Медея

Медея

Медея — волшебница, дочь царя Колхиды
Ээта и океаниды Идии (вариант Гекаты),
внучка Гелиоса, племянница (вариант: сестра)
Кирки. Когда аргонавты
во главе с Ясоном
прибыли в Колхиду, покровительствовавшие им боги внушили Медее страстную любовь к Ясону. За обещание
жениться на ней Медея помогла Ясону преодолеть испытания, которым подверг его Ээт. Усыпив волшебным
зельем дракона, сторожившего золотое руно, Ясон и Медея бежали из Колхиды на корабле
аргонавтов. Чтобы задержать преследовавшего
беглецов Ээта, Медея убила своего малолетнего брата Апсирта, а
затем разбросала части его тела по морю, полагая, что сраженный горем отец прекратит погоню, чтобы
предать тело сына погребению (вариант: Апсирт возглавил погоню за беглецами, но Медея заманила
брата вловушку и Ясон убил его). Достигнув острова феаков (о. Схерия) Ясон и Медея укрылись у
царя Алкиноя, но колхи потребовали их выдачи. Алкиной обещал
выполнить это требование, если Медея еще не стала женой Ясона. Предупрежденные супругой Алкиноя
Аретой, Медея и Ясон поспешили сочетаться браком. Когда аргонавты
вернулись в Иолк, Медея помогла Ясону отомстить Пелию, убившему его
отца и брата. Медея погубила Пелия, убедив его дочерей, что дряхлого отца можно омолодить, для
чего тело Пелия надо разрубить на части и сварить их в котле, а затем с помощью волшебных трав
воскресить. Смерть Пелия стала причиной изгнания Медеи и Ясона из Иолка. В Коринфе,
где изгнанники
нашли приют у царя Креонта, Медея родила Ясону двух сыновей
Мермера и Ферета. Когда Ясон
задумал жениться на Креусе, дочери Креонта (вариант:
Главке), Медея, охваченная ревностью, послала невесте пропитанный
ядом пеплос, надев который Креуса сгорела вместе с отцом, пытавшимся спасти ее. Стремясь жестоко
отомстить и Ясону, Медея на глазах у него убила сыновей и улетела на колеснице, запряженной
крылатыми драконами. В
Афинах Медея стала женой
Эгея, родив ему сына Меда. Когда в
Афины пришел Тесей, сын Эгея и трезенской царевны
Эфры, Медея, опасаясь, что Тесей, а не ее сын Мед наследует
власть отца, убедила мужа отравить пришельца, но Эгей узнал сына и Медея была изгнана из Афин.
После этого Медея и Мед вернулись в Колхиду, где к тому времени Ээт был свергнут с престола
своим братом Персом. По позднейшим вариантам мифа Медея была
перенесена на острова блаженных, где стала женой Ахилла.

&copy 1997-2001 ПРЦ НИТ

Ясон и Медея в Коринфе. Смерть Ясона

Изложено по трагедии Еврипида «Медея»

После убийства Пелия изгнанные из Иолка Ясон и Медея поселились у царя Креонта в Коринфе. Два сына родились у Медеи. Казалось, счастливы должны были быть даже и на чужбине Ясон и Медея. Но судьба не судила счастья ни Ясону, ни Медее. Ясон, пленившись красотой дочери Креонта Главки, изменил клятвам, данным в Колхиде Медее еще тогда, когда получил от нее волшебную мазь; он изменил той, с помощью которой совершил великий подвиг. Он решил жениться на Главке, и царь Креонт согласился отдать свою дочь в жены знаменитому герою.

Когда Медея узнала об измене Ясона, отчаяние овладело ею. По-прежнему любила Медея Ясона. Словно обратившись в бездушный камень, сидела Медея, погруженная в печаль. Она не ела, не пила, не слушала слов утешения. Понемногу неистовый гнев овладевал Медеей. Не может смириться неукротимый дух Медеи. Разве может снести она, дочь царя Колхиды, сына лучезарного Гелиоса, чтобы восторжествовали над ней враги ее, чтобы они издевались над ней! Нет, страшна в гневе Медея, месть ее должна быть ужасна по своей жестокости. О! Медея отомстит и Ясону, и Главке, и отцу ее Креонту!

Все клянет Медея в неистовом гневе. Она проклинает детей своих, проклинает Ясона. Страдает Медея и молит богов, чтобы отняли сразу они у нее жизнь ударом молнии. Что, кроме мести, осталось ей в жизни? Смерть зовет Медея, это будет концом ее мучений, смерть освободит ее от горя. За что так жестоко поступил с ней Ясон, с ней, которая спасла его, помогла, усыпив дракона, добыть золотое руно, которая ради его спасения заманила в засаду своего брата и убила ради Ясона Пелия? Призывает Медея Зевса и богиню правосудия Фемиду быть свидетелями того, как несправедливо поступил с ней Ясон. Все сильней и сильней решение Медеи отомстить Ясону.

Но вот приходит Креонт. Он объявляет Медее, что она должна немедленно покинуть Коринф. Боится Медеи Креонт, он знает, как страшна в гневе Медея, знает, как могущественны ее чары; ведь она может погубить и дочь его, и его самого.

Медея же, чтобы выиграть время для мести, делает вид, что подчиняется Креонту, что признает его право изгнать ее, но просит его лишь об одном — разрешить ей остаться еще на один день в Коринфе. Согласился Креонт, не подозревая, что этим сам обрек себя на гибель; но он грозит Медее, что предаст казни и ее, и ее сыновей, если застанут в Коринфе Медею лучи восходящего солнца. Медея знает, что казни ей нечего бояться. Скорее ее погибнет Креонт, недаром клялась она бледноликой богиней Селеной и своей покровительницей Гекатой погубить своих врагов. Нет, не она, а они не избегнут казни. Неужели станет она, внучка бога Гелиоса, посмешищем потомков Сизифа и невесты Ясона!

Напрасно говорит Медее Ясон, что для ее блага и для блага детей женится он на Главке, что сыновья его найдут опору в своих будущих братьях, если пошлют ему боги детей от нового брака. Медея не может верить искренности слов Ясона, она упрекает в измене Ясона и грозит ему гневом богов, не хочет она слушать его. Теперь ненавистен ей Ясон, которого когда-то она так любила, для которого забыла отца, мать, брата и родину. Разгневанный уходит Ясон, а вслед ему несутся насмешки и угрозы Медеи.

В это время приходит в Коринф, по пути из Дельф в Троисену [1], Эгей, царь Афин. Дружелюбно приветствует он Медею и спрашивает ее, чем опечалена она. Рассказывает о своем горе Медея и молит царя Афин дать ей, изгнаннице, забытой мужем, приют в Афинах. Она обещает Эгею помочь своими чарами, обещает, что он будет иметь многочисленное потомство, не останется бездетным, как до сих пор, лишь только бы дал ей приют. Клянется Эгей дать приют Медее. Он клянется богиней земли Геей, Гелиосом, дедом Медеи, всеми богами Олимпа — не выдавать Медею ее врагам. Лишь одно условие ставит он Медее: она сама должна без его помощи прийти в Афины, так как не хочет Эгей ссориться с царем Коринфа.

Обеспечив себе приют, Медея приступает к выполнению задуманной мести. Она решается не только погубить Креонта и дочь его Главку, но и убить своих детей, детей Ясона. Она посылает свою служанку за Ясоном. Приходит Ясон. Покорной притворяется Медея, она делает вид, что примирилась со своей судьбой и с решением Ясона, и просит его лишь об одном, чтоб он убедил Креонта оставить в Коринфе ее сыновей. Приходят и дети. Увидав их, плачет Медея, она обнимает, целует своих сыновей, она любит их, но жажда мести сильнее любви к детям.

Но как погубить Главку и Креонта? И вот, под предлогом того, что она стремится склонить Главку оставить ее детей в новом доме Ясона, Медея посылает Главке в подарок драгоценную одежду и золотой венец. Этот-то дар и несет с собой гибель. Лишь только надела Главка одежду и венец, присланные Медеей, как яд, которым были напитаны они, проник ей в тело; как медный обруч сжимает ей голову венец. Одежда жжет огнем ее тело. В страшных мучениях умирает Главка. Спешит к ней на помощь отец, он обнимает несчастную дочь, но одежда прилипает и к нему. Он старается оторвать эту одежду от тела, но с нею вместе отрывает и куски своего тела. И Креонт погиб от дара Медеи.

С торжеством слышит Медея, стоя у своего дворца, о гибели Креонта и Главки, но их гибель не утолила жажду мести Медеи: ведь она решила убить своих детей, чтобы еще сильнее заставить страдать Ясона. Теперь побуждает Медею решиться на это убийство и то, что она знает, какая участь грозит ее сыновьям, когда родственники Креонта будут мстить им за преступления их матери. Поспешно ушла Медея во дворец и тотчас раздались там крики и стоны ее сыновей. Родная мать убила их. Ясон же, когда погибли Креонт и дочь его Главка от руки жены его Медеи, в страхе, что родственники Креонта из мести погубят его сыновей, спешит к себе во дворец. Дверь во дворец заперта, хочет взломать ее Ясон. Вдруг в воздухе на запряженной драконами колеснице, посланной богом Гелиосом, появляется Медея: у ног ее лежат убитые ею сыновья. В ужасе Ясон. Он молит Медею оставить ему хотя бы тела его сыновей, чтобы он сам мог похоронить их. Но и этого утешения не дает ему Медея к быстро уносится на чудесной колеснице.

Безрадостна была вся дальнейшая жизнь Ясона. Нигде не находил он себе пристанища надолго. Однажды проходил он через Истм, мимо того места, где стоял вытащенный на берег корабль «Арго», посвященный аргонавтам и богу моря, Посейдону. Усталый Ясон прилег в тени «Арго» под его кормой, чтобы отдохнуть, и заснул. Когда Ясон спокойно спал, обрушилась корма пришедшего в ветхость «Арго» и похоронила под своими обломками спящего Ясона.

Троисен — Город в Арголиде на Пелопоннесе.

2. «Медея». Борис Александрович Гиленсон. История античной литературы. Книга 1. Древняя Греция. Книги по истории онлайн.

Электронная библиотека

   Весной 431 г. до н. э. в Афинах была поставлена трагедия Еврипида «Медея», которая была первой частью трилогии, до нас не дошедшей. На соревнованиях поэтов трагедия была удостоена всего лишь третьего приза, видимо потому, что некоторых зрителей шокировало изображение убийства матерью своих детей. Сегодня «Медея» – классика мирового театрального репертуара.
   МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА. Как и в большинстве трагедий, сюжет «Медеи» имеет своей основой миф об «аргонавтах», путешественниках на сказочном корабле «Арго», которые отправились на поиски сказочного золотого руна. На борту «Арго» находились знаменитейшие герои греческой мифологии – Геракл, Тезей, Кадм во главе с Ясоном. Проделав путь из Греции в Колхиду, Ясон добился от местного царя Ээта согласия отдать ему золотое руно. Но за это Ээт начал подвергать Ясона опаснейшим испытаниям, желая его погубить. Тогда на помощь Ясону пришла дочь Ээта, волшебница Медея. Влюбленная в Ясона, Медея помогла герою завладеть золотым руном, ради него пожертвовала жизнью родного брата. Защищая Ясона, Медея убила и его, дядю царя Пелия. После этого Ясон и Медея нашли приют в Греции, в Коринфе, у местного царя Креонта.
   Там прожили они некоторое время. У них родились двое детей. Но вот Ясон решает оставить Медею и жениться на Главке, юной дочери Креонта. В основе этого поступка – во многом корыстные мотивы: Ясон уповает стать наследником завидного богатства Креонта.
   Таковы события, которые случились в прошлом и предшествуют непосредственному действию, развертывающемуся в сжатый отрезок времени на глазах у зрителей. Как и во многих греческих трагедиях – перед нами развязка конфликта, имевшего глубокие корни. Медея покинута Ясоном. Мы видим страшные плоды ее мести.
   ПРОЛОГ. Начинается трагедия с Пролога, с диалога Кормилицы и старого дядьки, воспитателя детей Медеи. Кормилица вспоминает о горестных событиях прошлого:

 
О, для чего крылатую ладью
Лазурные, сшибаяся, утесы
В Колхиду пропускали, ель зачем
Та падала на Пел ни, что вельможам,
Их веслами вооружив, дала
В высокий Иолк в злаченых завитках
Руно царю Фессалии доставить?
 

   Кормилица с горечью сообщает о происшедшем: «Детей Ясон и с матерью в обмен на новое отдать решился ложе». Неизбывно горе Медеи, которая «остановить не хочет воплей», будучи оскорблена предательством мужа. Кормилица предрекает будущие события:

 
…Мне страшно, как бы
Шальная мысль какая не пришла
Ей в голову. Обид не переносит
Тяжелый ум, и такова Медея.
 

   РАЗВИТИЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ. Кормилица как бы подготавливает зрителя к появлению главной героини. Первый же монолог Медеи показывает, как неверно представлять ее некоей «дикаркой», одержимой темной ревностью. Медея рассуждает не только о своем личном незавидном уделе, о предательстве по отношению к ней. Ее мысль обращена к нелегкой доле женщины в эллинском полисе. В этом отразились реальности греческого образа жизни. Для мужчин в эллинских семьях было в порядке вещей развлекаться с гетерами, общаться с друзьями на пирушках. Женщина же была обречена довольствоваться пребыванием в гинекее, со служанками и детьми. Нередко девушка выходила замуж совсем молодой, неопытной, не зная своего избранника. Она вступала в новый мир, где ей «чужды и нравы и законы».

 
…И завиден
Удел жены, коли супруг ярмо
Свое несет покорно. Смерть иначе.
Ведь муж, когда очаг ему постыл,
На стороне любовью сердце тешит,
У них друзья и сверстники, а нам
В глаза глядеть приходится постылым.
 

   Медея страстно оспаривает расхожее мнение, согласно которому женщина прячется за мужем, как за щитом, в то время как супруг подвергается смертельной опасности на поле брани:

 
Какая ложь! Три раза под щитом
Охотней бы стояла я, чем раз
Один родить.
 

   Ее монолог – одно из первых убежденных выступлений в защиту женского равноправия. Характер Медеи – страстный, неукротимый.

 
…Робки мы,
И вид один борьбы или железа
Жену страшит. Но, если брачных уз
Коснулася обила, кровожадней
Не сыщете вы сердца на земле.
 

   ОБРАЗ МЕДЕИ. Образ Медеи углубляется в последующих сценах. Сначала героиня встречается с Креонтом, отцом новой невесты Ясона. Царь Коринфа наслышан о нраве Медеи и опасается ее возможных враждебных замыслов. Поэтому он требует, чтобы Медея покинула страну. Но у Медеи уже созрел план мщения: «Ясона с корнем вырвать дом». Она ловко прикидывается смирившейся со своей долей, умоляет дать отсрочку на сутки. И Креонт соглашается. После его ухода она дает волю мстительному чувству:

 
…Мы природой
Так созданы – на доброе без рук,
Да злым зато искусством всех мудрее…
 

   МЕДЕЯ И ЯСОН. Следующая сцена – столкновение Медеи с Ясоном. Последний желает выглядеть порядочным, благопристойным человеком. Но при этом откровенно разоблачает себя. Ясон – эгоист, самовлюбленный и недалекий. Он упрекает Медею за ее необузданность, открытое недовольство и «злые речи». Объясняет, что осчастливил жену, привезя ее, «варварку», из дикой страны в цивилизованную Грецию. Тем самым она приобщилась к более высокой культуре. Бесстыдно убеждает Медею, что и женится он вторично исключительно ради блага их детей, дабы они в жизни не ведали бедности, были бы обеспечены.
   Не замечая собственной подлости, он в качестве отступного предлагает ей деньги и помощь. Но Медее присуща гордость: «От мужа бесчестного подарок руки жжет».
   В мифологии Ясон был фигурой героической. В трагедии Еврипида он «снижен». Это – подлец, маскирующий неблаговидные поступки словесной казуистикой, напоминающей «логические» построения софистов, «мудрецов», популярных в Афинах.
   Но в Медее, этой «варварке», не в пример женщинам, которые мирятся с униженной долей, развито чувство собственного достоинства. А эмоции выплескиваются непосредственно и бурно. Ясону придется заплатить за предательство. Она обрушит на него самый страшный удар. Уничтожит его «дом».
   Внешне она примиряется с Ясоном. Более того, делает вид, что раскаивается в своих обидных словах. Она отправляет детей во дворец к царевне Главке со свадебным подарком. Это чудесный свадебный наряд, пеплос, пропитанный ядом.
   Затем Вестник приносит ей сообщение: царица, получив подарок Медеи, стала кокетливо примерять его перед зеркалом, яд мгновенно проник в ее тело, она упала замертво. Явившийся Креонт обнимает и целует тело дочери и также, отравленный, гибнет.
   ПСИХОЛОГИЗМ ОБРАЗА МЕДЕИ. Но этим Медея не утолила свою жажду мести. Самый страшный момент настает, когда героиня встречает возвратившихся детей. Мы слышим их голоса, их мольбу о пощаде. Видим, как в Медее не утихает мучительная борьба между матерью, любящей детей, и женщиной, страшно оскорбленной в своих чувствах. Она то решает исполнить свой замысел – убить детей, то отказывается от него:

 
…О горе, горе!
Над вами туча. дети… а за ней?
И долго ли вам жить еще, а мне
Глядеть на ваши руки, что во мне
Защиты ищут… Жалкая душа!
Ты, кажется, готова плакать, дрожью
Объята ты.
 

