Пепел и алмаз (1958) смотреть онлайн бесплатно

7.80Главный герой фильма был тем глупцом, который наивно полагал, что между пеплом и алмазом есть какая-то разница. В конце концов, он это поймёт, но будет поздно. Как и всегда, собственно. А пока он верит в истинность своих идеалов. Он думает, что его желания — его с самого начала, что за низ стоит убивать.

В основе сюжета этого фильма — противоречивый роман Ежи Анджеевского, в
котором описывается последний день Второй мировой. Враг уже сдался и
разгромлен, но не коммунисты не националисты не уверенны в своем военном
союзе, наступает мирное время и им надо решать свое будущее.

В центре фильма — трагическая судьба молодого польского националиста. Война не дала ему доучится и, его новой школой стала стрельба по немцами и жизнь в лесах. Ему нравятся опасности, он увлечен подпольной борьбой с врагами, он Мачек Хелмицкий, — вспыльчивый молодой человек, и вступает в националистическую подпольную организацию в провинциальном городке. Ему дают первое задание — убить недавно прибывшего коммунистического лидера, для этого ему надо затаится в отеле. Там Мацек знакомится с молодой девушкой, влюбляется в нее, и это чувство угрожает его миссии. Когда Мачек понял, что стоит на ложном пути, было уже поздно, и за свою ошибку он расплатился жизнью.

Год: 1958
Страна: Польша
Режиссер: Анджей Вайда
Жанры Фильма: драма, военный
В ролях снимались:
Збигнев Цибульский Эва Кшижевска Вацлав Застшежиньский Адам Павликовский Богумил Кобеля Ян Чечерский Станислав Мильский Артур Млодницкий Халина Квятковска Игнацы Маховский

Занимательные факты о фильме:

• Фильм снимали в Тшебнице и во Вроцлаве. Збигнев Цибульский играл в своей повседневной одежде (джинсы, брезентовая сумка через плечо) и тёмных очках, что не соответствовало историческим реалиям 1945 года.
• Именно в фильме «Пепел и алмаз» сыграл лучшую свою роль Збигнев Цибульский. При исполнении этой роли он ориентировался на Джеймса Дина в «Бунтаре без причины».
• У «Пепла и алмаза» возникли серьёзные цензурные трудности. Ответственных за идеологию смущало то, что антикоммунист в исполнении Цибульского, даже убив партийного функционера, не теряет романтического ореола. На кинофестиваль в Венеции фильм попал по инициативе мелкого чиновника вопреки решению партийного руководства. Хотя ленту показали вне конкурса, она была замечена и получила мировое признание. К показу в СССР фильм был допущен только в 1965 году.
• На съемках «Пепла и алмаза» в рюмках на самом деле был бензин, потому что он дает более яркое пламя, чем спирт.
• Тематическим продолжением «Пепла и алмаза» должен был стать снятый Вайдой 35 лет спустя фильм «Кольцо с орлом в короне». В этот фильм режиссёр включил автоцитату из «Пепла и алмаза» — знаменитую сцену, когда Мачек поджигает водку в рюмках в память о погибших друзьях.
• Фильм снят по мотивам повести Ежи Анджеевского. Одно из наиболее значительных достижений польской киношколы.
• «Пепел и алмаз» это третий фильм из трилогии Вайды о Войне. Первый фильм трилогии — «Поколение», второй фильм «Канал».

Пепел и алмаз (1958) — Смотреть фильм онлайн ★ Кино-о-войне.Ru ★

«Пепел и алмаз» (1958) — последний фильм «военной трилогии» польского режиссёра Анджея Вайды, снятый по мотивам повести Ежи Анджеевского. Одно из наиболее значительных достижений польской киношколы.

1945 год, весна, последние дни Второй мировой войны. Победа ощутимо близка, поляки, прежде объединенные общим врагом и общей бедой, теперь из политических соображений убивают друг друга. Страна на грани гражданского противостояния. Польша стала «советской территорией».

Бывший студент Мацек, опытный и отважный боец Сопротивления, теперь получил особое задание — ликвидировать одного высокопоставленного коммуниста. По ошибке Мацек и его командир становятся виновниками гибели не партийного деятеля, а двух простых рабочих. Теперь герои вынуждены скрываться в своей стране…

Альтернативный источник фильма «Пепел и алмаз» (1958):

Между политикой, идеологией и эстетикой.

