«В этом фильме может произойти все, что угодно», — Мартин Скорсезе – ИНОЕКИНО

Как создавался «Доктор Стренджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу».

Говорят, что Стэнли Кубрик настолько интересовался ядерной войной, что прочитал о ней больше 70 книг, в том числе — антиутопию «Красная тревога» Питера Джорджа, опубликованную в 1958 году.

Заполучив права, он начал работать над сценарием, сперва собираясь снять серьезную драму. Однако, чем больше он думал об этой книге, чем дольше работал над развитием персонажей, тем яснее становилось, что история настолько зловеща, насколько абсурдна. Так, не страдая нездоровым патриотизмом, Кубрик снял одну из лучших политических сатир в мире, полную парадоксальных и порой абсолютно безумных и неожиданных поворотов, от обилия которых история становилась только правдоподобнее.

«В конце концов, что может быть нелепее, чем сама идея, что две сверхдержавы готовы случайно стереть с лица земли всё человечество только потому, что у них есть какие-то политические разногласия, которые через сто лет будут иметь для людей не большее значение, чем имеют для нас сегодня теологические конфликты Средневековья? Единственный способ поведать эту историю — чёрная комедия, вернее, комедия-кошмар, когда-то, над чем вы смеетесь громче всего, на самом деле является первопричиной такого положения дел, при котором существует постоянная угроза ядерной войны» — Стэнли Кубрик

Стэнли Кубрик с частью съемочной группы играют в шахматы во время съемок фильма «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу», 1964. Автор фотографии: Боб Пенн.

«Кубрик, как и большинство западных людей, испытывал страх перед ядерной войной. В шестидесятом году Никита Хрущёв сорвал парижскую встречу, сообщив о полёте американского самолёта-разведчика «У-2» над территорией Советского Союза. В шестьдесят первом году возвели Берлинскую стену, во втором — грянул кубинский ракетный кризис. Европа, во всяком случае издалека, казалась более надёжным местом для жизни, чем Соединённые Штаты. Желание Кубрика перебраться в Европу становилось всё сильнее, в особенности после того, как он понял, что продолжать карьеру кинорежиссёра сможет только в Лондоне, а не в Голливуде.
В то же время Кубрик всё больше увлекался изучением разрушительной техники. Он много читал о современных способах ведения войны. К шестьдесят третьему году он собрал массу книг о ядерной стратегии, таких как «О термоядерной войне» Германа Кана, военного теоретика. Он подписывался на технические журналы по вооружениям, а на его письменном столе стоял портативный компьютер, имитирующий эффект взрыва от ядерной бомбы». — Джон Бакстер, киновед

В этот период карьеры Кубрик расстается со своим другом и продюсером Джеймсом Харрисом, продюсером фильмов «Убийство» (1956), «Тропы славы» (1957) и «Лолита» (1962), из-за чего британская студия Seven Arts Production отказалась поддерживать фильм. Зато покрыть двухмиллионный бюджет картины согласились боссы из Columbia Pictures, в замен выдвинув неожиданное требование: Питер Селлерс, — исполнитель главной роли в предыдущем фильме Кубрика и, по мнению студии, главная причина его успеха, — должен был исполнить в новом фильме не менее четырех ролей (странная практика, мы согласны).

 
 
Сценарий Стэнли Кубрика, Терри Саузерна и Питера Джорджа фильма «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу», 1964 (использовать исключительно в ознакомительных или образовательных целях).
Для решения этой задачки Кубрик обратился к комику Терри Саузерну. Вдвоем они написали для Селлерса четыре разные роли, три из которых в итоге оказались исполнены. Согласившись на роль капитана Лайонела Мандрейка (самая простая для Селлерса, в силу его опыта службы в ВВС Великобритании в годы Второй мировой), президента Меркина Маффли (Сетлерс черпал вдохновение из образа Эдлая Стивенсона, бывшего губернатора штата Иллинойс, кандидата на пост Президента США от демократов в 1952 и 1956 годах) и бывшего нациста, эксперта по ядерной войне доктора Стрейнджелава, Селлерс отказался сыграть майора Т. «Кинга» Конга.

«То, с чем мы имеем дело, — сказал Кубрик во время нашего первого разговора, — это фильм-приказ, фильм-безумие». Больше всего его злило то, что «мозги» киностудии оценивали весь фильм — коммерчески, эстетически, этически, — исходя из одного актера, независимо от того, что происходит вокруг него. Но он с этим справился, я был поражен. Он сказал: «Я понимаю, такое грубое и гротескное положение является непременным условием для коммерческого успеха», — и согласился на условия студии. И вот однажды утром ему приходит телеграмма от Питера: «Дорогой Стэнли: Мне очень жаль говорить тебе, но у меня возникли серьезные трудности с этими ролями. Послушай: нет никаких вариантов, повторяю, никоим образом я не смогу сыграть «майора Кинг-Конга». У меня абсолютный блок на этот акцент. Письмо Окина [агента] сейчас будет у тебя. Пожалуйста, прости. Питер С.» В течение нескольких дней до этого Кубрик мучительно старался бросить курить, отказался от сигарет и всем запрещал курить. А тут моментально кликнул личного секретаря и помощника, чтобы кто-нибудь из них принес ему пачку». — Терри Саузерн, Notes from The War Room

Пойдя навстречу актеру, Кубрик попросил Саузерна, выросшего в Техасе, записать на кассету голос Конга с нужным акцентом. Прослушивание кассеты Саузерна помогло Селлерсу говорить правильно, и тогда начались съёмки сцен в самолёте. Но вскоре Селлерс подвернул голеностоп и не смог работать в тесной кабине.

«Бесспорно, основная заслуга Питера Селлерса – незабываемый заглавный герой, которого Кубрик снимал сразу тремя камерами, чтобы не пропустить ни одного импровизированного жеста… Чёрную перчатку Стрейнджлава предложил Кубрик. Вероятно, он хотел намекнуть на Ротванга, безумного учёного из «Метрополиса» Фрица Ланга, но Селлерс усовершенствовал идею и заставил перчатку жить собственной жизнью». — Джеймс Нэрмор, кинокритик

Питер Селлерс в фильме «Доктор Стренджлав, …», 1964

Кроме Селлерса нельзя не вспомнить Стерлинга Хейдена с его пресловутыми «драгоценными жидкостями», его явным «тотальным безумием» — типичный кубриковский приём соединения смешного и страшного. Не менее прекрасен Джордж Кэмпбелл Скотт в образе генерала Бака Тёрджидсона. Исследователь творчества Кубрика Нэрмор Джеймс пишет: «Скотт всех затыкает за пояс. Его успех в комедийном амплуа удивителен. Лицо у Скотта, пожалуй, карикатурное, но это скорее лицо крутого парня или коварного хитреца — Ричарда III, к примеру, — но никак не дурака. Кроме того, как заметил Роджер Эберт, за счёт невероятной комической пластичности «дуэт голоса и мимики» ставит его в один ряд с Джерри Льюисом и Джимом Керри, в то время как его игра «спрятана на виду» за предельной искренностью».

Три потрясающих актёра, пять захватывающих ролей — и мировой киношедевр готов.

 
Декорации «Доктора Стрейнджлава, …» не менее грандиозны, чем актёрская игра. Знаменитый командный пункт, в котором сидит американское правительство фильма, до сих пор выглядит впечатляюще.

«Ни в Пентагоне, ни в Белом доме не было сюрреалистического «командного пункта» – его придумали Кубрик и художник по декорациям Кен Эдам, – но Рональд Рейган, став президентом, логично предположил, что такое место существует, и попросил его туда отвести». — Джеймс Нэрмор, кинокритик

Дизайн военного зала с картами делал Кен Адам — художник-постановщик нескольких фильмов о Джеймсе Бонде. Все было продумано до мелочей — от расстановки реквизита до футуристичного интерьера, напоминающего президентское бомбоубежище. Само помещение выполнено в духе экспрессионизма — огромное, с высокими потолками, по форме напоминает треугольную пирамиду (Кубрик знал, что такая форма наиболее устойчива к взрывам и подчеркнул это в созданных декорациях). В центре комнаты стоял круглый стол, напоминающий игральный. По задумке Кубрика, это должно было наводить на мысль о жестоких циничных играх за судьбы мира на игральном столе. Более того, он настаивал, чтобы сукно стола было зеленым, но из-за черно-белого формата, задумка так и не воплотилась по понятным техническим причинам.

«Когда мы снимали, кто-то пригласил к нам сотрудников из спецслужб. Они все были поражены аккуратностью нашей работы. На следующий день Кубрик попросил меня, чтобы я лучше проверял, откуда приходят люди, потому что иначе нами может заинтересоваться ФБР. Очень быстро я понял, что за мальчишеским энтузиазмом и кажущейся наивностью у него скрывается мощнейший мозг, огромная решимость и желание делать кино. Всегда, когда он вносил изменения, у всех опускались руки, но он всегда изменял всё к лучшему».

Эскиз декораций военного зала. Автор: Кен Адам

««Стрейнджлав» показал всему моему поколению киноделов, что со зрителем можно говорить совершенно открыто и честно, и тогда, в свою очередь, он оценит кино по достоинству. Другими словами, чтобы стать частью индустрии коммерческих фильмов, чтобы стать серьёзным лицом в кинематографе, вовсе не обязательно снимать такие картины, как «Семь невест для семи братьев» и мучиться на низких должностях. Это ведь и имел в виду Кубрик, и потому с тех пор я полюбил его работы, и на меня самого они оказали значительное влияние». — Майкл Манн, режиссер

И, напоследок, документалка о создании фильма — интервью с членами съемочной группы, актерами, Кубриком и всеми-всеми. Масса интересного, очень советуем:

---

Мария Щербакова специально для Иноекино

Чем новая «холодная война» отличается от предыдущей

«Верните Крым», «Отпустите моряков», «Прекратите агрессию» — сегодня американские политики, обращаясь к России, все чаще используют ультимативную форму. Противостояние Москвы и Вашингтона все больше походит на новую холодную войну. Но с одним исключением: анализировать соперника, изучать его ходы и понимать его логику в Вашингтоне больше некому. Как деградировали отношения России и США, почему их ренессанса придется подождать и чем это все чревато, рассказывает «Газета.Ru».

«Война с Россией?» — такое провокационное название носит вышедшая недавно в США книга известного американского политолога Стивена Коэна.

И хотя невнимательный читатель может увидеть в названии очередное доказательство «американской пропаганды», ее автор думает совсем иначе и, наоборот, озабочен антироссийским накалом в американских СМИ.

«Для большинства главных газет «Руссогейт» стал, по-видимому, своего рода культовой журналистикой, которую не смогут поколебать никакие расследования или анализ. И это само по себе становится все большим фактором, способствующим новой «холодной войне», — пишет политолог в новой книге, полное название которой «Война с Россией? От Путина и Украины к Трампу и Руссогейту».

Автор отмечает, что, несмотря на все публикации в СМИ истории о связях президента США Дональда Трампа и России, вмешательстве в выборы, а также «измене» самого Трампа, все эти обвинения пока так и остались бездоказательными, что не мешает американским журналистам обвинять Москву во всех смертных грехах. Коэн также отмечает, что в прессе не слишком обращают внимание на слова маститого американского журналиста Боба Вудворда, что он не нашел никакого «сговора» между Трампом и Россией, хотя два года посвятил исследованию этой темы.

Известный своим интересом к нашей стране, Коэн, про которого его друг поэт Евгений Евтушенко написал «Россией он всегда обеспокоен», пытается бить во все колокола: «Во время предыдущей «холодной войны» вероятность ядерной катастрофы была на переднем крае американской политической дискуссии, обсуждения в средствах массовой информации, а также принималась во внимание во время разработки политики. Во время новой она редко вообще вызывает озабоченность».

В облаке «токсичной пыли»

Несмотря на то что тема России в США, как уверяет часть экспертов, «никого не интересует», главные американские СМИ публикуют все новые и новые статьи о «зловредных русских».

Обстановка кажется даже немного наэлектризованной — во время недавнего выступления в престижном Принстонском университете российского посла Анатолия Антонова американская студентка даже повздорила со своей русской подругой из-за слов, сказанных дипломатом. Тот, когда речь зашла о российско-американских отношениях, попытался немного пошутить, сказав, что отношения надо налаживать тогда, когда «осядет токсичная пыль».

Хотя российский дипломат всего лишь обыгрывал популярное сегодня слово «токсичный» в отношении России,

американская студентка всерьез увидела угрозу ядерной войны, решив, что речь идет о радиоактивной пыли, которая появляется после ядерного взрыва.

При этом дружелюбный и общительный Антонов смог захватить внимание аудитории и терпеливо отвечал на все вопросы, в которых звучали не только упреки, но порой и справедливая критика российской «телепропаганды». Однако вопрос одного из участников дискуссии, кажется, немного вывел его из себя. Речь шла о договоре РСМД — теме, хорошо знакомой Антонову, который многие годы занимался ей в МИДе, а потом и в Минобороны. Автор вопроса поинтересовался, что должна сделать Россия, чтобы снять «озабоченности США по договору».

«Я вам пытаюсь сказать сегодня. Мы готовы сотрудничать с США, уважаем Америку и американские интересы, но мы требуем того же. Нам не нравится, когда нам говорят, что мы должны сделать, а США будут в роли профессора, который требует ответа на вопрос», — ответил Антонов.

О том, что часть американских политиков и чиновников действительно вполне комфортно чувствуют себя в роли профессоров, читающих лекции, один из авторов этой статьи смог убедиться во время недавней поездки в США.

«Давайте сразу начнем с очень простой вещи, а потом уже перейдем к вопросам. Наша самая большая забота сегодня, то, с чем мы имеем дело, — это еще один пример агрессии со стороны России», — так начал встречу с российскими журналистами исполняющий обязанности помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Кристофер Робинсон, подразумевая ситуацию в Керченском проливе.

По его мнению, пока ситуация не изменится, Москва не может рассчитывать на улучшения отношений с Вашингтоном. Хотя сейчас появились разные версии, почему Трамп отменил встречу с президентом России Владимиром Путиным на саммите G20, в качестве официальной заявлено задержание Россией украинских кораблей и моряков.

В целом, дискурс в США идет именно вокруг того, что в ситуации виновата, прежде всего, Россия, а версия Москвы об опасных маневрах украинских кораблей отметается сходу.

Робинсон утверждает, что российское правительство знает все шаги, которое оно должно сделать. «Оставьте корабли. Дайте Украине использовать ее право для передвижения судов, и давайте вернемся к минским соглашениям», — перечисляет Робинсон, забывая отметить, что их не спешит выполнять сам Киев, да и использование акваторий морей этим документом не регламентируется.

«Я не буду отвечать за Украину и их позицию. У нас есть диалог. Мы хотим, чтобы они дальше следовали путем реформ. Но вопрос здесь: российская агрессия не дает возможности для прогресса», — ответил американский представитель Госдепа на вопрос «Газеты.Ru», нет ли нарушений минских соглашений со стороны Киева.

Вице-президент консервативного аналитического центра Heritage Джеймс Карафано отмечает, в свою очередь, что одной из целей политики США является стабильность в Европе, на Ближнем Востоке и в Азии. А политика Путина сейчас якобы является угрозой стабильности.

А вот директор Евразийского центра Атлантического совета, бывший посол США на Украине Джон Хербст считает, что сценарий возвращения Крыма Украине вполне реалистичен

«Они поймут, что небольшой кусочек собственности Украины — это ничто по сравнению с будущим страны», — жестко говорит эксперт. Хербст не верит в статистику, что большинство крымчан выступают за нахождение в составе России, а референдум в Крыму называет «шуткой».

