ШЕПОТЫ И КРИКИ: ИЛЛЮЗИИ БОЛЬНОЙ СОВЕСТИ

Режиссер: Ингмар Бергман
Страна: Швеция
Год: 1972

Еще при жизни Ингмара Бергмана киноведы пришли к консенсусу относительно его статуса в истории кино. «Классик», философ экрана, непревзойденный художник и самый знаменитый (после Стриндберга и Линдгрен) швед, внесший вклад в мировую культуру. Действительно, более чем за пятьдесят лет творчества (в том числе на театральном и литературном поприще), Бергман никогда не изменял себе, не поддавался искушению ставить «чисто бергмановские» фильмы, даже когда это сулило приличные деньги. Стараясь во всем быть «относительно искренним и бесстыдно личным» [1], он, человек грезы и сновидения, как сейсмограф, реагирующий на колебания времени, каждый раз переизобретал кино-форму, чтобы найти нужные слова для разговора о том, что тревожило его на протяжении всей жизни и в конкретный момент. Это стремление облечь внутреннюю работу души в пластические образы, чуждые, кроме перцептивной реальности, любому «реализму» обусловило его нерушимую связь с традициями немого кинематографа [2], а исследование вопросов веры/неверия, моральной холодности и экзистенциального отчуждения историческим узлом связало его с интеллектуальной традицией «короткого» века всеобщей модернизации.

И все-таки, как и любой культ, несмотря на внешнее почтение, выказываемое фигуре мастера «киношной» интеллигенцией, «бергманомания» зачастую ограничивает сферу понимания его творчества, защищая все «вечное» в нем от любого критического дискурса, касающегося его связи с политикой и экономикой страны и эпохи. В общем-то, подобной тактики придерживался и сам Бергман, зачастую боявшийся попасть в ловушку чьего-то «единственно верного политического мировоззрения» при общении с журналистами и киноведами, из-за чего бывал неискренним и, по его же словам, «праздновал труса» [3]. Он никогда не давал возможности критикам по-настоящему реконструировать свои произведения, хотя и стремился посодействовать этому. Чего стоит хотя бы отдельная полка в доме на Форе с книгами, посвященными собственной персоне! Но и в беседах, проводимых им «наедине с собой» (мемуарах, дневниках), трудно найти что-то содержательно важное, касающееся непосредственно фильмов. Пожалуй, ни один кинематографист не оставил после себя столько рефлексивного материала, как Бергман. Однако стоит нам приступить к хоть сколько-нибудь внимательному их изучению, придется с сожалением обнаружить абсолютное нежелание Бергмана обсуждать «философию» приема и нарратива. Только сны, воспоминания, жалобы и стоны измученного духа по поводу внешних обстояте

Шепоты и крики (1972, Швеция, Ингмар Бергман): altereos — LiveJournal

Вспоминается остроумный комментарий одного зрителя: после просмотра этого фильма хочется повеситься. «Шепоты и крики» называют неприятным, страшным и даже — одним из лучших фильмов о смерти. Достигается такое впечатление тщательно подобранными деталями, воздействующими на подсознание зрителя сильнее любой сцены насилия…

Первая моя ассоциация с «Шепотами» — это красный цвет. Здесь красный — цвет болезни, точнее — болезненности, потому что болезнь локальна, а болезненность — пронизывает тело и душу человека. У конкретной болезни есть названия, а болезненность — такое состояние, когда не хочется придумывать никаких названии, вообще невозможно думать. Не случайно у главной героини — умирающей Агнес — болезнь, название которой нам неизвестно. Две ее сестры здоровы физически, но больны духовно — глубоко и смертельно.
Но нужно понимать, что у Бергмана смерть — особая тема. Грань между жизнью и смертью у него растворяется. В результате сестры Карин и Мария — мертвы при жизни, так как не способны любить и сострадать, а обладавшая (видимо) этими качествами Агнес остается в мире живых после смерти… У Бергмана нет абсолютной смерти, но, возможно, есть абсолютная жизнь — служанка Анна является чуть ли не воплощением идеальных человеческих качеств.