После дебютного «Поколения» (1954) и затем «Канала» (1956), Анджей Вайда снимает «Пепел и Алмаз», последнюю картину из так называемой «Военной трилогии» режиссера. Это картина, которой в последствии было суждено стать не только отправной точкой начала существования такого феномена как Польская школа кинематографа, но и краеугольным камнем в появлении Новых волн в разных уголках Европы. В своей эссенции, Новая волна это прежде всего уход от коммерческой натуры в пользу именно исключительного авторского взгляда. Кино начинает иметь выразительно личный авторский почерк и, особенно в случае режиссеров из стран Восточного Блока, с глубокой социально-художественной натурой, вопрошающей как и о культурной и социально-политической ситуации, так и о самой идентичности страны, ее истории. В этом смысле, «Пепел и Алмаз» — одна из первых глобально культурно значимых картин, появившихся в Европе после Второй Мировой Войны, в которой автор, вместо того, что бы слепо следовать догматическим художественным традициям социалистического реализма, рисует действительность исходя сугубо из субъективного ее восприятия. Вайда все больше задумывается над вечными вопросами бытия, только в контексте послевоенной Социалистической Польши.

8 мая, 1945-ого года, последний день войны. Фильм, имея структуру классической греческой трагедии, повествует об одном дне из жизни двух бывших бойцов Польской Отечественной Армии, которые однажды боролись с фашистскими оккупантами за освобождение Польши, теперь нашли себя в стране-сателлите под идеологическим и политическим давлением Советского Союза. Их цель — убить секретаря обкома. Вроде цель проста, но в тоже время и бессмысленна. Они — бунтари только С причиной. Причиной и целью, которым не суждено стать явью.

Фильм не имеет определенного про- или анти- социалистического контекста, а больше показывает обе стороны как противоположные части чего-то одного, которые лишь все больше и больше погружают страну во все беды и страхи гражданской войны. Символизм и эстетика тут играют огромную роль, ведь Вайда был выпускником художественной академии. Польша выглядит убого и разрушено, а атмосфера пропитана анархией и нигилизмом. Все персонажи в картине есть архетипы, которые показывают польское послевоенное общество на срезе. Главную аллегорию в картине автор повествует через стихотворение польского поэта Ц. Норвида, а в одной из сцен Вайда изображает на экране картину Фердинанда Рушица «Земля», тем самым символизируя положение обычных рабочих и крестьян, которые, хоть и не участвуя в политической жизни страны, поставлены между двух огней и часто падают жертвой конфронтации разных политических сил.

Тем не менее, автор не пессимистичен по отношению к будущему своей страны. Символически, чаще всего игрой со светом, но так же используя символы как, например, появление белого коня (что скорее всего в последствии и перенял Тарковский) или имя главной героини, напоминающее центральную фигуру в христианской религии, показывает, что все-таки есть выход из сложившейся ситуации. Он заключается в уходе от политической борьбы к тому, что исторически связывает польское общество вместе, а это прежде всего религиозное и культурное объединение.

«Пепел и Алмаз», безусловно, оказал огромное влияние на развитие авторского кино в целом. Без этого фильма, не понятно снял бы Андрей Тарковский свою дебютную картину, открывшую ему путь в большой кинематограф, «Иваново Детство», которая очень сильно именно синематографически напоминает фильм Вайды. Кроме того, такие именитые режиссеры как Мартин Скорсезе и Френсис Форд Коппола часто говорят о фильме, как одном из любимых. «Пепел и Алмаз» — это пример работы искусства, которое как бы не основывалось на сугубо национально-культурной среде, переступает ее пределы и обнаруживает себя среди различных глубоких и экзистенциальных проблем, знакомых людям с разных уголков планеты. Фильм затрагивает проблему отцов и детей, национальной идентичности, человеческих отношений и религиозных изысканий. Это картина, которая как бы не была чрезвычайно польская по своей натуре, крайне релевантна вне определенных культурных, политических или национальных рамках.

Пепел и алмаз 1958 смотреть онлайн бесплатно в хорошем качестве

Рейтинг

7.8
7.8
7.8

Название

Popiól i diament

Год

1958

Жанры

военный,

драма,

мелодрама

Страна

Польша

Режиссёр

Анджей Вайда

Сценарий

Ежи Анджеевский,
Анджей Вайда

Актёры

Збигнев Цибульский,

Эва Кшижевска,

Вацлав Застшежиньский,

Адам Павликовский,

Богумил Кобеля,

Ян Чечерский,

Станислав Мильский,

Артур Млодницкий,

Халина Квятковска,

Игнацы Маховский

Время

1 час 43 минуты

Премьера

3 октября 1958 в мире

DVD

13 февраля 2012

1945 год, весна, последние дни Второй мировой войны. Победа ощутимо близка, поляки, прежде объединенные общим врагом и общей бедой, теперь из политических соображений убивают друг друга. Страна на грани гражданского противостояния. Польша стала «советской территорией».Бывший студент Мацек, опытный и отважный боец Сопротивления, теперь получил особое задание — ликвидировать одного высокопоставленного коммуниста. По ошибке Мацек и его командир становятся виновниками гибели не партийного деятеля, а двух простых рабочих. Теперь герои вынуждены скрываться в своей стране…