   НОВАТОРСТВО ЕВРИПИДА. В изображении внутренней борьбы проявилось художественное новаторство Еврипида. У Эсхила человек противостоял высшим силам, даже самому Зевсу, как Прометей. У Софокла зритель видел столкновение характеров:
   Эдипа и Креонта, Антигоны и Креонта, Электры и Клитемнестры.
   У Еврипида – не только противостояние Медеи и Креонта, Медеи и Ясона. Ее монолог – это признание в сомнениях, противоречиях, раздирающих ее душу… Нелегко, мучительно принимает она ужасное решение:

 
…О, не давай
Себя сломить воспоминаньям, мукой
И негой полным: на сегодня ты
Не мать им, нет, но завтра сердце плачем
Насытишь ты. Ты убиваешь их И любишь.
О, как я несчастна, жены!
 

   Медея свершает ужасное. Она – это происходит за ценой, – убивает детей.
   Финал трагедии фантастичен. Медея появляется на колеснице, посланной ее дедом, богом Гелиосом. Колесница запряжена драконами. На ней тела детей. Сломленный горем Ясон, сразу потерявший все: и невесту, и детей – проклинает Медею и просит «их нежное тело обнять… только тронуть…» Но Медея непреклонна. «Ты просишь напрасно», – бросает она бывшему мужу. И вместе с колесницей уносится в небо. Заключительная сцена трагедии – яркий пример использования приема: «бог с машиной» (deus ex machina), т. е. несколько искусственного разрешения конфликта. Этот прием нередко использовался в греческой трагедии.
   ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПАФОС ТРАГЕДИИ. Еврипид показал страшные последствия темной страсти, овладевшей человеком.
   Конечно, поступок Медеи не может быть оправдан. Это и акт мести, и в чем-то акт отчаяния. Рухнул мир, который окружал Медею. После столкновения с неслыханной подлостью Ясона в ее душе возобладали темные разрушительные силы.
   Еврипид не хотел, конечно, оправдать Медею. Но он звал зрителя понять глубиные мотивы ее поступка. Он ставил трудную проблему. Вчитываясь в «Медею», видишь, что это произведение не просто трагедия ревности. Это еще и трагедия обманутого доверия.
   «Медея», как и другие трагедии Еврипида, показала замечательную особенность его творчества – общечеловеческую значимость. Драматург, этот «философ сцены», поднимает вечные проблемы человеческих отношений. В героях далекого прошлого, даже данных в особом героико-мифологическом измерении, бушуют те же страсти, что и у современных людей.
   Вот почему еврипидовская «Медея» многократно ставилась на сценах мира и волновала разные зрительские поколения.

   СЦЕНИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ-МЕДЕИ». Событием в театральной жизни Москвы в 1960-е годы стала постановка «Медеи» в Театре им. Маяковского, осуществленная выдающимся русским режиссером, художником новаторского. оригинального почерка Николаем Охлопковым. Он показал, что произведение, написанное 2500 лет тому назад, отнюдь не нуждается в модернизации, переработке, что и при точном следовании за текстом подлинника трагедия сохраняет свою живую актуальность.
   Сердцевиной спектакля стал спор двух главных персонажей: Ясона, которого играл Евгений Самойлов, и Медеи в блестящем исполнении Елены Козыревой. Ясон – отнюдь не злодей. Он непоколебимо, не лицемеря, уверовал в собственную правоту, упрямо толкует о «пользе», выгоде, деньгах. В его рассуждениях начисто отсутствует такая категория, как чувство. Его новый брак – не по любви, а в интересах детей.
   Медея Елены Козыревой – это «естественный человек». В чем-то архаичный. В Медее была оскорблена человечность. Но она. в свою очередь, се не защищает. а растаптывает совершенным убийством. Режиссер нашел в себе смелость не сглаживать острых углов. Он показал два полюса зла: на одном – эгоизм Ясона. На другом – изуверство Медеи. Спектакль имел большой успех, стал событием культурной жизни шестидесятых.

Медея, могучая волшебница, дочь царя Колхиды, центральная фигура мифов о Ясоне и аргонавтах

31 января 2014 • 10 153 смотр.

Медея, греч. — дочь колхидского царя Ээта и его жены, океаниды Идии, внучка Гелиоса, племянница Кирки, супруга Ясона, а затем — Эгея; могучая волшебница.

Дар волшебства был получен ею от богини Гекаты, а в мифы она попала потому, что богини Гера и Афина решили с ее помощью выручить своего любимца Ясона, прибывшего в Колхиду за золотым руном. С тех пор судьба Медеи неразрывно связалась с Ясоном, и, чтобы не повторяться, отсылаем вас к статьям «Аргонавты», «Ясон», «Креонт», «Пелий», в которых подробно рассказывается о делах и злодеяниях Медеи. Дальше мифы говорят о ней следующее.

Аргонавты убивают брата Медеи Арсипта, по указанию волшебницы.

Покинув разбитого горем и отчаянием Ясона, Медея сбежала к афинскому царю Эгею и вышла за него замуж, пообещав вернуть ему молодость. Когда в Афины прибыл сын Эгея, Тесей, Медея попыталась отравить его, но на этот раз ее преступление было разоблачено, и Эгей изгнал ее из Афин. На колеснице, запряженной крылатыми драконами, окутанная тучей, Медея унеслась на восток.

Рассказы о дальнейшей судьбе Медеи противоречивы (впрочем, это относится и к ее пребыванию в Коринфе и Афинах). Некоторые авторы утверждают, что она вернулась в Колхиду, где в ее отсутствие троном завладел Перс, брат Ээта; Медея убила его и вернула власть своему отцу. По другой версии, из Афин Медея перебралась в Италию, где пользовалась почетом, как всемогущая волшебница. Есть версия, что Медея вышла замуж за какого-то царя в Азии. Но преобладает вариант, согласно которому Медея, восстановив власть Ээта в Колхиде, поселилась за Тигром, в стране, которая стала называться Медией (по-русски — Мидией).

Актриса Мария Каллас в роли Медеи.

История Медеи входит составной частью в обширный миф об аргонавтах, который дошел до нас в разных вариантах; естественно, и образ Медеи рисуется в них по-разному. Однако она всегда — центральная героиня этого мифа. В конце концов, слава героя Ясона основана на том, что ему удалось получить помощь от Медеи, и что он точно выполнял ее советы. Из мифов об аргонавтах Медея со временем перекочевала и в миф о Тесее, что не могло не привести к разногласиям, в частности хронологическим. Однако еще более разительны противоречия в обрисовке ее характера. Медея предстает перед нами то безжалостной убийцей, то страстно любящей и страдающей от разочарования женщиной. Она стала героиней двух трагедий Еврипида: трагедия «Пелиады» (455 до н. э.) не сохранилась, а «Медея» (431 до н. э.), провалившаяся на премьере в Афинах, сегодня по праву считается одной из вершин греческой драматической поэзии. Также «Медея» — одна из 120 пьес Нефрона из Сикиона, трагика 4 в. до н. э.; от нее сохранились лишь отрывки. Овидий написал трагедию «Медея», о которой его современники отзывались с большой похвалой, а мы можем только сожалеть, что она утрачена. Одноименную трагедию написал и Сенека в середине 1 в. н. э., но, как отметил уже тогда один из критиков, «эта Медея уже читала «Медею» Еврипида».

Актриса Юлия Рутберг в роли Медеи.

В античной вазописи Медея представлена около 40 раз. В Геркулануме была обнаружена фреска с изображением Медеи, на лице которой отражается внутренняя борьба и в то же время решимость убить своих детей, в Помпеях, в так называемом доме Диоскуров, — подобная фреска, на которой ее дети Мермер и Ферет играют в кости под надзором старого воспитателя. Обе фрески относятся к 70—75 гг. н. э.; скорее всего, их образцом послужила «Медея» греческого художника Тимомаха (1 в. до н. э.). Из пластик можно назвать римский «Саркофаг с Медеей».

Литература и искусство нового времени много раз обращались к образу и судьбам Медеи: в драматургии — «Медея» Корнеля (1635), «Медея» Грильпарцера (1826 — заключительная часть трилогии «Золотое руно»), «Медея» Яна, «Медея» Парандовского и др.; из новейших произведений — одноименные пьесы Ануйя и Джефферса (обе — 1946). Все они более или менее (скорее более) исходят из Еврипида.

Знаменитая греческая певица и актриса Мария Каллас в роли Медеи (несколько кадров из фильма 1969 года):

В изобразительном искусстве наиболее известны гравюра Рембрандта «Медея» (или «Свадьба Ясона и Креусы», 1648), «Медея» Делакруа (1838), «Отъезд Медеи» Фейербаха (ок. 1870) и «Видение Медеи» Тёрнера (1828).

В музыке Медее посвящены в основном оперы: «Медея» Шарпантье (вторая половина 17 в.), «Медея» Керубини (1797), Мийо (1938) и Ржегоржа (1963).

Знаменитая графика: чешский художник А. Муха изобразил Медею на плакате для Сары Бернар (1898).

А здесь интересные фотографии о греческом театре на Сицилии со сценами из «Медеи»:

Секрет жрицы Медеи, или Еще одна версия похода аргонавтов | Публикации

Занимаясь историей льноводства, я, конечно же, заинтересовался античным временем. У Геродота, Страбона, Плиния Старшего я прочитал, что в Древней Греции лен произрастал плохой, волокно из него получалось низкосортное, а ткани грубые. В то же время потребность в льноволокне была огромна — все свободные женщины Эллады одевались в лен, а знатные пользовались только тонкими дорогими льняными тканями. Вот почему эллины в значительном количестве покупали лен в Египте.

Однако известно также, что исключительно высокого качества лен выращивали в Колхиде. Льноволокно, тонкая пряжа и тончайшие ткани шли отсюда во все страны Древнего Востока. Потому и вопрос возник как-то сам собой: если Колхида продавала лен всему Востоку, то почему Эллада не могла покупать его у колхов, когда, допустим, в Египте неурожай? Ведь позднейшая колонизация Причерноморья эллинами говорит о том, что их неудержимо туда тянуло. И если Эллада все же покупала лен у Колхиды, скажем, еще до начала Троянской войны и мы об этом ничего не знаем, то, значит, утрачено очень важное звено в истории древней культуры самой Колхиды. Но в книгах по истории льноводства я не нашел ни слова о торговых связях между Элладой и Колхидой.

Эллада и Колхида… На память сразу пришла широко известная легенда о плавании Ясона за золотым руном. Поход аргонавтов в Колхиду до сих пор будоражит воображение путешественников и писателей, является предметом исследования ученых. Взять, к примеру, не так давно завершившуюся экспедицию Тима Северина (См.: Бабенко В. В Колхиду на новом «Арго».— «Вокруг света», 1984, № 1; Бабенко В. Из Греции в Колхиду.— «Вокруг света», 1984, № 11; Северин Т. Золотое руно.— «Вокруг света», 1986, № 7.).

Но чем больше я углублялся в изучение истории Древней Греции, тем все более странными казались мне события, изложенные в мифе об аргонавтах.

Симплегады, голубка и сыны Фрикса

Как известно из мифа, в проливе Боспор перед входом в Понт Эвксинский (Черное море) аргонавтов подстерегало первое крупное испытание за весь пройденный путь. Симплегады — движущиеся скалы. С приближением к ним любого корабля они сталкивались, раздавливали его и снова расходились. Но что могли олицетворять собой эти скалы?

Вполне допустимо, что Колхида в XII веке до нашей эры была мощной морской державой. И в Боспоре перед входом в Понт Эвксинский могли патрулировать ее сторожевые корабли. Ведь в старинных источниках упоминается о древнегреческом городе Калхедоне, стоявшем на берегу Боспора в V веке до нашей эры. Не служил ли он еще раньше форпостом колхов? А если это так, то не означают ли Симплегады патрульные корабли, которые производили таможенный досмотр и пропускали только торговые суда? И не потому ли, будучи в гостях у долионов, аргонавты просят царя Кизика провести их на гору Медведь, с которой виден весь Боспор вплоть до входа в Черное море? Ведь рулевой Линкей обладал исключительной зоркостью и, вероятнее всего, издалека смог наблюдать за сторожевыми кораблями колхов, изучая систему патрулирования.

Тогда становится ясно, зачем Ясону нужен был «старец Финей» — местный житель, конечно, хорошо знающий систему прохода кораблей через патрульные пункты и маршрут следования до Колхиды. Через него, возможно, осуществлялась и связь с проводниками, находившимися на Черноморском побережье, например, с «сыновьями Фрикса». Не зря же Финей заверяет аргонавтов, что в «Эю вожей вообще будет вдоволь» — то есть в проводниках недостатка не будет.

И перед тем как проходить Симплегады, тот же Финей советует аргонавтам выпустить голубя. Если голубь пролетит и останется цел, то и «Арго» сможет проплыть.

Затем, по мифу, аргонавты не только незаметно прошли в устье Фазиса, который охранялся кораблями колхов, но и отыскали укромное место, где спрятали в болотных зарослях свой корабль.

И все же не совсем ясно, каким образом большой вооруженный корабль аргонавтов смог спокойно пройти мимо патрульных судов, подняться вверх по Фазису (Современная река Риони в Грузии.) да еще и спрятаться в болотных камышах.

Таинственный «Арго»

В поэме неоднократно подчеркивается, что корабль аргонавтов особенный, ему нет подобных. Ведь руководила строительством «Арго» сама покровительница ремесел богиня Афина. И это — крупное судно, ведь когда оно было готово, аргонавты «силою все навалившись единым напором, столкнули с места корабль и его, упираясь в землю ногами, двинули с силой вперед…». Тяжел был «Арго», и грузный киль его даже вальки стирал под нажимом так, что «заклубился вокруг них черный дым».

Но вот после того, как корабль аргонавтов с вооруженной командой на борту спокойно проходит Боспор, поднимается вверх по реке, герои прячут его… в камышах. А на обратном пути, уже похитив золотое руно, аргонавты… несут «Арго» на руках «12 дней и ночей». Но ведь такое даже героям Эллады было явно не под силу.

А что, если загадка здесь кроется в самом «Арго»? Есть же в легенде такие любопытные строки:

«Вогнано было в него ведь святое бревно, что Афина в самую дна середину вместила из дуба в Додоне».

Да, этому «бревну» отводилась исключительно важная роль. В самый трудный для аргонавтов час оно должно было подсказать выход из любого безвыходного положения. Иначе — спасти аргонавтов.

Мне кажется, что внутри корабля «Арго» находился другой — вроде большой парусной шлюпки или баркаса с убирающейся мачтой, и при необходимости его можно было в считанные минуты вместе с вооруженной командой незаметно спустить на воду. Тогда легко объяснить, почему «Арго» спокойно вошел в Фазис, выдавая себя за купеческое судно, вставшее в гавани с экипажем на борту.

Ведь легкую парусную шлюпку с дружиной не представляло особого труда спрятать на болоте и в дальнейшем пронести на руках необходимый отрезок суши сорока аргонавтам.

Тогда, может быть, и становится яснее роль голубки при переходе через Симплегады. Здесь птица — символ корабля, который отвлекал внимание патрулей и, пытаясь прорваться без досмотра, уводил их за собой. Воспользовавшись этим, лодка с воинами и проскочила в Понт Эвксинский незамеченной.

И здесь уже кажется далеко не случайным, что за весь долгий путь герои Эллады много подвигов совершили только… на одном небольшом отрезке. От Иолка до Боспора Фракийского аргонавты делают по меньшей мере пять остановок, везде прославляя себя победами. Зато от Боспора до устья Фазиса — на расстоянии в два раза большем — делают лишь одну и то — по совету Финея— вынужденную: на пустынном острове Аретиаде, то есть в таком месте, где их никто не мог увидеть. Здесь герои Эллады себя уже ничем не проявляют, словно зная, что впереди их ждет нечто такое, чего при помощи силы оружия не преодолеешь.

