Медея

Медея

Медея — волшебница, дочь царя Колхиды
Ээта и океаниды Идии (вариант Гекаты),
внучка Гелиоса, племянница (вариант: сестра)
Кирки. Когда аргонавты
во главе с Ясоном
прибыли в Колхиду, покровительствовавшие им боги внушили Медее страстную любовь к Ясону. За обещание
жениться на ней Медея помогла Ясону преодолеть испытания, которым подверг его Ээт. Усыпив волшебным
зельем дракона, сторожившего золотое руно, Ясон и Медея бежали из Колхиды на корабле
аргонавтов. Чтобы задержать преследовавшего
беглецов Ээта, Медея убила своего малолетнего брата Апсирта, а
затем разбросала части его тела по морю, полагая, что сраженный горем отец прекратит погоню, чтобы
предать тело сына погребению (вариант: Апсирт возглавил погоню за беглецами, но Медея заманила
брата вловушку и Ясон убил его). Достигнув острова феаков (о. Схерия) Ясон и Медея укрылись у
царя Алкиноя, но колхи потребовали их выдачи. Алкиной обещал
выполнить это требование, если Медея еще не стала женой Ясона. Предупрежденные супругой Алкиноя
Аретой, Медея и Ясон поспешили сочетаться браком. Когда аргонавты
вернулись в Иолк, Медея помогла Ясону отомстить Пелию, убившему его
отца и брата. Медея погубила Пелия, убедив его дочерей, что дряхлого отца можно омолодить, для
чего тело Пелия надо разрубить на части и сварить их в котле, а затем с помощью волшебных трав
воскресить. Смерть Пелия стала причиной изгнания Медеи и Ясона из Иолка. В Коринфе,
где изгнанники
нашли приют у царя Креонта, Медея родила Ясону двух сыновей
Мермера и Ферета. Когда Ясон
задумал жениться на Креусе, дочери Креонта (вариант:
Главке), Медея, охваченная ревностью, послала невесте пропитанный
ядом пеплос, надев который Креуса сгорела вместе с отцом, пытавшимся спасти ее. Стремясь жестоко
отомстить и Ясону, Медея на глазах у него убила сыновей и улетела на колеснице, запряженной
крылатыми драконами. В
Афинах Медея стала женой
Эгея, родив ему сына Меда. Когда в
Афины пришел Тесей, сын Эгея и трезенской царевны
Эфры, Медея, опасаясь, что Тесей, а не ее сын Мед наследует
власть отца, убедила мужа отравить пришельца, но Эгей узнал сына и Медея была изгнана из Афин.
После этого Медея и Мед вернулись в Колхиду, где к тому времени Ээт был свергнут с престола
своим братом Персом. По позднейшим вариантам мифа Медея была
перенесена на острова блаженных, где стала женой Ахилла.

&copy 1997-2001 ПРЦ НИТ

Любовь и ревность на Святой земле. «Медея» Александра Зельдовича

«Я съем твое сердце!» – обещает разъяренная Медея покинувшему ее возлюбленному. Эту фразу из романа Кристы Вольф «Медея» использовал в своем сценарии Александр Зельдович. Героиня его фильма родилась в России, но вслед за своим Язоном, состоятельным московским бизнесменом, переселяется в Израиль, и там, на Святой Земле, где смешаны эпохи, сосуществуют люди из разных культур и живы древние мифы, поневоле расстается со своим спутником, не может забыть его и безжалостно мстит, осуществляя свою угрозу.

Тинатин Далакишвили, сыгравшая Медею, – талантливая актриса, готовая на отважные эксперименты и напоминающая по темпераменту и самоотдаче див немого кино. Ее партнером стал Евгений Цыганов. «Медея» – фильм о силе страсти, сметающей на своем пути всё и бросающей вызов времени.

Над картинами «Москва» (2000) и «Мишень» (2013) Александр Зельдович работал вместе с писателем Владимиром Сорокиным. Он говорит, что написал сценарий «Медеи» на одном дыхании, всего за 12 дней.

Этот разговор записан на фестивале в Локарно, где прошла мировая премьера фильма.

