чем французская «революция» 1968-го важна для России :: Мнение :: РБК

Мнение ,

08 мая 2018, 10:48 

0 

Владислав Иноземцев

События 1968 года показали, что даже экономический рост и улучшение условий жизни не помешают гражданам, особенно молодым, выйти на улицы, если они чувствуют отсутствие личных свобод и застой в развитии общества

Полвека тому назад, в майские дни 1968 года, на улицах Парижа и других европейских городов разворачивались события, подлинное историческое значение которых стало ясно далеко не сразу. Я не буду вдаваться в подробности всего тогда происходившего, однако хотел бы отметить несколько моментов, которые можно считать своего рода уроками «парижской весны» — в том числе и для нас.

Прошлое не работает

Первый и самый очевидный касается того, в какой мере в современном обществе бытие определяет сознание. В России принято считать, что народ до сих пор с ужасом вспоминает 1990-е и готов прощать все, что угодно, лидеру, который обеспечил «российское экономическое чудо». Однако тем, кто в этом убежден, нужно вспомнить французскую (и не только) историю того времени. К 1968 году со времени первых послевоенных лет с их разрухой и недоеданием прошло немногим больше 20 лет — практически столько же отделяет нас сегодня от самых трудных моментов первого постсоветского десятилетия. При этом непосредственно перед студенческими выступлениями в экономике не было никакого кризиса: напротив, средние темпы роста ВВП с 1954 по 1967 год составляли во Франции 5,36%, а в тоже пережившей волнения ФРГ — 6,17% (для сравнения: в России в 2004–2017 годах они едва достигали 2,9%). Французская экономика удвоилась всего за 14 лет, западногерманская — за 11. Сейчас это кажется нереальным, но безработица в 1966 году опустилась в Германии до 0,4% трудоспособного населения, а во Франции — до 1,3%.

Однако эти успехи достигались в первую очередь за счет экспансии массового индустриального производства, что вполне сочеталось с апологией социального консерватизма. Во Франции в конце 1960-х годов еще не были легализованы аборты, в школах практиковались телесные наказания, случаи домашнего насилия практически не расследовались. События 1968 года стали на этом фоне хрестоматийным примером того, что быстрый экономический рост, стремительное улучшение условий жизни и даже уверенное развитие социального государства не компенсируют отсутствия личных свобод в условиях, когда граждане, особенно молодые, чувствуют, что общество не меняется в соответствии с их ожиданиями. В России в последние годы мы также вступили в период, когда ресурс отсыла к прежним проблемным временам уже исчерпан, а свободы становится не больше, а скорее меньше.

Массовые протесты во Франции с 1968 года. История, требования, ущерб — Биографии и справки

ТАСС-ДОСЬЕ. 8 декабря 2018 года во Франции прошел общенациональный день протеста против роста цен на автомобильное топливо, увеличения налогов и дороговизны жизни. Число принявших участие в манифестациях превысило 125 тыс. человек, были задержаны более 1700 человек, свыше 130 получили ранения. Редакция ТАСС-ДОСЬЕ подготовила материал о массовых протестах во Франции с 1968 года.

Социальный кризис в мае 1968 года, вошедший в историю как «Красный май», начался со студенческих выступлений в Париже и других городах, проходивших с ноября 1967 года с требованием реформы высшей школы. Постепенно конфликт студентов с университетскими властями перерос в волнения под левацкими и анархистскими лозунгами «Запрещено запрещать!», «Будьте реалистами — требуйте невозможного!» и др. 1 мая на улицы Парижа вышли 100 тыс. человек. 3 мая началось строительство баррикад, погромы и поджоги, столкновения с полицией. Наиболее ожесточенные стычки произошли в Париже 6 мая и в ночь с 10 на 11 мая. При разгоне митингующих применялся слезоточивый газ, несколько сотен человек получили ранения, более 1 тыс. были арестованы. Против действий властей с требованием освободить арестованных и удовлетворить их запросы выступили профсоюзы, социалисты, коммунисты и левые радикальные организации. 13 мая началась всеобщая забастовка, парализовавшая страну. В ней приняли участие около 10 млн человек (при населении примерно 50,5 млн). В отличие от студентов рабочие выдвигали конкретные требования по формуле «40 — 60 — 100» (снижение рабочей недели до 40 часов, выход на пенсию в 60 лет, минимальный оклад в 1000 франков), а также выступали с призывами об отставке президента Шарля де Голля. Манифестации прошли также в Марселе, Тулузе, Бордо, Лионе и др. городах. 24 мая к французам по радио обратился президент де Голль. Он обещал рассмотреть требования бастующих и провести реформы. 25 мая начались переговоры между профсоюзами, организациями предпринимателей и правительством. Власти и руководители предприятий пошли на уступки (в частности, зарплата была увеличена в среднем на 14%, продолжительность рабочей недели сокращалась с 45 до 40 часов). После заключения соглашения с профсоюзами забастовочное движение пошло на спад. 30 мая де Голль объявил о роспуске парламента и проведении досрочных выборов. В Париже прошла 500-тысячная демонстрация в поддержку правительства. 12 июня были запрещены все левацкие организации. С 14 июня полиция начала вытеснять студентов из захваченных ими вузов, а также рабочих с предприятий, не прекративших забастовку. Состоявшиеся в июле парламентские выборы принесли победу «Союзу защиты республики» де Голля как партии, противостоящей хаосу и анархии. Однако в апреле 1969 года, после неудачного референдума о региональной реформе, президент де Голль досрочно ушел в отставку. События 1968 года сравнивают с революцией, которая хоть и не привела к обрушению государства, но оказала решающее влияние на трансформацию власти и общества.

Осенью 1995 года во Франции началась всеобщая забастовка, которая стала ответом на планы правительства республиканца Алена Жюппе по увеличению срока выплат госслужащих в пенсионный фонд и отмене части их социальных льгот. По призыву профсоюзов несколько миллионов человек вышли на улицы. Несмотря на обострение обстановки, Жюппе объявил о начале структурной перестройки и частичной приватизации Национальной компании железных дорог (SNCF). Ответная забастовка железнодорожников и солидарные с нею выступления рабочих других отраслей поставили в ноябре 1995 года Францию на грань политического кризиса. После двух месяцев манифестаций правительству пришлось пойти на уступки — Жюппе отозвал пенсионную реформу, но некоторые изменения в социальном страховании были приняты. В результате протестов Франция потеряла 0,2-0,3% ВВП. В 1997 году на досрочных парламентских выборах победила Соцпартия, Жюппе ушел в отставку.

В октябре — ноябре 2005 года Франция вновь столкнулась с массовыми беспорядками. Выступления молодежи, в основном иммигрантов из Северной Африки, охватили ряд городов страны и носили одновременно социальный, криминальный и религиозно-этнический характер. Пик погромов пришелся на 7 ноября, когда ими были охвачены 17 департаментов (территориально-административная единица). В середине ноября протесты пошли на убыль. За это время было сожжено около 10 тыс. автомобилей, подожжены около 200 государственных учреждений, разгромлены магазины, рестораны, школы, библиотеки, церкви. Один человек погиб, более ста получили ранения. Общий ущерб оценивается в €200 млн. Полиция использовала пластиковые пули и слезоточивый газ. С 9 ноября 2005 года по 3 января 2006 года в стране вводилось чрезвычайное положение. Позднее эти события были определены как восстание этнической молодежи и городских низов.

В январе 2013 года в Париже прошла манифестация против легализации однополых браков. Протест объединил правоцентристскую оппозицию, националистов, консерваторов-традиционалистов и католическую церковь. Главным требованием было открытие общественных слушаний по вопросу возможной легализации однополых браков вплоть до организации общенационального референдума, а основным камнем преткновения стал вопрос о разрешении однополым парам усыновлять детей. Сторонники традиционных ценностей были недовольны тем, что руководство страны пытается осуществить реформу, затрагивающую фундаментальные основы общественных отношений. Массовые шествия и демонстрации состоялись в большинстве крупных городов Франции, а также в заморских департаментах. В них приняли участие от 340 до 800 тыс. человек. В свою очередь сторонники легализации однополых браков собрали в Париже от 125 до 400 тыс. человек. 18 мая 2013 года президент Франсуа Олланд подписал закон, разрешивший однополые браки с правом усыновления детей.

В середине марта 2016 года во Франции начались протесты и забастовки против неолиберальной реформы трудового законодательства, известной как «закон Эль-Хомри» (увеличение рабочей недели с 35 до 60 часов, упрощение процедуры увольнения). В них приняли участие от 60 до 150 тыс. граждан. К 31 марта они трансформировались в движение «Ночных стояний» (Nuit debout). Люди собирались на парижской Площади Республики, где появился палаточный городок. «Стояния» регулярно проводились и вне Парижа — в Лионе, Марселе, Нанте, Ренне. Позже к ним присоединились работники нефтеперерабатывающих заводов страны — часть НПЗ прекратили работу, на остальных рабочие блокировали доступы, автозаправки испытывали нехватку бензина. В конце мая к движению примкнули работники всех французских АЭС, а в июне — железнодорожники. Однако правительству все же удалось провести закон через парламент (была использована статья конституции, которая позволяет принять документ без обсуждения, но при этом парламент имеет право вынести на рассмотрение вотум недоверия кабинету министров). Он вступил в силу в августе 2016 года. Протесты продолжались до сентября, в них участвовали до 1,2 млн человек.

В сентябре — октябре 2017 года во Франции проходили массовые акции протеста против реформы трудового законодательства президента Эмманюэля Макрона (продолжение преобразований, начатых в 2016 году). Согласно ей, до 2022 года должны быть сокращены 120 тыс. из почти 5,6 млн госслужащих (причина — государственный долг страны, который в конце 2017 года составлял 97% ВВП, или 2,214 €трлн). Кроме сокращений она предполагает увеличение продолжительности рабочего дня, упрощение процедуры увольнения работников, снижение количества социальных гарантий для трудящихся, уменьшение роли профсоюзов в переговорах об условиях труда. В июне и августе 2017 года она была принята парламентом, в сентябре ее подписал президент. Организатором манифестаций был один из крупнейших национальных профсоюзов Франции — Всеобщая конфедерация труда. В них участвовали более 60 тыс. французов.

В апреле — июне 2018 года во Франции прошли забастовки госслужащих против трудовых реформ Эмманюэля Макрона, принятых в 2017 года. Начали забастовку сотрудники государственной железнодорожной компании SNCF в знак протеста против реформирования железных дорог (предлагается отменить особый статус работников этой отрасли, что приведет к потери льгот, среди которых автоматическое повышение зарплаты и досрочный выход на пенсию). Кроме того, SNCF предполагается приватизировать к 2023 году (ее долг составляет €46,6 млрд). Закон был принят парламентом в июне 2018 года, вступит в силу с 2020 года. Железнодорожники бастовали каждые два дня (в эти дни отмены поездов затрагивали более 4,5 млн пассажиров). Позже их поддержали сборщики мусора, сотрудники национальной энергетической компании и авиакомпании Air France. Они недовольны тем, что в сентябре 2017 года в трудовой кодекс страны были внесены изменения, резко упростившие процедуру увольнения работников и ограничившие роль профсоюзов при заключении трудовых контрактов. Сотрудники Air France также требовали роста зарплат на 6%. Кроме того, к ним присоединились студенты, протестующие против планов правительства ввести конкурс на поступление в бакалавриат и ограничить число мест в вузах.

В ноябре 2018 года Францию захлестнула новая волна массовых протестов. В этот раз они были организованы движением «желтых жилетов»(такую светоотражающую одежду носят французские водители). Это спонтанное движение без выраженного лидера сложилось в социальных сетях. Первоначально, причиной протестов послужило повышение цены на топливо (в 2018 году бензин подорожал на 15%, а дизель — на 23% и стоит около 1,5 евро). Затем к требованиям прибавились запрет на увеличение налогов (с 2019 года планируется повысить налог на бензин еще на 2,9%, на дизель — 6,5%), повышение минимального размера оплаты труда, снижение с 62 до 60 лет возраста выхода на пенсию, сокращение госрасходов на чиновников, ужесточение контроля за нелегальной миграцией и др. 1 декабря массовые митинги переросли в настоящие погромы — люди поджигали машины, били витрины и закидывали полицейских различными предметами (по данным мэрии Парижа, убытки составили €3-4 млн). В общенациональном дне протеста 8 декабря приняли участие 125 тыс. человек (в Париже — 2 тыс.), было мобилизовано около 89 тыс. сотрудников сил безопасности, в том числе 8 тыс. в Париже. Всего с 17 ноября в манифестациях в разных городах Франции приняли участие около 1 млн человек. Сотни получили ранения, четыре человека погибли. Президент Эмманюэль Макрон изначально не хотел идти на уступки, однако 4 декабря правительство объявило шестимесячный мораторий на повышение цен на топливо.

Революция 1968 года и лунная афера: matveychev_oleg — LiveJournal

«Вся власть воображению!»

После продолжительных поисков все же нашел данную статью.

Революция 1968 года и лунная афера: «Вся власть воображению!»

С.Покровский

>Поддерживаю сказанное, думаю, что можно говорить о некоей революции 68-го года. Фактически повсеместно в мире был заложен новый порядок — постиндустриализм, постмодерн, информационное общество, общество потребления, США-евреи.