Да, «Арго», вероятно, был особенным кораблем, конструкция его представляла собой, очевидно, морской вариант троянского коня, несущего в своем трюме парусную лодку и вооруженных аргонавтов, которых никто от Боспора до Колхиды и от Колхиды до Истра (Истр — древнее название Дуная.) не видел. Может, поэтому и назвали корабль «Арго»?

По мифологическому словарю, «аргонавты» — плывущие на корабле «Арго». Тим Северин объясняет его почти так же: навтис — по-гречески моряк. Но ведь легенда рассказывает о необычном плавании. А может, корабль назван по имени божества Аргоса (Аргуса) — сына богини Геи, многоглазого великана? Даже во время сна часть его глаз бодрствовала. Аргос всегда все видел, сам оставаясь для всех незримым.

Вполне возможно, что и слово «аргонавт» означает — всевидящий моряк (воин) — невидимка.

Выходит, далеко не обычным было это плавание, если эллины шли на столь тонкие ухищрения. Но неужели только для того, чтобы похитить в Колхиде шкуру барана? Сомнительно, даже если в ней находилось намытое золото. В таком случае чем же на самом деле могло быть золотое руно?

Руно без крупинки золота

На протяжении веков исследователи пытались понять смысл образа, скрывавшийся в золотом руне, в самом походе аргонавтов. Одни считали, что поход «служит указанием на далекие торговые сношения древних греков, на те страны, откуда могло получаться золото». Другие толковали золотое руно как «дождевые облака», а некоторые — что «в основе этого сказания лежит солнечный миф: золотое руно — солнечный свет: бегство Фрикса и смерть Геллы означает заход солнца, возвращение руна — его восход». Мифологический словарь утверждает, что в «мифе об аргонавтах объединились подлинные сведения о ранних плаваниях греков и древние сказания о золоте, приносящем несчастья», и что, «по преданиям, золото на Кавказе добывали, погружая шкуру барана в воды золотоносной реки; руно, на котором оседали частицы золота, приобретало большую ценность.,.».

В мифе золотое руно показано как очень легкая и компактная вещь — Ясон спрятал его под рубаху (завернул в плащ).

Но если это все же шкура барана и служила для добычи золота, то и с застрявшим в ее шерсти драгоценным металлом она не могла стоить дороже золота. А ведь согласно тексту легенды шкура барана, погруженная в золотоносную реку, приобретала огромную ценность, превращалась в сокровище, то есть становилась намного дороже драгоценного металла.

А что, если золотое руно — это не шкура барана и вообще не имеет отношения к золоту? По словам Геродота, в Индии «на диких деревьях растет шерсть, красивее и лучшего качества, чем овечья; эти деревья снабжают одеждой индийцев», и далее — «индийцы носили одежду из древесной шерсти». А имел он в виду всего-навсего… кустарниковый хлопок. И выходит, что под руном древние могли подразумевать и шерсть, и хлопок, и чесаное волокно конопли, льна… Однако, по мифу, оно намного дороже золота — настоящее сокровище. И тогда пряжа из овечьей шерсти сразу отпадает. Геродот, говоря о египтянах, писал: «Ничего шерстяного нельзя вносить в храм или хоронить с мертвыми, это запрещено». Шерсть считалась нечистой в ритуальном отношении.

Тогда, может, пряжа из хлопка? По утверждению Марко Поло, посетившего Индию в 1290 году, в этой стране «ткали отличный баракан, самый красивый и самый тонкий в свете, самый дорогой и словно как из овечьей шерсти. Все короли и королевы одеваются в него — так он красив и наряден».

Что ж, если в такую ткань из хлопка одевались короли и королевы, то она действительно могла стоить дороже золота.

Существовала и другая пряжа — из льна. Во все времена она ценилась очень высоко. И чем была тоньше, тем стоила дороже. Как указывают некоторые авторы, «приготовленные из произраставшего в Ахайе превосходного льна платья продавались на вес золота. Высшим качеством выработки являлись ткани, продававшиеся на острове Косе». К тому же лен — первое на земле растение, к которому человек обратился для своих нужд. Он рос повсеместно, и уже первобытные люди сумели оценить по достоинству его маслянистые и вкусные семена, которыми вполне можно утолить голод. Из льна получались длинные, мягкие и прочные волокна. С древнейших времен лен считался священным не только у земледельцев, но и у кочевников. Голубой венчик льна, говорили жрецы Исиды, соответствует голубому цвету неба, и они не носили другой одежды, кроме льняной.

Со временем человечество все больше осваивало материалов, годных для прядения,— коноплю, сизаль, крапиву, хлопок… На каком-то этапе к ним «примкнула» и шерсть. Но все эти годные для прядения материалы назывались одним словом — пряжа. И лен — тоже! Но как могло случиться, что древнее арабское название льна почти одинаково, к примеру, с современным названием хлопка на французском языке «коттон»? Только при одном условии — человек называл так разные растения, учитывая их прядильные свойства.

Так что же, предположительно, могло называться золотым руном — лен или хлопок? Вот что пишет известный русский ученый — льновод Н. А. Веселовский: «Лен широко был известен в Элладе. Во времена Троянской войны разведение льна уже составляло важный предмет богатого хозяйства. Гомер не вводит нас ни в один дом, где бы все женщины — царицы и рабыни не сидели за веретеном или ткацким станком. Елена даже в день свадьбы своей дочери не выпускает из рук веретена. Для Одиссея благородные спутники разостлали льняной ковер. Мягкое ложе, приготовленное Ахиллесом Фениксу, состояло из овчин, покрытых изящными льняными тканями».

Вспомним описание Панафинейских празднеств, во время которых процессия поднималась по священной дороге и вступала в храм, чтобы принести там в дар Афине сотканное руками знатных афинянок из тончайшей дорогой шерсти одеяние с золотым шитьем — пеплос. Пеплос — накидка-вуаль, изготовлявшаяся из самой тончайшей пряжи, и вдруг с золотым шитьем? Квадратный метр такой ткани должен был весить считанные граммы, могла ли быть на пеплосе вышивка? Только не золотом. Даже самая тонкая золотая нить резко утяжелила бы его, и весь замысел пеплоса — воздушный, невесомый — потерялся бы. Однако, если подношение пеплоса как ритуал идет из глубины веков, когда единственным материалом для ткачества был лен, то о шерстяной пряже вообще не может идти речи. Шерсть начали прясть с VI—V веков до нашей эры. Значит, и пеплос был соткан руками знатных афинянок только из золотого руна.

Данный пример показывает, что уже в VIII—VII веках до нашей эры греки не знали и не могли объяснить, что такое золотое руно. Естественно предположить, что слово «руно» завезено из Колхиды. К моменту создания легенды об аргонавтах оно уже стало родным в древнегреческом языке.

Однако я понимал, что все это голые рассуждения, хотя и вполне логичные. Как быть с описанным в легенде способом получения колхами золотого руна?

И я решил проанализировать последовательность всех описанных операций. Во-первых, брали шкуру барана и погружали в реку. Здесь вроде бы все ясно. Затем держат ее в воде двое суток…

Стоп! Осаждение золотинок — чисто механический процесс, и чем дольше находится шкура в реке, тем больше накопится на ней золота. Почему же в таком случае время ограничили двумя сутками?

И вдруг меня осенило. То, что описано в мифе, очень напоминает описание самой древней на земле технологии — мочки льна. Берут сноп льняной соломки — вещь недорогую — и погружают его в реку. Через определенное время, когда соломка вымокнет и превратится в тресту, сноп вынимают и, подвергнув соответствующей обработке, превращают в тончайшее льняное волокно — действительно большую ценность. Во время мочки льна процесс происходит биохимический, здесь продолжительность играет решающее значение: можно «недодержать» — тем самым намного ухудшить качество льноволокна.

Какой же должна была быть пряжа, которая стоила бы дороже золота? Метрический номер пряжи — это количество метров нити в одном грамме. Пуговицу мы пришиваем, как правило, ниткой № 40 — то есть сорок метров ее весят один грамм. А все ткани, окружающие нас в повседневности, в основном сотканы из ниток, имеющих тонину от № 2 (толстый брезент) до № 400 (тончайший шелк).

Однако льняная ткань, возможно, бывает тоньше? И тут я вспомнил, что, собирая когда-то материал для статьи, наткнулся на нечто подобное и даже выписывал кое-какие данные. Перелистал тетрадь с записями и нашел искомое.

«У нас в Архангельском и Холмогорском уездах выделываются тончайшие нитки, известные под названием золотниковых и продаваемые по весьма дорогой цене на золотники для производства кружев. Эти нитки, выпрядаемые в старообрядческих скитах, нисколько не уступают заграничным и, переходя в столичные магазины, продаются по 75 коп. за золотник, то есть втрое дороже серебра».

Серебро — это, конечно, не золото. Хотя и выяснилось, что по тогдашним ценам килограмм такой льняной пряжи стоил столько же, сколько 4—6 коров или 2—3 лошади.

А вот другая запись… На Лондонскую Всемирную выставку в 1851 году некие Вертолет и Бонте из города Куртре представили ручную пряжу № 967. Но, указывалось далее, это был как бы уже предел ручного прядения.

Сколько же могла стоить такая пряжа? Ага, вот сообщение с той же выставки… Вандеркелен-Бриссон из Бельгии представил кружевной платок из льна, весивший около двух унций — то есть 56 граммов. Изделие было оценено в 2500 франков. Простой арифметический расчет показывал, что льняной платок оценивался в 725 граммов золота — за каждый грамм изделия платили 13(!) граммов золота.

А сколько могла стоить такая пряжа во времена Троянской войны? Как удалось выяснить, в Элладе она стоила бы примерно в 5—6, а платок в 30—35 раз дороже драгоценного металла. Выходит, во времена похода аргонавтов тончайшую льняную ткань можно было действительно расценивать как сокровище. Неужели пряжа из льна, близкая к тысячному номеру, и есть то самое золотое руно? Ведь недаром, когда Александру Македонскому в Индии преподнесли обильные дары, на первом месте лежали тончайшие льняные ткани — даже впереди драгоценных камней. Но теперь я этому не удивлялся—великому полководцу, возможно, и подарили золотое руно — льняную ткань примерно 1000-го номера!

Я уже был убежден в этом, да, как вскоре оказалось, напрасно. Как-то по делам службы мне пришлось выехать на Яковлевский льнокомбинат. После решения производственных вопросов меня пригласили в музей комбината. И там мое внимание почему-то привлекла стоявшая на шкафу большая фотография в рамке из красного плюша. На ней были запечатлены юноша и девушка в старинных одеждах на качелях в саду. Я удивился: зачем ее держать в музее? Спросил заведующего, а он как-то таинственно улыбнулся, встал на стул и, бережно сняв фотографию, подал ее мне.

— Это не снимок,— сказал он. А я, пораженный, смотрел и не мог поверить. «Фотографией» оказалась тончайшая льняная ткань, на которой при самом тщательном рассмотрении нельзя было увидеть отдельных нитей. По этой ткани черной пряжей и была вышита картина. Причем вышивка настолько ювелирная и изящная, что создавалось полное впечатление рисунка тушью по бумаге.

Вернувшись в институт, я рассказал об увиденном чуде своим коллегам. Одна из сотрудниц, опытнейший специалист по льняным тканям, пожала плечами и заметила, что в древности изготовлялась ткань «воздух» из пятитысячного номера пряжи, квадратный метр которой весил всего пять граммов. Я понял, что поиски мои еще впереди. Но теперь появилась надежда, что они не будут напрасными.

Вскоре я узнал, что в древности выпускались такие льняные ткани, как «текущая вода», «вечерний туман», «сотканный воздух»… Но особое мое внимание привлекла производившаяся в Египте по меньшей мере за тысячу лет до нашей эры и считавшаяся самой драгоценной и священной ткань— «царский виссон».

«Основным материалом,— пишет исследователь ремесленных производств Древнего Египта А. Лукас,— из которого египтяне делали свои ткани, был лен… Некоторые ткани, как, например, тончайший прозрачный «царский виссон», стали экспортным товаром и получили широкую известность во всем древнем мире».

Значит, «царский виссон»—это тончайшая льняная пряжа. Оставалось выяснить ее метрический номер, хотя бы приблизительно. И вот наконец я прочел: «Однако, пожалуй, нам уже не дано получить льняную ткань, которую могли ткать шестьдесят столетий назад, ибо образцы льняной пелены из египетских саркофагов достигали совершенно фантастического девятитысячного номера (такую нить удается рассмотреть лишь под микроскопом)».

Пряжа в три раза тоньше волоса! Даже трудно представить, сколько могла стоить такая ткань — в сотни (если не в тысячи!) раз дороже золота!

Да, но возможно ли почти невидимые нити прясть вручную? Остается предположить, что в древности были либо такие сорта льна, каких теперь не существует, либо древние знали какой-то технологический секрет получения сверхтонких номеров льняной пряжи.

В Древнем Египте, как я уже упоминал, текстильное производство достигало столь высокого уровня, что льняные ткани являлись предметом экспорта в другие страны Средиземноморского бассейна. Лен трепали, затем чесали, после чего приготовляли льняную ленту; ее слегка скручивали руками, превращая в ровницу, которую перед прядением опускали в сосуд с жидкостью. Самый совершенный на сегодняшний день принцип мокрого прядения для получения более высоких номеров пряжи за счет химической обработки чесаного льна в ленте или в ровнице, как выяснилось, был известен еще в глубокой древности.

Да, теперь уже с некоторой обоснованностью можно предположить, что тончайшая льняная пряжа — это и есть то самое золотое руно, о котором идет речь в мифе об аргонавтах. Но это-то и показалось мне самым странным и невероятным. Ведь теперь я должен был поверить в то, что эллины снарядили корабль и тайно подготовили героев Эллады в трудное и опасное путешествие лишь для того, чтобы похитить в Колхиде тонкую льняную пряжу. Естественно, что это не могло быть целью похода аргонавтов под руководством Ясона. Но тогда ради чего совершили они это плавание?

Любил ли Ясон Медею?

В переводе «Ясон» означает — целитель, исцелитель. А может, спаситель? Всей Эллады! Ведь в приобретении золотого руна были одинаково заинтересованы все мелкие города-государства, представители которых и участвовали в походе. Любопытно, что Ясон сам разыскивает по всей Греции прославленных героев, каждого приглашает в отдельности и разговаривает, вероятнее всего, с глазу на глаз, а не посылает за ними обычных гонцов. Объяснить такое можно только одним — значит, команда для «Арго» набиралась скрытно от всех и представляла собой отряд самых искусных воинов Эллады (Г. Ф. Церетели так прямо и переводит — дружина). В поэме показано их высокое воинское мастерство в битвах с долионами и бебриками — ни один аргонавт даже не был ранен, в то время как они сами убили многих противников. Правда, во всем помогает им Гера. Но почему именно она — хранительница семейного очага — покровительствует аргонавтам? Не логичнее ли было им взять в покровители бога Гермеса, помогающего путешественникам, и хозяина золотого руна: «золотым же барана сделал бог Гермес»? Значит, плавание это было, можно сказать, особой государственной важности. В этом случае покровительство Геры понятно — тогда вся Эллада становится как бы единым семейным очагом, лучшие сыны ее участвуют в очень важном для всей Греции походе.

Но для этого аргонавтам надо было подойти к Колхиде, не обнаружив своих намерений, а там действовать быстро и бесшумно, не вызвав у колхов никаких подозрений. И руководит действиями аргонавтов Ясон, о котором Г. Ф. Церетели отзывается так: «Сам Ясон не заключает в себе ничего героического. Случай ставит его во главе экспедиции, случай — любовь Медеи — дает ему возможность совершить все его подвиги. На предстоящую борьбу он смотрит не как на желанный подвиг, а как на тяжелую необходимость… Что же до прочих участников похода, то и они не представляют собой ярко очерченных характеров, которые врезывались бы в память, как герои Гомера. Все это бледные тени, если не считать Медеи».

Как же так получается? Эллины создают миф о героях Эллады, сыновьях своих же богов, а истинные симпатии творцов легенды лежат… на стороне чужеземки Медеи — варварки, по их понятиям.

Более того. Во все времена самым страшным преступлением считалось детоубийство, и совершивший этот тяжелейший грех обязан был понести жестокое наказание. Даже «герой героев» Геракл, на которого богиня Гера наслала ужасную болезнь и он в припадке безумного неистовства убивает детей, должен очиститься от скверны совершенного им невольного преступления: по велению бога Аполлона Геракл становится слугой слабого и трусливого Эврисфея и находится у него целых двенадцать лет.