Пепел и алмаз (1958) — смотреть онлайн

dnipro19 • 21.04.2020 в 16:27 • Положительный
“Пепел и алмаз”/»Popiól i diament»/”Ash and diamond”

…..Этот фильм о последнем дне и ночи WWII в Европе. Польша освобождается от тирании нацистской Германии и попадает в руки советского диктатора Иосифа Сталина. В то время поляки не знали, что это значит, но боялись худшего. Они не знали еще тогда, что советская оккупация продлится следующие почти полвека. И конец войны, конечно, означал для Польши нечто совершенно иное, чем для Франции или Англии. «Освобождение» Польши было просто очередным вторжением и оккупацией, и Сопротивление переместило цели с нацистов на польских коммунистов и при этом перешло от героев Польши к преступникам.

……История следует за Мацеком, молодым бойцом Сопротивления. Его задача — убить лидера польских коммунистов, который приедет в город на банкет в честь окончания войны и его дальнейшего продвижения по службе. Это длинная ночь с множеством выпивок, воспоминаний, надежд и страхов на будущее и неожиданных кризисов доверия, которые конфликтуют с главным героем, Мацеком Он влюбляется в красивую молодую барменшу в отеле и впервые видит для себя другую жизнь и задается вопросом, что он собирается делать. Тяжелое чувство надвигающейся гибели нависает над фильмом, поскольку судьбы людей и страны находятся под сомнением. В это великий режиссер Анджей Вайда вплетает несколько комических персонажей и трагический роман. Ежи Анджеевского «Пепел и алмаз»/»Popiól i diament», 1948. Хорошая вещь. Внешний вид фильма очень экспрессионистский, в отличие от неореализма, который в то время был распространенным стилем режиссеров в Европе.

…..Весь отель был построен и освещен искусственно, чтобы авторы могли создать внешний вид и чувствовать, что они хотели. И там было много очень художественных, чисто визуальных эффектов и того, что некоторые могли бы назвать чрезмерно экспрессионистскими сценами: пьяный полонез на рассвете, перевернутое распятие в разбомбленной церкви, белый конь, бродящий в кадре в сцене в двор отеля. Этот фильм, прекрасно снятый в черно-белых тонах, становится произведением искусства на всех уровнях.

…..Картина основана на книге, в которой изображена мишень для убийства, Щука, как симпатичная фигура. И действительно, он не плохой парень. Однако режиссер пошел другим путем и сделал второстепенного персонажа в книге (Мацек) ведущим игроком. Эту роль сыграл один из перспективных молодых актеров в Польше, Збигнев Цибульский. Режиссер позволил Цибульскому сохранить свои фирменные длинные волосы и темные очки, хотя он и знал, что ни один боец Сопротивления WWII не выглядел так. Несмотря на то, что сторожевые псы партии убедились в том, что конечная судьба Мацека была предрешена (в другой чрезмерно экспрессионистской сцене), польский фильм, выходящий на публику, воспринимал все так, как это было задумано Вайдой, и Мацек считался героем. Слишком поздно было подвергать цензуре фильм в Польше, но коммунистические идеологи были полны решимости не дать ему уйти из Страны. Им удалось остановить картину от поездки в Канны, но партийный министр культуры смягчился и отпустил его на Венецианский кинофестиваль, позволив увидеть его «вне конкурса». В любом случае картина выиграла Гран-при, Цибульский стал кумиром Польши, а партийный министр был уволен (по крайней мере). Фильм считается одной из величайших картин польского кино.

…..Если зритель ничего не знает о том, как был сделан фильм, похоже, это и есть цель. Но есть и другие моменты. В мини-документальном фильме о фильме Анджей Вайда и его сотрудники рассказывали о том, как в романе, на котором основан фильм, главным героем был коммунист Щука. Вайда не только перенес фокус на Мацека , но также подчеркнул сцену, когда Мацек разговаривает с человеком, сражавшимся в гражданской войне в Испании. Видимо, сражаться, как этот человек, — польская традиция. Поэтому фильм, вероятно, привлекает поляков почти во всех отношениях; идеальный польский фильм,.

…..Хорошо видно, как Вайда использовал фильм, чтобы тонко бросить вызов советскому господству в своей стране (конечно, они не могли открыто сказать что-либо против СССР). Просоветское правительство Польши одобрило фильм, но не хотело выпускать его за пределы Польши. Вайда заставил некоторых людей вывезти его из страны, и фильм достиг большей части мира. Вероятно, самая удивительная сцена — это конец. Я не буду рассказывать финал, но отмечу, что кровь на белом листе несколько напоминает флаг Польши …….несомненно РЕКОМЕНДУЮ

Пепел и бриллианты Ежи Анджеевского

Я не удивлен Пепел и бриллианты — самый известный фильм. Это очень визуальный, основанный на боевиках роман, который, если бы он был опубликован позже, чем в 1948 году, я бы цинично предположил, что он создавался с более чем половиной внимания к вариантам фильмов.