«Шепоты и крики» — наверное, самый интуитивный фильм шведского классика. Сюжет основан на образах и видениях, который приходили в сознание Ингмара. Малейшие детали съемочного процесса — декорации, одежда, операторская работа и пр. — выбирались интутитивно. Наверное, поэтому фильм так сильно воздействует подсознательно — если, конечно, зритель готов к этому воздействию.

Ингмар Бергман:
«Все мои фильмы могли быть черно-белыми, кроме «Шепотов и криков». В сценарии написано, что я задумывал красный цвет как выражение сути души. Ребенком я представлял себе душу в виде дымчато-синего, похожего на тень дракона, некоего громадного парящего крылатого существа — наполовину птицы, наполовину рыбы. Но внутри дракон был сплошь красный».

Kasablanka:
«Бергман делает самих героинь предметами интерьера — обыгрывая их мертвенно белые, до стерильной чистоты, или чёрные, фактурные платья на фоне стен покрытых вызывающе красным. И, этот диссонанс цветов, матовых и блестящих поверхностей, резьбы на буфете чёрного дерева, разлитого вина из бокалов с тонкой гравировкой, золотого обреза дневника Агнесс, прозрачных кружев зонта Марии, и сетчатой дымки вуали Карен, создаёт мир».

ungodly:
«Шепоты и крики» — очень страшный фильм. Равнодушие, холодность и безразличие как три всадника Апокалипсиса врываются на экран».

Агнес (Харриет Андерссон)

Карин (Ингрид Тулин)

Анна (Кари Сильван)

«Шепоты и крики» Ингмара Бергмана, 1972

Предупреждение. Текст, представленный ниже, является абсолютно субъективным рассуждением автора относительно картины, указанной в заголовке.

Фильм, который поднимает, пожалуй, одну из острейших тем: отношения в семье, любовь и принятие, что делать, если не связанные кровью люди оказываются роднее, чем так называемые самые близкие.

Все мы (хорошо, может, за всех не стоит, но точно многие) воспитаны в риторике того, что родственников не выбирают, их обязательно нужно любить, за все прощать, в любом случае общаться и вообще жертвовать для них собой. Немедленно сложите на алтарь семейных ценностей все, что у вас есть. НЕМЕДЛЕННО! А затем смотрите, как это топчут и жгут, ибо никому не нужны ваши жертвоприношения. Прекрасный Бергман показывает, как женщина, разрываемая агонией, умирает вовсе не от какой-то там болезни, а от нелюбви. С детства она чувствовала себя ненужной, одинокой, покинутой; ревновала мать к другим сестрам и ждала лишь попреков. И та боль, которая появилась в маленькой девочке, с годами разрослась в нечто неуправляемое.

В финале Бергман легким движением выдает, что шепоты и крики, которые постоянно слышала героиня (болевшая), стихли однажды — когда рядом были сестры и заботливая сиделка (с которой не обошлось без телесного тепла), они были спокойны, дружелюбны и вполне радостны. Вот это ощущение гармонии, любви и просто счастья и стало тем светом, который победил тьму с ее шепотами и криками.

Параллельно, конечно, эта тема (поиска себя, любви, понимания) раскрыта и в линиях других героинь. И это дает дополнительную почву для рассуждений о том, что неудовлетворенная жажда любви и понимания из детства тянется через всю жизнь. Невротические перепады настроения, неуверенность в себе, сознательный отказ от чувственности либо гипертрофированная демонстрация ее — все это следствия тех детских проблем, которые взрослые люди не могут решить. Какими бы мудрыми и сильными они себя ни считали.