Но вот Медея… После измены мужа она призывает Зевса и богиню правосудия Фемиду быть свидетелями, что из-за Ясона она осталась без отца, матери, брата и без родины, где ее считают изменницей. Женитьба Ясона на Главке сразу превратила Медею (как варварку) и ее сыновей в рабов. Гордая дочь царя Ээта не хочет такой участи своим детям и, чтобы избежать ее, убивает сыновей. Преступление? Несомненно! Но преступница не несет никакого наказания, она беспрепятственно улетает на колеснице Гекаты, запряженной драконами. А всевидящие боги Олимпа молчат. Чем же она могла заслужить такую милость?

Мне кажется, дело не столько в богах, сколько в личности самой Медеи. В Колхиде аргонавты сразу начинают следить за каждым ее шагом, скрадывая как дичь: «Apr своим братьям велел пока что на месте остаться, дабы следили за тем, что замыслит и сделает дева». И, видно, неспроста! Ведь то количество служанок, которое сопровождало Медею при выездах из дворца, больше похоже на почетный эскорт. А не была ли царская дочь жрицей храма Гекаты, которая затем столько помогала ей? Как известно, в античное время все технологические операции, составлявшие секрет страны: получение сплавов металлов, красителей и другие,— выполнялись только в храмах, а рецепты таковых являлись тайной жрецов. И в этом смысле храм Гекаты, куда так часто наведывалась Медея, вряд ли был исключением. Тем более, что в той части легенды, где говорится о посещении Афродиты богинями Герой и Афиной с целью помочь Ясону покорить сердце Медеи, как раз и указывается именно на то, что еще до прибытия аргонавтов в Колхиду Ясон точно знал, с кем он должен был установить контакт, чтобы выполнить задуманное. Это Медея!

Нет, здесь ни о какой любви, которой якобы воспылал к ней Ясон, и речи не шло. Несомненно, что похищение Медеи являлось главной целью похода аргонавтов в Колхиду. Тогда и объяснима вполне та таинственность, которой была окутана подготовка к плаванию — речь шла о похищении хранительницы секрета изготовления золотого руна, а вернее, тончайшей льняной пряжи. И Ясон добросовестно выполнил порученное ему дело. Однако ни счастья, ни славы, ни богатства ему это не приносит. Он скитается, забытый всеми, пока не набредает на покинутый и уже полуразвалившийся корабль «Арго». В тени его и засыпает, когда на героя Эллады, предводителя аргонавтов, обрушиваются обломки легендарного судна (конечно, по воле богов), и Ясон погибает.

Но в чем причина такого трагического конца легенды?

Мне думается в том, что мастерица Медея, знавшая технологию изготовления тончайшей льняной пряжи — золотого руна, просто не могла помочь эллинам. Из-за разницы в климатических условиях в Элладе не росли нужные для этого тонкие сорта льна. Медея оказалась бессильной, а удачный поход аргонавтов — бесполезным.

Игорь Машников, кандидат химических наук

Нелегко читать мифы

Существование довольно оживленных торгово-экономических связей между греческими полисами и Колхидой не подлежит сомнению.

Исследование И. Машникова дает неведомую подчас ангиковедам, не говоря уже о массовом читателе, информацию о правовых нормах торгового судоходства. Не лишена статья и приключенческого момента, связанного с контрабандой, истоки которой, по заверениям автора, восходят к древнейшим временам. Греки, как известно, весьма преуспевали в этом деле.

Относительно легенды о «золотом руне» можно сказать следующее: как и ко всякому мифу, к ней не приложимы научные критерии, с помощью которых доказывается или опровергается ее истинность, то есть то, о чем повествуется, ибо это продукт воображения и фантазии. Мы лишь отчасти разделяем мнение Э. Б. Тейлора о том, что «каждый из нас мог бы поупражняться в этом легком искусстве аллегорического истолкования мифов сообразно своей фантазии». Статья И. Машникова, основанная на изучении большого исторического, мифологического и специально технологического материала по производству льна с древнейших времен, свидетельствует о том, что далеко не каждый из нас мог бы «поупражняться» в совсем не легком, по-нашему мнению, истолковании мифов, будь это поиск их аллегорического смысла или крупиц исторических истин. Во всяком случае, выдвигаемая И. Машниковым гипотеза о том, что миф о «золотом руне» связан с производством льна, высококачественных льняных волокон и дорогостоящей одежды, изготовленной из тонкой льняной пряжи, вполне правдоподобна и имеет право на существование.

Ф. X. Кессиди, доктор философских наук

Измены не простила и жестко отомстила: Медея-3 | История Тут

После провала операции «Узурпация трона» в Иолке Медее и Ясону срочно нужно было заметать следы и скрыться подальше от разгневанных граждан обезглавленной страны.

Супружеская пара нашла приют на Пелопоннесе в городе Коринф. В то время там хозяйничал царь Креонт. Он принял беглецов достаточно радушно: ведь Ясон – всем известный герой, а иметь своего домашнего героя – почетно и выгодно: поднимает статус города. А Медея прославилась как знатная волшебница и лекарка.

Если б знал Креонт, чем закончится его гостеприимство!

Медея

Медея

Впрочем, есть еще одна версия. Ее озвучил Феопомп – историк Древней Греции и хороший оратор (все историки любят поговорить и делают это часто и со вкусом).

Так вот, Феопомп утверждал, что наших эмигрантов принял вовсе не Креонт, А Сизиф – основатель и строитель города Коринф. Мало того, Феопомп предполагал, что между Медеей и Сизифом (историк называет его Сисифом) возникла сильная симпатия, которая переросла в интимные отношения. И куда только смотрел Ясон?

Фото из оперы «Медея»

Фото из оперы «Медея»

А вот Евмел Коринфский, литератор, поэт и тоже где-то историк, утверждал, что трон в Коринфе был свободен, и его как раз и заняли прибывшие эмигранты в лице Ясона и Медеи.

Процарствовав около 10 лет, супруги поссорились, и Ясон уехал обратно в Иолк, а Медея убила своих детей и отправилась странствовать в поисках приключения. Власть же над Коринфом она передала Сизифу.

Медея и Ясон

Медея и Ясон

Вот такие есть противоречивые гипотезы. Но в одном авторы сходятся: прибыв в Коринф, Медея принесла жертвы богам, в частности Деметре, неурожай закончился, и наступило благоденствие: голод прекратился.

В это же время в чародейку влюбился Зевс, который не пропускал ни одной пригожей дамы и славился своим распутством. Но Медея сумела отстоять свою честь и отказала громовержцу, чем так обрадовала супругу главного бога Геру, что та наделила Медею (или ее детей) бессмертием.

Далее наступают очень трагические события. Здесь версий тоже несколько. Возьмем самую распространенную. Ясон захотел взять в жены дочь Креонта Главку. Девушка была собой пригожа, да и трон по наследству переходил к ее мужу.

Медея и Ясон

Медея и Ясон

Переговоры о разводе с Медеей закончились впустую. Но та намотала на ус и решила проучить соперницу: послала ей великолепный элегантный наряд, но пропитанный ядовитым снадобьем.

Ничего не подозревающая Главка надела на себя присланное ей в подарок одеяние. Яд начал действовать тут же, и причинил девушке такие сильные ожоги, какие мог причинить открытый огонь.

Креонт бросился на помощь дочери и попытался сорвать с нее одежду, но сделать это не смог и тоже обжегся. В итоге и отец, и дочь погибли.

Ярость Медеи. Эжен Делакруа. 1862.

Ярость Медеи. Эжен Делакруа. 1862.

А Медея придумала изощренную месть Ясону: чтобы заставить страдать отца, она убила двух собственных сыновей, рожденных в законном браке. А потом села в колесницу, запряженную драконами и умчалась прочь.

Удивительно, но нашлись люди, которые оправдывали Медею: это был известный драматург Еврипид. Он считал, что колдунья вправе была так поступить. Хотя злые языки пустили слух, что коринфяне немало заплатили литератору, чтобы снять с города обвинение в убийстве ни в чем не повинных детей.

Медея после некоторых странствий оказалась в Афинах, где вышла замуж за царя Эгея и даже родила ему сына. Жила бы себе и горя не знала, но тут явился к Эгею его первенец – Тесей.

Медея задумала убрать конкурента ее сыну в борьбе за трон и получила на это разрешение царя. Но Эгей вовремя спохватился и не дал Тесею выпить вино с ядом. А ведь не будь Тесея, не случилась бы трагическая история с Минотавром. Колдунье в очередной раз пришлось бежать, сына на этот раз захватила с собой.

Медея подносит Тесею чашу с ядом. Уильям Рассел Флинт

Медея подносит Тесею чашу с ядом. Уильям Рассел Флинт

Вот тут опять неизвестно, куда скрылась Медея: то ли попала в страну Ария, то ли вернулась в отчий дом в Колхиду и там продолжала интриговать. Зато после своей смерти она успокоилась в том мире, выйдя замуж за Ахилла.

Мораль: остерегайтесь коварных и жестокосердных интриганок и не связывайтесь с чародейками и колдуньями.

Первая статья истории про Медею называется так: На что способна влюбленная женщина: Медея

Вторая часть называется Как жилось чародейке на чужбине: Медея-2

С вас, уважаемый читатель, подписка на канал, лайк и репост – вам ведь это легко сделать, правда? А с меня – искренняя благодарность, новые статьи и лучезарная улыбка 🙂

Примечание. Все иллюстрации взяты из сети и принадлежат их владельцам.

Альметьевская «Медея» – это хороший европейский театр

Татарский постдраматический: в Казани показали безумие, танцы и Мадину Гайнуллину из нефтяной столицы республики

В театре им. Камала накануне завершились гастроли Альметьевской татарской драмы. Пожалуй главным событием уик-энда стал казанский показ спектакля «Медея. Материал», продолжившего серию ярких экспериментов театра из нефтяной столицы республики и вошедшего в лонг-лист «Золотой маски». Корреспондент «БИЗНЕС Online» побывала на спектакле и узнала, как актеры учились непонятной для них пластике и почему «Медею» не надо пытаться понять умом.

Несмотря на то, что показ спектакля «Медея. Материал» Эдуарда Шахова был назначен на час дня пятницы, почти все билеты на него были проданы за несколько дней

ГРЕЧЕСКО-НЕМЕЦКАЯ МЕДЕЯ ИЗ АЛЬМЕТЬЕВСКА

Несмотря на то, что показ спектакля «Медея. Материал» Эдуарда Шахова был назначен на час дня пятницы, почти все билеты на него были проданы за несколько дней. Свою роль тут сыграла и «Золотая маска – 2019», в лонг-лист которой вошла постановка, и репутация Альметьевской татарской драмы, ставшей за последние годы одной из самых заметных региональных театральных площадок в стране. Во многом этому способствуют как постановки вроде уже знаменитого «Магазина» и «Медеи», объединившей в пьесы Хайнера Мюллера и Эврипида с contemporary dance и музыкой Генри Перселла. Всем зрителям раздавали программки спектакля с заботливо кратко изложенным сюжетом мифа о Медее, информацией о драматургах и даже мифологическим словарем.

«Хочется отметить удивительную смелость театра, потому что браться за текст Хайнера Мюллера — это очень сложная задача, — отметила в разговоре с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ доцент КФУ, специалист по немецкой литературе и современному театру Елена Шевченко. — Мюллер — крупнейший драматург второй половины XX века, с ним связывают понятие постдраматического театра, то есть такого, который разрушает всю привычную драматургическую форму. В Альметьевском театре сделали компиляцию из текста Мюллера и текста Эврипида, и, на мой взгляд, очень удачно».

Эврипид в своей знаменитой трагедии представляет немного измененную версию древнегреческого мифа об аргонавтах в части истории Медеи после предательства Ясона. Несмотря на двоих детей от брака с ней, предводитель аргонавтов решил жениться на дочери коринфского царя, а тот велел выслать из страны прежнюю семью Ясона. Ослепленная ревностью и гневом, Медея посылает новой невесте мужа отравленную одежду, чтобы та умерла в муках, а затем убивает собственных сыновей, чтобы причинить боль Ясону. В отличие от распространенной во времена Эврипида версии мифа, в которой детей убивают коринфцы, чтобы отомстить за смерть царевны, в трагедии именно Медея совершает детоубийство — таким образом, драматург доводит до апогея образ оскорбленной женщины, готовой на все ради мести. Хотя по другой версии, жители Коринфа просто заплатили Эврипиду, чтобы он очистил их доброе имя и сделал виноватой Медею.

Мюллер создает текст «Медея-материал» в рамках триптиха об аргонавтах. У немецкого драматурга есть целый ряд пьес, основанных на мифологии, например «Филоктет» о событиях троянской войны и «Геракл 5». Для Мюллера миф всегда актуален, а для XX века особенно, и история о разрушающемся внешнем и внутреннем мире Медеи как нельзя лучше подходит в качестве метафоры современности. Одним из первых в России текст Мюллера перенес на театральные подмостки великий режиссер Анатолий Васильев в 2001 году. Он поместил французскую актрису Валери Древиль в центр сцены, где на фоне проекции она читала рваный монолог Медеи — экспрессивно, яростно, словно выплевывая, исторгая из себя слова. Эту манеру перенимает и актриса Альметьевского театра Мадина Гайнуллина, превращаясь в яростную Эринию, живую эмоцию, воплощение боли и страдания.

«Конечно, когда мы говорим о пьесе Мюллера, мы прежде всего вспоминаем легендарный, знаковый спектакль Анатолия Васильева, который уже вошел в историю не только российского, но и европейского театра, — отмечает Шевченко. — Высказывают даже мнение, что многое взято у Васильева, но я с этим не согласна — мизансценически, возможно, возникает такая ассоциация: Медея, сидящая посреди сцены и произносящая свой рваный, страшный монолог, выкрикивающая свою боль, свое отчаяние и безумие. Но здесь театр пошел другим путем — у него очень важна роль хора, при некоторых перекличках это абсолютно самостоятельное произведение со своей концепцией, своей идеей и художественным языком».

Хор становится самостоятельным персонажем в постановке, не только комментируя происходящее, но и произнося реплики Кормилицы, Ясона/Язона

«ОНА ОТДАЛА МУЖУ ВСЮ СЕБЯ — ЭТО ОЧЕНЬ ТИПИЧНАЯ СИТУАЦИЯ В НАШЕ ВРЕМЯ»

И действительно, хор становится самостоятельным персонажем в постановке, не только комментируя происходящее, но и произнося реплики Кормилицы, Ясона/Язона. И если в уста Гайнуллиной вложен исключительно текст Мюллера, то за Эврипида отвечает как раз хор, создавая нечто вроде диалога двух драматургов. Хор представляет собой восемь крепких босоногих мужчин, одетых в строгие костюмы и черные шапки-бини, к концу спектакля они остаются в майках и в трусах. Обнажается и Медея — в самом финале она показывает зрителям голую спину. Стоит отметить, что пресловутая обнаженка, на которую прежде всего обращают внимание в репортажах о подобных постановках, в «Медее» не символ пошлости и разврата, а отражение глубокой уязвимости человеческой личности — как женской, так и мужской.

При этом, в отличие от статичной фигуры Медеи, мужчины постоянно в движении, именно на них ложится пластическая нагрузка спектакля. Через танец и язык тела они передают и борьбу мужского и женского начала, и трагедию одиночества, и внутренний конфликт, и противостояние разума и чувства. Шевченко отмечает, что такой способ общения со зрителем очень характерен для современного европейского театра: «Образ хора очень своеобразно общается со зрителем. Это группа людей, которая иногда рассказывает вербально, а иногда передает ощущение от происходящего экспрессивно, через движение, энергетику, пот, переживания актеров, их телесность. Этот спектакль можно назвать в полной мере очень хорошим европейским театром».

В отличие от статичной фигуры Медеи, мужчины постоянно в движении, именно на них ложится пластическая нагрузка спектакля

По словам режиссера по пластике Алины Мустаевой, чтобы помочь актерам хора создать образы, постановщики обратились к книге профессора психиатрии Джин Шиноды Болен «Боги в каждом мужчине», посвященной архетипической психологии. Использование различных видов пластики в постановке должно было отразить разные состояния мужчины. Кроме контемпа и экспериментальной пластики Мустаева использовала армянский народный танец, который исполняется под аккомпанемент дудука: «Медея выросла примерно на территории Армении, и это отсылка к ее корням». Другую сторону музыкального оформления спектакля представляет барочный композитор XVII века Генри Перселл — в постановке были использованы отрывки из его произведений и знаменитой оперы «Дидона и Эней». «Внутренне мы проводили параллели с Дидоной, в чем-то эти женские судьбы схожи. А музыка Перселла очень современна. Вообще Мюллер — один из самых актуальных, самых современных авторов, это вершина постмодернизма. И история Медеи очень злободневна, она актуальна как никогда. Человеческие души оголены донельзя в связи с интернетом, веком визуализации, эрой массового потребления и так далее. Мы хотим показать, какие бывают грани человеческого разума, поведения, на что способны мужчина и женщина в наше время — такая сложная, противоречивая женская судьба, до чего ее мог довести мужской мир и до чего она довела этот мир… Несмотря ни на что, она искренне любила своего мужа, всю себя ему отдала — это типичная ситуация и в наше время, к сожалению. Все эти события, измена, предательство… Это настолько рядом с нами, даже ближе, чем мы думаем».

