса (которого он обожал) или Ф.В. Мурнау и Макс Офулс (которому он так многим обязан).
Простите всем проверку имен. Так называемое поколение «киношных парней» появилось через несколько лет после Бертолуччи (и понесло его влияние), но в некотором смысле он был первым из парней, в высшей степени грамотных в истории кино и стремившихся смешивать и сочетать, смешивать стили и настроения и мода на что-то новое. Он открыто говорил о своих вдохновениях. Читая его работы, я открыл для себя бесчисленное количество новых фильмов и режиссеров. И они действительно казались открытиями, потому что тогда было нелегко найти картины Пазолини, Висконти или даже Годара.Вам приходилось ездить в отдаленные видеомагазины или искать хитроумные каталоги почтовых заказов и отправлять их за сомнительными обманами, в то время как счастливчики из нас могли ждать ретроспектив, которые иногда материализовались.
Стандартная линия Бертолуччи состоит в том, что после успеха фильма «Последний император » его фильмы стали более витиеватыми, громоздкими и менее интересными. Я тоже с этим не согласен. The Sheltering Sky , его продолжение после The Last Emperor , с каждым днем кажется все большим шедевром.Я бы сказал, что его последующие картины — одни из самых искренних. Еще в 2014 году я написал профиль директора «Стервятника», в котором обсуждал чувство отстраненности и самоотрицания, которое можно найти в его более поздних работах, что, кажется, отражает его политическое разочарование. Но теперь я понимаю, что его возрастающие физические трудности — он провел последнее десятилетие своей жизни в инвалидном кресле — тоже, должно быть, как-то связаны с этим.
В то же время я признаю, что я, вероятно, наименее надежный человек, который просил бы дать оценку любому фильму Бертолуччи.У всех нас есть такие выдающиеся художники, которые настолько повлияли на нашу жизнь, что их работы неизменно вызывают самые личные отклики. Для меня его стиль и чувствительность настолько неотделимы от того, что я считаю самой сущностью кино, что даже самый незначительный фильм ощущается как путешествие домой. В этом смысле, теряя его, я чувствую себя потерянным родителем.
И герои, как и родители, люди, поскольку мы обнаруживаем, что чем дольше живем. И сложно. И наследие Бертолуччи теперь стало спорным, и мне нужно здесь остановиться.Но прежде чем мы пойдем дальше, мы должны констатировать один очевидный факт: Мария Шнайдер не была изнасилована на съемочной площадке Last Tango в Париже , и она никогда не утверждала, что была. Пару лет назад появилось видео с выступлением режиссера, которое было отредактировано и упаковано так, чтобы казалось, будто Бертолуччи сознался в явном преступлении. По правде говоря, он рассказывал историю, которую он рассказывал бесчисленное количество раз, даже когда Шнайдер был жив, о постановке одной из самых противоречивых сцен в фильме.Но внезапно, благодаря Интернету, многие люди ошибочно поверили, что в фильме изображено изнасилование на камеру.
Одна из лучших статей по этому поводу пришла от Линдси Золадз из «Звонка» пару лет назад, которая проследила, как эта история была отредактирована, а затем путешествовала по планете: «Как только она достигла англоязычного мира», — написала она. , «История Бертолуччи была сформулирована и упакована таким образом, чтобы сознательно максимизировать ее возмущающую ценность и вирусный потенциал… Неудобная правда Интернета заключается в том, что слово« изнасилование »вызывает клики, а не только ненадежные, извращенные клики , но также и более благонамеренных, либерально-линчевых.”
Однако верно и то, что Шнайдер действительно чувствовала себя униженной и преданной на съемочной площадке фильма и всегда злилась на своего режиссера за то, как с ней обращались; он фактически тоже признал это. Как говорит Золадзь: «Вы наблюдаете, как подрывается доверие к актрисе, но не обязательно так, как подразумевают заголовки. Можно признать и почтить травму Шнайдера, еще зная об этом ». Я думаю, что Бертолуччи был виноват в том, что манипулировал своими актерами в погоне за реализмом, который, возможно, не стоил тех психологических ужасов, которые он им причинял.И это теперь тоже часть его наследия.