Интересно привести перечень наиболее популярных лозунгов 1968 года:

«Долой социалистический реализм! Да здравствуйте сюрреализм!»
(Лицей Кондорсе. Париж)

«Я марксист типа Граучо Маркса»*
(Нантер)

«Поэзия – на улице»
(Улица Ротру)

«Ограничения наслаждений влекут к наслаждению жить без ограничений»
(Нантер)

« Cache — toi , objet »**
(Сорбонна)

«Чем больше я занимаюсь любовью, тем больше у меня желания заниматься революцией, чем больше я занимаюсь революцией, тем больше у меня желания заниматься любовью»
(Сорбонна)

«Сновидения – реальны»
«Преувеличивая, начинаешь изобретать»
(Филфак Парижского университета)

«Реальность – это мои желания»
(Нантер)

«Расстегивай мозги столько же раз, сколько ширинку»
(Театр «Одеон», Париж)

«Секс – это хорошо, сказал Мао, но не беспрерывно ведь»
(Филфак Парижского университета)

«Наша левизна – доисторическая»
(Факультет исторических наук, Париж)

«Орфография – та же китайская грамота»
(Сорбонна)

«В его безумстве есть порядок («Гамлет»)»
(Нантер)

«Будьте реалистами – требуйте невозможного»
(Филфак Парижского университета)

«Революция невероятна, потому что она настоящая»
(Филфак Парижского университета)

«Алкоголь убивает, принимайте L.S.D.»
(Нантер)

«Преувеличение – вот оружие»
(Филфак Парижского университета)

«Бог – это скандал, дающий ренту (Бодлер)»
(Лицей Кондорсе, Париж)

«Хватит штурмовать лифт, штурмуйте власть»
(Авеню Шуази, 107, Париж)

«Ввожу положение перманентной радости»
(Факультет Политических Наук, Париж)

«Воображение берет власть в свои извилины»
(там же)

«Будьте краткими и жестокими, как людоеды»
(Нантер)

Запрещено запрещать!»
(Сорбонна)

«Надо последовательно исследовать случайность»
(Филфак Парижского университета)

«Разум трудится больше сердца, но заходит не так далеко (китайская поговорка)»
(Сорбонна)

«Право на жизнь не вымаливают, а берут»
(Нантер)

«Во сне работается лучше, создавайте комитеты сна»
(Сорбонна) Париж-Сеньон (27), июнь 1968-го
__________________________________________________

А вот о содержании основного лозунга «Вся власть воображению!»

Ты можешь сделать все, что Тебе удастся ярко вообразить, каким бы сложным и даже невозможным оно ни казалось для других людей. Поэтому если воображение говорит Тебе, что нечто невозможно, оно действительно невозможно, как бы долго Ты ни старался этого достичь. Теперь смотри. Предположим, что на расстоянии десяти футов друг от друга стоят два дома высотой по тридцать пять футов. Между их крышами перекинута доска шириной два фута.

Если случится так, что Тебе придется пройти по этой доске, воображение сразу начнет рисовать тебе всевозможные трагические случайности. Оно подскажет Тебе, что внезапно может налететь порыв ветра или же что на ней, откуда ни возьмись, окажется сук, за который Ты залепишься и упадешь. У Тебя — напомнит воображение — может закружиться голова. Однако, что бы оно Тебе ни говорило, оно внушает Тебе невозможность перехода по доске на крышу другого дома. Оно уверяет Тебя, что Ты обязательно упадешь и разобьешься.
____________________________________

 Так вот. Эта достаточно целостная система отказа от строгого мышления, отказа от традиционных ценностей среднего класса, психопрактики с использованием наркотиков и галюциногена ЛСД, как расширяющих человеческое сознание. Это пропаганда сексуальной свободы и отказа от подчинения любым нормам и ограничениям. В культуре — сюрреализм и господство форм над содержанием (рок).

Эта в первую очередь субкультура хиппи, начавшая свое шествие в самом начале 1960-х и исчезнувшая в середине 1970-х. К 1965 году она уже получила широкое распространение в США и Западной Европе. Но она сама оказалась поготовленной сравнительно ограниченным кругом так называемого Ситуанистского Интернационала, спокойно работавшего с 1957 года. СИ стал и творцом основных идей постмодернизма, и творцом основных методов атаки на общественные устои, которые как по нотам сработали в 1968 году: расписанные лозунгами стены, перевернутые смыслы и символы.

Практически к моменту реализации американской лунной эпопеи в Западной Европе и США были парализованы все основные инструменты социальной критичности. Общество было в шоке.

Вот характеристика ситуации в США:

В общем, события 1968 года окончательно раскололи Америку.
По одну сторону баррикад оказалось «черное море», а также белые молодые люди с обостренным чувством справедливости, прежде всего студенты. Только с октября 1968-го по май 1969-го более 200 университетских кампусов оказались охвачены волнениями, а в 1970-м — уже 75—80% учащихся поддерживали левых радикалов.

1968-69 года это еще и период активных насильственных действий со стороны радикального крыла негритянского населения — «черных пантер», — которое послужило толчком к массовому бегству белого населения в пригороды.

Лунная эпопея идеально вписалась в сюрреалистическую картину общественной жизни Америки и Европы — с бессмысленными текстами рок-песен, с протестными лозунгами по любым поводам, со студенческими волнениями, горящими зданиями и автомобилями, с террором и погромами, телевизионными судебными и политическими скандалами
Но что самое интересное, конец лунной эпопеи совпал со стремительным схождением в ничто одного из самых мощных антикультурных движений — хиппи. В начале 1970-х они просто исчезли, распались на мелкие религиозно-философские группы — и ушли из общества в качестве фактора социального шока.

Лунная эпопея сама при этом выступила не столько как эпохальное событие, сколько элементом событийного ряда, состоявшего из противоречивых, громких, насыщенных эмоциями, максимализмом… и полной бессмысленностью — событий. Событий, в которых смешалось все то, что вчера еще не подлежало смешению: антикапиталистическое с антисоциалистическим, истина с наркотическим бредом, культура с антикультурой.

Кульминация политических событий при этом синхронна началу активной фазы лунной эпопеи, а сами политические и социальные события, как выходит, тщательно теоретически готовились из глубины 1957 года. Организованно потушены. И организованно же оказались переведены в следующую фазу — экологическую, начавшуюся уже в ходе лунной эпопеи. Также тщательно проработанную — в качестве экономического и политического инструмента.

Источник

Краткое резюме

С.Покровский

В связи с синхронностью и явной взаимной связью «лунной аферы» и постмодернисткой революцией 1968 года можно высказать следующее предположение.

«Лунная эпопея» — одна из ключевых построек «Королевства кривых зеркал», возникшего в результате постмодернисткой революции.

Т.е. она имеет гораздо более важные смыслы, чем просто вопрос о первенстве в лунной гонке. Лунная афера завершила собой переход от общества рациональности и устойчивых смыслов — к обществу размытых смыслов, невозможности отличения добра от зла и истины от лжи.

Собственно вся полемика вокруг лунной аферы со стороны защиты сводится к тому, чтобы неопределенная ситуация с лунными полетами так и оставалась неопределенной.

Лунной афере требуется постоянное внимание к себе, постоянная загадочность — и постоянная неспособность любых атакующих этого кумира сил сказать что-то до конца определенное, неоспоримо опровергнуть или наоборот подтвердить факт лунных полетов.
Что собственно и является центральным в постмодернизме. Ни один смысл не должен приобретать устойчивость — только ускользать.

И тогда тот, кто обрел монополию(или техническую возможность) на толкование смысла как ему вздумается, тот и сохраняет господство над обществом.

И здесь мы выходим на центральную проблему «Манипуляции сознанием» да и истории, благодаря написанию которой пишущий управляет будущим, — т.е. того, против чего направлено острие Новой хронологии.

Противник один и тот же. Тот, кто через запутывание мозгов, управляет общественными процессами.

Источник

Очень хорошо вписывается в причины постмодернисткой революци описываемый С.Покровским Югославский фильм с характерным  (двойным) названием  «Маскарад» (1970 г.в.). На протяжении всего фильма встречаются вставки из лунной программы США.

Дина, жена крупного чиновника Гантара, не может справиться со своей страстью к студенту Луке, который даёт частные уроки её сыну. На торжестве в честь дня рождения мальчика Гантар добивается от жены признания в связи с молодым репетитором, а потом в порыве мести собирается подвергнуть её изнасилованию. Лука пытается воспрепятствовать этому. Вместе с тем сына пытается соблазнить молодой симпатичный человек. А всюду в доме царит буйство плоти, групповые оргии, нудистские танцы. Манерная, претенциозная и вместе с тем невыносимо клишированная, китчевая по выразительным средствам «аморальная история», повествующая о разложении одной высокопоставленной семьи, попала под пресс цензуры даже в свободомыслящей Югославии рубежа 1960-1970-х годов (полная версия вышла только через десять лет)

PS: что характерно, не нашел в интернете ни одной версии фильма, с титрами в конце. Все, что находил, это музыка без титров. Похоже концовку фильма цензура вырезала.

отсюда

Новости: 1968: год великого перелома — Эксперт

Заговор?

Президент США Линдон Джонсон был уверен, что студенческие волнения 1968 года, охватившие многие страны мира, являются следствием международного коммунистического заговора. Он приказал ЦРУ тщательно расследовать причины протестов, и 4 сентября директор ЦРУ Ричард Хелмс передал ему доклад «Беспокойная молодежь» (233 страницы), предназначенный только для глаз президента и его советника Уолта Ростоу. Совсем недавно этот доклад был рассекречен. Проведенное силами аналитиков ЦРУ расследование радикальной политической активности студентов в США, Франции, Германии, Великобритании, Голландии, Польше, а также в арабских, африканских и азиатских странах, несмотря на богатую фактуру, разочаровывало отсутствием внятных аналитических выводов. Вопреки ожиданиям Джонсона, никаких убедительных доказательств «контроля, манипуляции, спонсирования или финансовой помощи студентам-диссидентам со стороны коммунистических правительств обнаружено не было». Более того, Хелмс подчеркивал, что диссиденты с подозрением относятся к «неандертальскому руководству большинства коммунистических партий, в том числе компартии США». Доклад оставил президента в недоумении, поскольку признавал, что в ходе расследования не удалось найти мотивы и направленность всемирного протестного движения.

Что это было

Властные элиты повсюду пребывали в растерянности. Мир и так был расколот «холодной войной», а тут еще в одночасье зашатались основы как социалистических, так и капиталистических государств. Трудно сказать, что сильнее пугало власть имущих: пест­рота социально-политических движений, их повсеместность или энергия протеста. Наверное, самой страшной все-таки была неизвестность — никто не понимал природы происходящего.

Эпицентрами радикальных студенческих выступлений стали крупные города США, Западной Европы, Японии: пожары, баррикады, рукопашные столкновения с полицией, «коктейли Молотова», массовые демонстрации. Пражская весна — романтическое движение за «очищение социализма» в Чехословакии и его подавление войсками стран Варшавского договора. Всплеск партизанских войн во Вьетнаме, Гватемале и Анголе. Многомиллионные антивоенные демонстрации европейцев, американцев, австралийцев. Подавление крестьянских мятежей и этнических восстаний в Таиланде, на Северном Калимантане, в Ираке. Появление новых форм политического терроризма — несколько угонов американских пассажирских авиалайнеров на Кубу. «Культурная революция» в Китае, когда Мао Цзэдун ради укрепления режима личной власти подогревал «спонтанную» борьбу студентов против партийной и государственной бюрократии. Продолжение войны между Израилем и Египтом. И многое, многое другое…

Социальное недовольство не было направлено против какого-то конкретного политического режима или устройства. Оно было словно разлито в воздухе и порождало протест против любого неравенства: социального, расового, этнического, сексуального. Но у всех недовольных был обобщенный символ ненависти — фигура власти: начальник, хозяин, отец. Бунт был направлен против иерархии и патернализма во всех формах их проявления, будь то государственная бюрократия или патриархальная семья, капиталист или генерал, профессор университета или политик, религиозный лидер или просто мужчина. Это был анархический протест против всех авторитетов и традиционных заповедей. Общая неприязнь к власти объединяла советских диссидентов, западных новых левых, вьетнамских партизан и китайских хунвейбинов.

Социальное недовольство не было направлено против какого-то конкретного политического режима или устройства. Оно было словно разлито в воздухе и порождало протест против любого неравенства: социального, расового, этнического, сексуального

— В 1968 году, безусловно, произошла глобальная революция, — считает профессор социологии Северо-Западного университета в Чикаго Георгий Дерлугьян. — Ее трудно назвать вполне политической, потому что политические требования были разными. В Америке — против капитализма, в Чехословакии — против социализма, в Египте, Турции и Югославии — против светских режимов. Не стоит забывать, что именно из 1968 года вышел, среди прочего, и религиозный фундаментализм. Только представьте себе: 60-е годы, Второй Ватиканский собор, либерализация религии, экуменизм… Казалось, все мировые религии — христианство, ислам, буддизм — успокоились, ограничились рамками морали. И вдруг по всему миру появляется огромное количество новых сект, начинается стремительное распространение буддизма в Европе и Америке и ислама среди американских негров.

1968 год стал переломным не только для истории ХХ века, но и для всей истории человечества. Спустя сорок лет масштаб качественной смены эпох особенно очевиден.