– Ваша Медея задает немало вопросов тем, кто ей попадается на пути. В частности, звучит такой вопрос: может ли Бог молодеть или стареть? Как вы на него ответите?

– Я думал над этим вопросом и задавал его одной религиозной еврейской девушке наряду с вопросом: а зачем носить парики? Она мне ответила про парики, и этот ответ вошел в фильм, также ответила на вопрос, может ли Бог быть старше или моложе. И она ответила так же, как в фильме: глагол «может» к Всевышнему неприменим. Может ли Бог создать камень, который не может поднять?

– Почему вы снимали не в Греции, а в Израиле? Видимо, дело в том, что Израиль – страна, где по-прежнему живы мифы?

В Израиле чувствуешь свою включенность в непрерывное историческое время

– Абсолютно верно. А идея мне пришла как раз в Греции. Я был в Афинах, останавливался в Экзархии, столице мирового анархизма. Там, в отличие от остальной Греции, есть некое напряжение. Я подумал: хорошо бы взять античную трагедию и сделать ее сегодня. Но потом была естественная мысль, что как-то тупо делать античную греческую трагедию в современной Греции, потому что тогда будет фильм про современную Грецию. Намного интереснее взять античную трагедию, которая есть такая высшая форма домонотеистического сознания, и разыграть ее на Святой земле, родине любого монотеизма. Я решил, что от столкновения двух этих противоположных вещей, то есть античной традиции и монотеистической, может возникнуть дополнительная энергия. По-моему, так и случилось. Израиль – это территория мифов. Он, несмотря на малый размер, чрезвычайно разнообразен. Ты чувствуешь там свою включенность в непрерывное историческое время. Там ощущение, что Еврипид был только что, и ты топчешь те же камни, по которым ходили Иисус Христос и Соломон. Эта культурная непрерывность там очень остро ощущается. Там и происходят до сих пор тектонические столкновения между разным мировосприятием, между разными культурами. Потом еще это место, наполненное тем, чем наполнена Медея, – ощущением ревности, обиды.

Александр Зельдович на кинофестивале в Локарно

– И в фильме возникает актуальный израильский контекст, благодаря встрече Медеи с террористом. Она устраивает ему допрос…

– Эротический допрос. Она – убийца, у нее есть интерес к людям, которые проходили через то же самое, либо убивали, либо хотели убить. Она ищет своих. Нормальное человеческое желание поговорить с кем-то, кто проходил через подобный опыт либо собирался пройти. И эта сцена с террористом, и встреча с якобы сумасшедшим солдатом – это все на эту тему. У нее есть естественное любопытство, и интеллектуальное, и сердечное, и даже сексуальное к собственному племени, к людям, которые к этому племени принадлежат. Плюс терроризм, особенно в таком эмоциональном варианте, замешан на том же внутреннем топливе, на котором существует она. Он замешан на обиде, он замешан на ревности, он замешан на ощущении пустоты, которая может возникнуть, если эту обиду вдруг унять. Нет обиды, и что будет? На место ревности может прийти либо любовь, либо равнодушие.

– Финальная сцена происходит в знаменитом месте, крепости Масада. Почему вы выбрали его?

Есть ощущение некоего нечеловеческого присутствия, некоего глаза, который на это дело смотрит

– Многие локации, в частности потрясающее место в городе Лод – запертую синагогу, я нашел до того, как писал сценарий. А Масаду я написал в сценарии, хотя там никогда не был, я там впервые оказался, когда мы ездили договариваться о съемке. В этом не было никакого символизма, просто в этом месте, как в любом невероятном пейзаже, есть ощущение некоего нечеловеческого присутствия, некоего глаза, который на это дело смотрит. Плюс чисто художественная вещь, потому что развалины синагоги, по которым бегает герой, – это как античная декорация. В фильме есть объекты – еще римский акведук в Кесарии, – которые связывают израильскую территорию с античностью.