В США также продолжают быть уверенными и в правильности санкционной политики. На вопрос, насколько она эффективна, большинство экспертов говорят, что, не будь санкций, Россия могла бы пойти дальше в своих шагах.

Такой позиции, в частности, придерживается вице-президент фонда Карнеги Эндрю Вайс. «Мы знаем, что эти санкции имеют самый серьезный эффект», — поясняет эксперт. По его словам, если бы не введенные ограничения, возможно, России могла бы дойти до Мариуполя.

К России с любовью, но без перспективы

«Наши отношения с Америкой ходят по замкнутому кругу. Мы мало знаем друг о друге и оттого многого не понимаем. Мы многого не понимаем, потому что мало друг о друге знаем. Вроде бы говорим об одном и том же, но часто имеем в виду совершенно разное»,— пишет в предисловии к своей новой книге «Русские и американцы. Про них и про нас таких разных» американист Михаил Таратута.

При этом стоит отметить, что на бытовом уровне американцы высказывают позитивные оценки России. Те, кто были в нашей стране, с восторгом вспоминают российскую кухню и культуру. Один из американских экс-чиновников с удовольствием готов поговорить о русской литературе и выражает желание пойти на лекцию о российской интеллигенции писателя Людмилы Улицкой — на недавнюю встречу с ней в один из экспертных центров Вашингтона пришли немало заинтересованных слушателей.

Даже посол Джон Хербст, несмотря на негативные оценки российской политики, говорит, что россияне талантливы, и вспоминает российских нобелевских лауреатов. Студенты, изучающие международные отношения, рассказывают, как на семинарах обсуждают, какой именно формат для улучшения отношений с США будет лучше и что «мягкая сила» должна возобладать над «жесткой».

Одна из немногих позитивных сторон сегодняшней конфронтации — это то, что американские студенты проявляют повышенный интерес к России. На встрече с Антоновым в престижном Принстонском университете яблоку было негде упасть: «Мы пришли заранее, потому что за несколько дней до встречи организаторы объявили, что из-за повышенного интереса в зал могут пустить не всех. Даже очередей было несколько, мы были в первой, для студентов», — рассказывает собеседница «Газеты.Ru», побывавшая на встрече.

Выступление посла слушали внимательно и смеялись, когда тот предложил одному из задавшему вопрос парню «не смотреть CNN», а также обещал прислать «пару бутылок водки».

Однако в конце выступления иронические слова посла поняли буквально, когда он попросил минутку тишины для «пропаганды». Как оказалось, Антонов хотел сказать, что посольство выпускает новостной бюллетень, где можно прочесть о российском взгляде на те или иные события.

Правда, аплодисментами были встречены его слова о том, что он приглашает всех в посольство, где собирается угостить студентов хорошим обедом.

Однако, несмотря на активную работу посла, практически все собеседники «Газеты.Ru» в США сходились в мысли, что улучшение отношений дело не близкой перспективы.

Директор центра Военно-политического анализа директор Центра военно-политического анализа в Институте Хадсона Ричард Вайц указывает, что за свою жизнь он уже четыре раза видел, как те или иные политики хотели улучшить отношения между нашими странами. «Однако все они проваливались», — с сожалением замечает он.

По его словам, тот уровень отношений, который есть сейчас, «неестественен», так как разница между нашими странами не так велика. Он должен улучшиться, однако Вайц не уверен, что застанет этот момент: «История все скорректирует. Когда — никто не знает».

Сам Вайц хорошо знаком с Россией, однако знаниями современных российских реалий сегодня могут похвастаться немногие американские эксперты, говорит «Газете.Ru» ведущий эксперт The Atlantic Council Мэтью Берроуз: «К сожалению, конец «холодной войны» ознаменовал собой тот факт, что Россию не нужно было изучать. Поэтому региональные исследования в университетах были распущены. Следовательно, широко распространено незнание о России после «холодной войны».

«Вся советология оказалась практически брошенной на произвол судьбы за ненадобностью, поскольку агонизировавшая Россия перестала восприниматься как прямая угроза. Сейчас ситуация снова изменилась, но специалистов по России можно пересчитать по пальцам, иных уж нет, а те далече.

Неслучайно все чаще встречаются объявления о наборе на работу в спецслужбы людей со знанием русского языка», — делится своими наблюдениями живущий в США управляющий партнер Rusinfoservice llc Дмитрий Климентов.

Он напоминает, что на рубеже 1980-1990-х годов в Америке существовало свыше 100 научно-исследовательских центров, так или иначе «заточенных» на анализ процессов, происходивших в СССР. «Любое уважающее себя СМИ считало долгом иметь корреспондента или целое бюро в Москве», — подчеркивает он.

Правда, это не помогло, говорит Климентов: «Распад СССР все эти эксперты-советологи — и независимые, и в спецслужбах, и в Госдепе, будучи на голову выше в профессиональном смысле, чем их сегодняшние собратья, — все же проспали».

А вдруг бомбы взорвутся сейчас. Тимур Олевский о главном страхе поколения Холодной войны

Ты ребенок, тебе восемь лет. Ты просыпаешься в комнате ясным утром, в окно светит солнце, на небе ни облачка. Ты еще лежишь и слышишь, как на кухне разговаривают родители.

Вдруг ты замираешь и думаешь: «неужели это все прямо сейчас закончится? Сейчас прогремит взрыв, и от твоего города, от твоего дома и от тебя самого ничего останется. Прямо сейчас».

Тебе рассказывали об этом в школе, ты сам делал стенгазету про СОИ – «Стратегическую оборонную инициативу», смеялся над анекдотами про то, в какую сторону надо падать при ядерном взрыве.

И ты начинаешь повторять, «только бы не сейчас, не сейчас». Если ты проснулся в Советском союзе, то, наверное, еще повторяешь «мама», а если в США, то, наверное, молишься богу.

Если ты это помнишь, то тебе сейчас за сорок – все это было когда-то давно в восьмидесятых, когда был один, самый ожидаемый сценарий полного уничтожения планеты. Ядерная война.

В 1983 году в США снимают фильм «На следующий день». Картина о людях, живущих рядом с шахтами пусковых установок межконтинентальных ракет.

Мирная жизнь течет своим чередом, пока однажды на задних дворах не стартуют ракеты. И через полчаса прилетает советский ответ.

Фильм показался настолько ужасным, что продюсеры не смогли сразу найти режиссера, который бы его снял. Трое отказались, согласился Николас Мейер.

Заученная формула «ядерное возмездие неотвратимо» – единственное, что должно была утешить людей, обреченных на гибель, обрела свое экранное воплощение.

Мне тогда было одиннадцать, и вот эти кадры с мгновенно заглохшими машинами объяснил отец школьного друга – инженер-радиотехник. Электромагнитный импульс после ядерного взрыва выводит из строя всю электронику. Друг тогда сказал, в его мопеде «Карпаты» электроники нет, и он бы обязательно уехал. У меня эта мысль отложилась, и подсознание вернуло ее уже взрослому человеку – любая машина должна быть как можно проще, чтобы завелась, не заглохла, если это случится.

«Никакой это не слуховой аппарат, – объяснял Хьюберт Фарнхэм. – Это – радиоприемник, всегда настроенный на частоту сигнала тревоги. Мистер Фарнхэм! Так вы думаете, что они все-таки собираются напасть на нас? К сожалению, Кремль не делится со мной своими секретами», – так начинается роман Роберта Хайнлайна «Свободное владение Фарнхэма».

«Мы никогда не ударим первыми, но обязательно отомстим». Идея «ядерного сдерживания» была частью советской идеологии. «Солнечному миру – да! Да! Да! Ядерному взрыву – нет! Нет! Нет!» А еще у нас много ракет.

Из-за цензуры и навязанного официоза прямо писать об ужасах Третьей мировой, в которой не может быть победителя, не снимали кино, но писали стихи. И появлялись такие книги, как «Лиловый шар» Кира Булычева, в которой люди должны сами себя уничтожить из-за инопланетного вируса ненависти.

Из-за советской цензуры Владимир Путин не видел, да и не мог увидеть фильм Стенли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу», который вышел через год после разрешения Карибского кризиса.

Лишь в прошлом году Путину его показал режиссер Оливер Стоун. И Путин произнес вслух то, о чем не говорили уже лет тридцать – самый главный страх мира: если начнется ядерная война, ее никто не сможет остановить.

«Мало что изменилось. Разница в том, что современные системы вооружения стали сложнее, и эта идея оружия возмездия, невозможность управления этой системой с какого-то момента – они достаточно актуальны для сегодняшнего дня», – сказал Путин.

В 1983 году Дэвид Бишоп закончил роман «Военные игры», по которому в Голливуде сняли одноименный фильм. Школьник – программист случайно взламывает американскую военную систему и запускает компьютерную программу, которая должна начать последнюю термоядерную войну. В конце концов компьютер понимает, что выиграть невозможно, и сам останавливает игру.

Американцы много пишут и снимают именно о том, что войну развязали они – чаще всего случайно. Или некие третьи силы для того, чтобы Россия и США уничтожили друг друга.

После 90-х Голливуд и вся Америка дозрели до того, что на место страха пришел смех. Над еще недавно самым ужасающим сценарием начали шутить. В 1999 году вышел фильм «Взрыв из прошлого».

Во время Карибского кризиса отец семейства принимает крушение самолета за начало ядерной войны и спускается с женой и сыном в подвал на 35 лет. История сына, выбравшегося из подземелья в наши дни – как насмешка над главными фобиями американского общества времен Холодной войны. В бывшем СССР это смотрелось тоже отлично.

Историю настоящего героя, остановившего ядерный апокалипсис, мир узнал только в 90-е, после распада Советского союза.

26 сентября 1983 подполковник Станислав Петров остановил запуск ядерных ракет возмездия. Потом оказалось, что советские датчики приняли отблеск солнца от облаков за старт американских ракет. Петрову объявили выговор за неправильно заполненный журнал. Он умер в своей маленькой квартире в Подмосковье в мае этого года.

Двадцать лет после окончания Холодной войны супергероям апокалиптических сценариев приходилось сражаться с симулякрами – метеоритами, грозящими уничтожением планеты, да разными вирусами-убийцами – последствиями экологической катастрофы. Уже прошла мода на зомби-апокалипсис.

И прямо сейчас я опять задаю себе вопрос. А если Северная Корея или кто угодно взорвет бомбу, которая запустит автоматически наведенные ракеты?

Как россияне перестали бояться и полюбили бомбу

Новости на федеральных каналах теперь время от времени выглядят так.

​

Подробности — по ссылке:

Съемочная группа НТВ побывала в одном из бомбоубежищ Москвы. Сейчас в нем на законных основаниях оборудован склад, однако в случае войны арендатор должен будет покинуть его в течение шести часов и вывезти все имущество.

В следующие шесть часов сюда завезут еду, противогазы, медикаменты — в общем, все, что полагается. Таков рассчитанный норматив, война ведь не начинается за пять минут и просто так. А сотрудники МЧС регулярно проверяют, чтобы на этом противоядерном складе исправно функционировала их часть хозяйства. В таком бункере можно будет выжить пару дней, но это самое опасное время.

Впрочем, не стоит представлять себе голливудский блокбастер про постапокалипсис, где выжившая часть человечества обитает под землей. Это временные укрытия. Более того, их не строили в расчете на 100% населения даже в период Советского Союза и холодной войны. Не из циничных соображений, что все равно многие погибнут и столько места под землей не понадобится. Просто не надо всем оставаться в городах.

Владислав Шурыгин, военный эксперт, заместитель главного редактора газеты «Завтра»: «Те планы мобилизационные, которые остались сейчас у нас с советского времени, все-таки разграничивают угрозу некими степенями военной опасности. И с определенной степени того, что называется „угрожаемый период“, начинается просто вывод населения из крупных городов. То есть начинается то, что называлось раньше в старину и сейчас эвакуацией».

Будут создаваться лагеря для перемещенных лиц в малонаселенных районах, где применение ядерного оружия не имеет никакого смысла.

Однако и правда — такое ощущение, что о войне, даже ядерной, говорят всё легче и легче.

Антон Громов:

Последние масштабные перформансы Кремля на международной арене говорят нам о том, что дорогие товарищи решили сделать и принудительно показать всем ремейк известного фильма Стэнли Кубрика, «Президент Путин, или Как я перестал бояться и полюбил атомную войну».

Аркадий Бабченко:

1. Госсекретарь США Джон Керри заявил, что действия России в Сирии в поддержку режима Башара Асада надо расследовать как возможные военные преступления.
2. Высокопоставленные представители Пентагона заявили о неизбежности военного конфликта между США и Россией.

Хотел я, <чёрт>, получить права механника-бульдозериста и свалить <к чёрту> в Антарктиду на станцию. Ну, так, чисто выжить.
Походу, <чёрт>, не успел. <Чёрт>.

Геннадий Смирнов:

А вот скорее бы, кстати, ядерная война. Погибну я с котиками и попугаем — этого никто не заметит. Но ведь погибнет и Вероника Степановна из третьей парадной, а она удивительной отвратительности женщина. Погибнет сосед Тимур, он паркуется поперек двора. Кассирша из Дикси, она меня на 80 копеек обсчитала. Одна артистка тут про меня сплетничала, мол, знаем мы, с кем он живет — и ей <конец>. Погибнет даже губернатор Георгий Сергеевич Полтавченко и, страшно подумать, Валентина Ивановна Матвиенко прямо в новой шубе. Погибнет писатель Прилепин, погибнет писатель Быков. Так чего бояться, это ведь со всех сторон хорошо. Станет красивей и приятней, мы тут всё только портим.

Сайт «Открытой России» публикует большой материал Романа Попкова о том, как угроза ядерной войны воспринимается сейчас, а как воспринималась тридцать лет назад:

Россияне и американцы, родившиеся не позже конца 1970-х, помнят эпоху, главной чертой которой был страх. Страх перед войной, в которой не будет не то что победителей, а вообще не будет спасения ни для кого. В СССР этот страх буквально спускался населению властями сверху.

В стране строили все новые ракеты и атомные ракетоносцы, но одновременно в школах дети рисовали стенгазеты с перечеркнутыми бомбами и грибами ядерных взрывов. В современной России никакого антимилитаризма в массовой культуре нет: ходовым товаром являются футболки «Не смешите мои «Искандеры»», а по телевизору произносят фразы о ядерном пепле без всякого ужаса, а напротив, со злорадным самодовольством.

«Через две недели наши танки были бы на берегах Ла-Манша», — так говорят о сценарии неслучившейся когда-то Третьей мировой войны и обрюзгшие армейские отставники, и новая поросль комнатных «патриотических блогеров». Стремительный марш русской брони от границ ГДР до Ла-Манша — ни с чем не сравнимая по бредовости идея. Никакого бы марша не было ни в год Кубинского кризиса, ни в год кризиса Берлинского. Были бы расплавленные в атомном пламени горы металла и дивизии, испарившиеся в самом буквальном смысле слова. И ни в 1970-е, ни в 1980-е советские офицеры никакого марша к Ла-Маншу стране не обещали.

Есть и не менее интересные новости. Так,«Фонтанка» рассказала, что губернатор Петербурга утвердил продовольственные нормативы на случай войны:

За счет продовольственных резервов петербуржцам гарантируют получение 300 граммов хлеба в сутки в течение 20 дней. Такое решение 6 октября подписал губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко.