Лозунги 1968-го: Пролетарии всех стран, наслаждайтесь! Никогда не трудись! Будь жесток! Будь реалистом, требуй невозможного! Товары — опиум для народа! Революция, я тебя люблю! Долой абстрактное, да здравствует эфемерное! Алкоголь убивает, прими ЛСД! Всеобщий оргазм! Отоприте двери психушек, тюрем и других факультетов!

— Сравните журналы мод 50-х и 60-х годов, — говорит профессор Дерлугьян. — В 50-е мужчины носили пиджаки, костюмы и шляпы, а дамы — перчатки, а к 70-му году мужчины поголовно влезли в джинсы и свитера и отпус­тили длинные волосы, а женщины надели мини-юбки. Почему? Однозначного ответа нет. Но мы можем предположить, что впервые в истории человечества стало модно быть молодым. Никогда ни в одном обществе этого раньше не было. Наоборот, молодые люди всегда старались выглядеть солидно и респектабельно. Достаточно посмотреть на фотографии начала ХХ века: запечатленные на них 30-летние мужчины нам, исходя из нашего сегодняшнего опыта, кажутся 40–50-летними.

Особенностью протестного движения 1968 года было то, что оно изначально себя ограничивало: «мы никогда не придем к власти», «мы никогда не станем участвовать во власти», «мы никогда сами не свергнем власть». Участники диссидентского движения стояли на этой позиции на удивление твердо

После 1968 года все перевернулось. Отсюда и сегодняшнее увлечение фитнесом, и резкое сокращение числа курильщиков, особенно в верхних слоях общества, и падение спроса на крепкие спиртные напитки, и мода на минеральную воду. Отсюда и революция в женской косметике — она перестала маскировать морщины, она стала их «сокращать». Да и сама косметика перестала быть заметной.

Прочной «классовой смычки» студентов и рабочих не произошло. Будучи довольно консервативными, рабочие не приветствовали баррикадную войну с полицией, а некоторые лозунги молодежи были им просто отвратительны. Ну что могло родиться в голове пролетария, когда он слышал крики: «Оргазм — здесь и сейчас!» или «Изнасилуй Alma Mater!»…

Еще одно наблюдение принадлежит известному американскому историку Уильяму МакНилу. Он заметил, что где-то в 60-е годы впервые за 10 тысяч лет существования человеческой цивилизации число горожан на планете превысило число людей, живущих сельским трудом. Почти все эти 10 тысяч лет доля крестьян в любом обществе составляла более 90%, а в 60-е годы их стало значительно меньше, причем почти повсеместно.

Единение врозь

Протестные движения в каждой отдельной стране не отличались монолитностью и единообразием. О том, как это выглядело в США, рассказывает профессор политических наук Калифорнийского университета в Санта-Круз Майкл Урбан:

«Эти движения вспыхнули и отгорели так же ярко и так же дымно, как порох, не оставив и следа. Но когда они отгорели, оказалось, что устои патриархального авторитарного общества выгорели и обуглились изнутри»

— 1968 год был временем, когда множество разных движений объединилось в общем протестном порыве. Началось с движения за гражданские права. Оно набрало наибольшую силу на востоке США, откуда еще в начале 60-х годов масса молодых активистов двинулась на юг, чтобы участ­вовать в борьбе за права чернокожего населения. В 1964 году в Калифорнийском университете и в Беркли родилось движение студентов за свободу слова, позднее оно превратилось в движение против войны во Вьетнаме. Одновременно развивалось другое протестное направление — культурное. Оно не имело какой-то четкой политической или идеологической окраски, но выражало реакцию на коммерциализацию американской культуры и утрату чувства принадлежности к сообществу.

Поколение, пережившее Вторую мировую войну, преследовало в основном материалистические цели — для него очень важно было побольше зарабатывать и покупать побольше разных вещей. Достаток стал главной мерой успеха в обществе. Но дети этих людей отреагировали на их ценности протестом: «Нас не любят, нам только покупают игрушки». В середине 60-х начало набирать силу движение хиппи и битников, которые пытались создать «новую семью», поскольку их собственный опыт взросления в традиционных семьях вызывал у них отвращение к материализму и порождал ощущение пустоты и отсутствия общности. Это движение социальной альтернативы было основано на коллективных ценностях. Постепенно оно политизировалось — из-за войны, из-за того, что молодежь забирали в армию. Вскоре левое политическое и контркультурное движения объединились, но только на уровне стиля. Они стали говорить на одном языке, заимствовать друг у друга песни, перенимать друг у друга манеру одеваться.

Все молодежные движения того времени имели четкую идентичность и однозначно осознавали себя как левые. Но это было всеми принятой условностью. Сектантство и политическая конкуренция были такими же их характеристиками, как и единство стиля и ненависть к патриархальной традиции. Революция 1968-го была кратким катарсисом, лишь на время стершим политические различия. Немецкая журналистка и историк Доротея Яуэрниг, которая и сегодня, в свои 69 лет, остается членом маоистской Марксистско-ленинской партии Германии (МЛПГ), вспоминает:

— В 68-м каждая маленькая студенческая группка создавала свою коммунистическую партию и провозглашала себя «авангардом рабочего класса». В конце 70-х у нас в ФРГ и Западном Берлине было более 170 «коммунистических» и «марксистско-ленинских» партий и организаций. Для их вождей главное было — быть вождями. Они не сумели отбросить мелкобуржуазное отношение к миру. Они чувствовали себя выше масс. И это отпугивало многих людей прогрессивных взглядов.

Что же привело ее в этот круг мелкобуржуазных революционеров?

— Я принадлежала к протестантской религиозной общине и была членом Социал-демократической партии Германии (СДПГ). Но эта партия поддерживала «чрезвычайное законодательство» и выступала в поддержку войны во Вьетнаме. Поэтому через некоторое время я вышла из СДПГ. Мои родители были резко против моих политических пристрастий. Я принимала участие в студенческих акциях протеста против войны США во Вьетнаме, была активистом движения за реформу университетов. Тогда многие студенты считали себя демократами и антифашистами. В 1967 году мы устроили демонстрацию против визита в Берлин шаха Ирана, который правил диктаторскими методами. Во время этого митинга полицейские застрелили студента-теолога Бенно Онезорга. Негодование переполняло нас. Мэр Западного Берлина был вынужден принести извинения за убийство и уйти в отставку.

Революция нравов

Движущей силой всех революций является молодежь — мужчины в возрасте от 18 до 30 лет. Но у 68-го года была своя специфика, на которую обращает внимание профессор Дерлугьян:

— Важно, что это была не просто молодежь, а именно образованная городская молодежь. В США до Второй мировой войны было 38 университетов. К 68-му году их стало более 600. Во Франции до Второй мировой войны университетский диплом имели 3% населения. К 60-м годам эта цифра выросла до 20%. А сколько институтов и университетов открыли в 40–50-е годы в Советском Союзе? Насколько выросло количество врачей, инженеров? Все это было связано с военно-мобилизационными усилиями государств после двух мировых войн. Отчаянно требовалось огромное количество специалистов для стремительно разраставшейся индустрии. Кроме того, большую роль в этом движении сыг­рали женщины. Ни в коем случае нельзя забывать про феминизм. По крайней мере, на Западе это была программа критики иерархии с позиции молодых женщин, которым сложившийся порядок вещей предписывал поскорее найти себе мужа, нарожать детей и уйти на кухню, полностью посвятив себя семье. А к 1968 году появилось довольно много молодых образованных женщин.

Часто 68-й год связывают и с сексуальной революцией. Только ее почему-то зачастую сводят просто к сексуальной распущенности. Но сексуальная революция по своим последствиям оказалась намного шире и мощнее. С одной стороны, политический протест раскрыл шлюзы необузданной молодежной чувственности, подорван был культ девственности, именно после 68-го года молодые женщины заговорили о праве на оргазм и сексуальное удовольствие — удар был нанесен в самое сердце культуры мачо. Но была и другая, более важная, социальная сторона в сексуальной революции. Европа и Америка все еще жили в патриархальной архаике. Совсем недавно — в 1944 году — французские женщины получили право голоса, в Швейцарии им его дали только в середине 70-х. Большие покупки женщины могли совершать только с согласия супругов. Адюльтер преследовался законом, который, как правило, защищал права мужчин.

Но 1968-й оказал огромное влияние на законы, регулирующие семейные отношения. Женщины постепенно добились права на аборт и контрацепцию — презервативы в той же Франции появились в свободной продаже лишь в начале 70-х. Началась волна разводов, поскольку повысились требования к качеству семейной жизни.

— До 60-х годов во всем мире семья была прежде всего социально-экономической ячейкой, — объясняет Георгий Дерлугьян. — Крестьянин без семьи просто не мог нормально прожить. И уж тем более женщина. А в 60-е вдруг оказалось, что женщина способна зарабатывать и прокормить себя сама. Она реально смогла себе позволить уйти от мужа, если он пьяница и никчемный человек, и в одиночку воспитывать ребенка. Впервые в истории люди получили возможность добиваться, чтобы их семейная жизнь строилась на любви. Раньше, конечно, тоже предполагалось, что хорошо бы жениться и выходить замуж по любви, но это были лишь романтические мечты. На практике любовь и брак были совершенно разными вещами и часто даже не пересекались. А 68-й год потребовал гуманизировать не только производственную и политическую, но и семейную жизнь.

Средний класс и интеллигенция

Но почему именно в этот период вырос уровень требований молодых к власти? Почему дисцип­линарные уставы университетов показались им слишком жесткими, а профессора — старыми и консервативными? Почему студенты стали требовать участия в управлении учебными заведениями?

Конечно, тогда в западных высших школах царил официоз, мало отличавшийся от советского, — там господствовала своя идеологическая цензура, наложившая табу не только на преподавание современных прогрессивных мыслителей вроде Жан-Поля Сартра, Ги Дебора или Мориса Мерло-Понти, но и на произведения Гегеля, Фейербаха и, конечно же, Маркса и Ленина. Но недовольство студентов чиновниками от образования, университетским начальством и цензурными ограничениями — это только верхушка айсберга.

Причины социальной неудовлетворенности молодежи много глубже. И, хотя она очень по-разному проявила себя на Востоке и на Западе, источники ее во многом совпадали. На Западе появился средний класс, а рабочие стали постепенно уходить с политической сцены. Возможность получить высшее образование уже не была привилегией буржуазии — оно демократизировалось и стало доступно детям рабочих и крестьян. Это произвело революцию как в социальной структуре общества, так и в массовой психологии. Как известно, пролетариат и горожане в первом поколении очень послушны: люди, только что вырвавшиеся из деревни в город, рады, что получили хоть какую-то работу. Они — конформисты. А вот их дети, особенно если они получили высшее образование, значительно повышают планку своих требований. Похожие процессы происходили и в Советском Союзе — высшее образование также становилось массовым, а значимость и престиж итеэровцев (инженерно-технических работников) росли в промышленности и обществе в целом.

За нашу и вашу свободу?

Наши гласность и перестройка — это прямое продолжение 68-го года, которому у нас не дали развернуться, — считает профессор Дерлугьян. — В среде советской технической интеллигенции появлялись ростки того же антибюрократического молодежного протеста. Парни отращивали волосы, девушки, напротив, предпочитали короткие стрижки, все вместе слушали Битлов, зачитывались фантастикой, журналами вроде «Техника — молодежи» и мечтали о любви, а не о войне. И взрыв, который тогда пережили мода, техника, отношения полов, кажется нам сегодня неприметным именно потому, что изменения произошли повсеместно.

Но 68-й, объявленный ООН Годом прав человека, стал для советского общества годом утраты иллюзий, расставания с последними остатками «оттепели». Весной начались реформы в Чехословакии. Они не носили антисоциалистической направленности — реформаторы искренне хотели строить социализм «с человеческим лицом». Лидер пражского студенческого движения Ян Кован, выступая в июне 68-го на Би-би-си, говорил буквально следующее: «Ситуация в Чехо­словакии позволяет нам надеяться, что наша страна станет первой, где будет создана социалистическая демократия».

Пражская весна была весной в полном смысле этого слова — оживление на улицах, жаркие дискуссии, легкомысленные наряды девушек… Чехи и словаки надеялись, что их протест преодолеет «железный занавес». Они верили в идеалы социализма и коммунизма, они пели на митингах «Интернационал». Чехословакия была, пожалуй, единственной страной в мире, где власть и молодежь оказались солидарны.

Получая информацию из Праги, в СССР задумывались: «А вдруг и у нас случится такое?» Но каждый задавал этот воп­рос со своей интонацией: власть — испуганно, интеллигенция — с надеждой.

Как известно, надежды на «перестройку» в 60-х не оправдались. Страх повторения чешских событий оказался слишком силен. Советский режим не был готов переварить «оттепель». Он был чересчур косным, чтобы интегрировать бунтарей в собственную систему. Хотя позднее такие попытки и предпринимались: знаменитый питерский рок-клуб на улице Рубинштейна был создан при непосредственном участии горкома комсомола. Но это было, скорее, исключение. Правилом было подавление. И это предопределило судьбу СССР.

Во Франции де Голль вообще был близок к тому, чтобы ввести военное положение. Но в итоге решил договориться по-хорошему. Советское руководство оказалось жестче: в Чехо­словакию были введены войска, Пражская весна была подав­лена танками. После этого о возможности «потепления» уже почти никто не говорил. Диссиденты стали явлением если не массовым, то достаточно заметным.