Здесь нет традиционной завязки, кульминации и развязки, время и пространство не определены, нарративность ускользает

«АКТЕРАМ НА РЕПЕТИЦИЯХ БЫЛО ТРУДНО, МЫ МНОГО РАЗГОВАРИВАЛИ»

Никто не спорит с актуальностью как истории Медеи, так и творчества Мюллера — но насколько легко было актерам Альметьевского татарского театра принять эту интерпретацию? Мустаева признается, что в начале работы было очень тяжело: «Потому что актеры национальные, татарские, и перейти после… Конечно, у нас в репертуаре очень много интересных спектаклей, работал замечательный режиссер Искандер Сакаев, который ставил и Брехта, и Шекспира, — то есть репертуар многогранный, интересный. Мы же стремились к немецкому театру, и с этим материалом мы работали впервые, — конечно, на репетициях актерам было трудно, они не все понимали. Поэтому мы много общались, разговаривали, ведь нужно не только физически, но и духовно принять эту сложную историю. Но главное — результат, который удовлетворил бы не только постановщиков и зрителей, но и самих актеров. И самое важное для меня, что актеры полюбили этот спектакль».

А полюбят ли такой спектакль зрители? Кроме противоречивых телодвижений публике придется принять еще и нетипичную форму спектакля — здесь нет традиционной завязки, кульминации и развязки, время и пространство не определены, нарративность ускользает. Вместо череды событий и конфликтов на первом плане — текст, на который и обращено внимание как постановщиков, так и зрителя. Он выражается как вербально, так и невербально — пластикой, музыкой, эмоциями, экспрессией и даже цыканьем мужчин-хора.

«С одной стороны, Мюллер создает тотальную драму, а с другой — у него присутствует тотальная деконструкция драмы в привычном понимании. Здесь есть синтез — с одной стороны, постдраматическая деконструкция привычной формы, с другой — именно благодаря привлечению текста Эврипида возникает не просто монолог Медеи, а внутренняя драматургия: взаимодействие Язона и Медеи, няни и Медеи, детей и Медеи. Хор восстанавливает в какой-то степени в правах традиционную драматургическую форму, хотя делает это совершенно иначе», — говорит доцент КФУ Шевченко.

Играют этот спектакль редко — Мустаева считает, что злоупотреблять им не стоит, иначе артисты могут перегореть

Театровед подчеркивает — даже если трудно понять, что происходит на сцене, спектакль стоит смотреть ради эмоционального впечатления и возникающего в сознании зрителя внутреннего конфликта. «Мы прежде всего идем в театр за эмоцией. Если зрители не всегда рационально могли определить, что происходит, каким образом театр общается с ними, какой язык он использует, то на эмоциональном, физиологическом уровне впечатление очень сильное. Зритель может не понять мысли режиссера, кто-то воспринимает на чисто эмоциональном или телесном уровне, кто-то — на эстетическом. В современном театре не может быть ни однозначного решения, ни однозначного способа трактовки происходящего, и каждый зритель в своем сознании создает собственный спектакль. И в этом свойство современного театра — конфликт не столько разыгрывается на сцене, сколько переносится в сознание зрителя, которое становится полем столкновения разных точек зрения, разных эмоций, разных страстей, понимания жизни и себя в этом мире, понимания любви. И мне кажется, что все это работает в спектакле Альметьевского театра», — заключает Шевченко.

Правда, играют этот спектакль редко — Мустаева считает, что злоупотреблять им не стоит, иначе артисты могут перегореть. «Он сложный и психологически, и пластически, много ресурсов задействовано, и конечно, мы его играем очень редко. Недавно показывали в Астане и взяли „лучшую женскую роль“ на фестивале „Самгау“, несколько раз играли в Альметьевске». Тем ценнее становится постановка для каждого, кому представится возможность ее увидеть и решить для себя, готов ли он пойти вслед за альметьевскими актерами и открыть для себя мир постдраматического театра. Ибо что-то нам подсказывает, что история этой постановки на лонг-листе «Маски» не закончится.

тем Medea | GradeSaver

Медея — женщина экстремального поведения и крайних эмоций. Ради своей страстной любви к Джейсону она пожертвовала всем, совершая отвратительные поступки от его имени. Но его предательство превратило страсть в ярость. Ее жестокое и несдержанное сердце, ранее преданное Джейсону, теперь настроено на его уничтожение. Греков очень интересовали крайности эмоций и последствия отказа от эмоций; они также были склонны рассматривать сильную страсть и гнев как неотъемлемую часть величия.Медея — пример слишком далеко зашедшей страсти в женщине, извращенно настроенной предпочитать ярость милосердию и разуму.

Соблазнительный призыв мести — часть непреходящей популярности пьесы. Медея готова пожертвовать всем, чтобы отомстить совершенной. Как это ни парадоксально, она убивает собственных детей, чтобы защитить их от ответной мести ее врагов; она также убивает их, чтобы навредить Джейсону, хотя, убивая их, она обрекает себя на жизнь, полную раскаяния и горя. Но часть привлекательности Медеи — ее сила фантазии о мести; как и Медея, все они в то или иное время подвергались нападениям врагов, чья власть институционально защищена и несправедлива.И, как и Медея, мы фантазировали об удовлетворении идеальной мести. Как и Хор, мы смотрим на Медею со смесью ужаса и волнения.

Греки были очарованы тонкой гранью между величием и высокомерием. Во всей их литературе есть ощущение, что те же самые черты, которые делают мужчину или женщину великими, могут привести к их разрушению. Еврипид здесь играет с идеей величия, часто с удивительными эффектами. У Медеи есть некоторые задатки великого героя, но Еврипид искажает и перемещает эти черты, искажая некоторые условности своего искусства.Величие ее интеллекта и эгоцентризма не вызывает сомнений, но ограниченное поле для этих талантов превращает ее в монстра.

Гордость, тесно связанная с величием, также искажена. В то время как многие трагедии приносят нам чистое удовлетворение в трагедии, любое удовлетворение, полученное от просмотра Медеи, принимает извращенную форму. Гордость Медеи толкает ее на излишне жестокие действия. Возникает ужасное чувство расточительства. Она полностью мстит, а затем делает еще один шаг вперед, выходя за рамки мифа, убивая своих собственных детей (добавление Еврипида к рассказу).Это испорченная и искаженная гордость женщины, снисходительной из-за своего пола и варварского происхождения, которая, тем не менее, превосходит всех вокруг нее. После всего, что она пережила, в некотором смысле Медея больше всего приходит в ярость, когда над ней высмеивают глупцы.

Еврипид был очарован женщинами и противоречиями греческой поло-гендерной системы; его трактовка гендера — самая изощренная, которую можно найти в произведениях любого древнегреческого писателя. Вступительная речь Медеи перед хором — это наиболее красноречивое заявление классической греческой литературы о несправедливостях, которые случаются с женщинами.Он также признает, что положение женщин и их подчинение мужчинам неотделимо от самой сути социального порядка в Греции. Греческое общество функционирует благодаря несправедливости. Афины, город, который гордился тем, что он был более свободным, чем соседние диктатуры, тем не менее, были городом, который зависел от рабского труда и угнетения женщин. (Типичное извинение поклонников Афин состоит в том, что все древние общества были сексистскими и зависели от рабского труда; это утверждение неверно.Многие общества были более щедры в отношении женщин, чем греки; и многие общества функционировали, даже в древнем мире, без рабского труда.) Еврипид знал об этом лицемерии и часто указывал на способы, которыми греческое общество пыталось стереть или оправдать совершаемую им несправедливость.

В то же время Медея — не совсем феминистский образец для подражания. Еврипид показывает трудности, с которыми сталкиваются женщины, но не показывает нам маленьких девственных героинь. Он дает нам настоящих женщин, которые страдали и исказились своими страданиями.То, что мы видим, — это не история женского освобождения, а война между полами, в которой все оказываются в шрамах.

Другой — ключевая тема. С самого начала подчеркивается чуждость Медеи: медсестра с самых первых строк напоминает нам, что Медея родом из далекой и экзотической страны. Размышляя над этим аспектом пьесы, следует иметь в виду несколько моментов. Помните, что Другой — это сложное и многогранное понятие: оно включает в себя иностранное, экзотическое, неизвестное и опасное.Другой также важен для самоопределения: поскольку греки приписывают определенные черты варварам, они подразумевают определенные вещи о себе. Варвары свирепы; мы, греки, не такие. Варвары суеверны; мы, греки, рациональны. Но на протяжении всей пьесы Еврипид дестабилизирует эти простые двоичные файлы. Он покажет, как и в других пьесах, что Другой не является исключительно чем-то внешним по отношению к Греции. Представления греков о самих себе часто ошибочны. Греки и мы многого не знаем о себе.

Современная публика с трудом может представить себе, насколько ужасным было изгнание древних греков. Город-государство человека был домом и защитником; блуждать без друзей и крова считалось такой же ужасной судьбой, как и смерть. Медея ради мужа сделала себя изгнанницей. Она далеко от дома, без семьи и друзей, которые ее защищали. В своем чрезмерном отстаивании интересов своего мужа она также отправила их семьи в изгнание в Коринфе. Из-за ее действий в Иолкусе Джейсон не может вернуться домой.Их положение уязвимо. Ясон, герой Золотого руна (хотя Еврипид подчеркивает, что именно Медея была истинным агентом успеха квеста) теперь странник. Его брак хитрый и расчетливый: он берет невесту из королевской семьи Коринфа. Он неверный, но он прав, когда доказывает Медее, что нужно что-то сделать, чтобы обеспечить их семье безопасность.

Еврипид связывает темы изгнания и положения женщин. Подчеркивая обстоятельства, в которых женщины должны жить после замужества (уход из дома, жизнь среди чужих), Медея напоминает нам об условиях изгнания.Таким образом, ее положение вдвойне тяжелое, поскольку она является изгнанницей в обычном смысле слова, а также изгнанницей в том смысле, что все женщины — изгнанники. Она тоже иностранка, поэтому для греков она всегда будет «варваром».

Еврипид подчеркивает хитрость и сообразительность Медеи. Эти качества, которыми стоит восхищаться, тоже причиняют Медее страдания. Эта тема связана с темой гордости и темой положения женщины. Медея говорит Креонту, что лучше родиться глупым, потому что люди презирают умных.Отчасти ее трудность в том, что у нее нет реального выхода для своих даров. Элеонора Вилнер называет Медею «Макиавеллой без страны, чтобы править» (4). Ее сила, интеллект и сила воли превосходят ее положение. Греки, хотя и испытывают к ней некоторое уважение, часто обращаются с ней самодовольно из-за ее пола и варварского происхождения. Ее окружают люди менее умные и находчивые, чем она, но общественная власть и уважение принадлежат им. Помните, что Аристотель считал «бессовестную умную» женщину настолько отвратительной, что она не подходила для драмы; его заявление отражает типично греческое отношение.Медею презирают за таланты, которые заслуживают ее похвалы; она также ужасающе свободна. Поскольку она нарушает нормальный порядок, она ведет себя без ограничений и морали. Ее гений, которому было отказано в создании империи, вместо этого будет использован на меньшем игровом поле личной мести.

Манипуляции — важная тема. Медея, Ясон и Креонт пробуют свои силы в манипуляциях. Джейсон использовал Медею в прошлом; теперь он манипулирует королевской семьей Коринфа, чтобы добиться своих целей. Креонт заключил выгодный союз между своей дочерью и Джейсоном, надеясь извлечь выгоду из славы Джейсона как героя Золотого руна.Но Медея — мастер манипуляций. Медея прекрасно играет на слабостях и потребностях своих врагов и друзей. Медея играет на жалость Креонта и на недооценку колдуньи старым царем. С Эгеусом она использует свои навыки как козырную карту и пользуется мягкосердечием короля, чтобы добиться от него обязательной клятвы. Против Джейсона она использует его собственную поверхностность, его незаслуженную гордость и его стремление к господству. К радости и удовольствию мужа она играет подхалимшую и покорную женщину.Джейсон покупается на поступок, демонстрируя отсутствие проницательности и готовность поддаться обману собственных фантазий.

Медея — трагический герой? — Пример бесплатного эссе

История Медеи часто обсуждается современными учеными, и они пытаются определить, кто является истинным трагическим героем этой истории. Греческие зрители приходили к выводу, что Ясон был трагическим героем. Однако сейчас утверждают, что Мадея лучше демонстрирует настоящего трагического героя рассказа.

Медея — трагедия?

Термин «герой» происходит от греческого слова, означающего человека, который сталкивается с несчастьем или проявляет храбрость перед лицом опасности.Трагедия определяется как внезапное и катастрофическое падение великого человека от удачи к несчастью. Когда герой сталкивается с этим падением, его признают трагическим героем или главным героем. Однако трагический герой — это нечто большее, чем просто столкновение с падением, есть также несколько отличительных характеристик, которые также связаны с тем, чтобы быть трагическим героем. По описанию Аристотеля, трагическим героем присущи гамартия, перипетия, анагноризис и катарсис. У каждого трагического героя есть хамартия, трагический изъян, который приводит к падению героя.Перипетия — это поворот судьбы, который переживает герой. Анагнорисис известен как момент во времени, когда герой делает важное открытие в истории. И, наконец, катарсис — чувство жалости и страха, испытываемые зрителями перед неизбежной гибелью главного героя.

Несмотря на то, что «Медея» была написана Еврипидом, а не Аристотелем, великим автором драматических произведений, в этой истории все же есть знамения, свидетельствующие о том, что Медею на самом деле следует считать трагическим героем. Хотя Медея бросает вызов одному главному, она женщина.В греческой литературе считается, что женские персонажи не могут быть героями, поэтому греческая публика определила Ясона как трагического героя рассказа Медеи. Однако, если не говорить о гендерных ролях в греческой литературе, Медея на самом деле почти идеально вписывается в структуру характеристик трагического героя.

Медея — благородная, сильная и страстная женщина. Медея очень любит своих детей и своего мужа Ясона. История показывает, что она готова на все, чтобы Джейсон был счастлив.Однако, хотя Медея по сути поклоняется земле, по которой ходит, Ясон эгоистично оставляет Медею ради молодой и красивой дочери короля. Когда Джейсон покидает ее и детей, мы узнаем о первой трагической героической характеристике Медеи — ее перипетиях, перевороте ее судьбы.

Джейсон очень эгоцентричен, и все, что он хочет, — это поднять свое социальное положение. В конце концов он женится на дочери царя и позволяет царю изгнать Медею. Излишне говорить, что предательство Джейсона разрушает ее.Это подводит нас к следующему трагическому герою, характерному для Медеи, — ее гамартии. Эта хамартия, или недостаток, заключается в том, что она готова сделать все, что в ее силах, чтобы отомстить Джейсону. Медея настолько ослеплена ненавистью и гневом, что убивает новую жену Ясона, короля и, что шокирует, обоих своих собственных детей. Медея заявляет: «Я сделала это, потому что ненавидела тебя больше, чем любила их…» (Медея, строки 326-327).

После того, как она позволила гамартии взять верх над собой, что привело к необдуманным поступкам, следует за анагноризом Медеи.Здесь она осознает правду своей трагической ситуации. Медея начала свою жизнь сильной, могущественной женщиной. Она потеряла контроль над своей жизнью из-за своей безмерной любви к Джейсону. Когда Джейсон бросил ее, она внезапно и убедительно осознала, что все это было обманом его эгоистичных поступков. Боги на стороне Медеи, и они послали ей колесницу, запряженную драконами, чтобы позволить ей сбежать. Затем она становится сильным персонажем с новой жизнью в Афинах.

История Медеи также имеет характерную черту катарсиса, так как именно здесь публика приходит на место.История создана, чтобы высвободить эмоции гнева и мести аудитории. Зрители переживают это, когда Джейсон предает ее и убегает с другой женщиной, и они видят, как гнев и ярость Медеи нарастают на протяжении всей истории. Другая форма показанного катарсиса — страх, аудитория испытывает этот страх перед Медеей, когда она убивает короля, его дочь и своих собственных детей.