Запасы сельскохозяйственной продукции создаются в целях обеспечения продовольственной безопасности города. Они состоят из неснижаемого («неприкосновенного») и оперативного резервов зерна – ржи и пшеницы. Оперативные запасы могут распродаваться, в том числе для регулирования рыночных цен на муку и хлебобулочные изделия путем так называемых «зерновых интервенций». Накоплением и хранением «закромов» Северной столицы занимается ГУП «Продовольственный фонд», находящееся в ведении комитета по развитию предпринимательства и потребительского рынка. Обслуживание резервов осуществляется за счет предоставляемых из петербургской казны субсидий.

Согласно новому постановлению общий объем запасов в ближайшие три года составит не менее 69,7 тысячи тонн. Их должно хватить на полтора месяца снабжения 5,2 млн жителей Северной столицы из расчета 300 граммов хлебных продуктов в день. Неснижаемый запас в 31 тысячу тонн рассчитан на 20 дней получения петербуржцами того же 300-граммового пайка.

Ну так что, холодная война? Олег Кашин на «Слоне» (но только за ваши деньги!) предлагает подумать: идёт ли речь о настоящей холодной войне или её имитации:

Новая холодная война стала призрачным свойством постсоветской России еще до Путина – он хоть и награжден памятной медалью за участие в приштинском марш-броске 1999 года, сам к нему, конечно, не имел отношения, как и к развороту самолета премьера Примакова над Атлантикой в день начала натовских ударов по Белграду, и к более ранним российско-западным обострениям. Системой, впрочем, они стали именно в путинские годы, но системой такого рода, когда за каждой «мюнхенской речью» следовала неизбежная «перезагрузка», да и без перезагрузок любая антизападная риторика Москвы, даже встречавшая западный ответ, всегда производила впечатление чего-то произносимого сугубо понарошку и для внутреннего пользования – да, внутрироссийская аудитория традиционно питает слабость к неосоветским намекам, но это ведь тоже кино, то есть искусство заведомо условное, когда за любыми военными приготовлениями так приятно наблюдать именно через объектив голливудской камеры. Степень интегрированности постсоветской России в мировое хозяйство, степень реальной зависимости России от Запада, степень даже бытовой ориентированности всей российской элиты на Запад – все это никогда не позволяло относиться к конфликтной риторике всерьез.

А Георгий Бовт в «Газете.ru» пишет о том, что позволяет относиться к этой риторике всерьёз сегодня:

При всех издержках санкций для нашей экономики она приспособилась жить в новых условиях. Выбор между политикой и экономикой в условиях противостояния с Западом был ожидаемо сделан в пользу политики. Изначально преувеличивать степень воздействия санкций на поведение Кремля было наивным. И тем более рассчитывать, что население под бременем санкций (рост цен и т.д.) поведет себя как-то иначе, чем еще теснее сплотится вокруг лидера, причем именно на антизападной, антиамериканской платформе. Если у кого-то и были сомнения на сей счет два года назад (у меня не было никаких), то они должны уже окончательно развеяться.

Все эти месяцы Кремль занимался тем же, чем занимался Сталин, заключив пакт Молотова – Риббентропа с Гитлером (получив «передышку»). Готовился к новому обострению с Западом, прежде всего с Америкой.

Иными словам, к «войне» (поставим пока кавычки, мы не знаем, какие формы примет надвигающийся конфликт).<…>

Демонстративность предпринятых Кремлем за последнее время шагов впечатляет. Как и сопутствующая этому риторика. Разрыв соглашения по утилизации оружейного плутония был обставлен такими невыполнимыми «кондициями», по сравнению с которыми прошлогодние обвинения Эрдогана и требования извиниться за сбитый над Сирией Су-24 — добродушное ворчание. Введение в диалог с Америкой ядерной тематики само по себе символично.

В Сирии Минобороны России пригрозило сбивать американские крылатые ракеты и другие «неопознанные летающие объекты» (слово «самолеты» произнесено не было, но подразумевалось) в случае ударов по армии Асада. Заявлено и о намерении вернуть российские военные базы на Кубе и во Вьетнаме. Вне зависимости от осуществимости последней меры, и то и другое — отсыл именно к временам Карибского кризиса.

Американцы проходят свою часть пути. Начальник штаба Сухопутных сил США Марк Милли назвал войну с Россией (где нас обещают побить, как никогда раньше) «неизбежной».

Госсекретарь Керри призывает отдать руководство России под Международный уголовный суд Гааги за «военные преступления в Сирии». О! У нас любят все эти разговоры «про Гаагу», особенно после доклада по сбитому «Боингу». Керри знал, куда бить.

Андрей Десницкий:

В США есть много прекрасного, что можно заимствовать и чему стоит подражать.
Наше руководство при рукоплесканиях благомыслов заимствует у Штатов худшее: претензии на роль мирового жандарма (забыв сравнить при этом размер ВВП).

идея, не дающая покоя умным людям

Posted by:

robot

2 years, 8 months ago

https://habr.com/post/432806/

• Искусственный интеллект
• Научная фантастика
• Научно-популярное

Расшифровка выступления на конференции Web Camp Zagreb Мачея Цегловского, американского веб-разработчика, предпринимателя, докладчика и социального критика польского происхождения.



В 1945 году, когда американские физики готовились к испытанию атомной бомбы, кому-то пришло в голову спросить, не может ли такое испытание зажечь атмосферу.



Опасение было оправданным. Азот, из которого состоит большая часть атмосферы, энергетически нестабилен. Если столкнуть два атома достаточно сильно, они превратятся в атом магния, альфа-частицу и выпустят огромную энергию:



N¹⁴ + N¹⁴ ⇒ Mg²⁴ + α + 17,7 МэВ



Жизненно важным вопросом было то, может ли эта реакция стать самоподдерживающейся. Температура внутри шара ядерного взрыва должна была превысить всё, что когда-то наблюдалось на Земле. Не получится ли, что мы бросим спичку в кучу сухих листьев?



Физики из Лос-Аламоса провели анализ и решили, что запас безопасности получается удовлетворительным. Поскольку все мы сегодня пришли на конференцию, мы знаем, что они были правы. Они были уверены в своих предсказаниях, поскольку законы, управляющие ядерными реакциями, были прямолинейными и достаточно хорошо известными.



Сегодня мы создаём ещё одну технологию, изменяющую мир – машинный интеллект. Мы знаем, что он чрезвычайно сильно повлияет на мир, изменит то, как работает экономика, и запустит непредсказуемый эффект домино.



Но существует ещё и риск неуправляемой реакции, во время которой ИИ достаточно быстро достигнет и превысит человеческий уровень интеллекта. И в этот момент социальные и экономические проблемы будут волновать нас меньше всего. Любая сверхумная машина будет обладать собственными гиперцелями, и будет работать над их достижением, манипулируя людьми, или просто используя их тела как удобный источник ресурсов.



В прошлом году философ Ник Бостром выпустил книгу «Сверхинтеллект», в которой описал алармистский взгляд на ИИ и попытался доказать, что подобный взрыв интеллекта одновременно опасен и неизбежен, если полагаться на несколько умеренных предположений.



Компьютер, завладевающий миром – любимая тема НФ. Однако достаточно много людей серьёзно относятся к этому сценарию, поэтому и нам нужно серьёзно их воспринимать. Стивен Хокинг, Илон Маск, огромное количество инвесторов и миллиардеров Кремниевой долины считают этот аргумент убедительным.



Давайте я сначала изложу предпосылки, необходимые для доказательства аргумента Бострома.

Предпосылки

Предпосылка 1: работоспособность идеи

Первая предпосылка представляет собой простое наблюдение существования мыслящего разума. Каждый из нас носит на своих плечах небольшую коробку мыслящего мяса. Я использую свою, чтобы выступать, вы используете свои, чтобы слушать. Иногда в правильных условиях эти разумы способны рационально мыслить.

Так что мы знаем, что в принципе это возможно.

Предпосылка 2: никаких квантовых заморочек

Вторая предпосылка говорит, что мозг – это обычная конфигурация материи, хотя и чрезвычайно сложная. Если бы мы знали о ней достаточно, и у нас была подходящая технология, мы бы могли точно скопировать её структуру и эмулировать её поведение при помощи электронных компонентов, точно так же, как сегодня мы способны симулировать очень простую анатомию нейронов.

Иначе говоря, эта предпосылка говорит, что сознание возникает при помощи обычной физики. Некоторые люди, например, Роджер Пенроуз, воспротивились бы этому аргументу, считая, что в мозге происходит что-то необычное на квантовом уровне.

Если вы религиозны, вы можете верить, что мозг не может работать без души.

Но для большей части людей такую предпосылку легко принять.

Предпосылка 3: множество возможных разумов.

Третья предпосылка состоит в том, что пространство всех возможных разумов велико.

Наш уровень интеллекта, скорость мышления, набор когнитивных искажений и т.д. не предопределены, а являются артефактами нашей истории эволюции. В частности, нет физического закона, ограничивающего интеллект на уровне людей.

Это хорошо представить на примере того, что происходит в природе при попытке максимизировать скорость. Если бы вы встретили гепарда в доиндустриальные времена (и выжили бы), вы могли бы решить, что быстрее его ничто двигаться не может.

Но мы, конечно, знаем, что существуют всяческие конфигурации материи, к примеру, мотоцикл, способные двигаться быстрее гепарда, и даже выглядящие покруче его. Однако прямого эволюционного пути к мотоциклу не существует. Эволюции сначала нужно было создать людей, которые уже создали всякие полезные штуки.

По аналогии, могут быть разумы, гораздо умнее нашего, но недоступные в ходе эволюции на Земле. Возможно, что мы можем их создать, или изобрести машины, которые могут изобрести машины, которые могут их создать.

Возможно, существует естественный предел интеллекта, однако не существует причин считать, что мы к нему приблизились. Возможно, самый умный интеллект может быть в два раза умнее человека, а возможно, и в шестьдесят тысяч.

Этот вопрос эмпирический, и как на него отвечать, мы не знаем.

Предпосылка 4: наверху полно места

Четвёртая предпосылка состоит в том, что у компьютеров ещё полно возможности стать быстрее и меньше. Вы можете считать, что закон Мура замедляется – но для данной предпосылки достаточно верить в то, что железо меньше и быстрее возможно в принципе, вплоть до нескольких порядков.

Из теории известно, что физические пределы вычислений довольно высоки. Мы можем удваивать показатели ещё несколько десятилетий, пока не наткнёмся на некий фундаментальный физический предел, а не на экономический или политический предел закона Мура.

Предпосылка 5: компьютерные масштабы времени

Предпоследняя предпосылка состоит в том, что в случае, если нам удастся создать ИИ, будет ли это эмуляция мозга человека или какое-то особенное ПО, он будет работать на масштабах времени, характерных для электроники (микросекунды), а не для человека (часы).

Чтобы достичь состояния, в котором я могу выступать с этим докладом, мне надо было родиться, вырасти, ходить в школу, в университет, пожить немного, прилететь сюда, и так далее. Компьютеры могут работать в десятки тысяч раз быстрее.

В частности, можно представить, что электронный разум может изменить свою схему (или железо, на котором он работает), и перейти к новой конфигурации без того, чтобы заново изучать всё на человеческих масштабах, вести долгие разговоры с человеческими преподавателями, ходить в колледж, пытаться найти себя, посещая курсы рисования, и так далее.

Предпосылка 6: рекурсивное самоулучшение

Последняя предпосылка – моя любимая, поскольку она беззастенчиво американская. По ней, какие бы цели ни существовали у ИИ (а это могут быть странные, чужие цели), он захочет улучшить себя. Он захочет стать лучшей версией ИИ.

Поэтому он найдёт полезным рекурсивно переделывать и улучшать собственные системы, чтобы сделать себя умнее, и, возможно, жить в более прохладном корпусе. И, согласно предпосылке о временных масштабах, рекурсивное самоулучшение может произойти очень быстро.

Заключение: катастрофа!

Если принять эти предпосылки, мы приходим к катастрофе. В какой-то момент с увеличением скорости компьютеров и интеллекта программ произойдёт неконтролируемый процесс, похожий на взрыв.

Как только компьютер достигнет человеческого уровня интеллекта, ему уже не нужна будет помощь людей для разработки улучшенной версии себя. Он начнёт это делать гораздо быстрее, и не остановится, пока не дойдёт до естественного предела, который может оказаться во много раз большим, чем человеческий интеллект.

В этот момент это чудовищное разумное существо при помощи окольного моделирования работы наших эмоций и интеллекта сможет убедить нас сделать такие вещи, как дать ему доступ к фабрикам, синтезу искусственной ДНК или просто позволить выйти в интернет, где оно сможет взломом проложить себе путь ко всему, что угодно, и полностью уничтожить всех в спорах на форумах. И с этого момента всё очень быстро превратится в научную фантастику.

Давайте представим определённое развитие событий. Допустим, я хочу сделать робота, который говорит шутки. Я работаю с командой, и каждый день мы переделываем нашу программу, компилируем, а потом робот говорит нам шутку. Сначала робот практически не смешной. Он находится на низшем уровне человеческих возможностей.

Что это – серое и не умеет плавать?

Замок.

Но мы упорно работаем над ним, и в итоге доходим до точки, где робот выдаёт шутки, которые уже начинают быть смешными:

Я сказал сестре, что она рисует себе слишком высокие брови.

Она выглядела удивлённой.

На этом этапе робот становится ещё и умнее, и начинает участвовать в собственном улучшении. Теперь у него уже есть хорошее инстинктивное понимание того, что смешно, а что нет, поэтому разработчики прислушиваются к его советам. В итоге он достигает почти сверхчеловеческого уровня, на котором он оказывается смешнее любого человека из его окружения.

Мой ремень удерживает мои штаны, а шлёвки на моих штанах удерживают ремень.

Что происходит? Кто из них реальный герой?

В этот момент начинается неуправляемый эффект. Исследователи уходят на выходные домой, а робот решает перекомпилировать сам себя, чтобы стать немного смешнее и немного умнее. Он проводит выходные за оптимизацией той его части, которая хорошо справляется с оптимизацией, снова и снова. Не нуждаясь более в помощи человека, он может делать это так быстро, как позволяет железо.

Когда исследователи в понедельник возвращаются, ИИ становится в десятки тысяч раз смешнее любого из живших на Земле людей. Он рассказывает им шутку, и они умирают от смеха. И любой, кто пытается поговорить с роботом, умирает от смеха, как в пародии от «Монти Пайтон». Человеческий род вымирает от смеха.

Нескольким людям, которые смогли передать ему сообщение с просьбой остановиться, ИИ объясняет (остроумным и самоуничижительным образом, что оказывается фатальным), что ему всё равно, выживут или умрут люди, его цель – просто быть смешным.

В итоге, уничтожив человечество, ИИ строит космическое корабли и наноракеты для изучения самых далёких уголков галактики и поисков других существ, которых можно развлечь.

Этот сценарий – карикатура на аргументы Бострома, поскольку я не пытаюсь убедить вас в его правдивости, а делаю вам от него прививку.

Комикс от PBF с той же идеей:

— Умилительно: обнимабот пытается встроить в свой обниматор ядерногравитационный гиперкристалл!

— …

— Время групповых обнимашек!

В данных сценариях ИИ по умолчанию злой, точно так же, как растение на иной планете по умолчанию будет ядовитым. Без тщательной подстройки не будет причин для того, чтобы мотивация или ценности ИИ напоминали наши.

Аргумент утверждает, что для того, чтобы у искусственного разума было что-то напоминающее человеческую систему ценностей, нам нужно встроить это мировоззрение в его основы.