Знаковым событием стала знаменитая демонстрация в Москве на Красной площади 25 августа 1968 года. Восемь человек — Константин Бабицкий, Татьяна Баева, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг у Лобного места развернули плакаты с лозунгами «За вашу и нашу свободу!», «Да здравствует свободная и независимая Чехо­словакия!», «Позор оккупантам!» и т. д. Через несколько минут демонстранты были задержаны, избиты и доставлены в отделение милиции. Кто-то получил лагерный срок, кто-то отправился в психушку.

Именно в 1968 году появилась «Хроника текущих событий» — первый в СССР самиздатовский правозащитный бюллетень. Это было уникальное издание с жесткой периодичностью и насыщенной информационной базой, выходившее 15 лет, несмотря ни на какие репрессии.

Вообще-то не так часто в истории появляются протестные движения, которые изначально себя ограничивают: «мы никогда не придем к власти», «мы никогда не станем участвовать во власти», «мы никогда сами не свергнем власть». На этой позиции участники диссидентского движения стояли на удивление твердо. Даже после развала КПСС мало кто из них оказался в серьезных властных структурах. Кто-то вообще отошел от общественной жизни. К примеру, участник исторической демонстрации на Красной площади Владимир Дремлюга продает недвижимость где-то в США, а его «коллега» по Лобному месту Павел Литвинов преподает физику в американском колледже. Недолгое депутатство Сергея Ковалева — скорее, исключение. Большинство вчерашних диссидентов при новой власти так и остались лингвистами, учителями или рентгенологами.

Кстати, протестная активность на Западе была принята далеко не всеми советскими инакомыслящими. Какую-то часть молодежи романтический пример французских студентов, безусловно, вдохновлял. Но у старшего поколения любое размахивание красными флагами вызывало изжогу.

Политзаключенный со стажем Наум Коржавин писал:

Шум в Лувене, в Сорбонне восстанье.
Кто шумит? Интеллекты одни!
Как любовник минуты свиданья,
Революции жаждут они…
Я тогда о судьбе их поплачу,
Правоте своей горькой не рад,
И по почте пошлю передачу
Даже Сартру — какой он ни гад…

Но общего между советскими инакомыслящими и западными бунтарями было гораздо больше. И те и другие пытались не только выстроить иной взгляд на политическое устройство, но и создать альтернативную культуру. Западная контркультура концентрировалась в первую очередь вокруг музыки, советская больше ориентировалась на литературу: период «акустической оппозиционности» наступил чуть позже. Самиздат в СССР становился массовым явлением. В каждой уважающей себя интеллигентной семье просто обязан был храниться какой-нибудь отпечатанный на плохой пишущей машинке роман.

Реакция

Неоднозначной была реакция рабочего класса на выступления студентов в разных странах. Внешне левацкая идеология студентов сохраняла черты традиционного марксизма и делала упор на борьбу классов. Студенты Сорбонны скандировали: «Буржуазия — дерьмо! Смерть капиталу!» Французские троцкисты и маоисты шли на фабрики агитировать рабочих, причем их усилия вызывали сочувствие и даже увенчались успехом: 13 мая 1968 года Францию парализовала всеобщая 24-часо­вая забастовка, в которой приняло участие 10 млн французов. Одновременно в Париже прошла демонстрация, собравшая около 800 тыс. человек. Колонну возглавлял лидер профсоюзов член компартии Жорж Сеги. В тот же день студенты захватили Сорбонну и объявили ее «автономным и народным университетом, круглосуточно открытым для всех трудящихся».

Но единение студентов и рабочих было недолгим. Переговоры правительства, профсоюзов и предпринимателей, начавшиеся 25 марта, завершились подписанием «Генерального соглашения». Оно предусматривало существенное повышение зарплаты. В рабочем движении наступил раскол, а затем и спад.

Студентов рабочие не понимали. Будучи довольно консервативными, они не приветствовали баррикадную войну с полицией, а некоторые лозунги молодежи были им просто отвратительны. Ну что могло родиться в голове пролетария, когда он слышал крики: «Оргазм — здесь и сейчас!» или «Изнасилуй Alma Mater!»… Мешал «классовой смычке» и идеологический снобизм юнцов, провозгласивших «студенческий класс» авангардом классовой борьбы в современном обществе.

— Справедливый и необходимый протест сопровождался в студенческом движении анархическим мышлением и поведением. Это могло только отпугнуть рабочих, хотя вожаки студентов претендовали на то, чтобы называться левыми и социалистами, — свидетельствует Доротея Яуэрниг.

Тем не менее именно под влиянием студентов европейские рабочие выдвигали необычные требования, которые не  всегда ограничивались уровнем зарплаты. На демонстрациях они также требовали повышения «индустриальной демократии». Правда, за этим новым лозунгом, который воспринимался как революционный, скрывалась всего лишь консервативная утопическая надежда на возвращение к старым и добрым временам ремесленного труда:

— Ведь с середины XIX века заводы стали строить по военному принципу — со своими «сержантами»-мастерами, «капитанами» — цеховыми начальниками, «полковниками»-зам­директора и «генералами»-директорами. Но это же прямая противоположность производственному процессу ремесленников. Ремесленник делает свою работу от начала и до конца, все время что-то изобретает, творчески подходит к труду. В этом смысле ремесленный труд гуманизирует, а заводской, с его военной дисциплиной, монотонностью и примитивизацией однотипных операций, наоборот, дегуманизирует. Вот против этого и протестовали рабочие в 1968 году. Они также требовали сокращения рабочей недели — чтобы высвободить время и получить возможность реализовать себя в чем-то еще, вне тесных рамок монотонного заводского труда. Капитал на эти требования отреагировал выносом производства в развивающиеся страны, где люди были готовы работать больше за меньшие деньги, — ведь ему нужно было как-то нивелировать издержки.

Но если в Европе студентам удалось найти точки соприкосновения с рабочим движением, сделать его хотя бы временным союзником и попутчиком, в Соединенных Штатах рабочие оказались по другую сторону баррикад, проявив солидарность с властью.

— Широкие массы трудящихся были против студенческого движения, — вспоминает профессор Майкл Урбан. — Рабочее движение в США, особенно организованное проф­союзное движение, очень консервативно. Многие рабочие поддержали президента Никсона. Они не выступали против войны во Вьетнаме, потому что война приносила прибыль и давала новые рабочие места. Более того, в Нью-Йорке и других крупных городах агенты ФБР направляли рабочих на улицы, где проходили студенческие демонстрации, и те лупили студентов. То есть ситуация в корне отличалась от того, что происходило во Франции.

Тем не менее американским студентам удалось создать широкий альянс и организовать массовые демонстрации во время проведения общенационального съезда Демократической партии. Результат — тысячи арестованных и избитых полицией молодых людей. Официальная комиссия, назначенная президентом для расследования обстоятельств произошедшего, пришла к заключению, что именно полицейский произвол привел к многочисленным жертвам. Результаты расследования произвели сильное впечатление на сознание американцев. Людям стало стыдно: конца войне не видно, а молодежь, протестующую против вьетнамской бойни, избивают дубинками.

— Потрясения происходили не только на американских улицах, но и в большой политике, — рассказывает Майкл Урбан. — Были убиты Мартин Лютер Кинг и Роберт Кеннеди. Критика войны, расового неравенства, насилия, особых привилегий узких слоев американского общества, вылившаяся в массовое общественное движение, утратила напор и динамику, поскольку была обезглавлена в результате этих убийств. Движение начало рассыпаться, распадаться на разнородные группы. Некоторые его участники, разочаровавшись в мирных средствах борьбы, обратились к насилию. Это окончательно дискредитировало движение в глазах средних американцев. Началась реакция, олицетворением которой стали сенатор Джордж Уоллас, баллотировавшийся на президентский пост под лозунгами сегрегации и получивший почти 10 миллионов голосов, будучи при этом независимым кандидатом, и Ричард Никсон, республиканский кандидат, выигравший выборы 68-го года. Оба выступали под лозунгом «Закон и порядок» с явным ударением на слове «порядок».

Революция 1968 года была настолько широка, что объединяла даже взаимоисключающие фракции. Расовый воп­рос расколол тогда не только традиционную, но и революционную Америку: далеко не всегда белые активисты симпатизировали негритянским организациям вроде «Черных пантер» или «Черной власти». Акты расовой ненависти также были одной из черт американской протестной контркультуры. На одном из концертов рок-группы Rolling Stones под Сан-Франциско в 1969 году так называемые «Ангелы ада», члены клуба поклонников мотоциклов Harley-Davison, до смерти избили чернокожего прямо перед сценой, на которой роллинги исполняли песню «Симпатия к дьяволу». А ведь многие в то время считали «Ангелов» настоящими революционерами.

Другая неоднозначная, но в чем-то типичная фигура революционера той необычной эпохи — Чарльз Мэнсон. Певец апокалиптической войны рас, поклонник «Битлз» и ЛСД, «теоретик» и создатель коммуны «Семья», он вместе со своими «братьями и сестрами» по неизвестным до сих пор причинам, вероятнее всего в наркотическом угаре, жестоко убил известную актрису Шарон Тэйт и до сих пор, далекий от раскаяния, отбывает пожизненное заключение в одной из тюрем Калифорнии.

Распаду движения способствовали и действия американских спецслужб. Довольно эффективно сработала специальная контрразведывательная программа ФБР COINTELPRO. Она нейтрализовала активность антивоенных, негритянских, латиноамериканских и радикальных групп, действуя в том числе и против таких лидеров, как Мартин Лютер Кинг. Сотрудники ФБР внедряли агентов и информаторов в группировки радикалов, распространяли ложную информацию и слухи. Они поощряли радикальную риторику активистов, которая дискредитировала движение и пугала американского обывателя.

Программисты

Они думают, что делают революцию?! Идиоты! Революцию делаем мы!» — эти слова приписывают некому студенту-математику, который из окна своего университета смотрел на очередной митинг протеста и писал компьютерную программу. Конец 60-х годов — это не только социально-политико-сексуаль­ная революция, но и начало технологического рывка.

Именно в 1968 году была основана компания Intel, которая технологическими средствами начала другую «демократическую» революцию: компьютеры, которые были «крутой» научной и военной техникой, постепенно начали становиться массовыми бытовыми приборами. Правда, тогда все это казалось наивным ребячеством: бизнес-план компании занимал всего одну машинописную страницу.

А между тем один из создателей Intel — Гордон Мур в те самые 60-е сформулировал закон, получивший впоследствии его имя: число транзисторов на кристалле будет удваиваться каждые 18–24 месяца. «Закон Мура» с тех пор практически не нарушался: производительность процессоров удваивается приблизительно раз в два года.

Примерно в то же самое время начала разрабатываться операционная система UNIX. Ее появление имело историческое значение. И хотя сейчас она по массовости уступает продуктам Microsoft, программы, созданные на ее основе, по-прежнему популярны среди профессионалов компьютерного мира.

Но дело, собственно, не в самих процессорах и программах. Технологии, прежде всего информационные, тоже превратились в форму молодежной революции. Это был один из самых мирных способов ухода от социальной реальности. Молодые люди, которых по возрасту и опыту не взяли бы даже младшими ассистентами в большую корпорацию, создавали собственные миры. Строительство социальных утопий переместилось в пространство программных кодов.

— В науке возникла масса новых теорий. В бизнесе произошли огромные изменения. Типичная бюрократическая корпорация IBM в жизни бы не допустила проекта по разработке персонального компьютера. Его создали два хиппующих студента — Стив Джобс и Стив Возняк. Они собрали в гараже первый Apple Macintosh. Или, к примеру, интернет. Ведь это проделка младших научных сотрудников на службе американского ВПК: они просто начали играть друг с другом в компьютерные игры — развлекались в рабочее время, — поясняет профессор Дерлугьян.

По его словам, то же самое произошло и с первым советским спутником. Королев по заданию Минобороны должен был создать ракету, которая выводила бы на орбиту атомную бомбу. А молодые инженеры-энтузиасты, ночуя под столами в своих конструкторских бюро, создали проект по изучению космоса. И только когда Хрущев увидел американские газеты и понял, насколько Запад потрясен советским спутником, он сказал: «Вот какие хорошие молодые ребята — ну, разрабатывайте свою космическую программу». Олицетворение нашего 68-го года — это книги братьев Стругацких. «Понедельник начинается в субботу» — сказка для младших научных сотрудников. Никогда еще в истории не было такого количества младших научных сотрудников, и никогда еще не работали они в таких огромных иерархических институтах. Какой-нибудь Томас Белл или Эдисон трудились в одиночку, как вообще все ученые и изобретатели до XX века. А тут эти колоссальные НИИ с бесконечными начальниками…

Но советская и постсоветская системы оказались менее готовыми включать в себя «бунтующих инженеров». На Западе это произошло куда более гладко. Точно так же, как студенты-леваки превратились в бюрократов из некоммерческих организаций, хипповские костюмы попали в ассортимент дорогих бутиков, а лохматые компьютерщики стали владельцами IT-компаний с многомиллиардными оборотами.

Значение 1968-го

Революции редко добиваются того, чего от них ожидают их участники. И 68-й год не исключение. Судьбу его идеалов можно проследить по судьбам активистов движения. Грубо говоря, их жизненные траектории после революции можно разделить на три типа. К первому относятся «успешные»: многие из тогдашних лидеров протеста стали вполне респектабельными гражданами — бизнесменами, публичными интеллектуалами, профессорами и политиками. Из наиболее известных: бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер, лидер зеленых в Европарламенте Даниэль Кон-Бендит, бывший министр иностранных дел ФРГ Йошка Фишер, бывший премьер-министр Франции Лионель Жоспен. Все эти представители современного политического истеблишмента вышли из 1968 года, все они прошли школу радикального марксизма, троцкизма или ленинизма.