«Шёпоты и крики» (1972) Реж.: Ингмар Бергман

Сказать, что фильм «Шепоты и крики» вынес мне мозг минувшей ночью ровно в 3:11 – значит, ничего не сказать. Или сказать всё.
С чего начать? Окей. Начну с того, что было страшно и красиво.
Нет. Не то. Харриет Андерссон, играющая умирающую, потрясла меня своей красотой и талантом. Я даже полезла смотреть, как она выглядит в старости. Не разочаровалась, морщины ей только идут.
Нет. Не с этого нужно начинать. Все актрисы талантливы и красивы. Не знаю, к чему можно подкопаться. Не к чему.
Расскажу о своем видении фильма.
Создалось такое ощущение, что три сестры – это три грани одного человека. Одна грань не хочет, чтобы ее трогали, боится прикосновений, готова измучить себя сама, лишь бы этого не сделал кто-то другой. Своего рода латентный изныватель по тактильным ощущениям.
Другая грань – любитель трогать, не скупится ни на касания, ни на объятия. И где-то внутри от избытка собственных /не факт, что не фальшивых/ стремлений, теряет себя.
Третьей грани просто холодно, ей нужны люди, чтобы согреться. Но никто не хочет брать ее за руку и греть, потому что тело ее разлагается.
Много думалось о болезни Агнес.
Болезнь – это олицетворение жизни. Смерть – олицетворение того, что называют существованием. Жить невыносимо больно. Если же не живешь, а существуешь – холодеешь, коченеешь, покрываешься пятнами. Чем больше не живешь, тем сильнее тебя боятся. В какой-то момент ты настолько отдаляешься, что даже когда зовешь людей, мало кто согласен отдаться твоим цепким ледяным объятиям.
И есть третье промежуточное состояние – счастье. Когда ты жив, но тебе не больно, потому что действует анестезия /пусть как метафора/. Тебе не больно, но в то же время ты не умер, не замерз, не посинел.

«Шепоты и крики» — фильм тяжёлый, но чудесный – от и до. Оторваться невозможно. Сначала медленно вплываешь, а затем резко влетаешь, как в аэродинамическую трубу. И пока не досмотришь, не успокоишься.

Художественный фильм — Производство — Ингмар Бергман

О фильме

В своей рабочей тетради от 16 апреля 1970 г. Бергман написал:

Тем не менее дни идут, и с ними растет чувство легкости, я позорно расслаблен, и я фактически не сделал ни единого движения за целый месяц. Но сейчас я в хорошем настроении… [неразборчиво]… возобновление работы фактически совпало с приходом весенней погоды. Наконец-то, наконец-то весна, наконец-то, наконец-то, наконец-то свет и снова можно жить.Итак, все готово. Тогда начнем. Ха-ха, да! Это начинается. АННА. Хорошее имя, правда, я использовал его много раз раньше, но оно настолько хорошее …

Обнадеживает то, что такому удивительно продуктивному человеку, как Бергман (в среднем одна съемка фильма, один сценарий и две постановки в год), время от времени бывает трудно начать, как и всем нам. Но как только он выбрал имя для одного из своих главных героев, в его голове начали складываться крики и шепоты.Через несколько месяцев он приступил к съемкам фильма «Прикосновение».

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

Когда фильм был закончен весной 1971 года, Бергман смотрел его вместе со Свеном Нюквистом:

«Ну, Свен, — заметил он, — это был нехороший фильм. Мы с тобой оба знали, что этого не произойдет. Но у меня есть другая идея, о чем я мечтал. Я вижу дорогу и девушку на пути к большому дому, может быть, к усадьбе. С ней маленькая собачка. Внутри дома большая красная комната, где сидят и перешептываются три сестры, одетые в белое.Как вы думаете, это может превратиться в фильм?

Nykvist осмотрительно ответил, что изображения звучат многообещающе. ‘Правильно. Сейчас 4 апреля, — сказал Бергман. «Обещай мне, что ты будешь дома через два месяца, 4 июня. Вот тогда и получишь сценарий ». И директор свое слово сдержал….

Как обычно, он начал кастинг во время написания сценария: «У меня будет Лив, а потом должна быть Ингрид, и я бы очень хотел, чтобы Харриет тоже была, поскольку она принадлежит к этой породе». загадочных женщин.А потом я хочу Миа Фэрроу; посмотрим, сработает ли это. Вероятно, так и будет; почему бы и нет? Миа Фэрроу на самом деле никогда не присоединялась к актерскому составу, но идея интригующая. Позже она стала избранной актрисой Вуди Аллена, режиссера, который больше, чем кто-либо другой, отдавал дань уважения Бергману в фильме за фильмом. Тот факт, что Фэрроу был в поле зрения Бергмана за десять лет до того, как они с Алленом впервые поработали вместе, — довольно жуткое совпадение.