Кроме того, он написан более доступным языком, чем можно предположить из истории его издательского дела на английском языке — сначала он был частью легендарной серии «Пингвины-писатели из другой Европы», редактором которой был Филип Рот в 1970-х и 80-х годах, а в США в нем больше. недавно был включен в европейскую классику Northwestern University Press.Читаемый, «качественный средний» роман (из тех, что Persephone Books могли бы перепечатать, будь он британской женщиной), он рассказывает свою историю в хронологическом порядке, давая снимок жизни в типичном польском городке за несколько дней в начале мая 1945 года. , сразу после того, как немцы были отброшены, и люди пытаются вернуться к нормальной жизни — но обнаружив, что нет еще никакого «нового нормального», и что теперь общий враг побежден, не все на одной стороне . Почти каждый персонаж оказывается связан с другим стилем мыльной оперы.

Должны быть десятки тысяч романов среднего размера, предназначенных для книжных групп, на английском языке о Второй мировой войне и ее последствиях, причем немало из них — о Польше. Ashes & Diamonds могла бы понравиться такой основной аудитории, но вместо этого это второстепенная, мало читаемая культовая классика благодаря Writers from the Other Europe , если ее вообще читают. ( 1001 Книги , честно говоря, постарались внести свой вклад, поскольку он был включен в некоторые из их списков.) Он был написан вскоре после рассматриваемых событий кем-то, кто был там — в отличие от стольких новых романов писателей, слишком молодых, чтобы помнить, чьих бабушек и дедушек даже не было, которые только тиражируют клише и не попадают в менее часто слышимые и, следовательно, более интересные подробности, которые включает Анджеевский. Это роман, который может дать больше тем, кто интересуется историей и обществом, чем читателям, которые читают преимущественно ради игры слов и стиля. Мне показалось, что это простая, расслабляющая книга, к которой можно обратиться, когда моя голова переполнена идеями и деталями из других романов — хотя ее лучше было бы прочитать быстрее, в темпе, аналогичном действию, чем оставляя дни или неделю. между главами.

Некоторые темы знакомы по британским послевоенным рассказам. Есть жена, которой несколько лет было тяжело сводить концы с концами дома в одиночку, а теперь она испытывает трудности с общением со своим недавно освобожденным военнопленным мужем: ни один из них полностью не понимает, через что прошел другой, и каждый недоволен тем, что другой явно не хочет Я не понимаю, как трудно им было. Средний и высший классы, а также владельцы бизнеса должны согласиться с тем, что более эгалитарная среда военного времени не исчезнет, ​​как только будет объявлен мир, и что персонал не будет таким почтительным, как в 1930-е годы.Изгнанные, мертвые или занятые родители означают, что некоторые молодые люди выросли беззаконными, хотя на первый взгляд они все еще могут казаться хорошими мальчиками. В Великобритании грубость и мрачность продолжающегося нормирования иногда вызывали у людей ощущение пустой победы — но в Польше, разоренной нацистами и Советами, и с таким количеством погибших, чувство пирровой победы и возможность ложного рассвета (что-то проиллюстрированное погодой в этой книге) было намного лучше.

Некоторые вещи применимы к любым европейским странам, которые были оккупированы.Бывшая успешная семья среднего класса возвращается в свой бывший дом, который был захвачен немецкими офицерами, и он до сих пор полон безвкусной, чужеродной нацистской мебели, которую они не могут себе позволить заменить. Другим, живущим в меньших по размеру помещениях, едва ли есть куда двигаться, потому что они переполнены дальними родственниками и их вещами — вынужденными переселенцами, покидающими города, которых у них не было иного выбора, кроме как принять. Менее известные континентальные обычаи, такие как принятие солнечных ванн у реки, могут показаться странно для городских британцев (может быть, менее для американцев?), но имеет смысл далеко внутри страны, в стране другой формы.