Ко второй группе можно отнести «неудачников» — тех, кто спустя 40 лет так и остался вечным студентом.

— Время от времени я встречаюсь с соратниками по 68-му, — рассказывает Виджай Сингх, преподаватель истории в Делийском университете, бывший активист студенческого движения в Кембридже. — Один мой старый лондонский дружок за всю жизнь так никогда ничего и не заработал честным трудом. Его жена в бизнесе, зарабатывает кое-какие деньжата. А он продолжает жить по канонам 60-х, сохраняет безгрешность и святость, получая удовольствие от деятельности, которая ему нравится: иногда снимает фильмы, слушает музыку и все такое.

К третьей группе можно отнести тех, кто более всех был разочарован в результатах революции. В 70–80-е некоторые из них продолжали свою деятельность в радикальных, иногда подпольных террористических политических группировках. Например, в «Красных бригадах». Но их молодость шла к закату и закончилась с крушением СССР, преобразившим политический ландшафт, так что их радикализм истощился естественным образом.

Однако, по мнению Майкла Урбана, силы прогресса и революции оставили о себе память, которая может сыграть свою роль в сегодняшней Америке:

— Мне вспоминается Джон Кеннеди. Его президентство длилось очень недолго, но вдохновило огромное количество людей на действие и протест. На моей памяти таких, как он, в Америке было только двое. Первый — сам Кеннеди. Второй — Барак Обама, который сегодня борется за право представлять Демократическую партию на ноябрьских

президентских выборах. Он тоже вдохновляет людей, давая им  почувствовать, что стоит не на стороне корпораций и генералов, а на стороне простых американцев. Это не значит, что Обама выдвигает те же лозунги, что и Кеннеди. Но он создает ощущение возможности перемен. Очень многие из тех, кто 40 лет назад участвовал в движении 68-го года, сегодня голосуют за Обаму. Срабатывает историческая память. Забавно: за Обаму в основном молодежь или люди в возрасте, а против — та возрастная группа, которая между ними, люди среднего возраста — продукт эпохи отката и реакции, последовавшей после 68-го. Пока у Обамы неплохие шансы стать президентом США. Только, думаю, если он все же им станет, его убьют. Как Кеннеди. И это тоже будет в каком-то смысле возвращением в 68-й год.

— По большому счету движение 1968-го не проиграло, — считает профессор Дерлугьян. — Оно стало началом изменения социальных условий во всем мире. В 80–90-е произошел сильный откат. Но структурные изменения, начавшиеся тогда, огромны. Иммануил Валлерстайн сказал об этом так: «Эти движения вспыхнули и отгорели так же ярко и так же дымно, как порох, не оставив и следа. Но когда они отгорели, оказалось, что устои патриархального авторитарного общества выгорели и обуглились изнутри». Именно поэтому так неожиданно быстро произошло крушение авторитарной социалистической системы. Особенно в таких странах, как Чехословакия. Жан Бодрийяр сказал по этому поводу: «Казалось, будто стоило только коммунистическому руководству выглянуть в окно и увидеть, что там опять толпа, как оно решило сразу оставить власть и тихонько выйти черным ходом. Ведь никакого сопротивления толком не было. Видимо, 1968-й послужил генеральной репетицией 1989-го».

Нынешняя молодежь мало знает о 68-м годе, но это не значит, что она утратила традиции борьбы, заложенные 40 лет назад. Достаточно вспомнить, что творили недавно в Питере студенты Европейского университета, когда пришли пожарные и закрыли университет за нарушение правил противопожарной безопасности. Они устроили очень веселую акцию протеста — с возложением пожарного шланга к памятнику Ломоносову и проведением «Дня закрытых дверей». И победили: университет снова открыли. Причем наши питерские коллеги-преподава­тели рассказали, что их студенты и понятия не имели, что действовали строго в духе 68-го года.

Революция конца 60-х закончилась реакцией. Поэтому кажется, что она потерпела политическое поражение. Но ни французские студенты, ни советские диссиденты не добивались политической власти. Трудно поэтому считать их проигравшими. Изменения затронули более глубокие социальные и цивилизационные основания культуры. И сегодня наконец можно сказать, что активисты 68-го создали новый мир.

Фото: Dennis Stock/Magnum Photos/Agency.Photographer.ru; Bettmann/CORBIS/RPG; Hulton archive, Time & Life Pictures/Getty Images/FOTOBANK; RDA/VOSTOCK PHOTO; Dennis Stock/Magnum Photos/Agency.Photographer.ru; AFP, KEYSTONE/EYEDEA PRESSE/EAST NEWS AP; Burt Glinn/Magnum Photos/Agency.Photographer.ru; DPA/PHOTAS;

Конец «красного мая». История студенческой революции во Франции-68

30 мая 1968 года, ровно полвека назад, по улицам Парижа с пением национального гимна, «Марсельезы», прошла огромная демонстрация: по приблизительным подсчетам, 800 тысяч человек. Этот были сторонники президента де Голля – та часть Франции, голос которой весь май, наполненный студенческими волнениями и забастовками, был почти не слышен. После этого беспорядки пошли на спад, а 23 июня голлисты одержали победу на парламентских выборах. «Красный май» 1968 года завершился. Очередная революция во Франции не случилась. Но Европа изменилась навсегда.

Массовые акции протеста, вошедшие в историю как «красный май», начались с требований более вольных нравов в вузах – в том числе, в студенческих спальнях.

8 января 1968 года, когда министр молодежи и спорта Франсуа Миссоф открывал бассейн в университете в Нантере под Парижем, студент Даниэль Кон-Бендит испортил церемонию, потребовав у министра свободного доступа для юношей в женские общежития. Министр посоветовал студенту поплавать и охладиться. Студенты были возмущены, а Кон-Бендит мгновенно обрел известность – под кличкой “Рыжий” (или “Красный”) Дэни.

Даниэль Кон-Бендит в мае 1968-го

«Франция скучает» – ​статья публициста Пьера Вианссона-Понте в Le Monde от 15 марта 1968 года. Он пишет, что французы, переживавшие период экономического подъема и политической стабильности, «заскучали»: «Студентов… в основном интересует, чтобы в общежитиях девушкам разрешили доступ в комнаты парней. Это несколько ограниченная концепция прав человека».

Через пару недель скуке во Франции пришел конец. 22 марта активисты заняли университетское здание в Нантере, требуя реформы образования. Зачинщиков акции пообещали исключить из вуза. В ответ в начале мая произошел бунт.

•

В 1968 году студентов во Франции насчитывалось более 600 тысяч – в 10 раз больше, чем 30 годами ранее. Вузы были переполнены, учили в них консервативные профессора, как правило по старинке. Университетский диплом перестал быть «социальным лифтом», способным доставить человека на верхние этажи общественной пирамиды. Да многим студентам и не хотелось наверх: они жаждали другой жизни, считая Францию де Голля консервативной.

Парижская семья смотрит по телевизору выступление президента де Голля, 1961

Шарль де Голль встал во главе основанной им Пятой республики в 1958 году. Национальный герой, который сохранил честь Франции во Второй мировой войне, на посту президента обеспечил продолжение экономического бума, начавшегося в 50-е годы. Почти полная занятость, рост доходов среднего класса, новое жилье, автомобили и современные бытовые приборы в большинстве семей – всё это были приметы послевоенного подъема Европы, получившего название «славного тридцатилетия». Во Франции его вершиной стала эпоха де Голля.

Но это же было временем распада колониальной империи, кровавой войны в Алжире и бегства оттуда в метрополию более чем миллиона французов. Общество напугал террор, развязанный праворадикальной «Секретной вооруженной организацией» – OAS, недовольной тем, что де Голль предоставил Алжиру независимость. Многие опасались военного переворота. На президента было совершено несколько покушений.

Блеск его славы стал меркнуть. Хотя в 1965 году де Голль был избран на второй срок, его соперник, социалист Франсуа Миттеран, неожиданно набрал во втором туре 45% голосов. Для молодого поколения французов генерал де Голль, которому было далеко за 70, стал символом душного консерватизма, авторитарных политических, культурных и семейных традиций, над которыми молодежь иронизировала: «Папа всегда прав». Как позднее скажет один из участников парижских беспорядков, «наши отцы носили серые костюмы, но нам больше нравились лиловые брюки и оранжевые свитера». «Красный май» стал эстетическим бунтом – возможно, в большей мере, чем политическим.

Де Голль в 1968 году

​•

Во второй половине 60-х лидерами кинопроката во Франции были комедии с Луи де Фюнесом, от «Фантомаса» и «Жандарма» до «Большой прогулки» и «Больших каникул». Если судить по этим фильмам, через 20 лет после окончания войны Франция процветала – яхты, самолеты, роскошные дома и машины запоминающихся форм вроде «Ситроен DS». А центре этого мира – немолодой буржуа: весной 68-го Луи де Фюнесу – 53 года.

Но было и другое кино. “Уикенд”, фильм Жана-Люка Годара 1967 года, роуд-муви о путешествии “буржуазной пары”, полон насилия и убийств. В другом фильме 67-го года, “Китаянке”, герои Годара – студенты-последователи Мао, марксисты, жаждущие революции.

Годар – один из лидеров французской “новой волны”, революционного движения в киноискусстве, в конце 60-х интересуется не столько изменением языка кино, сколько социальными изменениями в обществе. В 68-м он предстает леваком, социалистом, сторонником маоизма – китайской версии коммунистической теории.

Считается, что предвестником “красного мая” стали протесты вокруг Парижской синематеки. В феврале 1968 года министр культуры Андре Мальро увольняет ее легендарного директора Андре Ланглуа – энтузиаста кино, сначала собиравшего киноленты, а потом спасавшего их от уничтожения во времена нацистской оккупации. Правительство финансирует синематеку, хочет контролировать ее работу и меняет Ланглуа на послушного чиновника.

Альфред Хичкок в парижской синематеке в 1960 году

При этом сам министр Мальро – вовсе не бездушный бюрократ. Его жизнь – приключенческий роман: он известный писатель и теоретик искусства, в 1920-е годы воевавший в Китае на стороне коммунистов, в 30-е – в Испании на стороне республиканцев, во времена Второй мировой – во французском Сопротивлении вместе с де Голлем. Но, несмотря на всю близость их прошлого, Мальро увольняет Ланглуа и порождает протесты.

Ведущие кинорежиссеры Франции организуют комитет в защиту синематеки, среди них – Робер Брессон, Эрик Ромер и Клод Шаброль, Жан-Люк Годар и Франсуа Трюффо. Студенты (среди которых и Даниэль Кон-Бендит) и завсегдатаи синематеки выходят на демонстрации. В апреле Ланглуа восстанавливают, но поздно: демонстрации в поддержку синематеки вливаются в общее революционное течение весны 1968 года.

Начало волнений в Сорбонне. 3 мая

​Хроника мая

• 2 мая власти закрывают Сорбонну – университет в самом центре Парижа, в Латинском квартале. Полиция вытесняет студентов.
• В ответ – на следующий день – массовые студенческие манифестации.
• 6 мая десятки тысяч манифестантов направляются к оцепленной полицейскими Сорбонне. Начинаются столкновения. Беспорядки перекидываются на другие города страны – Лион, Бордо, Руан.

• 7 мая к студентам присоединяются рабочие некоторых предприятий. Переговоры с властями срываются: правительство отказывается вновь открыть вузы.
• 10–11 мая – ожесточенные столкновения студентов и их сторонников с полицейским спецназом на баррикадах в Латинском квартале Парижа. Есть пострадавшие, много задержанных, но, к счастью, нет жертв.

Группа кинорежиссеров, среди которых неутомимый Годар, документирует происходящее, выпускает так называемые «кинолистовки».

​Хроника мая

• 13 мая – по призыву левых профсоюзов в стране объявлена всеобщая забастовка в поддержку студентов. Более миллиона человек участвуют в антиправительственной демонстрации в Париже. Премьер-министр Жорж Помпиду готов возобновить работу университетов и выпустить всех задержанных во время беспорядков. Но акции протеста не идут на спад.
• 14 мая – начало захватов предприятий рабочими. К 16-му заняты более 50 заводов и фабрик, 18-го бастуют 200 тысяч человек. Студенты занимают Сорбонну и ряд других вузов по всей Франции. Там непрерывно идут левые митинги, собрания и художественные представления.

Это революция лозунгов, возможно, ни одно массовое общественное движение не породило столько афористичных призывов:

«Будьте реалистами – требуйте невозможного!»,

«Запрещается запрещать»,

«Наслаждайтесь без препятствий»,

«Под мостовыми – пляж»,

«Расстегните ваши мозги так же, как ваши брюки»,

«Девушки, снимите лифчики – это повышает революционность!»

«Красный май» – движение за раскрепощение, в том числе сексуальное. В театре Одеон устраивают представления «живого искусства», стирая грань между актерами и зрителями. Критик с оживлением пишет: «Отправившись вечером в театр, вы с большой вероятностью там с кем-нибудь совокупитесь».