– «Медея» – это театр, и музыкальный театр. В фильме много музыки, и вы работали с оркестром MusicAeterna Теодора Курентзиса…

композитор Алексей Ретинский в Локарно

– Это музыка Алексея Ретинского, который является восходящей мировой звездой в академической музыке. Это его дебют в большом кино. Он сотрудничает с оркестром MusicAeterna, там находится на резиденции. Это первый случай в истории, когда оркестр согласился записать музыку для картины. Потрясающий коллектив. Дирижировал Федор Леднёв – второй дирижер этого оркестра. И они это исполнили невероятно качественно, потому что музыка сложная, микрополифония. Все точно исполнено, и оркестровые, и вокальные номера. Изумительно спела Катя Дондукова, которая тоже работает в хоре MusicAeterna, и Тина Кузнецова, которая пела русский романс. Музыка – важнейшая часть фильма, третья координата. Это огромная удача, что мы встретились с Алексеем.

– Кинокритики, с которыми я обсуждал после премьеры ваш фильм, говорили, что потрясены игрой Тинатин Далакишвили, напоминающей женщину-вамп экспрессионистской эпохи.

Евгений Цыганов сыграл обобщенного мужчину, который виноват просто потому, что он мужчина

– Я абсолютно согласен. Она гениальная актриса. Она нигде не училась – это такое стихийное дарование. Я понял почти немедленно, что никакой другой претендентки быть не может. Я с самого начала отдавал себе отчет, что найти героиню будет практически нереально, потому что она существует из кадра в кадр, а без актрисы не было бы этой картины. На счастье она нашлась. Мы репетировали месяц. Я не помню такого актера или актрисы, с которыми бы я так мало говорил на площадке. Было удивительное ощущение какой-то телепатии, как перчатки на руке. Плюс еще она себя не бережет, она выкладывалась не по-детски. Через месяц после съемок мы встретились в Москве, и я вижу, что что-то в ней изменилось. Она смеется, говорит: «Вижу, что ты удивлен». Я говорю: «Да, немного. А что произошло?» – «Очень просто: я уже не она».

Медея, чтобы забыть возлюбленного, встречается с известным распутником

– А Евгений Цыганов, который сыграл ее возлюбленного?

– Роль была крайне сложная, потому что это не активная роль, он играет персонажа пассивного, он играет объект любви, он играет жертву. И он сыграл это предельно достоверно. Он сыграл обобщенного мужчину, которого жалко, потому что на самом деле он ни в чем не виноват, но виноват просто потому, что он мужчина.

– Мне показалось, что вы его загримировали специально, чтобы в нем узнавали Ходорковского?

– Нет, это абсолютно случайно. Ни Ходорковского, ни даже меня (кто-то говорит, что он на меня похож пластикой). Я думаю, что это его актерское воплощение – это дар. Это сделано микросредствами. Ему удалось создать идеальную форму. Так же, как и ей. Но она играет Медею, у нее есть обозначение, как у актера, играющего Гамлета, она играет этот миф, она играет этот смысл, а Язон – просто мужчина с маленькой буквы, он такое понятие. Ему в этом смысле было сложнее, потому что он сыграл обобщенного мужчину, причем не экстремального, не героического, а вот так. И это, по-моему, большое достижение.

– И много второстепенных, но важных и колоритных персонажей: часовщик великолепный, художник-граффитист…

– Это прекрасный кастинг. Изумительный парень Йотам Кушнир, который играл этого солдата, Надя, которая играла монахиню. В Израиле снимать адски дорого, но у нас прекрасные были партнеры, которые на довольно ограниченном бюджете сумели решить все практически невозможные задачи. В фильме более 30 различных локаций, причем с некоторыми из них было просто нереально договориться. Но как-то в результате это произошло. Не было ни одной сцены, не было ни одной задачи, которая не была бы решена.

– Я думаю, что политизированные зрители найдут в фильме комментарий к политическим событиям в России. Уверен, что для вас это не главное, но тем не менее он существует.