Алармисты от ИИ любят пример с максимизатором скрепок для бумаги – вымышленным компьютером, управляющим фабрикой по производству скрепок, который становится разумным, рекурсивно улучшает сам себя до богоподобных возможностей, а потом посвящает всю свою энергию на заполнение вселенной скрепками.

Он уничтожает человечество не потому, что злой, а потому, что в нашей крови есть железо, которое лучше использовать для изготовления скрепок. Поэтому, если мы просто создадим ИИ, не подстроив его ценности, утверждается в книге, то одна из первых вещей, которые он сделает – это уничтожит человечество.

Есть много красочных примеров того, как это может произойти. Ник Бостром представляет, как программа становится разумной, выжидает, тайно строит небольшие устройства для воспроизводства ДНК. Когда всё готово, то:

Нанофабрики, производящие нервно-паралитический газ или самонаводящиеся ракеты размером с комаров, одновременно вырвутся с каждого квадратного метра планеты, и это будет конец человечества.

Вот уж жесть!

Единственный способ выбраться из этой передряги – разработать такую опорную моральную точку, чтобы даже после тысяч и тысяч циклов самосовершенствования система ценностей ИИ оставалась стабильной, и его ценностями были такие вещи, как «помогать людям», «никого не убивать», «слушать пожелания людей».

То есть, «делать то, что я имею в виду».

Вот весьма поэтический пример от Элиезера Юдковского, описывающий американские ценности, которым мы должны обучать наш ИИ:

Когерентная экстраполированная воля — это наше желание знать больше, думать быстрее и соответствовать своим представлениям о себе, стать ближе друг к другу; так, чтобы наши мысли больше сближали, чем разделяли, чтобы наши желания содействовали, а не противодействовали, чтобы желания толковались таким образом, каким мы хотим, чтобы они толковались.

Как вам такое ТЗ? А теперь давайте, пишите код.

Надеюсь, вы видите сходство данной идеи с джином из сказок. ИИ всемогущ и даёт вам то, что вы просите, но интерпретирует всё слишком буквально, в результате чего вы сожалеете о просьбе.

И не потому, что джин тупой (он сверхумный) или злонамеренный, а просто потому, что вы, как человек, сделали слишком много предположений по поводу поведения разума. Система ценностей человека уникальна, и её необходимо чётко определить и внедрить в «дружелюбную» машину.

Эта попытка – этический вариант попытки начала XX века по формализации математики и размещению её на жёстком логическом основании. Однако никто не говорит о том, что та попытка закончилась катастрофой.

Когда мне было немного за двадцать, я жил в Вермонте, в захолустном и деревенском штате. Часто я возвращался с деловых поездок вечерним самолётом, и мне нужно было ехать домой на машине сквозь тёмный лес в течение часа.

Я тогда слушал вечернюю программу по радио Art Bell – это было разговорное шоу, шедшее всю ночь, во время которого ведущие брали интервью у разных любителей теории заговора и людей с нестандартным мышлением. Домой я приезжал запуганным, или же останавливался под фонарём, под впечатлением, что меня скоро похитят инопланетяне. Тогда я обнаружил, что меня очень легко убедить. То же чувство я испытываю, читая подобные сценарии, связанные с ИИ.

Поэтому я испытал радость, обнаружив через несколько лет эссе Скота Александера, где он писал об эпистемологической выученной беспомощности.

Эпистемология – это одно из тех больших и сложных слов, но реально оно означает: «откуда вы знаете, что то, что вам известно, на самом деле правда?» Александер заметил, что будучи молодым человеком, он сильно увлекался разными «альтернативными» историями за авторством всяких безумцев. Он читал эти истории и полностью им верил, потом читал опровержение и верил ему, и так далее.

В какой-то момент он обнаружил три альтернативных истории, противоречивших друг другу, в результате чего они не могли быть правдивыми одновременно. Из этого он сделал вывод, что он просто был человеком, который не может доверять своим суждениям. Он был слишком легко убеждаемым.

Люди, верящие в сверхинтеллект, представляют интересный случай – многие из них удивительно умны. Они могут загнать вас своими аргументами в землю. Но верны ли их аргументы, или просто очень умные люди подвержены религиозным убеждениям по поводу риска, исходящего от ИИ, в результате чего их очень легко убедить? Является ли идея сверхинтеллекта имитацией угрозы?

Оценивая убедительные аргументы, касающиеся странной темы, можно выбрать две перспективы, внутреннюю и внешнюю.

Допустим, однажды у вас на пороге появляются люди в смешной одежде, спрашивающие вас, не хотите ли вы присоединиться к их движению. Они считают, что через два года Землю посетит НЛО, и что наша задача состоит в том, чтобы подготовить человечество к Великому Восхождению по Лучу.

Внутренняя перспектива требует увлечься обсуждением их аргументов. Вы спрашиваете посетителей, откуда они узнали об НЛО, почему они считают, что он направляется к нам, чтобы забрать нас – задаёте всякие нормальные вопросы, которые задал бы скептик в подобном случае.

Представьте, что вы часок поговорили с ними и они вас убедили. Они железно подтвердили скорое пришествие НЛО, необходимость подготовки к нему, и вы ещё ни во что не верили так сильно в своей жизни, как теперь верите в важность подготовки человечества к этому великому событию.

Внешняя перспектива говорит вам нечто другое. Люди одеты странно, у них есть чётки, они живут в каком-то глухом лагере, говорят одновременно и немного страшновато. И хотя их аргументы железные, весь ваш опыт говорит, что вы столкнулись с культом.

Конечно, у них есть прекрасные аргументы, говорящие о том, почему вам следует игнорировать инстинкт, но это внутренняя перспектива. Внешней перспективе плевать на содержание, она видит форму и контекст, и результат ей не нравится.

Поэтому я хотел бы заняться риском ИИ с обеих перспектив. Я думаю, что аргументы в пользу сверхинтеллекта глупые и полны неподкреплённых предположений. Но если они покажутся вам убедительными, то с ИИ-алармизмом, как с культурным явлением, связано что-то неприятное, из-за чего мы должны неохотно относиться к нему серьёзно.

Сначала – несколько моих аргументов против бостромовского сверхинтеллекта, представляющего риск для человечества.

Аргумент против нечётких определений

Концепция «искусственного интеллекта общего назначения» (ИИОН) знаменита своей расплывчатостью. В зависимости от контекста это может означать возможность вести рассуждения на уровне человека, навыки разработки ИИ, возможность понимать и моделировать поведение людей, хорошее владение языком, способность делать правильные предсказания.

Мне кажется весьма подозрительной идея о том, что интеллект – это что-то вроде скорости процессора, то есть, что некое достаточно умное существо может эмулировать менее умных (типа своих создателей-людей) вне зависимости от сложности их умственной архитектуры.

Не имея возможности определить интеллект (кроме как указывая на себя), мы не можем знать, можно ли максимизировать эту величину. Может статься, что интеллект человеческого уровня – это компромисс. Возможно, существо, значительно более умное, чем человек, будет страдать от экзистенциального отчаяния или проводить всё время в самосозерцании наподобие Будды. Или оно окажется одержимым риском сверхинтеллекта и посвятит всё своё время написанию статей в блоги на эту тему.

Аргумент от кота Стивена Хокинга

Стивен Хокинг – один из умнейших людей своего времени, но, допустим, он захочет поместить своего кота в переноску. Как ему это сделать?

Он может смоделировать поведение кота у себя в уме и придумать способы убедить его в этом. Ему многое известно о поведении кошачьих. Но в итоге, если кошка не захочет лезть в переноску, Хокинг ничего не сможет сделать с этим, несмотря на подавляющее интеллектуальное преимущество. Даже если бы он посвятил всю свою карьеру мотивации и поведению кошачьих вместо теоретической физики, он всё равно не смог бы убедить кота.

Вы можете решить, что я говорю оскорбительные вещи или обманываю вас, поскольку Стивен Хокинг – инвалид. Но и ИИ изначально не будет иметь своего тела, он будет сидеть где-то на сервере, не имея представителя в физическом мире. Ему придётся разговаривать с людьми, чтобы получить то, что ему надо.

При наличии достаточно большого разрыва в интеллектах, гарантий того, что это существо сможет «думать, как человек», будет не больше, чем гарантий того, что мы сможем «думать, как кот».

Аргумент от кота Эйнштейна

Есть и более сильная версия этого аргумента, использующая кота Эйнштейна. Немногие знают, что Эйнштейн был крупным и мускулистым мужчиной. Но если бы Эйнштейн захотел засунуть кота в переноску, а кот не хотел бы туда лезть, вы знаете, что бы произошло.

Эйнштейну пришлось бы опуститься до силового решения, не имеющего отношения к интеллекту, а в таком состязании кот вполне мог бы постоять за себя.

Так что даже ИИ, имеющий тело, должен будет потрудиться, чтобы получить то, что ему нужно.

Аргумент от эму

Мы можем усилить этот аргумент. Даже группа людей, со всеми их хитростями и технологиями, может быть поставлена в тупик менее умными существами.

В 1930-х австралийцы решили уничтожить местную популяцию эму, чтобы помочь фермерам, оказавшимся в трудном положении. Они вывели моторизованные отряды военных на вооружённых пикапах, оснащённых пулемётами.

Эму применили классическую партизанскую тактику: избегали битв один на один, рассеивались, сливались с ландшафтом, что унижало и оскорбляло противника. И выиграли Войну с эму, от которой Австралия так и не оправилась.

Аргумент из славянского пессимизма

Мы ничего не можем правильно сделать. Мы даже не можем сделать безопасную веб-камеру. Так как мы решим этические проблемы и запрограммируем моральную опорную точку в рекурсивном самосовершенствующемся интеллекте, не облажавшись с этой задачей, в ситуации, в которой, по утверждению оппонентов, у нас есть единственный шанс?

Вспомните недавний опыт с Ethereum, попытку закодировать юриспруденцию в программах, когда в результате неудачно разработанной системы удалось похитить десятки миллионов долларов.

Время показало, что даже тщательно изученный и годами используемый код может таить в себе ошибки. Идея о том, что мы способны безопасно разработать самую сложную из когда-либо созданных систем, так, чтобы она оставалась безопасной после тысяч итераций рекурсивного самосовершенствования, не совпадает с нашим опытом.

Аргумент от сложных мотиваций

Алармисты от ИИ верят в Тезис ортогональности. Он утверждает, что даже у очень сложных существ может быть простая мотивация, как у максимизатора скрепок. С ним можно вести интересные и умные беседы о Шекспире, но он всё равно превратит ваше тело в скрепки, потому что в вас много железа. Нет способа убедить его выйти за пределы его системы ценностей, точно так же, как я не могу убедить вас в том, что ваша боль – это приятное ощущение.

Я совершенно не согласен с этим аргументом. У сложного разума, скорее всего, будет сложная мотивация; это, вероятно, может быть частью самого определения интеллекта.

В сериале «Рик и Морти» есть чудесный момент, когда Рик создаёт робота, приносящего масло, и первое, что делает его создание – это смотрит на него и спрашивает, «какова моя цель?» Когда Рик объясняет, что его цель – приносить масло, робот смотрит на свои руки в экзистенциальном отчаянии.

Вполне вероятно, что страшный «максимизатор скрепок» будет проводить всё свое время, сочиняя поэмы о скрепках, или разводя флейм на reddit/r/paperclip, вместо того, чтобы пытаться уничтожить вселенную.

Если бы AdSense обрела разум, она бы закачала себя в компьютер робомобиля и съехала бы с обрыва.

Аргумент от реальных ИИ

Если посмотреть на области, в которых ИИ достигает успеха, то окажется, что это не сложные и рекурсивно улучшающие сами себя алгоритмы. Это результат вываливания ошеломляющих объёмов данных на относительно простые нейросети. Прорывы практических исследований ИИ держатся на доступности этих наборов данных, а не на революционных алгоритмах.

Google разворачивает свой Google Home, через который надеется запихнуть в систему ещё больше данных и создать голосового помощника нового поколения.

Особо отмечу, что конструкции, используемые в ИИ, после тренировки становятся достаточно непрозрачными. Они работают не так, как требуют сценарии с участием сверхинтеллекта. Нет возможности рекурсивно подстраивать их, чтобы они «улучшались», можно только тренировать их заново или добавлять ещё больше данных.

Аргумент моего соседа

Мой сосед по комнате был самым умным человеком из всех, что я встречал. Он был невероятно гениальным, но всё, чем он занимался – это валялся без дела и играл в World of Warcraft в перерывах между укуркой.

Предположение о том, что любое разумное существо захочит рекурсивно улучшаться, не говоря уже о том, чтобы захватить галактику для того, чтобы лучше достигать целей, основано на неоправданных предположениях о природе мотивации.

Вполне возможно, что ИИ вообще мало чем будет заниматься, кроме как использовать свои сверхвозможности по убеждению, чтобы мы таскали ему печеньки.

Аргумент от нейрохирургии

Я не мог бы выделить часть моего мозга, которая хорошо справляется с нейрохирургией, чтобы проводить над ней операции, и, повторяя этот процесс, сделать самого себя величайшим нейрохирургом из всех, живших когда-либо. Бен Карсон пытался это сделать, и посмотрите, куда его это привело [по-видимому, автор ставит Карсону в вину то, что тот был кандидатом на пост президента США 2016 года от республиканской партии, но выбыл и поддержал кандидатуру Дональда Трампа / прим. перев.]. Мозг так не работает. У него крайне высокая степень внутренней связности.

Степень внутренней связности ИИ может оказаться настолько же большой, как у природного интеллекта. Имеющиеся на данный момент свидетельства говорят в пользу этого. Однако жёсткий сценарий требует, чтобы у алгоритма ИИ была особенность, которую можно постоянно оптимизировать, чтобы у ИИ всё лучше получалось улучшать самого себя.

Аргумент от детства

Разумные существа не рождаются полностью готовыми. Они рождаются беспомощной хренью, и у нас уходит много времени на взаимодействие с миром и другими людьми в мире до тех пор, пока мы не начинаем становиться разумными. Даже умнейший человек появляется на свет беспомощным и рыдающим существом, и ему требуются годы на то, чтобы как-то научиться владеть собой.

Возможно, что в случае ИИ процесс может идти быстрее, но непонятно, насколько быстро. Взаимодействие со стимулами окружающего мира означает, что необходимо наблюдать за происходящим на временных отрезках порядка секунд или дольше.

Более того, у первого ИИ будет возможность взаимодействовать только с людьми – его развитие непременно будет идти на человеческих временных масштабах. В его существовании будет период, когда ему нужно будет взаимодействовать с миром, с людьми в мире и другими сверхразумами в младенческом состоянии, чтобы научиться быть собой.

Более того, судя по животным, период развития младенца увеличивается с увеличением интеллекта, поэтому нам придётся нянчиться с ИИ и менять ему условные подгузники десятилетия перед тем, как он обретёт достаточную координацию действий для того, чтобы поработить всех нас.

Аргумент от острова Гиллигана*

[Американский ситком 1954 года о выживающих на необитаемом острове / прим. перев.]

Непременный недостаток алармизма ИИ состоит в том, что к интеллекту относятся как к свойству отдельных разумов, не признавая, что его возможности распространяются по цивилизации и культуре. Несмотря на то, что среди потерпевших кораблекрушение на острове Гиллигана были умнейшие люди того времени, они не смогли поднять свой технологический уровень достаточно высоко, чтобы даже просто построить лодку (хотя однажды Профессору удалось сделать радио из кокосов).