Студенты захватили театр «Одеон» и ведут там дискуссии. Если можно так выразиться, «Оккупай «Одеон»

• Канны-68. Франсуа Трюффо зачитывает требование прекратить кинофестиваль – из солидарности со студентами и рабочими. Рядом с ним – Годар и Клод Лелюш, по слухам, прибывший в Канны на собственной яхте. Милош Форман объявляет, что снимает с конкурса свой фильм “Бал пожарников”. Роман Полански, в отличие от левацки настроенных коллег поживший под властью коммунистов в Польше, неохотно поддерживает их, называя при этом “детьми, играющими в революционеров”. Многие зрители хотят продолжения фестиваля, хотят смотреть кино. Несмотря на это, фестиваль прерван.

Повсюду, где студенты, – на стенах портреты Ленина, Мао, Че Гевары. Однако у студентов нет четкой политической программы. Студенты куда лучше протестовали против того, что им не нравилось, чем формулировали, чего бы им хотелось. Они не застали нацистской оккупации, а коммунизм знали лишь по книгам левых теоретиков. Поэтому «фашистов» видели в полицейских Пятой республики, которые действовали жестко, но в рамках закона. А «диктатором» называли де Голля – хотя после задержания кумира бунтующих студентов, философа Жан-Поля Сартра, президент приказал немедленно отпустить его: «Франция своих Вольтеров не сажает».

Сартр в Сорбонне в мае 68-го

Абстрактность студенческого порыва помешала наладить прочный союз с недовольными рабочими. Сартр, приехавший агитировать к проходной завода «Рено», услышал от пролетариев: «Говорите короче и яснее! «.

Агитация у завода «Рено»

​Хроника мая

• 20–22 мая – число бастующих достигает 10 миллионов. Это две трети всей рабочей силы Франции. Требования рабочих, в отличие от студенческих, конкретны: повышение зарплаты и сокращение рабочей недели.

• 26 мая – правительство идет на уступки бастующим, но те отвергают их как недостаточные.

Центр Парижа, 25 мая

• 28 мая – Франсуа Миттеран, соперник де Голля на выборах 1965 года, заявляет, что «государства больше нет». Он говорит, что готов сформировать новое левое правительство. Демонстрации и забастовки продолжаются. Один из сотрудников предлагает премьер-министру Помпиду свой пистолет: «Он может вам пригодиться».
• 29 мая – генерал де Голль исчезает, министры несколько часов не знают, где он. Позднее выясняется, что президент вместе с членами семьи улетел в Баден-Баден, в Западную Германию, в штаб размещенной там группировки французских войск. Он ведет переговоры с их командующим генералом Массю. Заручившись его поддержкой, де Голль возвращается во Францию. К Парижу по его распоряжению стягиваются войска. Обстановка в столице напряженная, некоторые правительственные чиновники жгут документы, многие зажиточные люди забирают деньги из банков и готовятся к бегству из страны. На автозаправках почти не осталось бензина.

Демонстрация 29 мая

• 30 мая – президент де Голль выступает по телевидению. Он заявляет, что не уйдет в отставку, распускает Национальное собрание и назначает на конец июня внеочередные парламентские выборы. В тот же день голлисты выводят на улицы Парижа сотни тысяч своих сторонников.

• В начале июня волна забастовок и студенческих выступлений идет на спад. 16-го администрация восстанавливает контроль над Сорбонной.
• 23 июня – на выборах в Национальное собрание голлисты одерживают убедительную победу. Франция успокаивается. Следующей весной, в апреле 1969 года, Шарль де Голль добровольно уходит в отставку. В качестве предлога он использует свое поражение в референдуме по вопросам административной реформы.

Что это было?

По версии французского историка и писателя, бывшего студенческого активиста Жака Жюльяра, во Франции революция – это всегда что-то вроде обряда инициации. В других странах Запада молодежь добивалась в те годы примерно того же, что и парижские студенты, – равноправия, раскрепощенности, ухода старых авторитетов. Но в Америке или Британии эти процессы заняли десятилетие – бурные 60-е между консервативными 50-ми и кризисными 70-ми. А Франция прыгнула из одной эпохи в другую за несколько весенних недель 1968 года.

Революция случилась – и не случилась. Пятая республика устояла, но ее отец и символ, де Голль, ушел, хоть и не сразу. Его преждевременной отставки, конечно, не произошло бы, не будь «красного мая». Да и глубокие изменения западной политической культуры, которые принес с собой конец 60-х, без французских событий были бы не столь быстрыми и явными. Правозащитные и экологические вопросы в качестве важнейших тем западной политики – родом оттуда. Дополнительное внимание к социальной защите наемных работников – тоже. Всё это пошло на пользу французской демократии – и при голлистах, остававшихся у власти до 1981 года, и при сменивших их социалистах.

Главными победителями «красного мая» оказались не студенты, а рабочие. Власти согласились поднять им зарплаты на 10%, минимальный заработок – более чем на треть, сократить количество рабочих часов и ввести обязательные консультации работодателей с работниками и профсоюзами в случае трудовых конфликтов. Всё имеет обратную сторону: по мнению некоторых экономистов, «славное тридцатилетие» бурного экономического роста во Франции закончилось именно тогда.

А что же студенты? Затеянная ими социальная революция не победила, но сексуальная – победила вполне. Цветные свитера молодежи не вытеснили серые пиджаки их отцов, но перестали быть видом протеста, став просто формой одежды. Многие бывшие лидеры «красного мая» и их единомышленники из других стран, постарев, перешли в лагерь «пиджаков» – они стали видными представителями европейского истеблишмента.

Бернар Кушнер, бывший коммунист, друг Фиделя Кастро, руководил в мае 68-го забастовкой медицинского факультета Сорбонны. В 90-е годы Кушнер стал министром здравоохранения в правительстве социалистов, а в 2007-м – министром иностранных дел при президенте Саркози, известном своим очень критическим отношением к «красному маю».

Йошка Фишер, один из лидеров немецких «зеленых», министр иностранных дел ФРГ в начале «нулевых», в молодости состоял в ультралевой организации «Пролетарский союз террора и разрушения» и дрался с полицейскими.

Португалец Жозе-Мануэль Баррозу, респектабельный глава Европейской комиссии с 2004 по 2014 год, в студенческой юности был маоистом и зачитывался трудами Троцкого, Сартра и Герберта Маркузе.

И, наконец, Даниэль Кон-Бендит, которого называли кто по цвету волос – Рыжий Дани, кто по убеждениям – Красный Дани (по-французски это два похожих слова, roux и rouge), одна из самых ярких фигур парижских событий 1968-го. Анархист, хулиган, любитель провокационных заявлений и жестов позднее стал депутатом Европарламента от «зеленых» и ярым сторонником Евросоюза, который часто критикуют как раз за чрезмерный бюрократизм, столь ненавистный бунтарям 68-го. Десять лет назад, в 40-ю годовщину «красного мая», Кон-Бендит заявил: «Забудьте май 68-го. Он кончился. У нынешнего общества нет ничего общего с тем, что было в 60-е. Когда мы сегодня называем себя борцами с авторитаризмом, то имеем в виду борьбу в совсем иных условиях и против иного врага».

Кон-Бендит в Европарламенте, 2008 год

Кон-Бендит прав и неправ одновременно. Общество изменилось, но противостояние свободы и авторитаризма стало, возможно, еще более острым – хоть и не во Франции. Этот авторитаризм – реальный, а не консервативная демократия де Голля, при которой глава государства оказался готов уйти, поняв, что пережил свое время. Но и на французской политике 1968-й оставил свой отпечаток: это единственная западноевропейская страна, где левый радикализм до сих пор имеет ощутимое количество приверженцев. На прошлогодних президентских выборах кандидат леворадикальной партии «Непокорная Франция» Жан-Люк Меланшон набрал в первом туре 19% голосов, совсем ненамного отстав от лидеров.

«Красный май» не закончился и по другой причине. Он всегда напоминает о том, что перемены могут прийти неожиданно, когда кажется, что страна «заскучала».

SI революция 1968-го — это… Что такое SI революция 1968-го?

Майские события 1968, или просто Май 1968 фр. le Mai 1968 — социальный кризис во Франции, вылившийся в демонстрации, массовые беспорядки и всеобщую забастовку. Привёл в конечном счёте к смене правительства, отставке президента Шарля де Голля, и, в более широком смысле, к огромным изменениям во французском обществе.

Краткое описание

События мая 1968 года начались в парижских университетах, сперва в университетском городке в Нантере, а затем и самой Сорбонне; один из самых известных лидеров студентов — 23-летний Даниэль Кон-Бендит . Движущей силой студентов, помимо общего молодёжного протеста (самый знаменитый лозунг — «Запрещать запрещается»), были различного рода крайне левые идеи: марксистско-ленинские, троцкистские, маоистские и т. п., нередко также перетолкованные в романтически-протестном духе. Общее название этих взглядов, или, вернее, настроений — «гошизм» (фр. gauchisme), первоначально обозначало «левизну» в переводе работы Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме». Практически невозможно определить все политические убеждения студентов, активно принимавших участие в восстании. Особенно сильным было анархическое движение, центром которого являлся Нантерр. Немало было среди деятелей мая людей, иронизирующих над левыми и анархистскими лозунгами так же, как и над любыми другими. Студентам сочувствовали и многие левые преподаватели Сорбонны, включая, например, Мишеля Фуко. Сами участники событий позиционировали себя как «новые левые».

Через несколько дней беспорядков выступили профсоюзы, объявившие забастовку, затем ставшую бессрочной; митингующие (как студенты, так и рабочие и служащие) выдвигали конкретные политические требования. Среди них была отставка де Голля, а также формула «40 — 60 — 1000» (40-часовая рабочая неделя, пенсия в 60 лет, минимальный оклад в 1000 фр.)

Бо́льшая часть граффити была насыщена духом бунтарства и хилиазма, приправленного остроумием бастующих. Граффити, призывающие к отмене всякой работы, отражают влияние ситуационистского движения.

L’ennui est contre-révolutionnaire.
Скука контрреволюционна.

Nous ne voulons pas d’un monde où la certitude de ne pas mourir de faim s’échange contre le risque de mourir d’ennui.
Мы не хотим жить в мире, где за уверенность в том, что не помрёшь с голоду, платят риском помереть со скуки.

Ceux qui font les révolutions à moitié ne font que se creuser un tombeau.
Те, кто делают революцию наполовину, роют себе могилу. (Сен-Жюст)

On ne revendiquera rien, on ne demandera rien. On prendra, on occupera.
Мы не будем ничего требовать и просить: мы возьмём и захватим.

Plebiscite : qu’on dise oui qu’on dise non il fait de nous des cons.
Как ни проголосуешь на плебисците, «да» или «нет», из тебя всё равно сделают козла!
(По ритмике, смыслу и лексике почти точно соответствует русскому «Голосуй, не голосуй, всё равно получишь …», причём эти лозунги, очевидно, возникли независимо)

Depuis 1936 j’ai lutté pour les augmentations de salaire. Mon père avant moi a lutté pour les augmentations de salaire. Maintenant j’ai une télé, un frigo, une VW. Et cependant j’ai vécu toujours la vie d’un con. Ne négociez pas avec les patrons. Abolissez-les.
С 1936 года я боролся за повышение зарплаты. Раньше за это же боролся мой отец. Теперь у меня есть телевизор, холодильник и фольксваген, и всё же я прожил жизнь, как козёл. Не торгуйтесь с боссами! Упраздните их!

Le patron a besoin de toi, tu n’as pas besoin de lui.
Ты нужен шефу, а он тебе нет.

Travailleur: Tu as 25 ans mais ton syndicat est de l’autre siècle.
Рабочий! Тебе 25 лет, но твой профсоюз из прошлого века!

Soyez réalistes, demandez l’impossible.
Будьте реалистами, требуйте невозможного! (Че Гевара)

On achète ton bonheur. Vole-le.
Твоё счастье купили. Укради его!

Sous les pavés, la plage !
Под булыжниками мостовой — пляж!

Ni Dieu ni maître !
Ни Бога, ни господина!

Soyons cruels !
Будем жестокими!

Vivre sans temps mort, jouir sans entraves
Живи, не тратя время (на работу), радуйся без препятствий!

Il est interdit d’interdire.
Запрещать запрещено.

Dans une société qui a aboli toute aventure, la seule aventure qui reste est celle d‘abolir la société.
В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра — отменить общество!

L‘émancipation de l‘homme sera totale ou ne sera pas.
Освобождение человечества будет всеобщим либо его не будет.

La révolution est incroyable parce que vraie.
Революция невероятна, потому что она настоящая.

Je suis venu. J‘ai vu. J‘ai cru.
Пришёл. Увидел. Поверил.

Cours, camarade, le vieux monde est derrière toi !
Беги, товарищ, за тобой старый мир!

Il est douloureux de subir les chefs, il est encore plus bête de les choisir.
Тяжело подчиняться начальникам, но ещё глупее их выбирать.

Un seul week-end non révolutionnaire est infiniment plus sanglant qu‘un mois de révolution permanente.
Один уик-энд без революции гораздо более кровав, чем месяц перманентной революции.

Le bonheur est une idée neuve.
Счастье — это новая идея.

La culture est l‘inversion de la vie.
Культура — это жизнь наоборот.

La poésie est dans la rue.
Поэзия на улицах!

L‘art est mort, ne consommez pas son cadavre.
Искусство умерло, не пожирайте его труп.

L‘alcool tue. Prenez du L.S.D.
Алкоголь убивает. Принимайте ЛСД.

Debout les damnés de l‘Université.
Вставай, проклятьем заклеймлённый университет!