Интересно, знал ли сам Бертолуччи, что зашел слишком далеко с Last Tango . Он никогда больше не пробовал применять этот импровизационный подход — игры в его более поздних фильмах намного точнее и манернее. Как будто он пытался ее встряхнуть. Шнайдер, со своей стороны, никогда не мог; это преследовало ее до конца ее карьеры. И теперь Бертолуччи тоже не покидает его, даже после смерти.
Флэшбэк фильма: Похищение красоты — AMLIT
Дизъюнктивные кадры спящей Люси Хармон, которую играет Лив Тайлер, мелькают на экране, когда незнакомец в ее поезде тайно снимает ее сон на видеокамеру.Таким образом, кажется, что все рассматривают Люси как объект похоти в фильме Бернардо Бертолуччи « Воровство красоты » (1996). В фильме рассказывается история Люси, американской 19-летней девушки, которая отправляется в золотую сельскую местность Тосканы, чтобы остановиться на вилле нескольких друзей семьи и группы других местных жителей.
Хотя ее отправили туда для создания своего портрета, у Люси на самом деле были другие мотивы для ее пребывания. В запутанном дневнике с каракулями, принадлежавшем ее матери, покончившей с собой самоубийство, написано стихотворение о человеке, который кормит ее мать оливковым листом и бьет гадюку, имея в виду отца Люси.Зная, что ее мать провела свои ранние годы на вилле, она уверена, что ее отец должен находиться на территории виллы. У Люси есть и другие, менее осязаемые желания. Она надеется примириться с бывшим любовным увлечением Никколо (Роберто Зибетти), с которым познакомилась за четыре года до этого во время своего последнего визита. Тем самым Люси может осуществить свою мечту — лишиться девственности в Италии.
Любой, кто видел другие произведения Бертолуччи, такие как Last Tango in Paris и The Dreamers, , знаком с его медленным, ярким, часто сексуализированным стилем, в котором персонажи, кажется, всегда что-то «ищут». Stealing Beauty ничем не отличается. Все в фильме бесспорно красиво; каждая рамка работает вместе, чтобы нарисовать сказочную картину виллы, от золотой итальянской сельской местности, поэзии Люси до богемного образа жизни резиденций виллы. Кажется, что вилла существует практически во временном пространстве. Люди приходят и уходят, пока Люси с невежественной манерой тихо плавает по вилле, время от времени обмениваясь диалогами с резиденциями или изображая из себя модель для скульптора Яна (Донал Макканн).Как она пишет в своем дневнике, она «тиха, как чашка». На протяжении всего фильма изначально написанные песни, такие как «Алиса» Кокто Близнеца, придают этим сценам внезапное жуткое ощущение, придавая присутствию Люси ощущение интриги и загадочности.
В то время как многие кинозрители привыкли, что фильмы сосредоточены вокруг развитого главного героя, Бертоллуччи вместо этого, похоже, создал Люси просто как катализатор, который заставляет каждого персонажа оценивать свою собственную историю. Кто-то может возразить, что фильм вообще не сосредоточен на том, чтобы Люси нашла неуловимую родительскую фигуру.Когда она возится по двору, разжигая сексуальное воображение мужчин на вилле, ее действия, по-видимому, не беспокоят ухаживания каждого из них. В результате никакой значимой связи между ней и жителями виллы на самом деле не существует. Единственный человек, с которым она действительно тесно связана, — это Алекс (Джереми Айронс), гей-драматург, умирающий от СПИДа.
К концу фильма все, что было построено выжидательно, происходит. Люси находит своего отца, ее друга-драматурга предположительно умирают после того, как ее доставили в больницу, и она теряет девственность, и все это в последние двадцать минут фильма.Прочитав стихотворение своей матери еще раз, Люси приходит к пониманию, что ее побуждает связать Яна-скульптора со своей матерью. Когда Люси задает скульптору вопросы о его отношениях с ее матерью, Ян понимает, что Люси действительно его дочь, и они обнимаются. Готовая скульптура символизирует открытие того, кем на самом деле является Люси. Фильм быстро заканчивается тем, что Люси теряет девственность в ту ночь, но не из-за Никколо, который оказывается таким же жутким, как и следующий, а скорее его более застенчивого друга Исвальдо (Игнацио Олива).