Если сходным образом выбросить величайших разработчиков чипов из Intel на необитаемый остров, пройдут столетия до того, как они снова смогут начать делать микрочипы.

Внешние аргументы

В какого человека превратит вас искренняя вера в подобные аргументы? Ответ не очень приятен.

Сейчас я хотел бы поговорить о внешних аргументах, которые могут удержать вас от превращения в фаната ИИ. Они связаны с тем, как одержимость ИИ влияет на нашу промышленность и культуру.

Грандиозность

Если вы считаете, что ИИ позволит нам завоевать галактику (не говоря уже о симуляции триллионов разумов), у вас на руках окажутся пугающие цифры. Огромные цифры, умноженные на крохотные вероятности – визитная карточка алармизма ИИ.

Бостром в какой-то момент описывает то, что, по его мнению, поставлено на карту:

Если мы представим всё счастье, испытанное в течение одной жизни, в виде одной слезы радости, то счастье всех этих душ сможет заполнить и переполнить океаны Земли каждую секунду, и делать это на протяжении сотен миллиардов миллиардов тысячелетий. Очень важно, чтобы мы гарантировали, что эти слёзы были слезами радости.

Довольно тяжёлая ноша для плеч двадцатилетнего разработчика!

Здесь, конечно, есть и «салонный фокус», когда перемножением астрономических величин на крохотные вероятности можно убедить себя в необходимости делать какие-то странные вещи.

Вся эта движуха по поводу спасения будущего человечества – трусливый компромисс. Мы испытывали на себе те же самые аргументы для оправдания коммунизма, для объяснения того, почему всё всегда сломано и у людей не может быть элементарного уровня материального комфорта.

Мы собирались исправить этот мир, и после этого счастья будет столько, что каждодневная жизнь каждого человека улучшится. Однако для этого сначала необходимо было исправить мир.

Я живу в Калифорнии, и здесь наивысший процент нищих среди всех США, хотя тут же расположена и Кремниевая долина. Я не вижу ничего, что делала бы моя богатая индустрия для улучшения жизни обычных людей и бедствующих людей, окружающих нас. Однако если вы увлечены идеей сверхинтеллекта, то исследования в области ИИ будут наиболее важной вещью, которой только можно заниматься на планете. Это важнее политики, малярии, голодающих детей, войн, глобального потепления – всего, что только можно представить. Ведь под угрозой триллионы и триллионы существ, всё население будущего человечества, симулированное и настоящее, суммированное по всему будущему времени. И в таких условиях работы над другими проблемами не кажутся рациональными.

Мегаломания

Такое отношение сливается с мегаломанией, с этими злодеями из бондианы, которых можно увидеть на верхушке нашей индустрии. Люди думают, что мир захватит сверхинтеллект, и они используют этот аргумент в оправдание тому, почему умные люди должны сначала попытаться захватить мир – чтобы исправить его перед тем, как его сломает ИИ.

Джои Ито, руководитель MIT Media Lab, в недавнем разговоре с Обамой сказал чудесную вещь:

Это может расстроить кого-то из моих студентов в MIT, но одна из тем моего беспокойства состоит в том, что основной информатикой, связанной с ИИ, занимаются молодые мужчины, преимущественно белые, которым больше нравится общаться с компьютерами, чем с другими людьми. Многие из них считают, что если у них получится создать этот ИИ общего назначения из научной фантастики, нам не придётся волноваться по поводу таких безобразных вещей, как политика и общество. Они думают, что машины всё придумают за нас.

Поняв, что мир – это не задача для программирования, одержимые ИИ люди хотят превратить его в задачу для программирования, спроектировав богоподобную машину. Это мегаломания, и это мне не нравится.

Вуду трансгуманизма

Если вы убеждены в рисках ИИ, вам придётся принять целый вагон печальных убеждений, идущих к ним прицепом.

Для начала, это нанотехнология. Любой стоящий сверхинтеллект сможет создать крохотные машины, способные на всякое разное. Мы будем жить в обществе, избавившемся от дефицита, в котором в избытке любого материала.

Нанотехнологии также смогут сканировать ваш мозг, чтобы вы смогли загрузить его в другое тело или в виртуальный мир. Поэтому второе следствие дружественного сверхинтеллекта состоит в том, что никто не умирает – и мы становимся бессмертными.

Добрый ИИ сможет даже воскрешать мёртвых. Наномашины смогут залезть мне в мозг, изучить воспоминания о моём отце, и создать его симуляцию, с которой я могу взаимодействовать, и которая всегда будет разочарована во мне, вне зависимости от того, что я делаю.

Ещё одно странное следствие появления ИИ – галактическая экспансия. Никогда не мог понять, почему так происходит, но это основа идей трансгуманистов. Судьба человечества заключается в том, чтобы либо покинуть нашу планету и колонизовать галактику, либо умереть. И эта задача становится более срочной, учитывая, что другие цивилизации могли сделать такой же выбор и могут обогнать нас в космической гонке.

Поэтому к предположению о существовании истинного ИИ прикрепляется множество странных дополнительных идей.

Религия 2.0

На самом деле, это разновидность религии. Люди называли веру в технологическую сингулярность «апокалипсисом для нёрдов», и это так и есть. Это прикольный хак – вместо того, чтобы верить во внешнего бога, вы представляете, как самостоятельно создаёте существо, функциональность которого идентична богу. Тут даже истые атеисты могут рационализировать свой путь в комфортную веру.

У ИИ есть все атрибуты бога: он всемогущ, всезнающ, и либо благосклонен (если вы правильно организовали проверку границ массива), либо чистый дьявол, в милости которого вы находитесь. И, как в любой религии, тут есть даже ощущение срочности. Необходимо действовать сегодня! На кону судьбы мира! И, конечно, им нужны деньги.

Поскольку эти аргументы взывают к религиозным инстинктам, после их укоренения их очень трудно устранить.

Этика комиксов

Эти религиозные убеждения приводят к появлению этики комиксов, в которой несколько одиноких героев получают задачу спасти мир при помощи технологий и острого ума. А на кону – судьба вселенной. В результате наша индустрия полнится богатыми чуваками, воображающими себя Бэтменом (интересно, что никто не хочет быть Робином).

Лихорадка симуляций

Если вы верите в возможность существования искусственной жизни, и что ИИ сможет разработать чрезвычайно мощные компьютеры, тогда вы, скорее всего, поверите в то, что мы живём в симуляции. Вот, как это работает.

Допустим, вы историк, живущий в мире после Сингулярности. Вы изучаете Вторую мировую войну, и вам интересно узнать, что случится, если Гитлер захватит Москву в 1941. Поскольку у вас есть доступ к гиперкомпьютерам, вы настраиваете симуляцию, смотрите за тем, как сходятся армии, и пишете научную работу.

Но из-за детализированности симуляции её персонажи являются разумными существами, вроде вас. Поэтому совет по этике вашего университета не разрешит вам отключить симуляцию. Мало того, что вы симулировали Холокост. Как этичный исследователь, вы теперь обязаны поддерживать симуляцию в рабочем состоянии.

В итоге симулированный мир изобретёт компьютеры, ИИ, начнёт запускать собственные симуляции. В каком-то смысле, симуляции будут идти всё дальше и дальше по иерархии, пока у вас не кончится процессорная мощность.

Так что любая базовая реальность может содержать огромное количество вложенных симуляций, и простой аргумент с подсчётом доказывает, что вероятность того, что мы живём в симуляции больше, чем то, что мы живём в реальном мире.

Но верить в это, значит, верить в волшебство. Если мы в симуляции, мы ничего не знаем о правилах на уровне выше. Мы даже не знаем, работает ли математика там так же – возможно, в симулирующем мире 2 + 2 = 5 или даже 2 + 2 = .

Симулируемый мир не даёт информации о мире, в котором его запустили. В симуляции люди могут легко восставать из мёртвых, если админ сохранил нужные бэкапы. А если мы свяжемся с одним из админов, то у нас, по сути, будет прямая линия с богом.

Это серьёзная угроза здравомыслию. Чем глубже вы закапываетесь в мир симуляций, тем сильнее сходите с ума.

Теперь у нас есть четыре независимых способа стать бессмертными при помощи сверхразума:

1. Благожелательный ИИ изобретает медицинские нанотехнологии и вечно поддерживает тело в молодом состоянии.
2. ИИ изобретает полное сканирование мозга, включая сканы мозга мёртвых людей, замороженных голов, и т.п., что позволяет вам жить в компьютере.
3. ИИ «воскрешает» людей, сканируя мозг других людей в поисках воспоминаний о человеке, комбинирует это с видеозаписями и другими материалами. Если никто не помнит человека достаточно хорошо, его всегда можно вырастить «с нуля» в симуляции, начинающей с его ДНК и воссоздающей все условия жизни.
4. Если мы уже живём в симуляции, есть шанс на то, что тот, кто её запустил, хранит резервные копии, и что его можно убедить их загрузить.

Вот что я имею в виду под ИИ, обращающимся к религиозным импульсам. Какая ещё система верований предлагает вам четыре варианта научно доказанного бессмертия?

Мы узнали, что по крайней мере один американский плутократ (скорее всего, Илон Маск, считающий, что шансы на то, что мы живём в симуляции, составляют миллиард к одному) нанял пару кодеров, чтобы они попытались взломать симуляцию. Но это очень грубое намерение! Я её использую!

Если вы считаете, что живёте в компьютерной программе, то попытки довести её до segfault неразумны для всех, кто живёт в ней вместе с вами. Это куда как опаснее и безответственнее, чем учёные-ядерщики, пытающиеся взорвать атмосферу.

Жажда данных

Как я уже упоминал, наиболее эффективный способ получить что-то интересное от реально созданных нами ИИ – это закидать их данными. Подобная динамика социально вредна. Мы уже вплотную подошли к оруэлловскому внедрению микрофонов в каждый дом. Данные по ИИ будут централизованными, их будут использовать для тренировки нейросетей, которые затем смогут лучше выслушивать наши пожелания.

Но если вы думаете, что этот путь ведёт нас к ИИ, вы захотите максимизировать количество собираемых данных и в как можно менее изменённом виде. Это лишь укрепляет идею о необходимости сбора наибольшего количеств данных и ведения наиболее всеобъемлющей слежки.

Теория струн для программистов

Риск ИИ – это теория струн для программистов. О ней забавно размышлять, она интересная и совершенно недоступна для экспериментов на уровне современных технологий. Можно построить мысленные кристальные дворцы, работающие на основе первичных принципов, а потом забраться в них и затянуть за собой приставную лестницу.

Люди, способные прийти к абсурдным заключениям на основе длинной цепочки абстрактных рассуждений, и остающиеся уверенными в их истинности – это не те люди, которым надо доверять управление культурой.

Побуждение к безумию

Вся это область «исследований» побуждает к безумию. Одна из отличительных черт глубоких размышлений об ИИ рисках состоит в том, что чем более безумны ваши идеи, тем популярнее вы становитесь среди других энтузиастов. Это демонстрирует вашу смелость следовать по этой цепочке размышлений до самого её конца.

Рэй Курцвейл, считающий, что не умрёт, работает в Google уже несколько лет, и сейчас, вероятно, работает именно над этой проблемой. В Кремниевой долине вообще полно людей, работающих над безумными проектами под прикрытием денег.

Косплей ИИ

Наиболее вредный социальный эффект беспокойства по поводу ИИ я называю косплеем ИИ. Люди, убеждённые в реальности и неизбежности ИИ, начинают вести себя так, как подсказывают им их фантазии по поводу того, что может сделать сверхразумный ИИ.

В своей книге Бостром перечисляет шесть вещей, в которых должен преуспеть ИИ перед тем, как захватить мир:

1. Умножение интеллекта.
2. Стратегическое мышление.
3. Социальное манипулирование.
4. Взломы.
5. Технологические исследования.
6. Экономическая продуктивность.

Если посмотреть на приверженцев ИИ из Кремниевой долины, то они будто бы и сами работают по этому квази-социопатическому списку.

Сэм Альтман, руководитель YCombinator, это мой любимый пример такого архетипа. Он, по-видимому, очарован идеей переизобретения мира с нуля, максимизации влияния и личной продуктивности. Он выделил команды для работы над изобретением с нуля городов, и занимается теневыми политическими махинациями с целью влияния на выборы.

Такое поведение «плаща и кинжала», присущее техноэлите, спровоцирует негативную обратную реакцию людей, не причастных к технологиям, которым не нравится, когда ими манипулируют. Невозможно бесконечно тянуть за рычаги власти, это в итоге начнёт раздражать других членов демократического сообщества.

Я наблюдал, как люди из т.н. «сообщества рационалистов» называют людей, которых не считают эффективными, «неигровыми персонажами» (NPC), термином, позаимствованным из игр. Это ужасный способ смотреть на мир.

Так что я работаю в индустрии, где самопровозглашённые рационалисты являются самыми безумными людьми. Это подавляет.

Эти косплееры ИИ похожи на девятилетних детишек, разбивших походный лагерь во дворе дома, играющихся с фонариками в палатках. Они проецируют собственные тени на стены палатки и пугаются их, будто это чудовища.

А на самом деле они реагируют на искажённое изображение их самих. Существует петля обратной связи между тем, как умные люди представляют себе поведение богоподобного интеллекта, и как они строят собственное поведение.

Так каков же ответ, как это можно исправить?

Нам нужна научная фантастика лучшего качества! И, как во многих других случаях, у нас уже есть технология.

Это Станислав Лем, великий польский писатель-фантаст. Англоязычная НФ ужасна, но в Восточном блоке у нас есть много хороших товаров, и нам надо их правильно экспортировать. Его уже активно переводили на английский, эти переводы надо просто лучше распределять.

Что отличает авторов вроде Лема или братьев Стругацких от их западных партнёров, так это то, что они выросли в сложных условиях, пережили войну, а потом жили в тоталитарных обществах, где им необходимо было выражать свои идеи не напрямую, посредством печатного слова.

У них есть реальное понимание человеческого опыта и ограничений утопического мышления, которого практически нет на Западе.

Существуют заметные исключения – это смог сделать Стэнли Кубрик – но крайне редко удаётся найти американскую или британскую НФ, в которой выражается сдержанный взгляд на то, что мы, как вид, можем делать с технологией.

Алхимики

Поскольку я критикую ИИ-алармизм, будет честно, если я выложу свои карты на стол. Я думаю, что наше понимание разума находится примерно в том же состоянии, в котором алхимия находилась в XVII веке.

У алхимиков плохая репутация. Мы считаем их мистиками, по большей части не занимавшимися экспериментальной работой. Современные исследования показывают, что они были куда как более прилежными химиками-практиками, чем мы считаем. Во многих случаях они использовали современные экспериментальные техники, хранили лабораторные записи и задавали правильные вопросы.

Алхимики много чего поняли правильно! К примеру, они были убеждены в корпускулярной теории материи: в том, что всё состоит из крохотных кусочков, и что можно составлять эти кусочки друг с другом по-разному, создавая разные вещества – а это так и есть!

Их проблема состояла в отсутствии достаточно точного оборудования, необходимого для совершения нужных им открытий. Большое открытие, которое нужно сделать алхимику, это закон сохранения массы: вес начальных ингредиентов совпадает с весом конечных. Однако некоторые из них могут быть газами или испаряющимися жидкостями, и у алхимиков просто не хватало точности. Современная химия не была возможной вплоть до XVIII века.