SEXE : C‘est bien, a dit Mao, mais pas trop souvent.
СЕКС: Это хорошо,— изрек Мао,— но не слишком часто. (Пародия на популярные среди левых Цитаты Мао Цзэдуна)

Je t‘aime! Oh! dites-le avec des pavés!
Я тебя люблю! О, скажи мне это с булыжником в руке!

Camarades, l‘amour se fait aussi en Sc. Po, pas seulement aux champs.
Товарищи! Любовью можно заниматься и в Школе Политических наук, а не только на лужайке.

Mort aux vaches!
Смерть ментам! (букв. коровам)

Travailleurs de tous les pays, amusez-vous!
Пролетарии всех стран, развлекайтесь!

L’imagination au pouvoir
Вся власть воображению!

Le réveil sonne : Première humiliation de la journée !
Звонит будильник. Первое унижение за день.

Imagine : c’est la guerre et personne n’y va !
Представь себе: война, а на неё никто не пошёл!

«Красный май» в искусстве

В 2003 году режиссер Бернардо Бертолуччи снял фильм «Мечтатели», действие которого происходит в феврале-апреле 1968 года, начиная со скандала вокруг закрытия Французской синематеки, который спровоцировал первые уличные столкновения и считается основной прелюдией майских событий.

Майские события были также отражены в фильме «Побег» (Франция, 1978) с Пьером Ришаром в главной роли .

В наше время

Людей, участвовавших в этих событиях или им сочувствующих, называют по-французски фр. soixante-huitards, «парни 68-го». В настоящее время многие, хотя и не все, ветераны 1968 года, — в том числе Кон-Бендит, ставший депутатом Европарламента, Андрэ Глюксман и другие, — вписались в общественный истеблишмент Франции и Европы. Одновременно многие, как, например, Ален Кривин или Даниэль Бенсаид, продолжают активно участвовать в леворадикальном движении.

См. также

Литература

Научные работы

• Трудовая Франция против власти монополий. Майско-июньские события 1968 г. и дальнейшее развитие классовой борьбы. Отв. ред. Ю. Н. Панков. — М.: «Наука», 1973.
• А. Л. Семенов. Левое студенческое движение во Франции (1956—1968 гг.). — М.: «Наука», 1975.

Художественная литература

• П. Рамбо. 1968: Исторический роман в эпизодах. — М.: Ультра. Культура, 2004. ISBN 5-98042-048-7.

Ссылки

Исторический анализ

Художественная литература

Wikimedia Foundation.
2010.

КРАСНЫЙ МАЙ 1968 Г. — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

Социально-политический кризис во Франции в мае-июне 1968 г.

Стал одним из наиболее масштабных народных движений в развитых капиталистических странах в 60-е гг., символом «бурных шестидесятых». Воспринимались частью современников как революция. Эту оценку разделяет и часть историков.

События 1968 г. во Франции начались в обстановке экономического роста. Режим ограниченной демократии во главе с основателем V Республики генералом Ш. де Голлем, казалось, гарантировал политическую стабильность. Но во Франции нарастало недовольство ряда социальных групп. Рабочие были недовольны ростом интенсивности труда, которая не компенсировалась ростом зарплат. Интеллигенция была недовольна засильем бюрократии. Жизнь студентов была излишне регламентирована. В то же время часть студентов была увлечена радикальными левыми идеями. 22 марта 1968 г. после очередного разгона антиамериканской манифестации солидарности с Вьетнамом студенты-леваки (“гошисты”) захватили несколько университетских помещений. Зачинщиков, включая лидера – студента-анархиста из Германии Д. Кон-Бендита – вызвали в университетский суд на 2 мая. Однако радикалы создали “Движение 22 марта” и продолжили агитацию – в том числе и против университетской административной системы. Активные студенты раскололись на правых и левых. Назревали столкновения, и ректор 2 мая закрыл университет, полиция оцепила Латинский квартал – место близ университета Сорбонны.

3 мая студенты вышли на демонстрацию протеста, которая была организована Национальным союзом студентов Франции (лидер — Ж. Саважо), где сильные позиции занимали леваки из Федерации революционных студентов. Студенты попытались пройти в Латинский квартал. Начались столкновения с Ротами республиканской безопасности (ЦРС) – специальными силами полиции. Были избитые и арестованные. Университетская общественность была возмущена. Преподаватели объявили забастовку. 5 мая к забастовке университетов присоединились лицеи. 6 мая Латинский квартал заполнили десятки тысяч студентов и преподавателей, развернулись столкновения с полицией, которая  атаковала манифестантов. Отбиваясь от полицейских, студенты стали строить баррикады – символ революции. Выступление студентов широко освещалось СМИ. Лидер студенческого протеста Д. Кон-Бендит призывал студентов “создать брешь” — условия, когда в движение против режима и капиталистической системы начнут вливаться все более широкие массы.

10 мая в центре столицы студентами и сочувствующими было возведено более 60 мощных баррикад. Полицейские машины врезались в ряды демонстрантов. В полицейских летели камни. 13 мая по призыву профсоюзов на улицы городов в знак солидарности со студентами вышли сотни тысяч людей. С этого момента улицы были заполнены демонстрантами почти каждый день. По приказу премьер-министра Ж. Помпиду полиция оставила Сорбонну. Первоначально профсоюзные вожди планировали суточную забастовку солидарности со студентами, но она переросла во всефранцузскую забастовку, продолжавшуюся больше месяца.

От политических лозунгов “Де Голль — в отставку!”, “Десять лет — достаточно!” демонстранты переходили к “странным идеям” — “Вся власть — воображению!”, “Запрещено запрещать!”, “Рабочие всех стран — наслаждайтесь!”. Эти лозунги были вызовом современной индустриальной цивилизации, основанной на четком разделении труда, строгой регламентации и иерархичности, стандартизации и управляемости. На баррикадах вывешивались красные и черные знамена, портреты Ленина, Че Гевары, Бакунина, Мао Цзэдуна и др. левых идеологов. Студенты заняли Сорбонну и близлежащий театр Одеон. Здесь развернулось круглосуточное обсуждение политических и философских вопросов, был установлен режим самоуправления.

Студенческие выступления стали детонатором более широкого революционного процесса. Начались забастовки и захваты предприятий рабочими. Всеобщую забастовку поддержала Французская демократическая конфедерация труда, в которой большим влиянием пользовалась неортодоксальная Объединенная социалистическая партия во главе с М. Рокаром, выдвинувшая синдикалистский лозунг “профсоюзной власти”. Затем забастовку поддержали прокоммунистические профсоюзы из Всеобщей конфедерации труда. Крестьяне перекрыли дороги своей техникой. К 20-21 мая бастовало более 10 миллионов человек. Франция остановилась. Повсеместно создавались комитеты действия — органы революционного самоуправления.

24 мая президент выступил с обращением к нации и объявил о референдуме по поводу форм “участия” трудящихся в управлении производством. Это была важная уступка, но уже недостаточная. Самым популярным словом был “социализм”, под которым понимали некое устройство жизни, основанное на самоуправлении. При этом ни коммунисты, ни традиционные соцпартии не смогли и не хотели возглавить революционное движение. Радикализм студентов и революционно настроенных рабочих был чужд не только социалистам, но и ФКП, которая к тому же учитывала дружественные отношения советского руководства и де Голля.

25 мая силы порядка попытались взять инициативу в свои руки, это привело к кровавым столкновениям в Париже – 1500 человек было ранено, 800 арестовано, погибли один студент и один полицейский. Страна встала на край гражданской войны. В этих условиях представители профсоюзов и правительства встретились на улице Гренелль и договорились об условиях прекращения стачки. Профлидерам удалось добиться всего, за что они выступали раньше — повышения зарплат на 15 %, 40-часового рабочего дня. Но в Гренелльском протоколе ничего не было сказано о социальных преобразованиях, о самоуправлении. И радикальные рабочие отказались поддержать такой компромисс. Забастовка продолжалась.

29 мая де Голль покинул страну и вылетел в германскую группу французских войск. Он договорился о совместных действиях с ее командующим Ж. Массю, после чего вернулся в Париж 30 мая, заявил, что стране угрожает коммунистическая диктатура, отменил референдум и распустил парламент, назначив всеобщие выборы. На улицы вышла объединенная демонстрация правых — их было не меньше, чем левых. Комитетам защиты республики раздавалось оружие.

Забастовщики соглашались на материальные уступки и выходили из стачки. Студенты, обсудив все мировые проблемы, были вытеснены в июне из Сорбонны. 12 июня демонстрации были запрещены, 11 наиболее активных левацких организаций распущены, и это не вызвало новой волны возмущения. В сентябре студенты вернулись к занятиям. Это было самое бескровное завершение столкновений на баррикадах в истории Франции. Выборы 23-30 июня привели к поражению левых. 27 апреля 1969 г. де Голль провел все-таки референдум о социальной реформе, потерпел поражение и ушел в отставку.

Но, несмотря на спокойное завершение «Красного мая», значение этих событий для развития современной цивилизации велико: принципы организации индустриальной цивилизации были подвергнуты сомнению, возник социальный запрос на новые, более демократичные отношения в обществе. «Красный май» стал частью общего кризиса развитого капиталистического общества, примером для молодежных движений США, Западной Европы и Японии.

Автор статьи: Шубин А.В.

Revolution (фильм 1968 года) — Википедия переиздана // WIKI 2

Revolution — документальный фильм Джека О’Коннелла, снятый в Сан-Франциско в 1967 году.Впоследствии он был восстановлен с добавлением воспоминаний.

Хотя имена большинства опрошенных не называются, некоторые из них были опознаны, например Курт Хиршхорн, Фрэнк Джордан, Сесил Уильямс и Херб Кан. ^[1] Дарья Халприн появляется в фильме в образе самой себя. Также в фильме фигурируют Туз Кубков, Страна Джо и Рыба и Дэн Хикс.

Саундтрек

В альбоме саундтреков представлены Steve Miller Band, Quicksilver Messenger Service и Mother Earth, которые также появляются в фильме.Он был выпущен в 1968 году лейблом United Artists Records (UAS 5185) и спродюсирован Беном Шапиро.

Трек-лист

Сторона 1

1. Мать-Земля — ​​«Революция» (Джек О’Коннелл, Норман Мартин) — 2:56
2. Служба посыльного Quicksilver — «Кодин» (Баффи-Сент-Мари) — 5:20
3. Steve Miller Band — «Superbyrd» (Стив Миллер) — 4:37
4. Группа Стива Миллера — «Твоя старая леди» (Элмо Глик, Кинг Кертис, О’Келли Айсли младший) — 5:50

Сторона 2

1. Служба посыльного Quicksilver — «Детка, я оставлю тебя» (Энн Бредон, Эрик Дарлинг, Пол Беннетт) — 5:03
2. Мать-Земля — ​​«Без любви» (Дэнни Смолл) — 4:37
3. Группа Стива Миллера — «Меркьюри-блюз» (К.К. Дуглас, Боб Геддинс) — 2:20
4. Мать-Земля — ​​«Незнакомец в моем родном городе» (Перси Мэйфилд) — 5:09

См. Также

Ссылки

Внешние ссылки

Эта страница последний раз была отредактирована 3 мая 2020 в 06:36

.

1968, автор C.L.R. Джеймс 1968

Мировая революция: 1968 К.Л.Р. Джеймс 1968

C.L.R. Джеймс 1968

Мировая революция: 1968

Источник: Speak Out , июнь-июль 1968 г .;
Переписано: Кристиан Хогсбьерг, спасибо Яну Бирчаллу.

Это анализ.

1. Мы считаем само собой разумеющимся, что те, кто находится в контакте с рабочим классом или ближайшими к нему классами, будь то во Франции или за пределами Франции , заняты поддержанием и расширением контактов, максимально проясняя ситуацию, и узнают как можно больше на основе реакции тех слоев населения, с которыми они имеют дело.
2. Марксисты имеют особую функцию, прежде всего, анализировать ситуацию и, как необходимость для плодотворного вмешательства, точно знать стадию развития.
3. Марксисту необходимо понять три вещи:

i) Национальное государство должно быть уничтожено, и единственный способ сделать это — сломать все буржуазные институты и заменить их социалистическими.