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

С помощью проекта «Крики и шепоты», который так долго занимал его мысли, Бергман стремился продолжить эксперименты, которые он начал в «Тишине и Персоне».Он особенно хотел работать вместе с Нюквистом над цветом и освещением, чтобы «по-настоящему застрять в лаборатории». Еще одна оговорка заключалась в том, что фильм должен быть на шведском языке, несмотря на то, что Бергман считал «жалким» состоянием шведского кино в то время. Он быстро понял, что финансирование такого неопределенного проекта вызовет трудности, поэтому он решил пойти дальше и профинансировать его через свою собственную компанию Cinematograph. Но фильм оказался дороже, чем он думал вначале, и потребовались дополнительные средства.Согласованное решение заключалось в том, что из общего бюджета в 1,5 миллиона шведских крон Cinematograph внесет 750 000, Шведский институт кино внесет 550 000, а оставшаяся часть будет заимствована. Денежный поток был также облегчен тем фактом, что Харриет Андерссон, Ингрид Тулин, Лив Ульманн и Свен Нюквист вложили свои гонорары в фильм: они получили бы часть прибыли, если бы фильм был успешным, но вообще ничего, если бы это был рекламный ролик. флоп.

Структура финансового пакета вызвала большой шум: особенно удивила роль Института кино.Критики настаивали на том, что ресурсы Института можно было бы использовать лучше, если бы они были доступны менее авторитетным кинематографистам. Когда правление Института кино пришло к своему решению, оно исходило из молчаливого понимания, что фильм будет сниматься в студиях недавно построенного Filmhuset, чтобы его собственный персонал извлек выгоду из проекта. Тем не менее, когда съемочная группа наткнулась на подходящую усадьбу в Таксинге-Нэсби, Бергман полностью отказался от любых планов строить свои интерьеры в студиях: «Усадьба идеальна, как если бы я спроектировал ее сам.’

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

Этот шаг лишь подлил масла в огонь критики. В ответ Гарри Шейн, председатель Института кино, гневно защищал решение своего совета, которое было опубликовано на страницах об искусстве Expressen:

.

Фильмы Бергмана приносят очень здоровую прибыль во всем мире. Совместное производство с режиссером не означает, что Институт кино помогает Бергману не больше, чем ему помогают кинематографист и актеры, вкладывающие свои гонорары в эту работу.Это скорее случай, когда Бергман протягивает руку помощи, а не Институт кино, ради всех людей, которым будет предоставлена ​​возможность работать благодаря доходам от этого фильма. Финансирование, которое Институт кино дает фильму Бергмана, ни у кого не отбирается. И наши инвестиции в Бергмана — и многих людей в киноиндустрии, получающих через него работу — не происходят за счет любого другого фильма. Напротив: эти инвестиции означают, что Институт кино получит больше возможностей для финансирования большего количества фильмов, чем в противном случае.

Позже в статье, после этого сдержанного вступления, Шейн становится еще более взволнованным, изливая свою злобу на критически настроенную группу журналистов и возмущенных коллег-режиссеров:

Типично для состояния шведского кинематографа, которое в этом отношении, вероятно, уникально для мира, вообще возникает такая дискуссия. За всем этим лоббированием, за всеми позерством редакторов газет скрывается мелкая скупость, личная злоба и подлая зависть.Молодые радикалы в киноиндустрии и горстка их представителей уже почти месяц твердят в театральных колонках Dagens Nyheter и других газет, пытаясь разжечь скандал — о чем именно? То, что Ингмар Бергман снимает фильм в Швеции вместе со Шведским институтом кино? В любой другой стране, которую вы можете назвать, такая новость была бы тепло принята всеми радикальными любителями кино.

Источники вдохновения

Бергман пишет в картинках: Моя жизнь в кино:

‘Первое изображение возвращалось снова и снова: комната, задрапированная полностью красным, с женщинами, одетыми в белое.Вот так оно и есть: Изображения упорно без моего заменить покрытие, зная, что они хотят со мной; затем они исчезают только для того, чтобы вернуться, выглядя точно так же ».

Как и в случае с «Персоной», Бергман приложил к законченному сценарию предисловие, ориентированное в первую очередь на своих коллег по фильму. С точки зрения атмосферы он хорошо сочетается с законченным фильмом, а также включает в себя задумчивые описания того, как были задуманы «Крики и шепоты».