Когда финальная сцена приближается к Люси, счастливо идущей обратно на виллу после ночи с Исвальдо, публика остается неудовлетворенной. Это было? Ничто в фильме не исследуется подробно, скорее, действия забываются так же мимолетно, как и происходят. Некоторые критикуют Бертолуччи за то, что он слишком старался снять фильм о жизни актрисы Лив Тайлер, которая выросла, полагая, что ее отец был кем-то другим, что не придает Люси особой индивидуальности. Фильм, безусловно, представляет собой интересную историю взросления, но зритель должен интерпретировать настоящие мотивы, которые пытается передать Бертолуччи, и решить, станет ли Люси действительно значимым персонажем.
«Бернардо Бертолуччи», ретроспектива в MoMA
Г-н Бертолуччи совершает теневое убийство, соединив профессора, которого Марчелло называет своим духовным отцом, с Жан-Люком Годаром. Как и многие другие в 1960-е годы, Годар, казалось, преследовал Бертолуччи, который аксиоматически ссылался на него в интервью. Близкого друга отца г-на Бертолуччи, Пьера Паоло Пазолини, который сделал будущего режиссера помощником в его первом фильме «Аккаттоне», было легче убить отца.Годара, повествовательные эксперименты которого совпадали с его радикальной политикой, оказалось труднее изгнать. Абсурдно, словно признавая невозможность когда-либо быть мистером Годаром, мистер Бертолуччи зашел так далеко, что заявил: «Я Марчелло, я снимаю фашистские фильмы и хочу убить Годара, который является революционером».
Ну, это был один из способов продать «Конформиста». Каким бы насмешливым (и самовосхваленным) он ни был, он отстаивал свое право на собственное кино, но теперь с большей силой, чем в «До революции.Название этого фильма отсылает к замечанию Талейрана о Франции до 1789 года и является выражением ностальгии, которую его главный герой (и суррогат Бертолуччи) испытывает по своему буржуазному настоящему. В то же время, как пишет ученый Йосефа Лошицки, название также показывает «тоску по кино до французской революции, начатой Годаром». Г-н Бертолуччи подробно остановился на этом дореволюционном стремлении, когда он говорил о кино и своем детстве, когда поход в кино означал, что вы можете «потерять себя в коллективной мечте, экстазе участия в обряде фильма.
Это изображение вызывает то, что Фрейд назвал океаническим чувством и «единством с внешним миром в целом», и выражает новое желание г-на Бертолуччи быть охваченным аудиторией, а не продолжать псевдогодардианские эксперименты, такие как «Партнер» »(1968), утомительная адаптация« Двойника »Достоевского, в которой режиссер дико колебался, словно искал идею кино, которую можно было бы назвать своей. Иногда он рассказывал о том, как когда-то снимал фильмы, которые сравнивал с «Миурами», быками, так что стойкие комары не могли проникнуть в них.Эти фильмы, по его словам, были столь же непонятными (хотя, возможно, не настолько, насколько он хотел верить). Таким образом, в «Последнем танго» он перенес революцию с улиц на простыни. Все чаще он начал работать на английском, с кинозвездами и более крупными поездами.
Для кого-то его признание в любви к публике могло бы звучать как рационализация режиссера, который, хотя и жаждал признания в мейнстриме, беспокоился о том, чтобы его восприняли как распродажу. Однако придираться к режиссерам за их выбор — работать над скромными или обширными полотнами, участвовать непосредственно в классовой борьбе или вообще не участвовать — пахнет предписывающим искусством.«Конформист» — политический. То же самое и с «Маленьким Буддой» г-на Бертолуччи, прекрасной басней 1993 года, в которой происходит переключение между духовным пробуждением Сиддхартхи и современными поисками нового тибетского ламы, колебания, которое связывает рождение буддизма с его поддержкой со стороны изгнанных тибетских буддистов. члены угнетенного меньшинства. Фильмы всегда являются политическими, но иногда они не пытаются преподать вам уроки.