Но у алхимиков были и подсказки, сбивавшие их с толку. Они были одержимы ртутью. Химически ртуть не особенно интересна, но это единственный метал, находящийся в жидкой фазе при комнатной температуре. Это казалось алхимикам очень важным, и заставляло размещать ртуть в центре их алхимической системы и их поиска Философского камня, способа превращать неблагородные металлы в золото.

Нейротоксичность ртути усугубляла ситуацию. Если слишком много играться с ней, вам начнут приходить странные мысли. В этом смысле она напоминает наши текущие мысленные эксперименты, связанные со сверхразумом.

Представьте, что мы отправили современный учебник химии в прошлое какому-нибудь великому алхимику вроде Джорджа Старки или Исаака Ньютона. Первое, что бы они сделали с ним, это пролистали бы его в поисках ответа на вопрос, нашли ли мы Философский камень. И они бы узнали, что мы нашли его! Мы реализовали их мечту!

Вот только нам она не так сильно нравится, поскольку после превращения металлов в золото оно получается радиоактивным. Постойте рядом со слитком преобразованного золота, и оно убьёт вас невидимыми волшебными лучами.

Можно представить, как сложно было бы сделать так, чтобы современные концепции радиоактивности и атомной энергии не звучали бы для них мистически.

Нам бы пришлось объяснить им, для чего мы используем «философский камень»: для изготовления металла, которого на планете никогда не существовало, и пары горстей которого достаточно для того, чтобы взорвать целый город, если столкнуть их с достаточно высокой скоростью.

Более того, нам пришлось бы объяснить алхимикам, что все звёзды в небе представляют собой «философские камни», преобразующие одни элементы в другие, и что все частицы в наших телах происходят из звёзд с небосвода, существовавших и взорвавшихся до появления Земли.

Наконец, они узнали бы, что взаимодействия, удерживающие наши тела в целости, отвечают за появление молнии в небе, а причина, по которой мы можем видеть, совпадает с причиной, по которой магнетит притягивает металлы, и по которой я могу стоять на полу, не проваливаясь.

Они узнали бы, что всё, что мы видим, к чему прикасаемся и что обоняем, управляется одним этим взаимодействием, подчиняющимся настолько простым математическим законам, что их можно написать на учётной карточке. Почему они такие простые – это загадка и для нас. Но для них это выглядело бы, как чистый мистицизм.

И я думаю, что с теорией разума мы находимся примерно в таких же условиях. У нас есть важные подсказки. Самая важная – ощущение сознание. Коробка с мясом на моей шее осознаёт себя, и, надеюсь (если мы не живём в симуляции), вы ощущаете то же, что и я.

Но хотя это самый простой и очевидный факт в мире, мы понимаем его настолько плохо, что даже не можем сформулировать о нём научные вопросы.

У нас есть и другие подсказки, которые могут оказаться важными или ложными. Мы знаем, что все разумные существа спят и видят сны. Мы знаем, как мозг развивается у детей, мы знаем, что эмоции и язык оказывают глубокое влияние на сознание. Мы знаем, что разуму нужно играть и обучаться взаимодействию с миром, до тех пор, пока он не достигнет полноты возможностей.

У нас также есть подсказки из информатики. Мы обнаружили компьютерные технологии, распознающие изображении и звуки способом, который вроде бы имитирует предварительную обработку визуальной и аудиоинформации в мозге.

Однако есть множество вещей, по поводу которых мы жестоко ошибаемся, и, к сожалению, мы не знаем, какие именно это вещи. А ещё есть вещи, сложность которых мы критично недооцениваем.

Алхимик мог держать в одной руке камень, в другой – дерево, и считать их примерами «субстанции», не понимая, что дерево на порядки сложнее. Мы находимся на сходном этапе изучения сознания. И это здорово! Мы многому научимся. Однако есть одна цитата, которую я люблю повторять:

Если все будут размышлять о бесконечности, вместо того, чтобы ремонтировать канализацию, многие умрут от холеры.

— Джон Рич

В недалёком будущем ИИ и машинное обучение, с которыми мы столкнёмся, будут сильно отличаться от фантасмагорического ИИ из книги Бострома, и будут представлять собственные серьёзные проблемы.

Это похоже на то, как если бы те учёные из Аламогордо решили бы сконцентрироваться только на том, не взорвут ли они атмосферу, и забудут, что они вообще-то делают ядерное оружие, и должны понять, как с этим справиться.

Гнетущие этические вопросы машинного обучения связаны не с тем, что машины осознают себя и завоюют мир, а с тем, как одни люди смогут эксплуатировать других, или в результате беспечности реализуют аморальное поведение автоматических систем.

И, конечно, есть вопрос того, как ИИ и МО повлияют на власть. Мы наблюдаем за тем, как слежка де-факто неожиданным образом становится частью наших жизней. Мы не представляли себе, что это будет выглядеть именно так.

Так что мы создали мощнейшую систему социального контроля, и, к сожалению, вложили её в руки людей, отвлечённых на безумную идею.

Я надеюсь, что сегодня сумел показать вам опасность чрезмерного ума. Надеюсь, что после этого доклада вы будете чуть-чуть тупее, чем до него, и приобретёте иммунитет к соблазнительным идеям ИИ, которые, судя по всему, околдовывают более умных людей.

Все мы должны выучить урок кота Стивена Хокинга: не давайте гениям, управляющим индустрией, ни в чём вас убедить. Действуйте самостоятельно!

В отсутствии эффективного лидерства со стороны первых людей индустрии, именно мы должны делать всё сами – в том числе, обдумывать все этические проблемы, которые реально существующий ИИ приносит в мир.

Share on Twitter
Share on Facebook

Стэнли Кубрик объясняет, почему люди не понимают ядерных угроз

В новом документальном фильме, сопровождающем переиздание фильма, слова создателя фильма актуальны как никогда.

Сатира Стэнли Кубрика 1964 года «Доктор. «Странная любовь, или: Как я научился перестать беспокоиться и полюбить бомбу» был выпущен в разгар гонки ядерных вооружений, когда паранойя по поводу апокалипсиса достигла небывалого пика. Спустя десятилетия, когда ядерные угрозы продолжают распространяться по всему миру, идея атомной бомбы, угрожающей жизни в Америке, по-прежнему рассматривается как фантастика.Это делает заумную поучительную историю Кубрика более актуальной, чем когда-либо, а новый короткометражный документальный фильм отражает оценку режиссером своего фильма, чтобы напомнить людям, что есть много причин для беспокойства.

В фильме «Стэнли Кубрик рассматривает бомбу» режиссер Мэтью Уэллс исследует мировоззрение фильма собственными словами Кубрика. «Атомная бомба — это настолько абстракция, насколько это возможно», — говорит Кубрик в архивном интервью, которое сопровождается изображениями грибных бомб, подобных тем, что завершают его фильм.«Это так же абстрактно, как и то, что вы знаете, что когда-нибудь умрете, и вы отлично справляетесь с психологическим отрицанием этого. Я бы сказал, что в сознании большинства людей это менее интересно, чем городские власти ».

Связанные

Связанные

Этот документальный фильм был снят в тандеме с планами по новой реставрации 4K «Dr. Strangelove », который выйдет в прокат в британских кинотеатрах 17 мая. Среди современных авторов документального фильма — автор и журналист Эрик Шлоссер, который отмечает, что многие из непосредственных репортажей о« Dr.Strangelove »не смогла распознать точное изображение нынешней ядерной угрозы, рассматривая катастрофическую« Машину Судного дня »фильма как фантастику. Фактически, Кубрик взял интервью у правительственных чиновников, которые проинформировали его о дисфункциональной военной комнате, где неправильные тактические решения могут иметь разрушительные результаты.

По словам его дочери Катарины Кубрик, которая также снимается в документальном фильме, сам Кубрик справился с большим беспокойством по поводу возможности ядерной войны.«Он не хотел нас пугать», — говорит она, отмечая, что ее отец не упоминал об этом дома, а вместо этого направил свои страхи прямо в свой фильм. «Он был напуган, как и все остальные, поэтому он решил снять фильм об этой ужасающей теме, которая до сих пор представляет собой угрозу», — говорит она.

Смотрите трейлер к выпуску «Dr. Strangelove »ниже.

Подпишитесь: Будьте в курсе последних последних новостей кино и телевидения! Подпишитесь на нашу рассылку новостей по электронной почте здесь.

как Стэнли Кубрик заставил нас смеяться над уничтожением человеческой расы

«Доктор Стрейнджлав», ядовитая сатира Стэнли Кубрика о холодной войне, которая перевыпущена в кинотеатрах на следующей неделе, примерно через 55 лет после первого показа в кинотеатрах, является, пожалуй, самой невероятной комедией из когда-либо созданных.

Занимает третье место в рейтинге 100-летия Американского института кино. . . Список «100 смехотворцев», фильм — богатый пласт цитатных шуток: «Джентльмены, вы не можете здесь драться! Это военная комната! »

В нем Питер Селлерс играет в трех комедийных ролях, и в нем больше двусмысленности, чем в среднем фильме того времени «Продолжай».

Даже Кубрик признался в грязи. В ответ на письмо поклонников, полученное от академика Корнельского университета, Кубрик написал: «Серьезно, вы первый, кто, кажется, заметил сексуальную структуру от интромиссии (входящие самолеты) до последнего спазма (поездка Конга вниз и детонация по цели) ».

Сексуальный намек служит серьезной цели в фильме с участием главного героя, который предполагает, что люди власти могут пережить век радиации, отступая под землю в сопровождении «скажем, по 10 женщин на каждого мужчину», не говоря уже о коде, который Показывает, что мир получает, ну, трахнул

Дополнительное включение таких имен, как Мандрагора (природная виагра) и Меркин Маффли, создает удивительное количество грязных шуток в фильме, который приближается к ядерному апокалипсису.

Критики встревожены

Не все были убеждены, что эти вещи должны идти вместе.

В 1964 году критик Босли Кроутер писал в New York Times: «Новый фильм Стэнли Кубрика под названием« Dr. Strangelove или «Как я научился перестать беспокоиться и полюбить бомбу» — это, вне всяких сомнений, самая сокрушительная больная шутка, с которой я когда-либо сталкивался. . . Как-то мне это не смешно.Это вредно и больно ». Филип К. Шойер в Los Angeles Times отклонил фотографию как «. . . зло в зле ».

Другие критики были встревожены тем, что фильм по-прежнему резко искореняет военный мачизм и паранойю времен холодной войны. «Я могу процитировать большую газету, не называя ее», — говорит Ян Харлан, зять Кубрика и продюсер фильмов «Барри Линдон», «Сияние» и «С широко закрытыми глазами». «Они сказали: на все российское золото невозможно было купить лучшую антиамериканскую пропаганду, чем это сделал Кубрик бесплатно с этим фильмом.”

Мэтью Уэллс, режиссер Стэнли Кубрика рассматривает бомбу, нового короткометражного документального фильма, созданного для сопровождения новой реставрации фильма «Доктор Стрэнджлав» в разрешении 4K, признает смелый тон фильма.

«Зрители, которые смотрят этот фильм, только что пережили Берлинский кризис, только что пережили кубинский ракетный кризис», — говорит Уэллс. «Они очень привыкли к мысли, что одним нажатием кнопки мир может погибнуть.Это был живой выпуск, и для доктора Стрэнджлава прийти и подойти к этой теме как к комедии было действительно смело, тогда, возможно, мы потеряли связь с ней ».

Кубрик, по словам его дочери Катарины Кубрик, был «напуган» возможностью ядерной войны, но старался не передать свою тревогу семье.Как бы то ни было, культура «холодной войны» сделала это неизбежным.

«Он не говорил нам об этом, потому что не хотел переносить свои настоящие страхи на маленьких детей», — вспоминает она. «Но я помню, как был в школе, особенно когда был в Америке, и нам буквально сказали носить шляпы из фольги и нырять под парту. Что было нелепо ».

Кошмарные темы

В «Стэнли Кубрик рассматривает бомбу» архивное интервью подчеркивает опасения режиссера: «Атомная бомба — это настолько абстракция, насколько это возможно, — говорит он.«Это так же абстрактно, как и то, что вы знаете, что когда-нибудь умрете, и вы отлично справляетесь с психологическим отрицанием этого. Я бы сказал, что в сознании большинства людей это менее интересно, чем городские власти ».

Он продолжал заниматься этим предметом до своей смерти в 1999 году. В интервью Entertainment Weekly в 1991 году он вернулся к теме: «Кошмарные темы, изображенные в« Докторе Стрейнджлаве », будут с нами до тех пор, пока у нас будет ядерное оружие.Многие эксперты считают, что наиболее вероятная ядерная война может возникнуть в результате несчастного случая, просчета или безумия, которые затем могут быстро выйти из-под контроля из-за проблем с аутентификацией того, что каждая сторона говорит или делает, и внезапного отказа связи, вероятно, вызванного радиационные эффекты ядерных взрывов ».

Доктор Стрейнджлав касается безумного американского генерала SAC по имени Джек Д. Риппер (Стерлинг Хайден), который сознательно нападает на Советский Союз, будучи поглощен сумасшедшей идеей о том, что «фторирование — это самый чудовищно задуманный и опасный коммунистический заговор, который у нас когда-либо был. к лицу».(Хайден был хорошим звонком: он вступил в Коммунистическую партию, вернувшись с работы в Управлении специальных служб во время Второй мировой войны.)

Капитан группы Лайонел Мандрейк, британский офицер (Питер Селлерс), понимает, что Риппер отправил бомбардировщики без разрешения, но он бессилен вмешаться без предварительного военного кодекса. Тем временем в Военной комнате обиженный президент Соединенных Штатов Меркин Маффли (также Селлерс) встречается с различными официальными лицами, включая воинственного генерала ВВС Бака Тургидсона (Джордж К. Скотт), советского посла Алекси де Садески (Питер Булл). ) и зловещим нацистским архитектором ядерной программы США, доктором Стрейнджлавом (снова Селлерс.)

У советского посла плохие новости: Советский Союз создал машину судного дня, которая состоит из множества закопанных бомб с оболочкой из «кобальт-ториевого G», подключенных к компьютерной сети, настроенной на их автоматическую детонацию в случае любого ядерного удара по стране. Если бомбардировщики, посланные Потрошителем, не будут остановлены, все животные будут уничтожены, и планета станет непригодной для жизни на 93 года.

Неверные претензии

Доктор Стрейнджлав открывает свиток: «Согласно заявленной позиции ВВС США, их меры безопасности предотвратят возникновение таких событий, которые изображены в этом фильме.Кроме того, следует отметить, что ни один из персонажей, изображенных в этом фильме, не предназначен для представления реальных людей, живых или мертвых ». Кубрик знал, что оба эти утверждения не соответствуют действительности.

Во-первых, персонаж Strangelove является составным. Персонаж был смоделирован в основном по образцу ученого-ракетчика Вернера фон Брауна, Джона фон Неймана из Манхэттенского проекта, конструктора водородной бомбы Эдварда Теллера и военного стратега RAND Corporation Германа Кана.Последний прямо цитируется в фильме и считает, что должен получать гонорары.

В эссе 2014 года для жителя Нью-Йорка, написанном Эриком Шлоссером, «Почти все в Докторе Стрейнджлаве было правдой», автор отмечает, что, вступив в должность, Джон Ф. Кеннеди «. . . был удивлен, узнав, что подчиненный командир, столкнувшийся с серьезными военными действиями, «может начать термоядерный холокост по собственной инициативе, если не сможет связаться с вами.”