Многие наблюдатели склонны рассматривать центральных женщин в фильме, Агнес, Карин, Марию и Анну, как четыре аспекта одного и того же человека.Бергман согласился с этой точкой зрения. Для него это типичный прибор. Однажды он назвал фильм «автопортретом» своей матери (которую также звали Карин). Поначалу его подбор слов кажется неуместным — может ли автопортрет быть чем-то другим, кроме портрета самого себя? Однако вполне возможно, что это сознательная игра слов: концепция слияния с другим человеком — повторяющаяся тема в его работах.

Много лет спустя Бергман отрицал, что «Крики и шепоты» на самом деле касаются его матери.«Это была ложь для СМИ. Это было спонтанное и небрежное замечание. Это должно было преследовать меня. С тех пор это всегда было связано с фильмом. Некоторые глупые замечания имеют тенденцию жить самостоятельно. Это была ложь. Я сказал это для того, чтобы мне было что сказать. «Очень сложно что-либо сказать о фильме« Cries and Whispers »», — сказал Бергман в документальном фильме « Bergman and the Cinema », впервые показанном на шведском телевидении в 2004 году.

Загадочное название фильма было позаимствовано у музыкального критика Ингве Фликта. описание Концерта № 14 для фортепиано с оркестром Моцарта ми-бемоль мажор (K449): музыка, которая звучит, по Флихту, как «плач и шепот».

В театре Бергман поставил бесчисленные спектакли Ибсена, Мольера, Шекспира и Стриндберга. Но из всех великих драматургов мира Антон Чехов почти не фигурировал в каноне Бергмана. Он поставил только две пьесы русского мэтра: «Чайка» в Королевском драматическом театре в 1961 году и «Три сестры» в München Residenztheater в 1978 году. Это может показаться несколько странным, поскольку у них много общего. А «Крики и шепот» сравнивали с Чеховым ряд комментаторов, в том числе Франсуа Трюффо: «Он начинается как« Три сестры »Чехова и заканчивается как « Вишневый сад », а между ними больше похоже на Стриндберга.’

Маарет Коскинен указала на поразительное сходство между «Криками и шепотом» и отрывком из прозы, написанным примерно тридцатью годами ранее в 1942 году. Фильм открывается монтажом часов (почти банальная интерпретация которого состоит в том, что время Агнес истекло). , что явно выдерживает сравнение с ранее написанным:

Итак, она идет к высоким темным напольным часам, затем в гостиную с двумя маленькими позолоченными настольными часами под стеклянными куполами, украшенными пастухами и пастушками.Она приводит в движение все часы в доме, и теперь тишина наполняется мягким живым тиканьем четырех часов. Маленькие часы-пастухи в гостиной бьют пятью металлическими звенящими курантами — они очень спешат. Еще до того, как они закончились, к звуку присоединяются округлые, спокойные и величественные перезвоны часов спальни. Наконец, в мрачных напольных часах раздаются пять приглушенных перезвонов.

Съемка фильма

Съемки фильма Бергмана всегда начинаются с кропотливой подготовки: несколько дней проработки сценария со всеми членами съемочной группы, от актеров до гримеров.Этому методу он, вероятно, научился в театре, и он хорошо зарекомендовал себя: он редко превышал бюджет или снимал фильм дольше положенного времени. Для этого фильма, в котором он сам несет ответственность за такой большой рисковый капитал, процедура была для него даже более важной, чем прежде, не в последнюю очередь потому, что он понимал, что впереди много технических трудностей.

К моменту начала стрельбы Бергман и Нюквист испытали все, что только можно было проверить; не только макияж, прическа, костюмы, но и каждый предмет, покрытие стен, обивка, каждый дюйм коврового покрытия.На пресс-конференции, посвященной началу съемок, Бергман подчеркнул, насколько важны костюмы и декорации Марика Воса, поскольку фильм «основан на атмосфере». И фотография Свена Нюквиста будет иметь решающее значение для результата. В фильме много крупных планов — свет вокруг лиц на рассвете и в сумерках ». «Проблема, — вставил Нюквист, — в том, что цветная пленка содержит слишком много цвета. Если вы хотите показать рассветы и сумерки, вы не можете просто работать с освещением, вам также придется работать с фильтрами в лаборатории.Это вопрос осмеления подвергнуть сомнению «правила» цветной пленки ». А для Cries and Whispers макияж Бёрье Лунда был даже важнее, чем обычно, поскольку красный цвет декораций мог легко отражаться слишком резко на лицах крупным планом.