А некоторые детали сугубо польские. Такие мелочи, как грибы в качестве закуски в баре или водка с содовой в качестве стандартного напитка. Есть уровни семейной привязанности, которых никогда не было бы в изображении Британии 1940-х годов, и которые напомнили мне, что в Израиле и некоторых преимущественно еврейских кругах стереотип «еврейской матери» явно называют «польской матерью». Если вы хоть немного знаете язык, то можете представить, что предложения миссис Коссецки в некоторых сценах в оригинале были бы полны чокнутых, шумных уменьшительных.В геополитическом плане этот Островец (общее название, разделяемое несколькими городами в Польше, возможно, выбранное автором по этой причине), очевидно, больше находится в орбите Варшавы, чем Кракова, и подавляющее влияние — и национальное значение — Варшавского восстания и последующих резня действительно поразила: персонажи неоднократно ссылались на то, что были там, или на людей, которых они знали, которые там умерли. (Имея родственников с юга страны, я рос, слыша много о войне — до скуки и оцепенения, — но никогда раньше не улавливал это ощущение Варшавского восстания, которое нависло над всем.)

Май 1945 года, как показывает Анджеевский, был моментом, когда карты начали перемешиваться. Как и в период после падения коммунизма (в большей степени, чем в России, чем в Польше), был частичный вакуум власти, когда фракции боролись, иногда жестоко, по поводу того, кто будет отвечать. Несколько персонажей в Ashes & Diamonds так или иначе связаны с заговорами убийств. Во вступлении Генриха Бёлля объясняется, что Советы не совсем были освободителями, и многие послевоенные поляки не видели этого в этом: сначала они вторглись в 1939 году, когда еще были в союзе с Гитлером, но позже они не смогли броситься на помощь Варшаве, несмотря на в состоянии сделать это, и к 1948 году, когда книга была опубликована, стало ясно, что они сохраняют значительную часть территории с востока довоенной Польши.

Персонажи, как и многие другие люди, рассеялись по стране, некоторые из них почти случайно оказывались в Островце на несколько дней. Есть коммунисты и их оппоненты, а также люди, готовые присоединиться к какой-либо стороне, которая выглядит хорошей карьерной перспективой (но кого-то могут отпугнуть, если кто-то уже думает, что они плохие), парни, которые только что из школы воображают себя как вооруженные повстанцы, ура, Генри, аристосы, говорящие так, будто они вернут свою старую жизнь, бедняки, пытающиеся удовлетворить основные потребности — и несколько освежающе неожиданных и нестереотипных персонажей, таких как официантка из мелкой дворянской семьи, которая лишена снобизма ее кузены, не придавая этому особого значения.(Женские персонажи более напористы, чем я автоматически ожидал от романа 1940-х годов, написанного мужчиной, хотя у них нет главных ролей, а в некоторых случаях все еще заняты мужчинами.) Пожалуй, самая симпатичная политическая позиция для многих современников. читателями будут второстепенные персонажи, которые знают, что они против течения истории — и что российский империализм в конечном итоге останется тем же, царским или коммунистическим: мудрый стареющий социал-демократ Калицкий, честный человек с эпической историей жизни, мог бы иметь сам был интересным главным героем романа — хотя это было бы неумно писать в новой коммунистической Польше конца 40-х годов.

Советский социалистический реализм, по общему мнению, было скучно читать, но я подумал, что здесь было бы полезно, если бы я узнал о нем немного больше и прочитал один или два примера, чтобы сравнить с политическими взглядами в Ashes & Бриллианты . Самые бедные представлены как сочувствующие и несколько забитые: стареющий уборщик, безмерно благодарный за хорошие чаевые; одинокий родитель, который не может позволить себе лечение от болезни сына, вероятно, туберкулеза. Аристократы кажутся более нормальными, если они готовы отказаться от благородства и его идеи и перейти на обычную работу.Многие мужчины и мальчики из среднего класса — коварные интриганы, скрывающиеся под видом респектабельности, и фразы о моральном «банкротстве мелкой буржуазии» появляются не раз. Изображение владельца отеля, никогда не упоминавшегося как еврея, кажется потенциально антисемитским в тонком смысле собачьего свистка (трактирщик в польском национальном эпосе Пан Тадеуш — еврей, но симпатичный персонаж), и, во всяком случае, я почти уверен, что этот персонаж в A&D предназначен для критики частного предпринимательства.Коммунисты уже имеют предварительный авторитет, и наименее помпезный из них в конечном итоге выносит приговор сотруднику из среднего класса, чья успешная довоенная карьера служит примером доктрины самонадеянных консервативных партий англо-американского направления. (Он покинул родительский дом, как только стал достаточно взрослым, работал в магазине за очень низкую заработную плату, получил профессиональную квалификацию во время учебы в свой единственный выходной в обстановке, которая сделала бы работу невозможной для многих, и воспользовался преимуществами коллег. ‘меньшая выносливость и здоровье, чтобы продвинуться вперед.Подразумевается, что поведение этого человека в концентрационном лагере было результатом той же индивидуалистической воли к успеху, что и его карьерный успех в капиталистической системе. Независимость Польши подтверждается общими названиями мест в городе, таких как бульвар 3 мая, парк Тадеуша Костюшко и гостиница «Монополия» (одна Польша?), Тогда как площадь Красной Армии, напротив, упоминается гораздо реже.