В заключение свидетельства дают понять, что Медею действительно следует считать трагическим героем. Хотя многие люди утверждают, что дело в том, что Медея не только женщина, но и в том, что она убила своих собственных детей, считается, что эти черты не позволяют ей считаться трагическим героем.Однако совершенно очевидно, что Медея на самом деле почти идеально подходит на роль трагического героя. Она иллюстрирует основные характеристики, которые, по словам Аристотеля, есть у трагического героя, и в целом начинается как благородный персонаж и сталкивается с серьезным падением, как и большинство драм. Многие современные ученые использовали эту информацию, чтобы помочь доказать свой аргумент о том, что Медея является и должна считаться трагическим героем этой истории.

Вам понравился этот пример?

Films Media Group — Еврипид: Медея

Коринф: Дом Медеи и Ясона (03:59)

БЕСПЛАТНЫЙ ПРОСМОТР

Медсестра с грустью рассказывает, что случилось с Медеей.Хотя Медея совершила преступления от имени Ясона, он женился на новой жене. Медсестра опасается за детей Медеи и ее жестокий характер.

Репетитор и дети входят (02:19)

Воспитатель сообщает медсестре слухи о плане Креонта изгнать Медею и детей. Медсестра в ужасе от того, что Ясон позволил изгнать своих детей, и боится гнева Медеи.

Припев: Коринфские женщины (05:51)

Хор женщин разговаривает с медсестрой и Медеей.Страсть Медеи к Ясону принесла в жертву ее семье. Хор говорит Медее, что терпение лучше, чем последствия мести.

Креонт изгоняет Медею (03:29)

Креонт изгоняет Медею и ее детей. Он боится, что она опасна, и угрожает его дочери. Она просит пощады, но он тверд в своем решении. Ее гордость не позволит ему сжалиться над ней.

Креонт дает Медее еще один день (04:57)

Медея манипулирует Креонтом своей уязвимостью и соблазнением, чтобы выиграть больше времени.Он уступает, давая ей еще один день до изгнания. Если она не уйдет к утру, она умрет.

Медея планирует месть (04:33)

Хор и Медея сочувствуют женственности. Медея планирует отомстить Ясону, его жене и Креонту своим колдовством. Медсестра пытается отговорить ее от мести.

Джейсон противостоит Медее (05:32)

Джейсон винит гнев Медеи в ее изгнании.Медея угрожает новой жене Джейсона. Она напоминает ему о своих жертвах ради него, и теперь она ему не нужна. Она удручена.

Джейсон ищет силы (04:04)

Ясон напоминает Медее, что он привез ее в Грецию, где она теперь известна. Он женился на дочери Креонта, чтобы защитить Медею и их сыновей. Гордость Медеи отталкивает его.

Медея боится унижения (03:00)

Медея охвачена ненавистью к Ясону.Она хочет отомстить, но не может вынести унижения со стороны врагов, если ее поймают. Она призывает богиню Гекату помочь ей с колдовством.

Медея манипулирует королем Эгеем (04:55)

Эгей, король Афин и старый друг Медеи, останавливается, чтобы навестить ее после посещения оракула Аполлона. Медея обещает приехать в Афины и вылечить его бесплодие, если он пообещает защитить ее.

Медея замышляет убийство (03:50)

Хор и медсестра испытывают дурное предчувствие, когда Медея посылает медсестру к Джейсону, обещая подарки для его новой жены.Она хочет, чтобы он навестил мальчиков, прежде чем они будут сосланы.

Медея готовит отравленное одеяние (02:03)

Медея готовит украшенную золотом мантию, пропитанную ядом, для новой жены Джейсона, нетерпеливо ожидая его. Хор говорит о приметах, предсказывающих злую судьбу.

Медея одурачила Джейсона (04:17)

Ясон строит альтернативные планы для своих детей, но Медея просит, чтобы он оставил их в Коринфе.Она извращенно намекает на судьбу детей и своей невесты.

Медея ставит ловушку (04:48)

У Джейсона последняя встреча со своими сыновьями. Медея наблюдает за этой любовной сценой, пока планирует их кончину. В жестокой игре она отправляет золотую мантию с Джейсоном и мальчиками невесте Джейсона.

Припев: Справедливость или зло (04:10)

Медея говорит хору, что хочет, чтобы земля поглотила ее, прежде чем она совершит ужасный поступок.Хор говорит ей не обижать своих детей. Медея им угрожает и говорит, что это справедливость.

Принцесса получает дары Медеи (02:36)

Принцесса принимает золотую одежду от Медеи и соглашается позволить детям остаться в Коринфе. Прибывает посыльный, чтобы сказать Медее, что принцесса и Креонт мертвы из-за отравленной одежды.

Креонт и принцесса умирают (04:28)

Медея прибывает, чтобы рассказать Медее об ужасной смерти Креонта и принцессы из отравленной одежды, в то время как Ясон беспомощно наблюдал.

Медея убивает своих детей (06:35)

После последнего разговора со своими детьми Медея совершает ужасный акт убийства, несмотря на мольбы медсестры и хора.

Джейсон ищет Медею (02:38)

Владея мечом, Ясон разыскивает Медею за смерть Креонта и принцессы.Хор обвиняет Джейсона в создании этой трагедии. Он спрашивает о безопасности своих детей.

Месть Медеи окончена (06:12)

Медея выходит из дворца с кровью на руках, и Джейсон обнаруживает, что она убила их сыновей. Ее ненависть к нему больше, чем любовь к своим детям. Кровавая неприязнь полна.

Чтобы узнать о дополнительных возможностях аренды и покупки цифровых материалов, обратитесь к консультанту по СМИ по телефону 800-257-5126
(нажмите вариант 3) или в sales @ movies.com.

Окончание «Медеи» на JSTOR

Информация о журнале

Classical World (ISSN 0009-8418) — это ежеквартальный журнал Классической ассоциации атлантических государств, публикуемый по сезонному графику: осень (сентябрь-ноябрь), зима (декабрь-февраль), весна (март-май). , Летний (июнь-август) выпуски. Этот рецензируемый журнал, основанный в 1907 году как The Classical Weekly, публикует статьи по всем аспектам греческой и римской литературы, истории и общества; по классической традиции; по истории классической науки; а также об обучении латинскому, греческому и классической цивилизации.Идеальный читатель «Классического мира» — это учёный-учитель или учёный-преподаватель, и идеальному соавтору есть что сказать этому читателю. Помимо публикации оригинальных статей, в журнале также представлены авторитетные библиографии последних исследований древних авторов и тем, регулярные обзоры учебников и аудиовизуальных материалов, а также обширные и своевременные обзоры научных книг по классике.

Информация об издателе

Одно из крупнейших издательств в Соединенных Штатах, Johns Hopkins University Press объединяет традиционные издательские подразделения книг и журналов с передовыми сервисными подразделениями, которые поддерживают разнообразие и независимость некоммерческих, научных издателей, обществ и ассоциаций.Журналы
The Press — это крупнейшая программа публикации журналов среди всех университетских изданий США. Отдел журналов издает 85 журналов по искусству и гуманитарным наукам, технологиям и медицине, высшему образованию, истории, политологии и библиотечному делу. Подразделение также управляет услугами членства более чем 50 научных и профессиональных ассоциаций и обществ.

Книги
Имея признанные критиками книги по истории, науке, высшему образованию, здоровью потребителей, гуманитарным наукам, классической литературе и общественному здравоохранению, Книжный отдел ежегодно публикует 150 новых книг и поддерживает более 3000 наименований.Имея склады на трех континентах, торговые представительства по всему миру и надежную программу цифровых публикаций, Книжный отдел объединяет авторов Хопкинса с учеными, экспертами, образовательными и исследовательскими учреждениями по всему миру.

Проект MUSE®
Project MUSE — ведущий поставщик цифрового контента по гуманитарным и социальным наукам, предоставляющий доступ к журналам и книгам почти 300 издателей. MUSE обеспечивает выдающиеся результаты научному сообществу, максимизируя доходы издателей, обеспечивая ценность для библиотек и предоставляя доступ ученым по всему миру.Услуги Hopkins Fulfillment Services (HFS)
HFS обеспечивает печатную и цифровую рассылку для выдающегося списка университетских издательств и некоммерческих организаций. Клиенты HFS пользуются современным складским оборудованием, доступом в режиме реального времени к критически важным бизнес-данным, управлением и сбором дебиторской задолженности, а также беспрецедентным обслуживанием клиентов.

Медея Еврипида I

Медея , несмотря на ее удивительный и очаровательный фон, не романтическая пьеса, а трагедия характера и ситуации.Речь идет, так сказать, не о самом романе, а о конце романа, что ужасно часто оказывается противоположностью романтики. Ведь все, кроме самых высоких романов, склонны иметь где-то только один недостаток, а в истории Ясона и Медеи недостаток был роковым.

Дикость и красота легенды об Арго пронизывают всю греческую литературу, начиная с коринфских кладов, более древних, чем наша нынешняя Илиада, которую более поздние авторы смутно связывают с именем Эвмела, до Четвертой пифийской оды Пиндара и прекрасной Аргонавтики. Аполлоний Родий.Наш поэт знает дикость и красоту; но он специально ищет не эти качества. Он принимает их почти как должное и проникает сквозь них к явной трагедии, которая лежит внизу.

Ясон, сын Эсона, короля Иолкоса в Фессалии, начал свою жизнь в изгнании. Его дядя Пелиас захватил царство своего отца, и Ясон был унесен ночью в горы и отдан в пурпурной мантии кентавру Хирону. Достигнув зрелого возраста, он спустился на Иолкос, чтобы потребовать, как говорит нам Пиндар, своей родовой чести, и встал на рыночной площади, всемирно известная фигура в одной сандалии, с его пардовой кожей, двумя копьями и длинные волосы, нежные, дикие и бесстрашные, какими его воспитал Мудрый Зверь.Пелиас, напуганный, но не желающий уступать, пообещал отказаться от королевства, если Ясон отправится в неизведанную землю Колхиду и выполнит двойной квест. Во-первых, если я правильно прочитал Пиндара, он должен вернуть душу своего родственника Фрикса, который умер там вдали от дома; и, во-вторых, найдите руно Золотого Овна, принесенного Фриксом в жертву. Джейсон взял на себя квест: собрал самых смелых героев со всех концов Эллады; построил первый корабль, Арго, и вышел в море. После всех отчаянных приключений он достиг земли Айетеса, царя колхийцев, и там его надежда не оправдалась.Политикой, тактичностью, абсолютной храбростью он сделал все, что мог. Но Айетес был одновременно враждебным и коварным. Аргонавты были окружены, и их гибель казалась лишь вопросом дней, когда внезапно, без предупреждения и по милости Небес, дочь Айетеса, Медея, чародейка, а также принцесса, влюбилась в Ясона. Она помогла ему пройти через все испытания; убила для него свою бессонную змею, охранявшую руно; обманула своего отца и сохранила руно и душу Фрикса.В последний момент выяснилось, что ее брат Абсирт собирается устроить засаду на Ясона. Она пригласила Абсирта в свою комнату, зарезала его до смерти и сбежала с Ясоном за море. Она отказалась от всего и ожидала взамен совершенной любви.

А что с Джейсоном? Он не мог не взять с собой Медею. Вероятно, он ее скорее любил. Она была по крайней мере блестящим дополнением к славе его предприятия. Немногие герои могли создать варварскую принцессу, готовую бросить все и последовать за ними в слепом доверии.Ибо, конечно, как все знали без ведома в Афинах пятого века, законный брак между греком и варваром из Колхиды невозможен.

На протяжении всего пути домой, всемирного неудачного путешествия по Истру, Эридану и Африканскому Сирту, Медея все еще находилась в своей стихии и оказывала постоянную помощь и советчик аргонавтам. Когда они добрались до дома Ясона, где Пелиас еще правил, все стало по-другому. Упорядоченное и законопослушное греческое государство вряд ли подходило для диких колхидей.Нам известна только катастрофа. С подавленным гневом она увидела, как Пелиас ненавидит Ясона и стремится удержать от него королевство, и решила оказать своему возлюбленному еще один акт великолепной службы. Воспользовавшись своей славой чародейки, она убедила Пелиаса, что он может определенным образом вернуть себе молодость. Он с нетерпением ухватился за надежду. Его дочери испытали на нем этот процесс, и Пелиас умер в агонии. Конечно, Джейсон был бы сейчас благодарен!

Реальный результат был таким, каким он должен был быть в цивилизованной стране.Медее и ее возлюбленному пришлось спасаться бегством, а Ясону навсегда запретили наследовать трон Иолкоса. Вероятно, в голове у Джейсона был и другой результат: вывод о том, что он должен любой ценой как-то отделиться от этого дикого зверя женщины, разрушавшего его жизнь. Он направил их бегство в Коринф, которым в то время правил какой-то правитель, будь то «тиран» или царь, который стареет и имел единственную дочь. Креонт, естественно, хотел бы, чтобы зять поддерживал его и наследовал ему.И где во всей Греции он мог найти более сильного и знаменитого, чем вождь аргонавтов? Если бы только Медеи не было! Несомненно, Джейсон был в большом долгу перед ней за различные услуги. Тем не менее, в конце концов, он не был на ней женат. И мужчина не должен быть слабым в таких делах. Ясон принял руку принцессы, и когда Медея взбесилась, ему было трудно по-настоящему рассердиться на Креонта за то, что тот немедленно приговорил ее к изгнанию. Здесь начинается трагедия.

Медея — одна из самых ранних работ Еврипида, дошедших до нас.И те из нас, кто в наше время хоть сколько-нибудь светился религией реализма, вероятно, ощутят в ней многие качества молодости. Не, конечно, более нормальная, чувственная, романтическая молодежь, молодежь Ромео и Джульетта ; но другой вид — грубый, суровый, страстный — юность поэта, который также является скептиком и приверженцем истины, который так ненавидит условно и ложно прекрасное, что он склонен быть чрезмерно аскетичным по отношению к самой красоте. Когда по этому пути идет писатель, действительно не обладающий поэзией, результат оказывается совершенно неприятным.Наилучшие результаты он дает, когда писатель, такой как Еврипид или Толстой, настолько охвачен внутренним пламенем поэзии, что вспыхивает в великие моменты и поглощает теорию, сдерживающую его. Это можно почувствовать в Медее . что естественная и неизбежная романтика истории строго сдерживается. Одно слово о древнем змее Медеи, два или три упоминания о Столкнувшихся Скалах, одна поразительная вспышка света на настоящую любовь к жизни Джейсона, любовь к кораблю Арго — это почти все уступки, сделанные нам безжалостным описателем катастрофы. в чьи руки мы попали.Джейсон — мужчина средних лет, у него действительно много славы и некоторые иллюзии; но человек, полностью настроенный на создание великой карьеры, для которого любовь и все ее дела, хотя временами он находил их удобными, по большей части являются лишь иррациональными и тревожными элементами в мире, который он в противном случае может подчинить своей воле . И все же, самое жестокое прикосновение, чувствуешь, что этот человек — настоящий Джейсон. Дело не в том, что он выпал из своего героического прошлого. Дело в том, что он действительно всегда был таким. Так и с Медеей.Дело не только в том, что ее красота начала тускнеть; Мало того, что она находится в окружении, которое смутно умаляет и ослабляет ее, делая ее больше не щедрой принцессой, а только неоднозначным и сильно критикуемым иностранцем. Сама ее преданность любви к Джейсону, превратившаяся теперь в ненависть, показывает, что она всегда была той несколько уродливой и уродливой, для которой такая перемена естественна.

За концентрированное драматическое качество и явную силу страсти немногие из когда-либо написанных пьес могут соперничать с Medea .И все же за свою первую постановку он получил только третью премию; и, несмотря на огромную известность, немногие ученые поместили бы его в число своих любимых трагедий. Сравнительный провал первой постановки, вероятно, был обусловлен в основном крайней оригинальностью пьесы. Афиняне в 432 г. до н. Э. еще не научились понимать или терпеть подобную работу, хотя вполне вероятно, что они подкрепляли свое отрицательное мнение критикой, которую мы все еще приписываем Аристотелю и Дикхарху.

В настоящее время это, конечно, не новизна темы: я не думаю, что это Эгей, ни колесница дракона, ни тем более непроизвольный взрыв слез Медеи во второй сцене с Ясоном, который действительно вызывает чувство неудовлетворенности. с которым многие люди должны подняться из этой великой пьесы. Это скорее общая схема, по которой строится драма. Это план, который снова и снова повторяется у Еврипида, исследование угнетения и мести. Такой предмет в руках более обычного писателя, вероятно, принял бы форму торжества угнетенной добродетели.Но Еврипид не дает нам ничего более симпатичного, ничего более дешевого и нереального. Если бы угнетение обычно делало людей добродетельными, проблемы мира сильно отличались бы от того, чем они являются. Иногда кажется, что Еврипид ненавидит месть угнетенных почти так же сильно, как изначальную жестокость угнетателя; или, чтобы представить тот же факт в ином свете, он, кажется, намеренно останавливается на двойном зле жестокости, которая не только причиняет боль жертве, но фактически посредством боли делает ее еще хуже, так что когда Приходит его очередь торжества, это уже не торжество справедливости и не то, что заставляет людей радоваться.Это мрачный урок; достаточно часто преподается историей, но редко баснями поэтов.