«Каждый фильм становится для меня автобиографическим», — совершенно необоснованно заявил Бертолуччи в 1977 году, прямо перед американской премьерой его раздражающей эпопеи «1900.(Он снял фильм продолжительностью пять с половиной часов, и его американский дистрибьютор Paramount Pictures настоял на сокращении до четырех). «1900» — это что-то вроде красивого беспорядка, наполненного лирическими отрывками, неудобными исправлениями и иногда ужасный диалог. Его схематическое повествование разделено на семью землевладельца (Берт Ланкастер, славный рычащий медведь) и крестьян, обрабатывающих землю (Стерлинг Хайден, как большая соль земли). Это попытка разобраться с историей Италии, которая, как и любое произведение, попадающее в мир, теперь является частью истории.Учитывая это, спрашивать, имеет ли значение все еще господин Бертолуччи, — значит упускать неопровержимый и очевидный момент, что его фильмы являются частью кино и в этом смысле никогда не имели значения.
Неуловимый реализм Росселлини
Французские критики задержали Росселлини на протяжении 1950-х годов, в то время как итальянские марксисты и американские моралисты по очереди метали дротики. Марксистам не нравилось то, что они видели; моралистам не нравилось то, что они слышали. После того, как Росселлини написал очаровательно скромное письмо, в котором выразил интерес к работе с ним, голливудская жена, мать и звезда Ингрид Бергман вскоре сыграла главную роль в его новом фильме «Стромболи» (1949).Вскоре она также забеременела от него — скандал, разразившийся со всей яростью вулкана, взорвавшегося в финале фильма. Сенатор Эдвин Джонсон, демократ из Колорадо, осудил «моральную низость» Бергмана и назвал Росселлини «пиратом любви». Возмущение было вызвано не постмодернистской дерзостью («Бергиллини!»), А алым цветом 17-го века A.
Бергман и Росселлини, поженившиеся после рождения сына Роберто, завершили пять работ, которые создают увлекательную теневую биографию, творческую как ну как личное.В «Стромболи» швед Бергман играет перемещенную женщину литовского происхождения Карин, которая пытается эмигрировать в Аргентину и вместо этого выходит замуж за итальянского солдата. Он уносит ее на свой примитивный остров, где в окружении молчаливых женщин, свистящих мужчин и кипящего вулкана из названия фильма она теряет ориентацию. Подобно удивительной сцене, когда рыбаки вытаскивают из воды огромного, выбивающего тунца тунца, скалистый, зловещий пейзаж не является фоном для отчуждения Карин, а является его проявлением.Отчуждение, которое, наконец, приводит ее к краю огненной пасти вулкана, где она кричит: «Я боюсь, я боюсь … какая тайна, какая красота, о мой Бог».
Спустя несколько лет и фильмов, текущая лава в «Стромболи» привела к «Путешествию в Италию» Росселлини (1953). Здесь Бергман и, казалось бы, неуютный Джордж Сандерс играют супружескую пару, Кэтрин и Алекс, которые едут в сельскую местность Неаполя, чтобы продать дом. Они едят, спят и однажды ночью ссорятся. Следовательно, они совершают отдельные однодневные поездки, разделение, которое продолжается до тех пор, пока знакомый не уговорит их посетить Помпеи.Там, среди руин, они наблюдают, как рабочий обнаруживает следы мужчины и женщины, застывших в вечных объятиях, видение, которое заставляет Кэтрин бежать, заметив: «Жизнь так коротка». Сразу после этого, наблюдая за религиозной процессией, они разделяются толпой, пока что-то — благодать, любовь или, возможно, теплое море тел — не объединит их.
Это потрясающее воссоединение, возвышенное и устрашающее. Здесь, вопреки всем очевидным причинам и очевидности своих действий, два человека подтверждают свою любовь друг к другу в тени смерти другой пары.Базен, которого всегда стоит цитировать, считал, что мир Росселлини был одним из «чистых действий, неважных сами по себе, но готовящих путь (как бы незаметно для самого Бога) для внезапного ослепительного раскрытия их смысла». Некоторые недоброжелатели Базена приписывают это его католицизму, но не нужно верить в какого-либо бога, чтобы оценить мирское благодать Росселлини, увидеть, как лицо Бергмана светится, как солнце в «Стромболи», и как она обнимает бедного Джорджа Сандерса. в объятиях, которые увековечивают их образы надолго, чем в Помпеях.