Французская революция показала, что масса населения готова захватить власть в обществе и сформировать новые институты.(де Голль признает это, и это является основой его настойчивого требования «участия»). Распад буржуазных институтов доказывается не только огромным взрывом огромной нации (взрыв, всеобъемлющий, каким не было ни одной предыдущей революции) , но доказано еще и тем, что буржуазия и средний класс были совершенно бессильны перед силой и желанием разрушить старое государство. Им было очень мало сказать, и, насколько можно судить отсюда, они были парализованы упадком и гнилью капиталистического режима, а также мощью и размахом восстания против него.Я не видел никаких доказательств того, что эта положительная необходимость была четко обозначена ни в одном из утверждений, которые я видел.

ii) Первый конкретный враг — буржуазное национальное государство. На данном этапе двадцатого века национальному государству любого вида невозможно развиваться и даже поддерживать себя даже при самых революционных и пролетарских правительствах . Следовательно, марксист должен знать и искать все возможные средства, чтобы прояснить, что национальное качество государства должно быть уничтожено; иными словами, революция должна быть международной социалистической революцией.Грубо говоря, призыв к массам населения и другим странам Европы самим решить судьбу Французской революции должен быть сделан на всех уровнях. Насколько я понимаю, этого не делала никакая часть революционного руководства. Я был бы рад узнать, что здесь я ошибаюсь. Национальное государство сегодня не может функционировать. И не знать этого, не делать этого ясно, означает уничтожение революции.

iii) Позвольте мне прояснить то, что я пытаюсь сказать.Безопасность революции, ее завершение, ее способность бороться с огромным давлением, которое будет оказано на нее, вопросы продовольствия, финансов и возможного военного вмешательства контрреволюции определенного рода — это не исключенные вопросы. от повседневной борьбы. С самого начала должно быть ясно, что экономические отношения, политические отношения, защита революции от военного вмешательства или финансового давления, каждый аспект повседневной и политической жизни теперь зависят от превращения буржуазных институтов в социалистические. институтов, прежде всего высвобождение силы рабочего класса.Боюсь, что мне не удается сказать то, что я хочу сказать, как хотелось бы: Мы не совершаем революцию для построения социалистического общества. Социалистическое общество совершает революцию . Я надеюсь, однако, что коллеги-марксисты поймут, к чему я стремлюсь. Сегодня нет периода перехода от одного режима к другому. Установление социалистического режима, мощь рабочего класса и тех существенных элементов в стране, которые готовы пойти с ним, — это не то, чего нужно добиваться в будущем: это абсолютно необходимо сейчас, не только для социалистического общества, но и для поддержания обычных жизненных потребностей и защиты элементарных прав всего общества.

4. Какие новые социалистические институты?

Мы не знаем, никто не знает . Рабочий класс и основная масса населения создают их в действии. Наш бизнес должен знать об этом, чтобы дать им понять, что только они могут создавать новые институты.

В качестве ориентира мы используем самые высокие вершины прошлого. Наивысший пик, достигнутый до сих пор, — это инстинктивные действия рабочего класса во время Венгерской революции.

5. Отрицание буржуазного режима значительной массой населения таково, что без коммунистической партии режим рухнул бы полностью без возможности какого-либо возрождения.Связь между политикой Коммунистической партии и политикой сосуществования Москвы теперь второстепенный вопрос . Это знание повсюду, которое дало студентам лидерство. Теперь нужно сделать один вывод:

Коммунистическая партия, Социал-демократическая партия, руководство профсоюзов — все это буржуазные институты . Революция, которая началась во Франции и которую мы увидим повсюду в течение следующего периода, спасет себя от отсрочек и временных поражений, если только с самого начала признает, что все переговоры и договоренности о заработной плате или о чем-либо еще, что революция должна обязуются, должны осуществляться его собственными независимыми организациями.Может пройти некоторое время, прежде чем Французская революция установит это. Но за пределами Франции мы можем это узнать. Ни одно из обычных институтов не должно иметь права вступать в переговоры от имени какой-либо части революции . В ближайший период новые потрясения должны понять это с самого начала. Студенты будут представлять студентов и обсуждать их с сотрудниками университета. Рабочие будут представлять рабочих, крестьяне будут представлять крестьян. Никакая существующая организация, которая функционировала при буржуазном режиме, не может быть принята в качестве представителя .Это будет сложно установить, особенно

в отношении руководства профсоюзов, особенно там, где оно представляет большинство организованных рабочих. Но это ключевой момент для революции 1968 года. Здесь не возникает вопроса об анархизме. Сама структура современного общества подготавливает рабочий класс и отдельные слои общества к немедленному созданию социалистических институтов.

6. Избавиться от де Голля теперь дело сугубо второстепенное.

В выборах можно участвовать или не участвовать.
Реальный вопрос заключается в замене старых институтов новыми.

7. Не тот, кто находится вдали от центра событий, категорически в отношении того, что следует делать. Но что срочно требуется, так это (а) отправка представителей в страны за рубежом, особенно в недавно обретшие независимость страны; и (б) приглашение представителей всех стран приехать во Францию, чтобы принять участие в происходящем и узнать о необходимости революционной борьбы сегодня.Отсутствие до сих пор не только вмешательства, но и каких-либо заявлений организаций в развитых странах свидетельствует об их смертельном признании того, что они живут на поверхности подобного вулкана.
8. Только на этом этапе я указываю этапы марксистского движения. Маркс выдвинул основные идеи в Коммунистическом манифесте после глубоких исследований философии, экономики и истории революции, а также наблюдения за движением рабочих в какой-то незначительной части Франции.Затем последовала Коммуна 1871 года. Именно Коммуна 1871 года дала Ленину и большевикам указание понять, что произошло в 1905 году. 1905 год был генеральной репетицией 1917 года. Мы должны иметь возможность сначала для наших собственное благо , чтобы понять, что произошло между 1917 и 1968 годами. Нам не нужно проповедовать это рабочему классу, но марксисты должны четко понимать стадию развития, чтобы иметь возможность распознавать, приветствовать и усиливать прогресс, который инстинктивно происходит в стране и в мире в целом .Эта работа должна быть сделана, и только марксист может это сделать. Величайшей ошибкой было бы вообще этого не делать. Столь же вредной была бы идея о том, что это можно сделать отдельно от конкретной борьбы, которая имеет место (Франция) или присуща где-либо еще. Мировая революция в 1968 году вступила в решающую и завершающую стадию. Де Голль — это такой же эпизод, как Царь и Керенский. Судите о серьезности и понимании болтуна по тому, что он думает об этом; де Голль — это Николай, Керенский и Корнилов в одном лице.
9. Группа лицом к лицу с реальностью обязана себе и всем тем, с кем она может вступить в контакт, чтобы прояснить этапы своего собственного развития на протяжении многих лет, с чем ей приходилось бороться и как она преодолевала эти трудности. Именно это и сделал Ленин, когда ожидал революционных потрясений во время войны. Это были условия, при которых он считал необходимым написать Государство и Революция . В настоящее время я не могу идти дальше, но надеюсь прояснить ситуацию в соответствии с развитием событий и работой, которая проводится в соответствии с указанными мною направлениями.Я думаю, что здесь. Но вкратце об этом рассказать непросто. Лучше всего это будет сделано для нас (и, вероятно, для собратьев-марксистов), если проследить наше собственное развитие на протяжении многих лет. Я думаю, однако, что сцену здесь лучше всего выразить фразой; «Революция не борется за социалистическое общество, это социалистическое общество совершит революцию». Я рекомендую (а) изучать (и распространять) собственные разработки; б) Французская революция 1789–1794 годов; (c) Ленин и русская революция, февраль-октябрь 1917 г.

.

Как левая революция помогла капиталистам победить — RT Op-ed

Протестное движение мая 1968 года изменило западный мир. Теперь, почти 50 лет спустя, ясно, что якобы левое движение в конечном итоге помогло капитализму доминировать.

Хотя огромная пропасть отделяет социальную революцию 1960-х годов от сегодняшних протестов, мы являемся свидетелями аналогичного перехвата энергии восстания капиталистической системой.

Один из хорошо известных граффити-лозунгов на стенах Парижа 1968 года звучал так: « строений не ходят по улицам, », что означает, что большие студенческие и рабочие демонстрации 1968 года невозможно объяснить с точки зрения структурализм.И именно поэтому некоторые историки даже считают 1968 год датой, отделяющей структурализм от постструктурализма, который, как гласит история, был гораздо более динамичным и склонным к активному политическому вмешательству.

Французский психоаналитик Жак Лакан ответил, что именно это и произошло в 1968 году: структуры ДЕЙСТВИТЕЛЬНО спускались на улицы — видимые взрывные события были в конечном итоге результатом структурного сдвига в базовой социальной и символической структуре современной Европы.

Подробнее

Light My Fire

Последствия взрыва 68 года подтверждают его правоту.Что фактически произошло после 1968 года, так это появление новой фигуры в духе капитализма . ”Действительно, система отказалась от фордистской централизованной структуры производственного процесса и разработала сетевую форму организации, основанную на инициативе сотрудников и автономии на рабочем месте.

Таким образом, вместо иерархически-централизованных цепочек команд у нас теперь есть сети с множеством участников, организующие работу в форме команд или проектов.Которые нацелены на удовлетворение потребностей клиентов и общую мобилизацию сотрудников благодаря видению их руководителей. Этот новый «дух капитализма » триумфально возродил эгалитарную и антииерархическую риторику 1968 года, представив себя как успешное либертарианское восстание против деспотических социальных организаций корпоративного капитализма И « реально существующего социализма ».

Две фазы этого нового « культурного капитализма » ясно различимы в стилистических изменениях в рекламе.В 1980-х и 1990-х годах преобладала прямая ссылка на личную аутентичность или качество опыта, в то время как позже можно отметить все больше и больше мобилизации социально-идеологических мотивов (таких как экология и социальная солидарность). Фактически, упомянутый опыт — это опыт участия в более широком коллективном движении, заботы о природе и благополучии больных, бедных и обездоленных, а также того, что вы что-то делали для них.

Подробнее

Руки помощи?

Например, вот случай доведенного до крайности «этического капитализма »: Toms Shoes, компания, основанная в 2006 году, исходя из предпосылки: с каждой купленной парой TOMS будет давать пару новых туфель другому покупателю. нуждающийся ребенок.« Один за одного. «Использование покупательной способности людей для достижения большего блага — вот что мы делаем.

Потому что из 7,6 миллиарда человек на планете четыре миллиарда живут в условиях, которые многим на вершине дерева невообразимы. Но теперь грех потребительства (покупка новой пары обуви) можно искупить и тем самым стереть осознанием того, что один из тех, кто действительно нуждается в обуви, получил другую пару бесплатно. Это означает, что сам акт участия в потребительской деятельности одновременно преподносится как участие в борьбе со злом, в конечном итоге вызванным капиталистическим потреблением.

Аналогичным образом, многие другие аспекты «68-го» были успешно интегрированы в гегемонистскую капиталистическую идеологию и сегодня мобилизованы не только либералами, но и современными правыми в их борьбе против любой формы «социализма ». Например, « свобода выбора » используется как аргумент в пользу преимуществ нестандартной занятости. Так что забудьте о тревогах, связанных с неуверенностью, как вы переживете следующие несколько лет, и вместо этого сосредоточьтесь на том факте, что вы получаете свободу «изобретать заново» себя снова и снова, чтобы не зацикливаться на одной и той же монотонной работе.

Подробнее

Полный переворот

Протест 1968 года сосредоточил свою борьбу против (так называемых) трех столпов капитализма: фабрики, школы и семьи. В результате каждый домен подвергся постиндустриальной трансформации. Это привело к тому, что фабричная работа все больше передавалась на аутсорсинг или, в развитых странах, реорганизовывалась в соответствии с постфордистской неиерархической интерактивной командной работой.Между тем, постоянное гибкое приватизированное образование все больше и больше заменяет всеобщее государственное образование, а множественные формы гибкого сексуального устройства заменяют традиционную семью.

В то же время левые проиграли в самой своей победе: прямой враг был побежден, но на смену ему пришла новая форма еще более прямого капиталистического господства. В капитализме « постмодернизма » рынок вторгается в новые сферы, которые до сих пор считались привилегированной областью государства, от образования до тюрем и безопасности.

Когда « нематериальный труд » (например, образование) отмечается как труд, непосредственно производящий общественные отношения, не следует забывать, что это означает в товарной экономике. Эти новые домены, ранее исключенные с рынка, теперь превращены в товар. Поэтому в случае неприятностей мы больше не разговариваем с другом, а платим психиатру или консультанту, чтобы тот позаботился о проблеме. И вместо родителей о детях заботятся платные няни и воспитатели.

Heavy Burden

Не стоит, конечно, забывать о реальных достижениях 68-го.Это движение привело к радикальным изменениям в нашем отношении к правам женщин, гомосексуализму и расизму. После славных 60-х мы просто не можем заниматься публичным расизмом и гомофобией так, как мы все еще могли в 1950-х. Таким образом, 68-й был не единичным событием, а неоднозначным событием, в котором соединились разные политические тенденции: вот почему он также оставался занозой в пятке для многих консерваторов.

Николя Саркози признал это, когда в своей предвыборной кампании 2007 года заявил, что его великая задача — заставить Францию ​​окончательно преодолеть 1968 год.Конечно, нельзя упускать из виду иронию этого замечания: тот факт, что Саркози с его шутовскими выходками и женитьбой на Карле Бруни может стать президентом Франции, сам по себе является одним из результатов изменений в обычаях, внесенных маем. ’68.

Итак, у нас есть наследие « их » май 68-го и « наш » май 68-го. В преобладающей сегодня коллективной памяти забыта основная идея майских демонстраций в Париже « наших » и связь между студенческими протестами и забастовками рабочих.Истинное наследие «68-го» заключается в отказе от либерально-капиталистической системы, в НЕТ всей ее совокупности, лучше всего выраженной формулой: Soyons realistes, requireons l’impossible!

Истинная утопия — это вера в то, что существующая глобальная система может воспроизводить себя бесконечно и что единственный способ быть по-настоящему « реалистом » — это одобрить то, что в рамках координат этой системы не может не казаться невозможным. Таким образом, верность маю 1968 года лучше всего выражается вопросом: как нам подготовиться к этим радикальным переменам и заложить для них основы?

[Несколько разделов этой статьи были взяты из предыдущих публикаций Славоя Жижека.]

Утверждения, взгляды и мнения, выраженные в этой колонке, принадлежат исключительно автору и не обязательно отражают точку зрения RT.

.