– Не будем кривить душой: года два назад Рублево-Успенское шоссе было утыкано билбордами, на которых было написано: «Израильское гражданство. Быстро, недорого». Люди с возможностью нейти у себя необходимую четверть или одну восьмую еврейской крови, пользовались этой возможностью, чтобы либо уехать, либо просто получить второй паспорт. А причины, по которым они это делают, известны. Бизнес устремляется туда, где проще, деньги ищут там, где легче, вот, собственно, и всё, тут не надо глубоко копать.

– Недавно в «Искусстве кино» были опубликованы два сценария, которые вы написали вместе с Владимиром Сорокиным. Эти фильмы не будут сняты или вы просто отложили эти проекты?

– Один из них – по-моему, прекрасный замысел – был написан почти 18 лет назад, нужно адаптировать его к сегодняшнему дню. Может быть, я это когда-нибудь сделаю. Что касается второго сценария, «Тесто», он почему-то, в отличие от «Москвы» и от «Мишени», которые были написаны один за 14, а другой за 18 дней, писался год и как-то очень трудно пошел, мы им остались не слишком довольны. Он пока лежит; очень может быть, что его время наступит. Пока это архивный литературный материал, может быть, местами и небезлюбопытный.

Медея, покинутая в своем доме

– А в «Медее» есть что-то сорокинское? Может быть, сцена с париками?

Володя Сорокин научил меня литературной чувствительности и определенной экономности

– Большая часть этой сцены в картину не вошла. По сценарию у этих голов возникали Тинины лица. Они начинали кричать на нее по-арамейски текстом из «Зогара». Там был сильный текст про женскую нечистоту. Это не удалось реализовать на графике, поэтому сейчас сцена заканчивается на ее повороте. Не знаю, что там сорокинское. Может быть, это я? Мы с ним вместе работали, близко общались, много сделали, начиная с 1995 года, Володя очень многому меня научил. Может быть, наше общение на его литературе как-то сказалось. Она стала точно после наших сценарных проб более визуальной, он сам это признаёт. А Володя научил меня литературной чувствительности и определенной экономности. Я доволен тем диалогом, который я написал в «Медее»: думаю, что это получилось во многом благодаря той совместной школе, которую мы с ним прошли.

– Я читал в одном из ваших интервью, что вы пересматривали другие киноверсии «Медеи» и сочли «Медею» Пазолини устаревшей. Меня это, честно говоря, удивило.

– Не пересматривал, а просматривал. Я читал разные варианты «Медеи», от Еврипида до Хайнера Мюллера, на тексте которого я делал пробы актрис. Что касается Пазолини, то, в отличие от «Эдипа» и «Теоремы», с которыми у меня есть контакт, у меня с этой картиной контакт не возник. Видимо, потому что у меня сложилась собственная концепция картины, и она с пазолиниевской находилась в противоречии.

Имя Медея: значение имени, происхождение, судьба, характер, национальность, перевод, написание

Что означает имя Медея? Что обозначает имя Медея? Что значит имя Медея для человека? Какое значение имени Медея, происхождение, судьба и характер носителя? Какой национальности имя Медея? Как переводится имя Медея? Как правильно пишется имя Медея? Совместимость c именем Медея — подходящий цвет, камни обереги, планета покровитель и знак зодиака. Полная характеристика имени Медея и его подробный анализ вы можете прочитать онлайн в этой статье совершенно бесплатно.

Содержание толкования имени

Анализ имени Медея

Имя Медея состоит из 5 букв. Пять букв имени являются показателем гуманитарных наклонностей. Эти люди любят и умеют ценить искусство, они – приятные и интересные собеседники. Такой человек никогда не вызовет у собеседника ощущения, что он имеет дело с «пустышкой», стремящейся «пустить пыль в глаза». Поэтому отношения с представителями противоположного пола всегда основаны прежде всего на взаимном уважении. Проанализировав значение каждой буквы в имени Медея можно понять его тайный смысл и скрытое значение.

Значение имени Медея в нумерологии

Нумерология имени Медея может подсказать не только главные качества и характер человека. Но и определить его судьбу, показать успех в личной жизни, дать сведения о карьере, расшифровать судьбоносные знаки и даже предсказать будущее. Число имени Медея в нумерологии — 1. Девиз имени Медея и единиц по жизни: «Я – первый!»