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

Верного слугу фильма, четвертую часть составной картины, сыграл танцор Кари Сильван, который недавно работал с Бергманом в двух его театральных постановках — «Игра мечты» и «Шоу». .

Мужчин в жизни этих женщин сыграли Эрланд Джозефсон и два менее известных актера в контексте Бергмана. Хеннинг Моритцен, вероятно, наиболее известен в настоящее время по роли в фильме Томаса Винтерберга «Праздник», но он долгое время был одним из самых плодовитых актеров Дании. Во время съемок Бергман назвал его одним из лучших в Скандинавии, заявив, что «он такой приятный, что трудно поверить в то, что он актер…» Два года спустя Мортизен сыграет Альцесту в постановке Бергмана «Мизантроп» в Королевском театре Копенгагена.Георг Орлин играл второстепенные роли в шведских фильмах с 1940 года, но прежде всего был актером театра. Бергман поставил его в ряде телевизионных пьес и театральных постановок, начиная с 1943 года. Орлин, например, сыграл главную роль в «Дон Жуане» в Городском театре Мальме в 1955 году.

Пресс-атташе фильма был Ларс-Улоф Лётвалль. кто писал о съемках фильма в паре статей. В одном анекдоте он вспоминает, как в начале съемок Бергман объявил всей съемочной группе: «В четверг медсестра Герд будет здесь, чтобы сделать нам укол в заднюю часть тела».Гамма-глобулин. Вы знаете, что такое гамма-глобулин? Никому не разрешалось болеть. Каждый должен был придерживаться расписания и самого важного бюджета.

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

Лётвалл также слышал многие из инструкций Бергмана актерам, например, этот для Гарриет Андерссон: «Будьте осторожны в сцене пробуждения. Полежать так долго с закрытыми глазами. Мы должны знать, что ты проснулся. Нам нужно это почувствовать ». Бергман также попросил Лив Ульманн «помнить, что Мария — женщина, которая никогда в жизни не закрывала за собой дверь…».«Хотя Бергман известен тем, что знает, чего он хочет, большая часть этого отведена для декораций и операторской работы. Его актерам часто предоставлялась большая свобода развития своих собственных ролей, хотя он не позволяет им свободно импровизировать. Интерпретация персонажей — это, несомненно, сложный процесс, или, как выразился сам Бергман: «Объяснить, что вы сами задумали, может быть чертовски сложно».

«Крики и шепоты», безусловно, считается одним из самых пессимистичных произведений Бергмана.Но, создавая эти мрачные фильмы, актеры и съемочная группа обычно, кажется, очень весело проводили время на съемочной площадке. Все вспоминают эту конкретную съемку с любовью, не в последнюю очередь четыре главных героини, которые на протяжении всего фильма сохраняли изрядную долю мягко-насмешливого веселья.

Однажды, как вспоминает Лотуолл, по радио прозвучала банальная популярная песня с припевом: «У тебя всегда хорошее настроение, когда светит солнце». Бергман, Харриет Андерссон и гример Бёрье Лунд начали подпевать.«… В следующую минуту они воссоздали адский брак на целлулоиде».

Гостеприимной атмосфере, несомненно, способствовал тот факт, что Бергман был влюблен и собирался жениться на Ингрид фон Розен, сыгравшей в фильме незначительную роль. (В фильме также появляются две его дочери: Лена Бергман и Линн Ульманн).

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

И все же, несмотря на то, что атмосфера была большей частью веселой, не обошлось без мрачных моментов. В какой-то момент Бергман согласился дать интервью Лётуоллу, но в назначенное время режиссер пожаловался: «Совершенно немыслимо, чтобы вы могли заставить меня говорить сейчас.Я не хочу. Я не могу. Я больше не могу себя терпеть. Это так сложно, что я потерял желание жить ». Через несколько мгновений камеры снова включились, и Бергман был полностью поглощен поставленной задачей.