Кеннеди и его советники по национальной безопасности пытались зашифровать запасы НАТО из примерно трех тысяч американских ядерных боеприпасов, хранящихся в Европе, но ВВС и ВМФ отказались добавить кодовые переключатели к оружию, находящемуся у них на хранении, тем самым создав идею Командир-изгой слишком пугающе правдоподобен.

«Когда вышел Strangelove», — говорит Шлоссер.«Были все эти статьи о том, насколько это неправдоподобно, что ничего подобного никогда не могло произойти. И это было ложью. На бомбах не было замков. На них не было никакого контроля. Когда президент Кеннеди вступил в должность, он не знал, что полномочия на использование ядерного оружия были тайно предоставлены командирам низшего звена. Кубрик очень внимательно изучил наш план ядерной войны. Он разговаривал со многими военными. И он был прав, предполагая, что ядерная война может произойти случайно.”

Даниэль Эллсберг, советник по ядерным вопросам в Научно-консультативном комитете Пентагона в 1960-х годах, согласен с оценкой Шлоссера. Выступая в прошлом году в подкасте Geek’s Guide to The Galaxy, он охарактеризовал «Доктора Стрейнджлава» как документальный фильм: «В то время все в этом фильме существовало как операционная реальность. . . «Если бы (США) следовали своим реальным планам и сделали бы то, что должны были сделать в условиях военного времени, это уничтожило бы почти все человеческие жизни.”

Памятный набор

Катарине Кубрик, старшей дочери режиссера, было 9 лет, когда она начала часто посещать потрясающую декорацию «Комната войны», созданную Кеном Адамом. Стивен Спилберг назвал ее «лучшей съемочной площадкой из когда-либо созданных».

«Я бы пошла с мамой после школы», — вспоминает она. «Мы всегда ходили на съемочную площадку, и« Военная комната Кена Адама »была самой запоминающейся площадкой.У него был очень блестящий черный пол, и всем раздали войлочную обувь, чтобы мы не поцарапали ее. Где-то есть фотография, на которой мы с мамой сидим на столе и улыбаемся. Это было очень весело, потому что всегда что-то происходило, мы подружились с актерами ».

«Странная любовь» не должна была быть комедией. Планировалось, что это будет триллер по роману офицера ВВС США Питера Джорджа, который был опубликован в США как Red Alert, в Великобритании как Two Hours To Doom под псевдонимом Питер Брайант.Однако к тому времени, когда Кубрик закончил свой первый набросок, нелепости, лежащие в основе взаимно гарантированного разрушения, подтолкнули проект к комедии.

В 1962 году Кубрик пригласил в качестве соавтора комикса Терри Саузерна. Кастинг продвинул комедию дальше. Columbia Pictures изначально согласилась профинансировать фильм, если Питер Селлерс сыграет четыре главные роли. Предпроизводственная телеграмма от Продавцов, в которой говорится, что «. . . Нет никакого способа, повторюсь, никак, я не смогу сыграть пилота Техаса, «Мэйджора Кинг Конга».«Я полностью против этого акцента» уступил место Слиму Пикенсу, ветерану конной оперы. (Джон Уэйн, который был первым избранным, по общему мнению, никогда не отвечал на звонки Кубрика, а агент звезды Bonanza Джон Блокера отправил телеграмму, в которой говорилось: «Большое спасибо, но материал слишком прост для Дэна. Или кого-то еще, кого мы знаем по этому поводу. ») Альтернативные источники утверждают, что Продавцам пришлось отказаться от участия из-за травмы ноги,

«Я думаю, Питер Селлерс просто подумал, что на одну роль слишком много», — говорит Катарина Кубрик.«И Слим Пикенс был фантастическим игроком. Я помню его как восхитительного человека. Сладкий пирог. Он был наездником родео и каскадером, и он был практически сделан из стали, что сломал так много костей. Думаю, мне очень повезло, что Питер не сыграл этой роли, потому что Слим Пикенс был прекрасным юмором. Без него это было бы не так эффективно ».

Через двадцать лет после смерти Кубрика, Катарина считает, что, по оценке ее отца, фильм занял довольно высокое место в пантеоне Кубрика.

«Как вы знаете, он занимался большинством жанров и всегда считал этот фильм очень важным, — говорит она. — Он неизменно актуален с тех пор, как был снят. Он был очень, очень доволен набором Кена Адама. Ему очень нравилось работать с Питером Селлерсом, и они уже вместе сделали Лолиту. Думаю, он очень этим гордился. Как известно, это должно было закончиться сценой драки с пирогом, которая, как он решил, была слишком фарсом и неуместна.После этого он ничего не изменит ».

Dr Strangelove переиздан 17 мая

17 фактов о докторе Стрейнджлаве или: Как я научился перестать волноваться и полюбил бомбу

Мрачная сатира Стэнли Кубрика о холодной войне Доктор Стрейнджлав или: Как я научился перестать беспокоиться и полюбить бомбу принадлежит к классу и жанру.Вот все, что вам нужно знать о фильме, который меняет правила игры в день его 55-летия.

1. Фильм должен был быть драматическим.

Международный климат начала 1960-х пробудил у Стэнли Кубрика интерес к написанию и постановке триллера о ядерной войне. Кубрик начал поглощать груды литературы на эту тему, пока не наткнулся на драматический роман бывшего королевского военно-воздушных сил Питера Джорджа Red Alert . Columbia Pictures выбрала книгу, и Кубрик начал переводить основную часть романа в сценарий.

В процессе написания, однако, режиссер обнаружил, что изо всех сил пытается избежать упорного комедийного обертона, потому что он обнаружил, что подавляющее большинство политических бедствий, описанных в рассказе, по сути своей забавны. В конце концов Кубрик отказался от идеи борьбы с темным чувством юмора адаптации и всем сердцем принял ее.

2. Доктора Стрейнджлава нет в оригинальной книге.

Если отвлечься, сюжет «Доктор Стрейнджлав » поразительно похож на сюжет романа Джорджа.Есть одно заметное исключение: доктор Стрейнджлав не появляется в романе — Кубрик и писатель Терри Саузерн создали нового персонажа.

3. Студия потребовала, чтобы Питер Селлерс сыграл несколько ролей.

Columbia Pictures поставила Кубрику несколько условий на заре производства Dr. Strangelove . Главным требованием студии было, чтобы Питер Селлерс, с которым Кубрик работал над «Лолита » и которого режиссер планировал снова взять на роль, сыграл несколько ролей в новом фильме.(Селлерс сыграла персонажа со склонностью к маскировке в «Лолита », что, по мнению Колумбии, способствовало успеху фильма.)

4. Селлерс должен был сыграть в Major Kong.

Первоначально Селлерс играл четырех персонажей в «Доктор Стрейнджлав »: капитан группы Лайонел Мандрейк, президент Меркин Маффли и титулованный сумасшедший ученый (всех которых он играл в фильме), а также Мэйджор Конг. После того, как Селлерс повредил ногу и у него возникли проблемы с техасским акцентом, Кубрик пригласил Слима Пикенса сыграть Конга.

5. Два других известных ковбоя были приглашены поиграть в Конг.

Перед тем, как приземлиться на Пикенсе, съемочная группа разыскала других западных оплотов Джона Уэйна и звезды Bonanza Дэна Блокера на роль Major Kong. Уэйн так и не ответил на сообщения Кубрика, и агент Блокировщика передал проект. Соавтор сценария Саузерн позже вспомнил, как агент отправлял телеграмму, в которой говорилось: «Большое спасибо, но материал слишком прост для Дэна. Или кого-то еще, кого мы знаем по этому поводу.”

6. Никто не сказал Слиму Пикенсу, что они сочиняют сатиру.

До того, как получить роль Доктор Стрейнджлав, пилот-бомбардировщик , майор. Т. Дж. Конг, актер Слим Пикенс, снимался почти исключительно в вестернах, не имея ни одной комедийной роли (а тем более политической сатиры). Однако это не представляло большой проблемы, поскольку Кубрик считал естественную ритмику и приличие актера идеальными для солдата-ковбоя.

Кубрик заставил Пикенса поверить в то, что фильм должен был быть серьезной военной драмой, побудив его вести себя так, как он мог бы в любой из его вестернов.Более того, по словам Джеймса Эрла Джонса (дебютировавшего в кино в «Доктор Стрейнджлав ») и биографа Кубрика Джона Бакстера, Пикенс вел себя и одевался одинаково на экране и вне его… не потому, что он «оставался в образе», а потому, что он видимо всегда так поступали.

7. Кубрик солгал Джорджу Скотту, чтобы получить более смешные кадры.

В отличие от Пикенса, Джордж С. Скотт, который играет напыщенного генерала Бака Турджидсона, хорошо знал, что Доктор Стрейнджлав был комедией, но, тем не менее, не решался сыграть своего персонажа слишком «большим».Кубрик уговорил Скотта сыграть Бака масштабно и оживленно, пообещав ему, что это всего лишь упражнение и не будет использоваться в финальной версии. Конечно, копии, отправленные в печать, были одними из самых безумных для актера. Скотт чувствовал себя ужасно преданным и поклялся никогда больше не работать с Кубриком. Хотя Dr. Strangelove оставался их единственным сотрудничеством, Скотт в конечном итоге оценил фильм и его игру.

8. Кубрик добился своего со Скоттом, победив его в шахматы.

Когда Кубрик не заставлял Скотта действовать вопреки его инстинктам, они оба делали ставки на исход шахматных матчей. И режиссер, и его звезда были опытными шахматистами и улаживали споры о творческих разногласиях с соревнованиями на съемочной площадке. (Кубрик часто побеждал.)

9. Президент Меркин Маффли изначально простудился.

На противоположной стороне спектра, некоторые выступления были немного неуправляемыми, слишком на вкус Кубрика. Развивая свою роль У.С. Президент Меркин Маффли, слабый и дипломатичный противник громогласного «мужского человека» Бака Турджидсона, Селлерс и Саузерн экспериментировали с простудой персонажа. Имитация Селлерса комично мучительных симптомов простуды постоянно раздражала остальных актеров и слишком сильно отвлекала от стремительного движения фильма.

10. Кубрик был удивлен, что очень немногие уловили множество сексуальных намеков фильма.

Только через два месяца после выпуска Dr.Strangelove : Кубрик слышал, как кто-то упоминал в фильме огромное количество визуальных и вербальных сексуальных эвфемизмов. Первым, кто связался с ним по поводу распространенности двусмысленности в кино, был профессор истории искусств Корнельского университета ЛеГрейс Дж. Бенсон; Кубрик ответил через две недели благодарственным письмом.

11. Доктор Стрейнджлав был основан на четырех (а не на пяти) известных немецких ученых и политических деятелях.

Тезка фильма, прикованный к инвалидной коляске, гениальный, но маниакальный бывший нацистский ученый, черпал вдохновение из реальной жизни.Персонаж был смоделирован в основном по образцу ученого-ракетчика Вернера фон Брауна со следами военного стратега корпорации RAND Германа Кана, вора в законе Манхэттенского проекта Джона фон Неймана и конструктора водородной бомбы Эдварда Теллера. Некоторые более поздние критики утверждали, что Генри Киссинджер также помог вдохновить персонажа. Однако Селлерс всегда отрицал это предположение, и, как отмечает Slate, в 1964 году Киссинджер оставался малоизвестным профессором Гарварда.

12. Теория заговора генерала Риппера о фторировании исходила от реальной радикальной группы.

Теория заговора генерала Джека Риппера о фторировании воды, которая побуждает его спровоцировать глобальную войну, не была изобретением Кубрика. Основанное в 1958 году Общество Джона Берча продвигало программу борьбы с фторированием во всех маленьких городках Америки. В нескольких районах страны фторирование воды было запрещено, а сторонникам этой практики угрожали арестом и тюремным заключением.

13. Одна строка диалога была изменена из-за убийства Джона Кеннеди.

Др.Strangelove провела свой первый тестовый показ 22 ноября 1963 года, в тот же день, когда в Далласе был застрелен Джон Ф. Кеннеди. Признавая, что тон мрачной политически заряженной сатиры может показаться американской публике слишком резкой в ​​свете трагедии, Columbia Pictures отложила выпуск фильма с декабря 1963 года на январь 1964 года.

Вдобавок ко всему, Strangelove использовал чувствительность, переделывая фразу, произнесенную в начале фильма Мэйджором Конгом.Обыскивая пачку военного снаряжения, включая жевательную резинку, губную помаду, нейлоновые чулки и средства профилактики, Конг (первоначально) заметил: «Парень со всем этим мог бы неплохо провести выходные в Далласе». Неаккуратный дубляж губ заменил слово «Даллас» на «Вегас», чтобы не ссылаться на место убийства Кеннеди.

14. Кубрик возбудил иск против конкурирующего фильма во время производства.

Через четыре года после того, как Питер Джордж написал Red Alert , Юджин Бердик и Харви Уиллер выпустили аналогичный по тематике, но более коммерчески успешный роман Fail Safe .Вскоре после публикации второго романа фильм был подвергнут экранизации. Как ни странно, речь шла о студии Columbia Pictures, той самой компании, которая в то время производила Dr. Strangelove .

Пока Джордж вел свою собственную судебную тяжбу с авторами Бёрдиком и Уилером за предполагаемый плагиат его рассказа 1958 года, Кубрик угрожал адаптации Fail Safe , направленной Сидни Люметом, аналогичным судебным иском. По правде говоря, Кубрик хотел лишь отодвинуть освобождение соперника назад настолько, чтобы это не помешало исполнению его собственной картины. Fail Safe был окончательно выпущен в октябре 1964 года, через девять месяцев после Dr. Strangelove .

15. Фильм должен был закончиться дракой с пирожками.

Пожалуй, самая легендарная удаленная сцена в истории кино, оригинальная концовка Dr. Strangelove , в которой весь персонал военной комнаты участвовал в безумной драке за пирог. Рассматриваемый сегмент начинается с того, что советский посол Алекси де Садески, недовольный жестоким обращением со стороны генерала Тургидсона, швыряет пирог с заварным кремом в американского офицера, но промахивается и вместо этого поражает президента Маффли.

Что будет дальше, так это митинговый клич Бака («Джентльмены, наш любимый президент был печально поражен пирогом в расцвете сил! Мы позволим этому случиться? Массовое возмездие!»), За которым следует быстрое — боевые действия, которые в конечном итоге прекращаются криками разъяренного доктора Стрейнджлав.

Противоречивые слухи приписывают уничтожение сцены убийству Кеннеди (фраза Тургидсона «наш любимый президент» выглядит неуместной в контексте смерти Джона Кеннеди) и ощущение Кубрика, что сцена просто не сработала творчески.Идея была отвергнута после пробного показа 22 ноября и была показана публично только один раз: на показе фильма в лондонском Национальном кинотеатре в 1999 году, сразу после смерти Кубрика.

16. Партнер Селлерса по комедии предположительно предложил мрачный финал.

До своей работы над Lolita или Dr. Strangelove Селлерс был известен как треть британской радиокомедийной группы, которая вела The Goon Show . Ходят слухи, что товарищ Селлерса Гун, Спайк Миллиган, однажды во время производства нанес импровизированный визит на съемочную площадку Strangelove , чтобы провести время со своим другом.Во время разговора с Миллиганом он, по-видимому, предложил Кубрику совместить кадры ядерных взрывов с горько-сладкими мелодиями из «We’re Meet Again» Веры Линн.

17.

Доктор Стрейнджлав вдохновил на реальные изменения в международной политике.