Семнадцать лет спустя, чем Медея Еврипид выразил это мнение более позитивным образом в книге Троянских женщин , где глубина несправедливости, перенесенная без мести, становится или, кажется, на мгновение становится прекрасной и славной. Но больше пьес построено, как Medea . Hecuba начинается с благородной и раненой Королевы и заканчивается ее ужасной местью своему врагу и его невинным сыновьям.В Orestes все наши сердца тянутся к страдающему и покинутому принцу, пока мы наконец не обнаружим, что мы предались кровожадности безумца. В Electra раскаиваются сами труженики мести.

Любопытен драматический эффект такого рода трагедий. Никто не может назвать это драматичным или прирученным. И все же это мучительно неудовлетворительно. В конце Medea я на самом деле обнаружил, что скучаю по deus ex machinâ , чтобы некоторые были похожи на Артемиду из Hippolytus или доброго Диоскура из Electra , чтобы сказать слово объяснения или прощения, или, по крайней мере, оставить в наших ушах какой-нибудь звук музыки, чтобы заглушить этот ужасный и настойчивый крик ненависти.Дело в том, что в этой пьесе Медея — dea ex machinâ . Женщина, которую Джейсон и Креонт намеревались просто раздавить, превратилась из-за своих травм из отдельного человека в своего рода живое Проклятие. Она вдохновлена ​​сверхчеловеческой силой. Ее ошибки и ненависть заполняют все небо. И приговор, вынесенный Ясону, исходит не от бескорыстного или миротворческого Бога, а от его собственной жертвы, превращенной в дьявола.

Любое такое суждение вызывает немедленное обращение к разумному человеческому сочувствию.Джейсон пострадал более чем достаточно. Но таков и мирский образ жизни. И последнее слово по поводу этих трагедий чаще всего выражается не приговорами даже самого мудрого членораздельного судьи, а лишь невысказанным lacrimæ rerum .

г. м.

MEDEA

ПЕРСОНАЖИ

Медея, дочь Айетеса, царя Колхиды .

Ясон, глава аргонавтов; племянник Пелиаса, короля Иолкоса в Фессалии .

Креонт, правитель Коринфа .

Эгей, Король Афин .

Медсестра Медеи .

Двое детей Ясона и Медеи .

Дежурный по дет. .

Посланник.

Хор коринфских женщин с их лидером.
Солдаты и дежурные.

Действие происходит в Коринфе. Впервые пьеса была разыграна, когда Пифодор был архонтом, Олимпиада 87, год (Б.С. 431). Первым был Эйфорион, вторым Софокл, третьим Еврипид, Медея, Филоктет, Диктис и Жнецы — пьеса сатиров.

MEDEA

Сцена представляет собой фасад дома Медеи в Коринфе. Дорога направо ведет к королевскому замку, а слева — к гавани. Медсестра обнаружена одна .

Медсестра

Не мог бы Бог, ни Арго, ни крылатые моря
В Колхиду через синие Симплегады:
Ни одного вала из рассеченной сосны в долине Пелиона
Сделал первое весло в руках людей
Доблестный, который победил, чтобы спасти короля Клятва Пелиаса,
Руно Полностью золотое! Никогда тогда, я думаю,
Моя собственная принцесса, ее дух ранен до боли
С любовью к Ясону, к окруженному берегу : ни бежали в страхе,
Преследуемые за этот жестокий грех, в Коринф здесь
С Ясоном и младенцами ее.Этот народ при нужде
Стоял ей другом, а она словом и делом
Всегда служила Ясону. Конечно, это связывает,
Через все тяжелые дни, боли человечества,
Когда мужчина и женщина двигаются в одной музыке.
Но теперь мир зол и настоящая любовь.
Болен, как ядом. Ясон оставит
Моя госпожа и двух своих сыновей, чтобы сделать
Его ложе в покоях царя. Он должен жениться:
замуж за ребенка этого креонца, который теперь является главой
и главой Коринфа. 9129 Медея произносит клятву, которую они принесли .
Теперь весь пост
И холодно, тело ее поддалось боли,
Дни ее были бесполезным плачем, она лежала,
С тех пор, как она впервые узнала, что он лжец. Ее глаза
Не подняты; и весь ее лик лежит
В прахе. Если друзья заговорят, она слышит не больше
Чем мертвый камень или волна, бьющая о берег:
Только белое горло от внезапного стыда
Может корчиться, и в полном одиночестве она стонет имя
отца, земли и дома , оставил тот день
Ради этого человека, который изгоняет ее.
Не быть оторванным от дома. . . увы,
Теперь она знает, как редко это было!
Мне кажется, ей страшно, а не радостно, видеть
Ее детей рядом. «Это то, что заставляет меня,
, больше всего трепетать, потому что она не знает чего.
Ее сердце нелегко, и не годится
Терпеть много зла. Я знаю эту женщину, да,
И боюсь ее! Будет ли она ползать одна, чтобы умереть.
Истекать кровью в той старой комнате, где еще
лежала кровать лорда Джейсона? Для этого у нее есть лезвие
Сделано острым.Или убить жениха и короля,
И победить себя Бог знает, что страшнее?
«Это злой дух. Мало кто, я думаю, сможет пробудить ее ненависть невредимой или слегка унизить ее.
Ха! «Это снова дети из их игр,
Отдохнувшие и веселые; и вся их материнская боль
Забытый! Юные жизни навсегда превратятся из мрака!

[ The Children и их Attendant входят в .]

Дежурный

Ты древнее сокровище комнаты моей госпожи,
Что ты делаешь здесь, перед одними воротами,
И все время крутишь на устах какой-нибудь стон
О старых несчастьях? Будет ли наша хозяйка
Довольна, чтобы ты оставил ее на долгое время?

Медсестра

Серый страж детей Ясона, хороший раб
Имеет собственное горе, если какая-нибудь боль постигнет
Его хозяева.Да, он держит сердце! . . .
Мне кажется
Я заблудился так глубоко в дурных снах,
Мне очень хотелось отдохнуть здесь одного и оплакивать
несправедливости Медеи по отношению к этой неподвижной Земле и Небу.

Дежурный

Как? Слезы ли еще текут в ее глазах?

Медсестра

«Как хорошо быть таким, как ты! . . . Ее горе лежит
Едва проснувшись, еще не половина опасностей.

Дежурный

Безумный дух! . . . если человек может высказать свои мысли
О безумных господах.- И в ушах ей ничего не слышно
Еще не слышно о ее последнем поводе для слез!

[ Он движется к дому, но медсестра проверяет его .]

Медсестра

Что за причина, старик? . . . Нет, не жалейте мне ни слова.

Дежурный

«Ничего подобного. Лучше забудь то, что ты слышал.

Медсестра

Нет, сосед, клянусь твоей бородой! Держи, не спрятал
От меня. . . . Я промолчу, если ты предложишь.

Дежурный

Я слышал, как старик разговаривает, где он сидел.
На сквозняках на солнце, у ворот фонтана,
И никогда не думал обо мне, там стояла неподвижно
Рядом с ним.И он сказал: «Это было завещанием Креонта,
Будучи господином всей этой земли, чтобы она была послана,
И с нею двух ее сыновей в изгнание.
Может быть, это все ложь. Для себя знаю
Не дальше, и я бы, чтобы было не так.

Медсестра

Ясон никогда этого не вынесет — его собственные сыновья
Изгнаны, — но как бы сильно его гнев ни шел
На их мать!

Дежурный

Старая любовь догорает.
Когда просыпается новая любовь, говорят мужчины. Сейчас он не
ни муж, ни отец, ни родственники.

Медсестра

Но это разорение! Новые волны разбиваются в
г. Чтобы разрушить нас, прежде чем мы избавимся от старого!

Дежурный

Ну, молчи. Нашей хозяйке скажут
Все в свое время. Не говори об этом ни слова.

Медсестра

Мои детки! Что вы думаете о любви вашего отца?
Не проклинай его Бог, он по-прежнему мой господин:
Но, о, для тех, кто любил его, это больной друг. . . .

Дежурный

А какой человек на земле отличается? Как?
Ты прожил все эти годы и научился, но теперь
Что каждый человек любит свою голову больше
, чем других людей? Он мечтает о постели
этой новой невесты и не думает о своих сыновьях.

Медсестра

Иди: беги в дом, малышки:
Все кончится счастливо! . . . Держите их отдельно:
Да не встретит их мать их, пока ее сердце
помрачено. Вчера вечером я увидел пламя,
Стоило ей в глазах, как будто она их ненавидела,
И хотел бы я не знать что. Наверняка ее гнев
Никогда не обратится и не уснет, пока она не ослабеет. . .
Иди: и если кому придется пострадать, пусть будет
Не мы, любящие ее, а какой-нибудь враг!

Голос (

внутри )

О стыд и боль: О горе мне!
Мог бы я умереть в своих страданиях!

[ The Children и Attendant входят в .]

Медсестра

Ах, дети, слушайте! Она снова движется
Ее замороженное сердце, ее спящий гнев.
В, скорей! И никогда не пересекай ее путь,
И не разбуди этот темный глаз в его боли;

Падший морской дух и ужасная
Весна воли необучаемой, непобедимой.
Быстрее, сейчас же! — думает это плачущее облако.
Есть в сердце громовой огонь,

.

Медленное скопление, которое должно скоро вспыхнуть.
Не знаю как, плохо это или хорошо,
Оказывается, этот неуправляемый
Буйный дух, слепой на зло.

Голос (

внутри )

Разве я не пострадал? Звонит
Без слез? . . . Ха, вы у стены
Неоперившиеся дети, Бог ненавидит вас
Как меня ненавидят, и его тоже
Это вас, и этот дом, и все такое!

Медсестра

Жалко! Что им,
Babes, делать с грехом своего отца? Зачем называть их
Твоим проклятием? . . . Ах, дети, все
В эти дни моя грудь кровоточит за вас.

Грубая воля князей: да,
Всегда преобладает, редко пересекается,
На порывистых ветрах их настроение колеблется:
«Эти лучшие люди идут одинаково.

Да, не со славой, но с миром
Пусть долгое лето найдет меня коронованным:
Для кротости — самый ее здравый смысл
Магия и ее обычаи.

Все здоровы: но свирепо-великое
Немного музыки на дороге,
И упадет, когда рука Божья
Пойдет, самая глубокая и опустошенная.

[ За последние слова вошел Лидер Хора. Другие женщины следуют за ней. ]

Лидер

Я услышал голос и стон,
Голос восточных морей:
Неужели она еще не нашла покоя?
Говори, о старый.
Ибо я стоял вдали, у ворот,
И раздался крик изнутри:
И плач опустошенный.
Ах, нет больше у меня радости,
Для печалей, которые видит этот дом,
И любви, которую он произвел во мне.

Медсестра

Нет дома! «Его больше нет. Владыка
Ищет более гордую постель: и она
Пустыряется в своей комнате, ни слова
Не услышит ни о заботе, ни о милосердии.

Голос (

внутри )

О Зевс, Земля, Свет,
Разве огонь не пронзит мой мозг?
Какая польза от жизни? О,
Не сниму ли я медленное ярмо
и отпустить Жизнь,
Как зверь в ночи,
Лежать и избавиться от боли?

Припев

Некоторые женщины

«О Зевс, о Земля, о Свет:»
Крик несчастной невесты
Слышали вы и рыдания рождены
От утраченного восторга?

Почему ты утомляешься в этот день,
Дикое сердце, ненавидит постель,
Холодная постель в глине?
Смерть приходит, хотя никто не молится,
Без каркаса, без украшений.
Не называй его ты.

Если теперь чужие руки
Там, где был твой,
На его голове будет грех:
Не раздирай лба твоего!

Все, что ты страдаешь,
Бог видит: О, не так больно
Пустая трата и не плачь о груди
Это было твое от былых времен.

Голос (

внутри )

Дева Праведности,
Дева Священного Трофа,
Вы отметили меня, когда клятвой
Я связал его; отметьте не менее
Конец этой клятвы. Дай мне увидеть
Его и его невесту, которые искали
Мое горе, когда я не обидел ее,
Разбитый в нищете,
И весь ее дом.. . . О Боже,
Дом моей матери и темный берег
, который я оставил для него,
И голос крови моего брата. . . .

Медсестра

О, дикие слова! Слышали ли вы ее крик:
Тем, кто хранит отречение от веры человека,
Фемида и Зевс? . . . Этот новорожденный гнев
Сделает безумные дела, прежде чем умрет.

Припев

Другие женщины

Неужели она не пришла бы искать
Наши лица, которые ее хорошо любят,
И принять к своему сердцу заклинание
Слова, говорящие?

Увы, ненависть сильная
И гнев, вечно пылающий!
Было бы, но теперь стихнет,
Ах, Боже, я еще люблю ее.
И, конечно, стремление моей любви
Здесь не потерпит неудачу.

Идите: из той комнаты drear
Вперед к дню
Веди ее и скажи: о, скажи
Что мы любим ее, дорогая.

Иди, дабы рука ее не затвердела
О невиновных: Ах, пусть будет!
Ибо скорбь движется сюда,
Как гневное море.

Медсестра

Что буду я: хотя какие мои слова
Или любовь тронет ее? Пусть лежат
Со старыми потерянными трудами! . . . И все же ее глаз —
Знай глаза диких коров,

Львиная вспышка, охраняющая их выводок?
Так выглядит она теперь, если кто-нибудь из рабов
Говорите утешительно или совсем приближайтесь
Моя госпожа в своем дурном настроении.

[ Медсестра входит в дом .]

Припев

Женщина

Увы, смелые весёлые барды старых
Что вся их музыка творила для радости,
Для праздников и разнообразных танцев,
Чтобы Жизнь могла слушать и радоваться.

Но вся тьма и зло,
Быстрая смерть и тусклые душераздирающие вещи,
Неужели никто не облегчит их песней
Или музыкой тысячи струн?

Тогда песня сослужила нам службу в наших нуждах.
Какая польза от пиршества
Этот нескончаемый крик, которого никто не может услышать?
Пир наполнил их: все хорошо!

прочие

Я слышал песню, но она больше не звучит.
Там, где текли слезы:
Сильный плач, но усталый, усталый:
Женский крик о желанном ее сердце,
О поцелуе предателя и потерянном любовнике.
Но молитва, я думаю, все же поднимается с горечью
К Богу, к Вере, древней дочери Бога —
Вера, которая над раскалывающимися морями
Влекла ее в Элладу, и ветер
Полночи задрожал, и дверь
Закрылась от соли неочищенная вода.

[ За последние слова Медея вышла из дома .]

Медея

Коринфские женщины! Я пришел показать лице Мое, чтобы вы не презрели Меня. Ибо я знаю,
Некоторые головы стоят высоко и не падают даже ночью
В одиночку — гораздо меньше, чем это, на глазах у всех:
И мы, которые не изучаем наши пути
Но чувствуем и плачем — О, мы плывем по течению,
И зло! Ибо какая правда в глазах мужчин,
Которые не ищут сердца, но в мгновение ока презирают
Странное лицо, содрогающееся от того, кто никогда не обидел их?
Обидел ли их? .. . Конечно, далекие люди,
, я знаю, должны преклоняться перед ними и быть нежными. Нет,
Сам грек люди не хвалят, который всегда
Должен искать свою волю, не считаясь. . . . Но я …
Эта вещь, о которой не могли и мечтать, внезапно свыше,
Истощила мою душу: Я ослепляю там, где стою,
Чаша всей жизни разбилась в моей руке,
Стремясь умереть — О друзья! Он, даже он,
Кого хорошо знать, был для меня всем миром,
Человек, которого я любил, оказался самым злым. — О,
Из всего на земле, что истекает кровью и разрастается,
Трава наиболее травмируется женщина.Мы должны заплатить
Наш запас золота, накопленный на тот день,
Чтобы купить нам какую-нибудь мужскую любовь; и вот, они приносят
Владыку нашей плоти! Наступает жало
Всего стыда. А затем опасность,
Хорошо это или плохо, кем будет этот хозяин;
Отвергнуть она не может: и если он останется
Его костюм, это позор для всех дней этой женщины.
Так брошена среди новых законов, новых мест, почему,
«Это магия, которой она должна обладать, или пророчество —
Дом никогда не учил ее этому — как лучше всего вести
К миру то, что спит рядом с ней.
И та, кто долго трудится, найдет какой-нибудь способ
, которым ее господин может терпеть ее и не ослаблять
Его иго слишком свирепо, благословенно дыхание
Та женщина втягивает! Иначе позволь ей молиться о смерти.
Ее господин, если ему надоедает лицо
Внутри, выводит его вперед; какое-нибудь место повеселее
Разбудит его сердце: но она ждет, все ее видение
привязано к единственной душе.
И затем, по правде говоря, это они, которые сталкиваются с призывом
войны, в то время как мы сидим в укрытии, спрятавшись от всех
Опасностей! — Ложное издевательство! Я скорее встану
Трижды, чтобы встретиться лицом к лицу с их битвами со щитом в руке,
Чем родить одного ребенка.
Но мир!
Не может быть одной и той же сказки, рассказанной о тебе и обо мне.
У тебя есть этот город и дом отца твоего,
И радость друзей, и надежда в грядущие дни:
Но я, будучи безграждным, отброшен в сторону
Он женился на мне, дикая невеста
Побежденная в далеких морях и слева — рядом нет матери,
Ни брата, ни одного родственника нигде
Для пристанища в этой буре. Поэтому от тебя
прошу одно. Если мне еще представится шанс
Какой-нибудь путь, если даже сейчас моя рука сможет набрать
Силы, чтобы отплатить этому Ясону за его грех,
Не предавай меня! О, во всем, кроме этого,
Я знаю, как полна страха женщина,
И слабеет от нужды и уклоняется от света
Битвы: но однажды лишите ее права
В мужской любви, и там движется, Я предупреждаю тебя,
Нет более кровавого духа между раем и адом.