Политическая история Анджеевского была сложной; в конце концов он стал сторонником «Солидарности» в 80-х, но какое-то время в послевоенный период был вовлечен в просталистскую пропаганду, а «Прах и бриллианты» был одобренным государством романом в Польше 1950-х годов.(Анджеевский — один из авторов, подвергшихся критике в книге Чеслава Милоша «Плененный разум» — книги, которую я задавал вопросом, что лучше было бы прочитать до или после произведений писателей, обсуждаемых в ней.)

Пепел и бриллианты положительно систематический и образовательный в том смысле, что в нем излагаются моральные аргументы в отношении сотрудников и тех, кто просто выполнял приказы, очевидно, тема огромной актуальности в 1948 году. Здесь есть над чем подумать. Интересно читать с современной западной либеральной точки зрения, в которой важно понимание психологической основы преступлений и неадаптивного поведения, которое выучили и использовали для выживания в репрессивных условиях.С этой точки зрения аргументы в пользу того, чтобы кто-то действовал по-разному в военное и мирное время, кажутся более убедительными. Тем не менее, это можно противопоставить идее о том, что денацификация не была такой полной, как могла бы быть (в Германии), и что советские военные преступники во время Второй мировой войны не были подвергнуты тому же приговору, что и нацистские коллаборационисты, и что последствия для общества с советской стороны, в частности, из-за того, что не расправились с военными преступниками.

В этом переводе 1960-х годов некоторые имена персонажей (хотя и не все) вызывают разочарование, и иногда это странно.например Мацей стал Майклом. Если вы собираетесь изменить это до такой степени, почему бы не превратить мальчика из среднего класса Юлиуша в Джулиана, а не Юлиуса — это дало бы дополнительное преимущество тому, чтобы он был лидером банды, но не лучшим образцом добродетели это был Юлиан из знаменитой пятерки. Есть странный выбор словаря, который явно звучит в переводе, а не на естественном английском, и одна сцена в кафе была не так ясна, как могла бы быть, возможно, из-за запутанности польских указательных местоимений.Однако в переводе есть и свои плюсы. Как я обнаружил в старом переводе Гленни «Мастер и Маргарита », многие из его стилистических и языковых вариантов означают, что он чувствует себя более тесно связанным со временем его постановки и оригинальной публикации, чем современная версия, не будучи достаточно старой, чтобы утомительно читать.

Уильям Т. Воллманн, один из англоязычных писателей, на которого повлияли сценаристы из серии «Другая Европа», говорил о «духе обреченной нежности, который сияет, как магниевая вспышка, в« Прахе и бриллиантах »Ежи Анджеевского».(Из послесловия к изданию Dalkey Archive «Могила Бориса Давидовича », цитируемого Величкой Ивановой в «Филип Рот: трансатлантические перспективы и осенний бюллетень общества Филиппа Рота 2011», оба из которых содержат одни и те же несколько абзацев о серии.) заставило меня более пристально взглянуть на эмоциональную траекторию t

.

пепла и алмазов | Текущий

Ashes и Diamonds по праву считается одним из лучших послевоенных фильмов Восточной и Центральной Европы и важнейшим произведением польской школы. Однако полезно помнить, как много споров преследовало фильм в самой Польше, и что это больше, чем вызванные режимом опасения по поводу работы с потенциально подрывными акцентами. Это проистекает из преследования фильма противоречивыми целями: справиться с сопротивлением Польской Армии Крайовой наступающему коммунистическому режиму, поддерживаемому Советским Союзом, и в то же время удовлетворить как польское население, которое дорожило этой армией, так и коммунистическую партию, которая даже обладала властью цензуры. хотя он отказался от сталинской строгости репрессий.Слишком сильно критикуйте Армию Крайовой, и публика обратится против вас; нарушите режим, и ваш фильм может быть отменен или отменен. (Сам Вайда сообщает об усилиях по удалению сцены смерти Мацика вплоть до первого показа.)

Этот баланс натянутого каната был центральным в романе Ежи Анджеевского, на котором был основан фильм Вайды. Поэтому стоит задуматься о том, почему больше поляков восприняли фильм Вайды близко к сердцу, чем роман Анджеевского. Предлагали ли визуальные эффекты больше возможностей для двусмысленности, которая могла бы обмануть цензоров, как утверждает сам Вайда? Было ли зажигательное выступление Збигнева Цибульского ключевым фактором? Или же это было превращение Вайдой роли Цибульского в бесспорный центр иронической трагедии, 24 часа которой служили стержнем, соединяющим конец одной (мировой) войны с началом новой (гражданской)? Возможно, выдающаяся писательница Мария Домбровская была права, когда говорила, что в ней говорилось столько правды, сколько можно было сказать в данных обстоятельствах.Такая похвала может указывать на то, что работа частично испорчена у источника, и сам Вайда, кажется, поддерживает эту точку зрения в своем пост-1989 Ring с a Crowned Eagle (1993), корректирующим эхом более раннее усилие.