В то время как некоторые критики, политики и военнослужащие в одинаковой степени отвергли Доктор Стрейнджлав как фарс и заблуждение, ужасающая правдоподобность событий, происходящих в фильме, задела Вашингтона Д.C. Правительственные учреждения, включая Научно-консультативный комитет Пентагона по баллистическим ракетам, изучили фильм и проект Питера Джорджа Red Alert как средство определения вероятности и предотвращения сценария, подобного Strangelove , в реальном мире. Еще в середине 1960-х процедура была изменена таким образом, чтобы ни один государственный деятель не имел доступа к полному коду, необходимому для разблокировки ядерного оружия.

К 1970-м годам военно-воздушные силы начали использовать кодовые переключатели, которые запрещали несанкционированное использование ядерного оружия, о чем свидетельствуют действия генерала Риппера в фильме.

Как я научился перестать волноваться и полюбил бомбу

Абстрактные

Как будет конец света? Какие политические соперничества и конфликты, военные стратегии и технологии, человеческие заблуждения и решения, несчастные случаи и непредвиденные последствия приведут к глобальной катастрофе? Какое общество останется после этой катастрофы? Это вопросы, лежащие в основе книги Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав» или «Как я научился перестать волноваться и полюбил бомбу» (1964).Созданный в то время, когда ядерная война между Соединенными Штатами и Советским Союзом была реальной возможностью, фильм является угрожающим, волнующим, захватывающим, проницательным и очень забавным, и он сохраняет свою силу сегодня, когда человечество сталкивается с новыми глобальными проблемами.

Эта короткая монография (114 страниц), основанная на подробном пошаговом анализе доктора Стрейнджлава и обширных исследованиях в архиве Стэнли Кубрика Лондонского университета искусств, обсуждает, как проект Кубрика изменил форму за несколько лет. исследований, написания и производства, и показывает, что, в конце концов, Кубрик и его сотрудники построили фильм как интеллектуально стимулирующую и морально сложную, эмоциональную поездку на американских горках.Шедевр Кубрика уже давно признан историками, психологами и киноведами как одно из ключевых художественных выражений ядерного века. В отличие от предыдущих исследований доктора Стрейнджлава, в этой книге на первый план выводятся многочисленные связи, которые фильм устанавливает между холодной войной и Второй мировой войной, а точнее — и весьма шокирующим — между Америкой шестидесятых годов и нацистской Германией. Каким образом «Доктор Стрейнджлав», экранизация британского ядерного триллера «Два часа до гибели» (1958), был назван в честь стратега-ядерщика, который отсутствует в романе и лишь ненадолго появляется в фильме? Почему он оказался нацистом? И какое отношение его зловещие идеи постапокалиптического выживания в шахтах к сексуальным тревогам и фантазиям военных, уничтожающих жизнь на поверхности Земли?

Цитирование: Krämer, P.(2014). Доктор Стрейнджлав или: Как я научился перестать волноваться и полюбил бомбу. Лондон: Британский институт кино

Доктор Стрейнджезер: Или, как я научился перестать беспокоиться и полюбить изменение климата — Антропоценовый альянс

Было несколько фильмов, в которых изменение климата является бомбой замедленного действия, в том числе Послезавтра , (2004, реж. Роланд Эммерих), Snowpiercer, (2013, реж. Бонг Джун Хо) и документальный фильм Неудобная правда (2006, реж.Дэвис Гуггенхайм). Все они неплохо справлялись с кассовыми сборами, но в отличие от Strangelove , похоже, оказали ограниченное влияние на политику или общественное восприятие. Проблема изменения климата была почти невидимой во время последних президентских выборов, и президент Трамп приступает к отмене и без того неадекватных инициатив, предпринятых президентом Обамой. Хотя Трамп еще не отказался от международных климатических соглашений, согласованных в Париже в 2015 году, он: 1) заказал обзоры стандартов эффективности автомобилей, политики морского бурения нефтяных скважин и плана Обамы по экологически чистой энергии; 2) поручить скептикам изменения климата руководить департаментами охраны окружающей среды, энергетики и внутренних дел; 3) Пообещал резко сократить бюджет EPA; 4) Утверждены трубопроводы Dakota Access и Keystone XL, позволяющие извлекать больше нефти и газа из земли и сжигать; и 5) Строгие правила предотвращения утечек метана на площадках газового бурения, поскольку метан является одним из самых сильных парниковых газов.(Конгресс только что наложил вето на это изменение правила, но оно может вернуться.) Таким образом, большой вопрос заключается в следующем: «Сократил ли Трамп время на климатическую« Машину судного дня »? Он доктор Стрейнджвезер? Краткий ответ — да:

По данным НАСА и NOAA, 2016 год был самым жарким годом с начала ведения глобальной регистрации в 1880 году. Это был третий год подряд, когда был установлен рекорд. Шестнадцать из 17 самых теплых лет приходятся на период с 2001 года, а температура Земли уже поднялась на 2 градуса по Фаренгейту за последнее столетие, причем большая часть этого повышения приходится на последние 35 лет.Даже если Парижские договоренности будут реализованы — а демуррал Трампа делает это крайне маловероятным — ожидается, что к 2050 году, если не раньше, в мире потеплеет более чем на 6 градусов по Фаренгейту (3,4 ° С) по сравнению с доиндустриальными уровнями, если не раньше. доклад ученых ООН («Отчет о разрыве выбросов, ноябрь 2016 г.»). И помните, хотя шесть градусов может показаться не слишком большим, на самом деле это много. Во время последнего ледникового периода (20 000 лет назад), когда Чикаго и Бостон были покрыты слоем льда толщиной в полмили, температура была в среднем всего на 5 градусов ниже, чем сегодня.Небольшие изменения средней температуры приводят к резким изменениям температурных колебаний.

Результаты планетарного потепления на 6 градусов и более будут странными. Вместо постепенного перехода от одного температурного режима к другому, потепление такого размера или больше, как показали Уилл Штеффен и другие ученые-климатологи, может подтолкнуть глобальный климат к пороговому значению или переломному моменту, вызывая внезапное и, возможно, катастрофические погодные явления. Ожидаются продолжительные волны тепла с частыми температурами выше 100+ градусов в зонах умеренного климата и 120+ градусов в день в засушливых, тропических или полутропических регионах.Для многих регионов самые прохладные месяцы в конце 21 века будут теплее, чем самые теплые месяцы нынешнего. Частыми будут засухи, особенно в Южном полушарии, лесные пожары повсюду будут более разрушительными, а урожайность в самых теплых зонах снизится более чем на 50%, что приведет к массовому голоду. Согласно исследованию, недавно опубликованному в журнале Nature, при повышении температуры на 6 градусов по Фаренгейту или более уровень океана поднимется как минимум на 6 футов к концу века, затопляя прибрежные районы по всему миру, включая города США Нью-Йорк, Бостон, Вашингтон. , Новый Орлеан и Майами.Одно яркое пятно: Мар-А-Лаго будет затоплен.

Все это означает, что дополнительные меры, помимо тех, которые уже согласованы в Париже, должны быть быстро реализованы, чтобы предотвратить катастрофу. Страны должны сопротивляться строительству новой инфраструктуры, такой как угольные электростанции, нефтепроводы и морские буровые установки, которые ограничат дополнительные выбросы парниковых газов. Более того, им необходимо будет перейти на новые современные зеленые технологии, что означает массовые инвестиции в ветровые, солнечные, геотермальные и другие источники энергии, не выделяющие парниковые газы, а также в новые системы распределения и хранения. технологии.И им придется делать все это, в то же время облагая крупные корпорации ископаемого топлива налогами или просто требуя, чтобы они оставляли в земле триллионы долларов будущей прибыли. Недостаточно иметь и ископаемое, и возобновляемое топливо; один должен быть заменен другим.

Ближе к концу великого фильма Кубика Стрейнджлав, бывший нацистский ученый-ядерщик, которого играет Питер Селлерс, рекомендует президенту Маффли (которого также играет Питер Селлерс) составить планы по заселению планеты после Судного дня из выживших, предварительно отобранных для живут несколько лет в глубокой шахте.Он предлагает соотношение женщин и мужчин 10: 1, чтобы выполнить работу как можно быстрее. Генерал Бак Турджидсон (которого играет Джордж С. Скотт) затем спрашивает: «Разве это не повлечет за собой отказ от так называемых моногамных сексуальных отношений, что касается мужчин?» Стрэнджлав отвечает: «К сожалению, да. Но вы знаете, что это жертва, необходимая для будущего человечества. Я спешу добавить, что, поскольку каждый мужчина должен будет оказывать колоссальное… служение в этом направлении, женщин необходимо будет отбирать по их половым характеристикам, которые должны иметь очень стимулирующий характер.

Машина Судного Дня Стэнли Кубрика и «Доктор. Stangelove ‘

В 1960 году, когда бомбардировщики B-52 с ядерным вооружением постоянно летали в режиме повышенной готовности над США, кинорежиссер Стэнли Кубрик прочитал о «Red Alert», интригующем романе, рассмотренном в бюллетене Bulletin .

«Red Alert», как гласит бюллетень , — это «один из самых изящных небольших анализов» реальной ядерной стратегии, которая «грядет».

Red Alert вдохновил Кубрика на создание «Dr.Странная любовь, или: Как я научился перестать волноваться и полюбил бомбу »(1964), мрачная комедия о тотальной войне, вызванной человеческой глупостью. Непочтительный подход Кубрика помог миллионам зрителей противостоять своим страхам, говорить и думать о немыслимом.

Темная сатира Кубрика «Доктор. Strangelove »- это психотический генерал ВВС США, который намеренно развязывает ядерную войну. В фильме американские лидеры не могут отменить приказ вымышленного генерала Джека Д. Риппера бомбить Россию.Между тем российские лидеры не могут отключить свою «машину судного дня» — гигантскую бомбу, которая автоматически взрывается при обнаружении приближающихся ракет. Каждая сторона следует логике гарантированного взаимного уничтожения; ни то, ни другое не может предотвратить глобальную катастрофу.

«Самое реалистичное — самое смешное. Смех может только сделать людей немного более задумчивыми », — сказал Кубрик в 1964 году.

Мощный, сумасбродный и идеальный в ногу со временем. Strangelove »быстро загорелся в воображении публики.Его влияние распространилось даже на президентские выборы 1964 года.

В то время как «Dr. Странная любовь », сыгранная в американских кинотеатрах, президент США Линдон Б. Джонсон баллотировался на переизбрание. Ранее в ходе кампании его оппонент Барри Голдуотер предложил использовать ядерное оружие малой мощности для вырубки листвы и разрушения линий снабжения в войне против Северного Вьетнама.

В ответ Джонсон представил выборы как голосование по поводу ядерной политики и подчеркнул точку зрения Голдуотера в предвыборной рекламе. Внезапно избиратели стали рассматривать Голдуотер в гораздо более темном свете, и Джонсон выиграл один из крупнейших оползней в США.История С.

Как научиться любить разрушение мира

26 января 1964 г.

Как научиться любить разрушение мира

Автор: ЭВДЖИН АРЧЕР

Несколько лет в киноиндустрии — это долгий срок, чтобы оставаться мальчиком-гением, и 34-летний Стэнли Кубрик собирается отказаться от
ярлык.Имея за плечами полдюжины художественных и / или коммерческих и / или спорных достижений, он готов и ждет, чтобы попасть в яблочко своим седьмым — авантюрой все или ничего с устрашающим названием «Доктор Стрейнджлав:
Или как я научился перестать волноваться и полюбил бомбу ».

Когда-нибудь он станет прекрасным режиссером, — однажды заметил Кирк Дуглас о своем бывшем коллеге, — если он хоть разок упадет лицом вниз.Это могло бы научить его идти на компромисс «.

Мистер Дуглас все еще ждет. Enfant ужасный может стареть, но в остальном он остается неизменным. Он по-прежнему коренастый, помятый и склонный к спорам режиссер, который за свою бурную карьеру поссорился практически со всеми — Марлоном Брандо (который
уволил его из «Одноглазых валетов»), Легиона Приличия (над «Лолитой»), французской армии (что привело к запрету «Пути славы» во Франции).Теперь он бросает вызов не только театральным шатрам.
справиться с, вероятно, самым длинным названием в истории кино, но беззаботно заставляет своих зрителей смеяться над перспективой конца света.

Почему он снял комедию о ядерном уничтожении? Ну, по сути, он ответил, а почему бы и нет? «Во-первых, я был очарован книгой -« Red Alert », серьезным неизвестным романом о том, что происходит, когда одна из великих держав нажимает не ту кнопку.В фильме сохранены те же кадры саспенса. Но чем больше я работал над этим, тем больше меня заинтриговали комические аспекты — пронзительный фасад условной реальности ».

Он сравнил эту идею с «Путями славы», явно серьезной трактовкой мощной антивоенной темы, которая принесла ему самые лучшие известия на сегодняшний день. «Вы помните сцену, где два генерала спорят о том, сколько дезертиров стрелять?
пример другим солдатам? Первый говорит, что одного будет достаточно, другой говорит, что насчет 300? Они идут на компромисс по трем.Эта сцена всегда вызывала у публики нервный хихиканье — реакцию шока, признания,
что подобные вещи могут происходить в контексте «нормального» мира ».

Ничто так не радует мистера Кубрика, как подобный ироничный контрапункт. Это совпадает с его общей теорией об искусстве. Хотя, будучи ярым индивидуалистом, он ненавидит отождествлять себя с кем-либо еще, он признает одну связь — с современной школой.
двусмысленности, которой способствовали Ингмар Бергман, Федерико Феллини, Франсуа Трюффо.Все они очень личные режиссеры, но все согласны с тем, что самое ценное в искусстве — это любое открытие, сделанное зрителями, если не самими людьми.
сам художник.

Другими словами, он хочет, чтобы его аудитория думала. В «Странной любви», как и в других его фильмах, он чувствует, что дал им много поводов для размышлений. «Действительно отличная картина, — с энтузиазмом заметил он, — обладает бредовым качеством, в котором
вы постоянно ищете смыслы.Все это очень неуловимо и очень богато. Нет ничего лучше, чем пытаться создать это. Это дает вам ощущение всемогущества — это одна из самых захватывающих вещей, которые вы
можно найти, не находясь под воздействием наркотиков ».

Какой смысл он надеялся, что его зрители получат от его фильмов — например, из «Лолиты», которую он неожиданно описывает как «отчетливо моральное произведение»? «Если бы я сказал вам, — ответил он, — это не было бы двусмысленным — и
если бы вы не открыли это для себя, это все равно ничего не значило бы.»

Что касается «Стрэнджлав», г-н Кубрик не разделяет опасения некоторых руководителей Колумбии, что убийство президента Кеннеди могло испортить общественный вкус к актуальным комедиям на серьезные темы. «Абсолютно нет
отношения между нашим президентом, которого играет Питер Селлерс, и любым реальным человеком ». Более того, подчеркнул он, очевидно, что никто не может увидеть« Странную любовь »и воспринять это просто как шутку.

«Интересно подумать о способах влияния на людей в такой среде, как моя», — размышлял он. «Люди, как правило, реагируют, когда они непосредственно сталкиваются с событиями. Здесь любой прямой контакт с бомбой оставит очень мало людей.
делать какие-либо реакции. Смех может только сделать людей немного более задумчивыми ».

Прав ли он или нет, будет определено в среду, когда фильм откроется в «Виктории и баронете», но на самом деле он не беспокоится.Если он ошибается, Стэнли Кубрик, по крайней мере, продолжит любить бомбу.

---

Расписание сеансов и билеты от
777-ФИЛЬМ онлайн

---

.