Более того, во время одного конкретного дубля фильма Бергман устало резюмировал процесс следующим образом: «Каждый раз это один и тот же старый фильм. Те же актеры. Те же сцены. Те же проблемы. Единственное, что отличает один фильм от другого, — это то, что мы все стареем… ‘

Фото: Бо-Эрик Гиберг © AB Svensk Filmindustri

«Плач и шепот» был первым фильмом, в котором Бергман использовал зум-объектив, метод, который был чрезвычайно популярен в то время (хотя остается неясным, действительно ли именно Бергман решил использовать). Свен Нюквист рассказал, как эффекты увеличения, которые Бергман обычно не любил, должны были происходить незаметно: «Левой рукой мне удалось сделать несколько небольших, почти неразличимых масштабов. Если я делал это, когда камера двигалась, то Ингмар этого не замечал — и, поскольку он был доволен, я ничего не сказал.Когда Бергман наконец понял, что происходит, он отпустил это, поскольку это действительно дало результаты, к которым он стремился. Нюквист также рассказывает, как Бергман хотел сидеть как можно ближе к камере, чтобы поддерживать зрительный контакт с актерами: «Временами это было проблемой. Он и помощник оператора, который отвечал за фокусировку, сражались за лучшую позицию. Но Ингмар был настолько худ, что иногда ему удавалось втиснуться между ножек камеры и сесть на пол прямо под объективом.Тогда он был счастлив ».

Эпилог

Cries and Whispers был показан вне основного конкурса на Каннском кинофестивале в 1973 году, и Бергман дал свою первую пресс-конференцию за пределами Скандинавии. Это было вежливое занятие, в ходе которого он отвечал на вопросы, например, какую часть себя он посвятил театру, а какую — фильмам. «Я полноценный человек», — был его ответ.

После выхода в прокат в Швеции фильм вызвал много критики в адрес Бергмана в целом.Газета Dagens Nyheter, например, обвинила его в сентиментальности в ущерб социальным и политическим убеждениям. Несмотря на то, что действие фильма происходило в прошлом, он игнорировал исторический контекст. Рецензия в коммунистической газете «Гнистан» («Искра») гласит:

Это мировое событие, так говорят. Так же, как Volvo и шведская водка, Bergman является товаром, который продается на мировом рынке. […] Ингмар Бергман — один из поистине реакционных художников нашей страны. Он никогда, как многие другие художники, никогда не встал бы на защиту народа Вьетнама.Он очень враждебен по отношению к начинающим возникать пролетарским театрам. В актерских кругах хорошо известно, что он считает рабочий театр плохим театром. Он никогда не опустится до такого низкого уровня. Бергман создает искусство для директоров компаний и им подобных, своего рода искусство Playboy. Он всегда включает в себя немного наготы, что-то немного шокирующее и несколько эмоциональных затруднений. Сделано на экспорт.

Дистрибьютором фильма в США был, как ни странно, Роджер Корман, легендарный и плодовитый продюсер фильмов категории «Б» и фильмов ужасов.Но это был удачный шаг для обеих сторон, поскольку фильм имел такой потрясающий успех. Деньги, вложенные Бергманом, его коллегами и Шведским институтом кино, принесли большие дивиденды. Несколько лет спустя Бергмана спросили, сколько денег он заработал на «Криках и шепотах», но он не смог сказать точно. «Все, что я знаю, это то, что это было похоже на игру однорукого бандита. Вы вставляете монету в щель, колеса начинают вращаться, и внезапно перед вами выстраиваются три апельсина. Деньги просто хлынули из машины… ‘

.

Обзор фильма «Крики и шепоты» (1973)

Это чудовищная семья. Мария (Лив Ульманн) непостоянна и поверхностна, изменяет своему мужу и отказывается прийти ему на помощь, когда он наносит себе удар, узнав о ее неверности. Карин (Ингрид Тулин) холодна и враждебна, ненавидит своего мужа, порезает себя осколком стекла в интимном месте, а затем торжествующе улыбается, размазывая кровь по лицу. В одной из самых разрушительных сцен фильма Карин рассказывает Марии, как сильно она всегда ее ненавидела.