Съемки в 1958 году, Вайда, конечно же, работал после либерализации «оттепели» 1956 года, также известной как «польский октябрь». Но у свободы, которую он приносил, были пределы, и совсем недавний характер этого изменения в сочетании с хитрым осознанием художником возможности нового замораживания не делает ничего удивительного, что и начало, и конец фильма, в котором харизматичный Мацек спотыкается насмерть на свалке, неприглядно свернувшись клубочком в позе эмбриона, подергивая ногами, как будто пытаясь отбросить смерть — это должно быть настолько совместимо с осуждением государством Армии Крайовой.

В этом открытии изображены Мацек и его товарищ Анджей, бездельничающие в траве, но снимок камеры с креста часовни наводит на мысль о падшем мире. Это предположение будет представлено графически позже в фильме, когда Мацек входит в разрушенную церковь со своей возлюбленной на одну ночь, Кристиной, и изображение распятого Христа висит между ними вверх ногами. Вскоре после этого камера снова переместится с Мацика на трупы людей, которых он убил ранее, вспоминая то время, когда он еще не был сочувствующей фигурой.Когда он и Анджей пытаются убить недавно назначенного местного партийного секретаря Щуку, они ловят не тех людей, и автомат Мацика уничтожает одного у дверей часовни. Огонь, который его пули зажигают в спине этого человека, является адским результатом его оскаленной жестокости, и открытие, похоже, рассчитано на то, чтобы скомпрометировать его как с коммунистами, представителя которых он стремится убить, так и с польскими патриотами, шокированными его святотатственным безразличием к людям. наличие часовни. И все же даже здесь он — неприятно реальная фигура, обеспокоенная муравьями — всего лишь одним из бунуэльских элементов этой сцены — ползанием по пистолету, который он отложил в траве, а не простой стереотип убийцы как реакционного Другого.Более того, оглядываясь назад, можно сказать, что любую бесчеловечность в нем можно рассматривать как отпечаток войны — это все, что он когда-либо знал, и которая повредила его взгляды и зрение.

Признак этого поврежденного зрения можно найти в темных очках, которые выполняют двойную функцию: реалистичное изображение последствий блуждания по канализации в качестве повстанца Варшавского восстания (здесь Вайда вызывает в памяти свой предыдущий фильм, Kanal ) и символ экзистенциальной крутости конца пятидесятых. Мачек одной ногой придерживается экзистенциализма сопротивления, другой — экзистенциализма моды.Збигнева Цибульского, который играет эту роль, часто называли польским Джеймсом Дином, хотя его смешанная жесткость и мальчишество, кажется, делают его и его Дином, и его Брандо. Перформанс Цибульского наэлектризовал Вайду, который описал его как бесценную сущность фильма. Тщательно продуманная архитектура фильма позволяет провести параллели между ущербом, нанесенным Мацику в результате борьбы, и ущербом Щуки, который становится отцом, которого он не может иметь, и который сам потерял своего сына Марека, которого воспитали, чтобы сражаться с другой стороной, и который был пойман на войне с партизанами.Именно безотлагательное желание Щуки увидеть своего сына стало причиной его смерти, побудившей его идти пешком до прибытия машины, которой было приказано отвезти его в Марек. Вместо этого он встречает Эдипова двойника сына, который хочет и может убить его. Мачеку и Анджею может быть представлена ​​самая известная сцена в фильме, в которой они зажигают бокалы с водкой, предлагая свечи по обету своим павшим коллегам, но Щуке разрешено подобное воспоминание о товарищах по гражданской войне в Испании, и обе сцены сопровождают ностальгические политические песни. .Вопрос о том, является ли баланс просто очевидным, его беспристрастность — дымовая завеса для более сильной преданности Мацику, затрагивает самую суть как работы, так и споров вокруг нее, поскольку можно утверждать, что мы не столько с Мациком, сколько с Цибульским, и просто из-за большей силы его игры.