Лидер

Не предам тебя. Это справедливо,
Ты поразишь его. — И этот плач в прахе,
И бурные слезы, как я должен их винить? . . .
Пребывание:
«Тис Креонт, владыка Коринфа, пробирается сюда
и несет, как мне кажется, какое-то важное слово.

[ Входят справа Креонт, Царь, с вооруженными слугами .]

«Медея» Еврипида: Ясон и Медея Очерк, Медея

В Медее, написанной Еврипидом, два главных героя, Ясон и Медея, вынуждены покинуть Лолкос и укрыться в Коринфе.У Ясона есть возможность завоевать авторитет в обществе, женившись на дочери короля Креонта. Медея в ярости из-за предательства Джейсона ее и их двоих детей, и она клянется прекратить брак и отомстить. В пьесе Медея и Ясон изображены на фольгах. Медея полностью зависит от преобладания страсти над разумом. Ее изображают коварной, блестящей и могущественной. Напротив, Джейсон изображается как персонаж, лишенный чувств; он бесстрастен, туп, глуп и слаб.

Медея первой входит в спектакль и приветствует женщин из хора. Хор только что стал свидетелем ее диких стенаний, когда она молилась о смерти и угрожала отомстить Джейсону и его новой жене. Медея продолжает рассказ хора о предательстве Ясона и собственном унижении. Она объясняет, насколько она убита горем и как трудно быть изгнанной в город, где она никого не знает. У нее нет семьи или друзей в Коринфе, и она полностью зависит от Джейсона. Она оплакивает мрачное отчаяние, в которое впала.

Во время этого обмена она сообщает хору, что намеревается разработать план, чтобы разорвать брак и отомстить Джейсону. Она объясняет, что, хотя большинство женщин не постоят за себя, она не останется беззащитной: но когда с ней поступят несправедливо в отношении любви, ни одна другая душа не сможет удержать столько кровавых мыслей. В этой сцене Медея не говорит спокойно и рассудительно. Она, несомненно, обезумела, а ее мысли и действия контролируются ненавистью.Эмоционально иррациональные элементы характера Медея проявляются в ее неспособности контролировать свою страсть, что приводит к мести.

Позже в пьесе Джейсон поступает разумно и пытается решить проблемы с Медеей. Очевидно, он не осознает, что сделал что-то не так. Он чувствует, что просто сделал то, что сделал бы любой мужчина на его месте. Благодаря браку с принцессой он теперь наследник престола Коринфа, что в конечном итоге принесет пользу Медее и ее детям.Он хочет вернуть статус своей семьи и дать своим детям возможность иметь королевское происхождение. План Джейсона — добиться лучшей жизни для себя и вывести своих детей из бедности. Все это в конечном итоге принесет пользу Медее, и он не понимает, почему Медея не видит вещей по-своему.

Он утверждает, что его план сработал бы идеально, если бы Медея действовала разумно. Он обвиняет ее в том, что она требует справедливости и угрожает королевской семье.Если бы она не угрожала Креонту и его дочери, Медее не грозило бы изгнание. Из-за угроз Медея враждебность креонтов распространяется на детей, и он настаивает на том, чтобы всех их отослали. На протяжении всего их разговора Джейсон не позволяет страсти управлять собой.

Он держит голову в чистоте и просто излагает факты. На него не похоже позволять своему чувству свободы играть, как это делает Медея. Он здесь, чтобы предложить ей деньги и рассказать о месте ссылки. Он объясняет, что будет больно видеть его детей, но виновата в этом одна Медея.Когда она отказывается от его предложения денег, Джейсон взывает к богам, чтобы засвидетельствовать, что он пытался помочь, и снимает с себя любую ответственность, которую он, возможно, имел перед Медеей и мальчиками.

Медея полностью теряет самообладание в ответ на самодовольное изложение событий Ясона: О трус во всех смыслах, как я тебя называю, с горечью упрекай за недостаток мужественности … это худшая из всех человеческих болезней, бесстыдство. Медея напоминает Ясону обо всем, что она для него сделала, как она предала собственного отца и семью и последовала за ним в Коринф.Теперь он женился на новой жене и бросил двоих детей. Она в ярости, что бросила все ради него, и все же его не беспокоит то, что они были сосланы и, по сути, обречены на жизнь попрошайничества и нищеты. Медея отказывается принимать деньги Ясона, говоря, что дары плохого человека бесполезны. Ясон уходит, и Медея зовет его к своей девке.

Эта сцена показывает абсолютно противоположные личности этих двух персонажей. На протяжении всей сцены Джейсон не проявляет страсти, его нет, потому что у него большое сердце.

Вместо этого он здесь, потому что Креонт подарил ей еще один день в Коринфе, и предложение денег за ее изгнание — уместное дело. Однако Медея, с другой стороны, охвачена гневом, она одержима местью и отказывается смотреть на вещи рационально. На данный момент ее и ее детей будущее остается неопределенным, и, если ее отправят в ссылку, ей потребуются деньги. Но Медея не может так видеть вещи, она охвачена безумием ненависти и страсти — сочетание, которое делает ее неспособной быть разумной.

По мере того, как игра продолжается, Медея продвигает свой план против Джейсона. Она разговаривает с Эгеусом и разрабатывает план, согласно которому ей будет гарантировано убежище в Афинах после того, как она убьет Ясона и принцессу. С безопасным будущим Медея раскрывает этапы своего плана. Она попросит Ясона убедить принцессу позволить детям остаться в Коринфе. При этом Медея отправит детей во дворец с подарками. Один подарок — красивое платье, залитое ядом. Когда принцесса наденет его, яд съест ее заживо.Кто попытается снять платье, тот погибнет от кислоты. Это также уничтожит принцессу-отца.

Далее следует самая жестокая часть плана Медея. Убив короля и принцессу, она совершит самое ужасное преступление из всех, она намеревалась убить своих детей. Она признает, что это будет сложно, потому что она их любит, но гораздо важнее увидеть, как Джейсон страдает. Медея ни перед чем не остановится, чтобы Джейсон оставался несчастным до самой смерти.
Хор пытается убедить ее пересмотреть свой план, но Медей отвечает: Так должно быть. Никаких компромиссов нет.

В сцене, где Медея просит Ясона помиловать детей, мы видим еще один прекрасный пример двух противоположных персонажей. Медея притворяется покорной и просит у Ясона прощения. Она использует свой интеллект как оружие против него. Она смиряется с ним и обманывает его, заставляя поверить в то, что она искренняя. Она играет на его доверии и слабоумие и с помощью лести убеждает его получить разрешение на проживание детей во дворце в Коринфе.Джейсон слишком забыт, чтобы даже подозревать Медею. Медея расчетливая и могущественная, в то время как Джейсон кажется невежественным и слабым.

План Медеи также показывает ее страстное желание отомстить. Недостаточно того, что Джейсону приходится иметь дело со смертью своей новой жены и отца, она настаивает на том, что он несет смерть и своим детям. Ее страсть доводит ее до жестокости, ее одержимость преодолевает любую любовь, которую она испытывает к своим детям.

Смерть ее детей была частью ее плана мести, который должен был пронзить Ясона в самое сердце.Но ближе к концу пьесы Медея разрывается между любовью к детям и ненавистью к Джейсону. Она отсылает своих детей, потому что больше не может на них смотреть, потому что планирует поддерживать свой мстительный гнев. Сначала Медея чувствует, что не может совершить этот подлый поступок, и планирует забрать детей с собой в Афины: Ах, что со мной? Я хочу, чтобы мои враги остались невредимыми и над мной смеялись? Я должен столкнуться с этим. Ой, как же слабые женщины, чтобы допустить на мой взгляд эти мягкие аранжировки.На короткое время она не может решить, что ей делать. В конце концов, она подавит любую материнскую любовь, которую испытывает к своим детям, и убьет двух мальчиков: Я действительно знаю, какое зло я собираюсь совершить, Но сильнее всех моих последующих мыслей является моя ярость, ярость, которая навлекает на смертных величайшее зло.

По завершении спектакля план Медея наконец осуществился. И принцесса, и король умирают от ядовитой одежды. Ясон бросается к Медее, пытаясь спасти детей от королевской мести, но уже слишком поздно.Когда он приходит в дом, хор сообщает ему о том, что произошло, и о том, что его дети погибли от рук матери. Над крышей дома появляется летающая колесница с Медеей и телами двух детей. Джейсон умоляет Медею передать ему тела, чтобы он мог похоронить их и оплакивать их, но она отказывается. Он умоляет ее позволить ему поцеловать их в последний раз, но, конечно же, она этого не сделает. Ясон остается плакать и стонать, а Медея с триумфом уезжает. Она похоронит своих детей в храме Геры на прометории, а затем полетит в свое святилище в Афинах.

В финальной сцене спектакля Ясон снова предстает в образе Медея. На протяжении всей пьесы он не имел ни малейшего представления о том, на что она способна. В конце Медея предстает в почти мистической ауре, она победоносная и могущественная. Она все контролирует и успешно выполнила то, что намеревалась сделать. Король и принцесса оба мертвы, и Джейсон проживет свои последние дни в страданиях. Джейсон остается совершенно бессильным в руках Медеи, все, что он может, — это умолять своих детей и умолять богов наказать Медею: О, Боже, ты слышишь это, это преследование, эти мои страдания от ненавистных женщин, этого монстра, убийцы детей? Тем не менее, что я могу сделать, то и сделаю: я буду сетовать и взывать к небу, призывая богов свидетельствовать о том, как вы убили моих мальчиков, и не дать мне прикоснуться к их телам, чтобы похоронить их.Джейсон изображается беспомощным перед Медеей.

Медея — сильная гордая женщина, в ней преобладает страсть и отказ подчиняться несправедливости. Несмотря на безудержные эмоции, она остается расчетливой и контролирующей. Медею ведет ее сердце и ее страсть. Ее муж Джейсон — полная противоположность Медеи, он — ее противоположность и врага. На протяжении всей пьесы он изображен бесстрастным и слабым. Он руководствуется чистой логикой в ​​каждом своем решении. Он лишен самых достойных качеств.Медея олицетворяет силу, ум и страсть, а Ясон олицетворяет слабость и слабоумие.

Цитируйте эту работу

Чтобы экспортировать ссылку на эту статью, выберите стиль ссылки ниже:

StudyBoss. (Июль 2019). «Медея» Еврипида: Ясон и Медея. Получено с https://studyboss.com/essays/medea-by-euripides-jason-and-medea.htmlСкопировать в буфер обмена Ссылка скопирована в буфер обмена.

«Медея» Еврипида: Ясон и Медея ». босс.com. 07 2019.05 2021. .Copy to clipboard Ссылка скопирована в буфер обмена.

StudyBoss. Июль 2019. «Медея» Еврипида: Ясон и Медея. [онлайн]. Доступно по адресу: https://studyboss.com/essays/medea-by-euripides-jason-and-medea.html [Доступно 30 мая 2021 г.]. Копировать в буфер обмена Ссылка скопирована в буфер обмена.

StudyBoss. «Медея» Еврипида: Ясон и Медея [Интернет]. Июль 2019 г. [доступ 30 мая 2021 г.]; Доступно по адресу: https: // studyboss.com / essays / medea-by-euripides-jason-and-medea.html.Копировать в буфер обмена Ссылка скопирована в буфер обмена.

Трагедия в Медее | FreebookSummary

Crystal Smart Medea — это трагедия, потому что она демонстрирует сильного трагического героя, обладающего многими похвальными талантами, но уничтоженного трагической ошибкой. Медея сразу вызывает сочувствие у читателя, в начале пьесы. Ее няня представляет Ясона, мужа Медеи, как мошенника, который оставил Медею ради принцессы. Публика сразу же встает на сторону Медеи.Каждый кого-то любил и знает боль предательства. Медея — презираемая, несчастная мать-одиночка. Ее бросили в незнакомой стране без мужа и двоих детей, хотя она не сделала ничего плохого.

Она громко выражает свое разочарование и привлекает горожан, а также читателя на свою сторону. Сочувствие возрастает, когда человек узнает, чем она пожертвовала, чтобы стать женой Джейсона. Она покинула свой дом, убила нескольких мужчин, в том числе своего брата, чтобы дать Джейсону преимущество.Ей также приказано отправиться в ссылку с родной земли. У нее нет друзей или семьи в этой незнакомой стране. Эта цепная реакция заставляет Медею раскрыть свой трагический недостаток. Джейсон становится ее врагом, и она начинает замышлять месть. Позже в пьесе становится легче понять действия Медеи, потому что ее ситуация — это та ситуация, к которой некоторые могут относиться.

Ее можно рассматривать как трагическую героиню, даже когда она разрабатывает план убийства собственных детей. Однако трудно не заметить ее шокирующие действия.Она оправдывается благополучием своих детей, чтобы убедить Креонта дать ей еще один день до изгнания, но на самом деле она использует это время для своих истреблений. Чтобы полностью наказать Джейсона за проступок и ее изоляцию, она ранила Джейсона так же глубоко, как он ранил ее. В дополнение к Глаусе, принцессе, она убивает своих собственных детей, действие настолько невыразимое, что очень ясно показывает ее ужасный недостаток.

Она не думает о последствиях, с которыми она столкнется. Ее главная цель — отомстить Джейсону.Убив Глаус отравленной короной и мантией, а также нечаянно убив Креонта, она убивает своих детей. В конце спектакля Медея остается ни с чем. Медея спасается от смерти на золотой колеснице, которая уносит ее с Эгеем. Медея потеряла все, что любила: дом, мужа и детей. В традиционной греческой трагедии недостаток трагического героя ведет к большему познанию через горе. Медея — мощная трагедия из-за иронии.

Она спорит и кричит на Джейсона в начале пьесы, но позже делает вид, что согласна с ним.Медея ведет себя так, как будто она сочувствует Джейсону, но на самом деле она замышляет против него заговор. Она скрывает свое истинное отношение к ситуации. Она так взбешена, что не видит ошибок в своем плане. Джейсон убежден, что их дети в безопасности с Медеей, и он понятия не имеет, что она планирует убить их. Читатель знает, что она не может убить своих сыновей, не чувствуя какого-то горя, но она так бессмысленно разъярена.

На протяжении всей пьесы кажется, что она получает помощь от высшей силы, спасающей ее от наказания, изгнания и смерти.Греческие культурные ценности отображаются на протяжении всей пьесы. Боги также очень заметны в пьесе, отображая греческую культуру. Строфа и антистрофа, два важных аспекта трагедий, обсуждают действия Медеи, а также роль богов в ее жизни. В конце пьесы ее уносит дедушка, бог Солнца. Также в этой прощальной сцене Ясон взывает к богам, что они «бросили на него проклятие, преследующее шаги [Медеи]…» (334), и сравнивает ее со Сциллой.

Становится очевидным, что, хотя и Медея, и Ясон сильно влияют на свои судьбы, боги в конечном итоге контролируют свои судьбы. Пьеса «Медея» может не полностью соответствовать классической форме трагедии, особенно это заметно в том факте, что она никогда по-настоящему не достигает большего понимания из-за своих страданий и не остается полностью без помощи или надежды. Однако невозможно игнорировать основную трагическую сюжетную линию с сильной трагической личностью, недостаток которой приводит к ее падению.Публика многому учится из пьесы и, в конце концов, уходит с более глубоким пониманием настойчивой природы человеческого духа.

.