Агнес (Харриет Андерссон), умирающая сестра, попала в горнило боли. Иногда она кричит, издает звуки раненого животного, и тогда к ней подходит Анна (Кари Сильван), прижимает голову к груди и пытается ее утешить. Анна — совершенно хороший человек в фильме, который молится Богу о душе своей умершей дочери и тихо движется на заднем плане, пока семья ест свою собственную душу. Она любит Агнес, и любила бы других, если бы их можно было любить.

Бергман никогда не снимал такого болезненного фильма.Увидеть это — значит прикоснуться к крайностям человеческого чувства. Это настолько личное, настолько проникающее в уединение, что нам почти хочется отвести взгляд. «Персона» (1966) указывает на это, особенно с использованием крупных планов, чтобы показать тайну личности; ни один другой режиссер не сделал большего с человеческим лицом. Как если бы «Крики и шепоты» 1972 года положили конец его попыткам залечить рану своих страданий; его более поздние фильмы возвращаются к большему реализму, более разумным воспоминаниям о его жизни и неудачах (поскольку ни один режиссер не является более последовательным автобиографичным).А ближе к концу идет «Без веры» (2000), снятый Ульманном по его сценарию, в котором старик вызывает актеров (или призраков), чтобы помочь ему справиться с сожалением о том, что причинил боль другим.

«Крики и шепоты» были сфотографированы Свеном Нюквистом, его давним кинематографистом, в доме, где обои, коврики и шторы темно-красного цвета. «Я думаю о внутренней части человеческой души, — пишет Бергман в своем сценарии, — как о перепончатом красном цвете». Все женщины одеты в старомодные белые платья до пола или постельное белье, за исключением смерти Агнес, когда Карин и Мария переодеваются в черное.В эссе с DVD критик Питер Коуи цитирует режиссера: «Все мои фильмы можно рассматривать как черно-белые, кроме« Плача и шепота ».« Да, потому что цвета представляют их основные эмоциональные ассоциации, с кровью, смертью и духовностью. Есть только несколько передышек. Первый кадр выходит на территорию поместья, а в середине и в конце есть короткие эпизоды, когда семья гуляет по зеленому парку. Эти моменты ненадолго освобождают нас от клаустрофобной арены боли и смерти.

.

О Бергмане

Эрнст Ингмар Бергман, родился 14 июля 1918 года в Уппсале, умер 30 июля 2007 года на Форе, был шведским режиссером театра и кино, писателем, театральным менеджером, драматургом и писателем. Ингмар Бергман написал или снял более 60 фильмов и 170 театральных постановок, а также является автором более ста книг и статей. Среди его самых известных работ — фильмы «Седьмая печать», «Земляника» и «Персона», а также его автобиография «Волшебный фонарь».

Во многих работах Бергмана можно найти вариации на центральную тему: неблагополучные семьи, кровососущие неудачливые художники и отсутствующий Всемогущий — все это становится проявлением нашей коллективной неспособности общаться друг с другом.

Шекспир, Мольер, Ибсен и Стриндберг оказали огромное влияние на Бергмана не только в его театральной работе, но и на всей его творческой карьере.

Действие фильмов Бергмана происходит почти исключительно в Швеции, а начиная с фильма «Сквозь темное стекло» 1961 года они снимались в основном на небольшом острове Форё, к северо-востоку от Готланда. Международный прием фильмов Бергмана отражает немаловажное увлечение скандинавской экзотикой: непостижимый язык, первозданная природа и светловолосые женщины.Изображение наготы и «естественной» сексуальности в фильмах Бергмана способствовало их успеху.

Если взглянуть на карьеру Бергмана, еще одна отличительная черта его работы на сцене и в кино — постоянное присутствие верных сотрудников. Среди ярких примеров этого ансамбля — оператор Свен Нюквист, актеры Макс фон Сюдов, Лив Ульманн и Биби Андерссон, а также художник по костюмам Маго.

Отношения между жизнью и творчеством художника (несмотря на тенденцию биографических анализов стать жертвой культа гения) в случае Ингмара Бергмана столь же неразрывно запутаны, сколь и убедительны.В бесчисленных интервью и художественных репрезентациях, особенно в «Волшебном фонаре», Бергман неоднократно упоминал свое детство и его важность для его художественного видения. Ряд его родственников также были творческими коллегами.

Подробнее о режиссере, театральном режиссере и авторе.

.