• Планета-покровитель для имени Медея — Солнце.
• Знак зодиака для имени Медея — Лев и Овен.
• Камни-талисманы для имени Медея — аквамарин, берилл, медь, каури, магнит, слюда, мусковит, хризолит, сапфир, песчаник, бирюза.

«Единица» в числах для имени Медея – Числе Выражения, Числе Души и Числе внешнего облика – говорит о наличии у человека способностей, обеспечивающих его оригинальность и уникальность. Значение цифры 1 — для имени Медея, это прежде всего, способность находить пути и способы самореализации, принципиально отличающиеся от общеизвестных. Обладатели имени Медея свободолюбивы, часто эгоистичны. Такие люди стремятся к независимости, вкладывают силы в саморазвитие и реализацию себя. Способность направлять неуемную энергию в нужное русло поможет единицам добиться больших успехов в жизни. Среди них много творческих натур, активных и нуждающихся в постоянном движении вперед. Единица в имени Медея — это число лидера. Имя Медея обладает мощной энергией, имеет множество идей, которые пытается воплотить самостоятельно. Человек — Единица (Медея) имеет силу воли, харизму, держит свое слово, умело решает проблемы других людей. Его нельзя не заметить. Яркий индивидуалист с гипертрофированным эго. Медея часто ошибается в личной жизни, нередки разводы. Единица с именем Медея не должна быть агрессивной, злиться, иначе она разрушает свое здоровье и выстроенный ранее путь. Порадовать владельца имени Медея можно, дав ему уважение, постоянно отмечать его успехи и заслуги.

• Влияние имени Медея на профессию и карьеру. Что значит число 1 в имени Медея при выборе сферы деятельности? «Единица» в нумерологическом ядре – это практически всегда потенциально высокий уровень профессионализма. Но профессионализма совершенно особого толка – узконаправленного, избирательного, а иногда – единственного в своем роде. Подходящие профессии для имени Медея: менеджер, руководитель, предприниматель.
• Влияние имени Медея на личную жизнь. Межгендерные отношения – это сфера, в которой положительные и отрицательные проявления личности настолько видоизменены, что дифференцировать их довольно сложно. В частности, число один для имени Медея наделяет своего обладателя импульсивностью, хвастовством и самоуверенностью. Эти черты характера для обладателя имени Медея обычно считаются недостатками, но «в делах любовных» часто выглядят неотразимыми достоинствами. А склонность к логическим построениям и твердость убеждений – вполне могут быть расценены, как излишняя осторожность и занудство. Единица – символ лидерства, а лидеры по имени Медея чаще всего ищут в отношениях заботу и тепло. Более всего им подходят активные тройки, семерки, девятки, а также спокойные двойки и шестерки.

Планета покровитель имени Медея

Число 1 для имени Медея означает планету Солнце. Единица для имени Медея – это изначальное, источник всего. Это число входите состав любого другого числа. Люди с именем Медея, чьей планетой-покровителем является Солнце, по натуре очень сильные личности, как правило – лидеры. Им свойственна импульсивность, они никогда не останутся незамеченными. Они добиваются успехов практически в любом деле. Людям Солнца по имени Медея присущи такие черты характера, как стремление к власти, великодушие, справедливость, ответственность, инициативность. Гармоничные отношения у этой категории сложатся с людьми этой же группы.

Знаки зодиака имени Медея

Для имени Медея подходят следующие знаки зодиака:

Цвет имени Медея

Красный цвет имени Медея. Люди с именем Медея, носящие красный цвет, очень добрые и отзывчивые, они всегда придут на помощь, но будут ждать ответной реакции. И если она не последует, то, возможно, серьёзно обидятся, но не покажут этого, просто отдалятся от человека на некоторое время. Среди обладателей имени Медея много лидеров, ведущих до конца к цели, требуя от ведомых полной отдачи, из-за чего часто их и недолюбливают. Носители имени Медея верные друзья, но, увы, друзей у них не так уж и много. Положительные черты характера для людей с именем Медея – доброта, отзывчивость, лидерство. Отрицательные черты характера для людей с именем Медея – эгоистичность, нетерпимость к порокам других.