Для Базена и молодых критиков и будущих режиссеров Cahiers du Cinéma, таких как Жан-Люк Годар, фильмы Росселлини были глубокими колодцами, из которых примерно через 50 лет после появления фильмов они могли черпать идеи об отношениях кино и кино. реальность и субъективность. Традиционные игровые фильмы построили миры из уловок иллюзионистов. Росселлини подарил миру без украшений, как и тот дар, которым он является. В одном из его триумфов, в прекрасных, волнующих «Цветах святого Франциска» (1950), есть момент, когда св.Франциск, которого играет настоящий монах, просит птицу замолчать свое пение, потому что он пытается молиться Богу. Он объясняет, что вам легко разговаривать с Богом. Нам, людям, труднее.
Бернардо Бертолуччи: поэт кино — индус
Режиссер Бертолуччи, умерший в прошлом месяце, нарушил границы, пытаясь опьянить и спровоцировать публику
Мой роман с итальянским маэстро Бернардо Бертолуччи начался с The Sheltering Sky , адаптации метафизического романа Пола Боулза 1990 года, снятой в Тунисе на фоне потрясающих просторов Сахары.В нем рассказывается история книжной и измученной американской пары (Дебра Уингер и Джон Малкович), которые после Второй мировой войны путешествуют с другом в Северную Африку. Американцы изо всех сил пытаются смириться с непостижимой местностью и в буквальном и переносном смысле оказываются ее пленниками.
Кит унесен арабом и оказывается его наложницей, в то время как мужчины погрязли в собственных личных неврозах. Уверенность главных героев в отношении мира и самих себя рушится на фоне необъятности первозданного ландшафта, запечатленного во всем его величии и ужасе легендарным кинематографистом Витторио Стораро.
Убежище в небе — часть его «восточной трилогии», серии богато смонтированных фильмов, исследующих философские темы. Последний император (1987), за которую он получил девять наград академии, и Little Buddha (1993) о восьмилетнем американском мальчике, который мог бы стать реинкарнацией буддийского учителя.
Молодой Бернардо начал свою карьеру в качестве помощника радикального режиссера Пьера Паоло Пазолини, влияние которого (вместе с его гуру Жаном Люком Годаром) во многом повлияло на его мировоззрение.Его ранние фильмы, особенно « До революции » (1964) и «Партнер » (1968), отразили его политические навязчивые идеи, как и « 1900 », разросшаяся пятичасовая эпопея о классовой войне в Италии в начале 20-го века, увиденная сквозь призму политической жизни. глаза двух мужчин (Робер Де Ниро и Жерар Депардье), родившихся в один день на противоположных концах социального спектра.
Как продукт буржуазии, Бертолуччи идентифицировал себя с персонажами, борющимися с идеями революции и классовой борьбы, конфликтом, который разыгрывался во многих его фильмах.
Он впервые обратил внимание на книгу Стратегия паука (1970), адаптированная из романа Хорхе Луиса Борхеса, Тема предателя , о сыне, который отправляется на поиски правды о своем прошлом и обнаруживает, что его убитый отец, на которого он смотрел как на героя, на самом деле был предателем. Это положило начало давнему сотрудничеству с Витторио Стораро.
The Conformist
Модель The Conformist, привлекла внимание всего мира.Адаптированный из романа Альберто Моравиа, он рассказывает историю Марчелло, подавляемого гомосексуалиста (Жан-Луи Трентиньян). Травмированный сексуальным контактом в детстве и напуганный своими сдерживаемыми желаниями, он присоединяется к фашистам Муссолини в надежде, что это снова сделает его нормальным. Впоследствии его вербуют для убийства своего бывшего профессора, левого интеллектуала. В какой-то момент он почти застреливается, вместо того, чтобы столкнуться с реальностью того, кем он стал. Бертолуччи до упора использовал удивительные таланты Стораро, создав фирменный стиль, которым он больше всего известен: тщательно составленные следящие кадры, гипнотическая игра света и тени, чувственное богатство сцен, неуловимая логика сновидений и повествовательная дезориентация, специально разработанная для экстернализации внутреннего жизнь персонажей.
Фильм представляет собой мастер-класс по режиссуре, кинематографии, звуковому оформлению и монтажу. Каждый раз, когда вы смотрите, он приносит новые драгоценные камни.