Не сумев убить Щуку вначале, Мацику приказывают завершить работу. Шанс, который однажды разочаровал его, грозит повторить это снова, когда он встречает официантку Кристину, и то, что оба намеревались устроить на одну ночь, открывает перспективы в возможное мирное будущее — в мечты об учебе, нормальности.Но армейская дисциплина требует выполнения приказов, и он убивает Щуку в темноте, хотя даже в последнюю минуту он расхаживает взад и вперед перед отелем, его мысли мечутся о том, следовать ли за своей целью или нет. Когда его жертва падает замертво в его объятиях, объятия — это ироничный образ невозможности единства в Польше и между поколениями. И поскольку фейерверк, поднимающийся над ними, освещает сцену, которая показывает, что праздновать нечего, по другой иронии судьбы, никто не замечает преступления при свете вспышки.Как и в случае с трагедией, смерть в семье опровергает представление о национальной семье и то, что портье отеля вывешивает национальный флаг.

Если, несмотря на всю свою трагедию и многочисленные иронии, фильм радует, то это благодаря силе его артистизма и потому, что авторитет его синтетического образа послевоенной польской дилеммы действительно говорит столько правды, сколько можно сказать — как сказала Домбровская. Артистизм не ограничивается перформансом Цибульского или сжатием Вайды более неторопливого романа и списка драматических персонажей Анджеевского в сплоченную, круглосуточную конфронтацию.Он также постоянно присутствует в центре внимания оператора Ежи Войчика, что одновременно подчеркивает иронию и вызывает угнетение истории, с жестокостью которой поляки были слишком хорошо знакомы. Персонажей предает то, чего они не видят — например, когда стоящий на переднем плане Анджей звонит майору, чтобы сообщить о выполнении миссии, когда Щука входит в вестибюль отеля на заднем плане, — в то время как всегда видимые потолки над головами персонажей олицетворяют ограничения на их действия, факт, что что-то всегда давит на них и сдерживает их.

Плотный, сжатый, слегка взвинченный поток воздуха в значительной степени связан с удвоением, которое влияет как на изображение, так и на характеристики. Большая часть образной иронии проистекает из названия, источник и значение которого передаются, когда Мацек и Кристина посещают церковь, а Кристина частично расшифровывает надпись, в которой поэт девятнадцатого века Киприан Норвид спрашивает, останки хаоса будут пеплом или алмазом. Огонь идет из спины человека, которого Мацек стреляет в дверь часовни; Мацек зажигает рюмки с водкой, а также сигарету Щуки; и сразу после того, как он выстрелил в Щуку, фейерверк осветил небо.Двойные образы связывают Мацика и Древновского, которые ассоциируются с белой лошадью, олицетворяющей Польшу. Таким образом, хотя эти персонажи кажутся противоположными, когда Мацек осуждает карьеристскую двойную игру Древновского, эта связь предполагает как большую сложность, так и возможное частичное (чисто тактическое?) Подтверждение Вайды официального взгляда на подполье Армии Крайовой. В конце концов, есть и другие ссылки: огнетушитель Древновского, распыляющий на гостей банкета в Монополе, повторяет и пародирует первоначальное убийство Мацика; два актера — Цибульский и Богумил Кобела — были сообщниками в студенческом кабаре «Бим-бом».Что характерно, Мацек убегает от звонка Древновски, когда он натыкается на солдат, продолжает бежать, и в него стреляют.

Это конкретное удвоение подчеркивает сложность положения Вайды, что также является дилеммой. Таким образом, если он сводит роман Анджеевского к трагедии с аристотелевским единством времени, места и действия, то он также соответствует гегелевской модели трагедии, которую можно рассматривать как ставящую марксизм с ног на голову: в этой модели Конечно, трагедия возникает не из-за недостатка персонажа, а из-за столкновения двух фигур, каждая из которых выступает за одностороннее благо.Трагедия становится вопросом ситуации, а не характера. В конце концов, в Щуке коммунизм обретает благородство, которое критикует мелочность довоенного дворянства фильма, стремящегося только к выживанию и самовозвеличиванию. Разрыв между противоположными благами раздваивает Мацика, который желает как нормальности, так и любви и подчинения армейской дисциплине. Конфликт — это конфликт между претензиями на братство по оружию и индивидуальным желанием, которое включает в себя сексуальное (обнаженная спина Кристины довольно смелая для времени и места).Но раскол, похоже, проходит и в самом Вайде, который повторяет насмешки коммунистических властей над довоенным порядком старшего поколения («демократическую прессу» представляет пьяный Пенязек), но также видит новую эру в тех же терминах, что и Пенязек: как тот, в котором нечисть поднимается наверх. В конце концов, самая положительная фигура в новом порядке мертва, и — как будто объятия смерти тоже тянули его к смерти — Мацек теряет как свой шанс на новую жизнь, так и саму жизнь. Возможность национального возрождения высмеивается фетишем его смертельного спазма на мусорной свалке и параллельной сценой гипнотического дрейфа гуляк в отеле на рассвете, повторной постановкой паралича, окружающего потенциальных повстанцев в конце романа Станислава Выспянского. fin-de-siècle play The Wedding .Есть только пепел, без алмазов.

.