Следующий фильм Бертолуччи, Последнее танго в Париже (1972), так или иначе, сыграл важную роль в определении его наследия. Сексуально откровенный фильм об американце средних лет (Марлон Брандо), который вступает в серию эротических встреч с 20-летним французским студентом, вызвал самые разные реакции. Итальянские суды осудили его как «непристойный, неприличный и угождающий самым низким инстинктам либидо», в то время как почтенный критик Полин Кель назвала его «самым освобождающим фильмом из когда-либо созданных», пророчески добавив, что «[ Tango ] изменило лицо форма искусства.Люди будут спорить об этом фильме, пока есть фильмы ».
Действительно, фильм стал громоотводом для разногласий, когда Мария Шнайдер дала интервью в 2011 году, сказав, что «она почувствовала себя немного изнасилованной» во время съемок печально известной сцены содомии с Марлоном Брандо. Во время полового акта он заставляет ее читать ектению, осуждающую семейные ценности, религию, настоящую любовь и другие буржуазные образы. Бертолуччи признал, что хотел, чтобы эта сцена удивила актрису, чтобы вызвать инстинктивную реакцию, но секс был полностью смоделирован, а сцена была написана заранее, как также заявили Брандо и Шнайдер.
Тем, кто потрудился на самом деле посмотреть фильм, ясно, что рассматриваемая сцена не может рассматриваться изолированно. Психологическая и сексуальная динамика меняются настолько часто, что невозможно быть уверенным в том, кто является настоящей жертвой. Жанна просто участвует в недолговечном и несущественном приключении, в то время как для Поля это последняя попытка восстановить некоторое подобие быстро увядающей юности. Он понимает, что он нуждается в ней гораздо больше. В квартире он может временно стереть с лица земли все следы внешнего мира с его скрытыми ужасами.Когда он говорит о будущем, она напоминает ему, что через 10 лет он будет в инвалидной коляске. Фильм слишком многослойный и сложный, чтобы его можно было сводить к проповедям о «мужском взгляде».
Сексуальность, нарушающая табу
Бертолуччи вернулся к теме нарушающей табу сексуальности в фильме « Luna » 1979 года, где известная оперная звезда (Джилл Клейбург) имеет почти кровосмесительные отношения со своим сыном-подростком, который тоскует по своему пропавшему отцу. Виртуозность режиссера проявляется в каждом кадре фрейдистской оперы, призванной возбуждать, опьянять и возбуждать, как великое произведение искусства.
Все больше разочаровываясь в Западе, Бертолуччи смотрел на восток в поисках художественного обновления. «Я жил в стране, которая мне не нравилась», — вспоминает он. «В политическом плане все растворялось и коррумпировалось. Когда я впервые приехал в Китай, это было своего рода возрождением моего желания снимать ». По иронии судьбы появившийся фильм « Последний император » был его самым консервативным и очищенным творением, далеко от работы, которая сделала его enfant dangerous в мировом кинематографе.Бюджетный в 21 миллион долларов и снятый в Запретном городе, роскошно смонтированный спектакль рассказывает историю Пу И, последнего императора Китая, который «перевоспитан» маоистами и, наконец, заканчивает свою жизнь обычным гражданином в коммунистической партии. Китай. Несмотря на то, что он формально неинтересен, скучен и исторически неточен, это был тип фильма, который, по мнению американцев, олицетворяет вершину кинематографа, и он был награжден девятью Оскарами.
К концу своей карьеры Бертолуччи вернулся к более интимным темам: опасностям и удовольствиям красоты, секса и молодости, а также переплетению личного с политическим.Его предпоследние фильмы Stealing Beauty , Besieged и The Dreamers иллюстрируют эти идеи. Они были установлены в замкнутых пространствах с персонажами, уходящими от мира, и ознаменовали реальный уход режиссера из публичной сферы.
Свой последний фильм « Я и ты » (2012) он снял после десятилетнего перерыва в инвалидной коляске с множественными травмами спины. Это история о 14-летнем мальчике, который рассказывает своей матери, что собирается в школьную лыжную поездку, а затем уходит в подвал здания, чтобы спрятаться со своей сводной сестрой, под действием героина.Фильм был отважной попыткой искалеченного художника вернуть себе немного блеска. Шесть лет спустя он испустил последний вздох.
Интервьюер — кинорежиссер, обозреватель и ученый. Когда он не путешествует, он тусуется со своими кошками, туканами и домашней игуаной.