Как правильно пишется имя Медея

В русском языке грамотным написанием этого имени является — Медея. В английском языке имя Медея может иметь следующий вариант написания — Medeya.

Видео значение имени Медея

Вы согласны с описанием и значением имени Медея? Какую судьбу, характер и национальность имеют ваши знакомые с именем Медея? Каких известных и успешных людей с именем Медея вы еще знаете? Будем рады обсудить имя Медея более подробно с посетителями нашего сайта в комментариях ниже.

Если вы нашли ошибку в описании имени, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Исследование истории расширенной семьи на материале романа Л. Улицкой «Медея и ее дети»

Психология и психотерапия часто обращались к известным произведениям искусства, используя их для иллюстраций своих теорий. В психотерапии эта традиция началась с З. Фрейда, который применял психоанализ к творчеству Софокла, Шекспира, Достоевского и многих других. Литературные произведения удобно использовать для теоретических исследований в психотерапии, разбирая с определенной точки зрения описанные в них «случаи» и иллюстрируя на их примере различные аспекты психотерапевтических теорий. В семейной психотерапии для иллюстрации такого параметра семейной системы, как семейные правила и лучшего понимания драматических последствий их нарушения А. Я. Варга ссылается на примеры из классической русской литературы [1] на «Анну Каренину», » Грозу», «Бесприданницу», а особенно на повесть Ф. М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели». В основе таких иллюстраций или исследований лежит литературный текст, а значит все, что известно психотерапевту известно и всем читателям, и можно легко проследить сам процесс анализа текста и то, как применяются теоретические положения и к каким выводам приходит сам психотерапевт. Это значит, что подобные работы, могут служить пособием при обучении студентов.

Выбор литературного произведения как базы исследования ведет и к ряду ограничений: мы не можем задавать вопросы литературным героям, проверяя таким образом правильность наших теоретических выводов, не можем применять никаких психотерапевтических воздействий (но можем фантазировать об этом).

Выбранное для подобного исследования литературное произведение должно обладать рядом качеств:

· оно должно содержать необходимое для анализа количество информации;

· изложенная информация должна быть «художественно правдива», то есть не обязательно содержать описание реальных событий и персонажей, но соответствовать жизненным законам, психологической правде, как она понимается кругом читателей, относящихся к определенному социокультурному слою.

Роман Людмилы Улицкой «Медея и ее дети» [2] отвечает этим требованиям, и изложенная в нем история нескольких поколений большой семьи и способ подачи материала делает возможным его использование для исследования семейной истории. Значимым является время место действия романа — он охватывает период с начала двадцатого века по его восьмидесятые года. Действие происходит в России, так что исторический контекст событий, описанных в романе, является общим для истории семей наших современников, в том числе и реальных клиентов.

Исследуя текст романа, студенты могут увидеть, как изолированные семейные события образуют связный целостный паттерн, определяемый законами функционирования всей семейной системы, научатся использовать теоретические положения теории семейных систем, теории Боуэна, метод геннограмм |1,3,4|. Однажды известный американский психотерапевт представитель стратегического направления семейной психотерапии Клу Манадес |5| высказала такое признание: «Каждый психотерапевт — детектив, а достигнутые им благоприятные результаты лечения — плод успешно проведенного расследования». Выяснение семейной истории — одного из основных параметров функционирования семейной системы — является реальной задачей, с которой сталкивается семейных психотерапевт. Семьи повторяют сами себя, то, что происходит в одном поколении часто повторяется и в следующем, те же темы проигрываются из поколения в поколения, хотя актуальное поведение людей может иметь различные формы. Мюррей Боуэн назвал это многопоколенным переходом семейных паттернов, то есть паттерны взаимоотношений предыдущих поколений могут обеспечить неявные модели для семейного функционирования в следующих поколениях. Также «социальная среда семьи» — расширенная семья, сеть знакомств и отношений на работе влияют на семейную мифологию, передающуюся из поколения в поколение [6].

Исследование истории семьи

Само название романа Людмилы Улицкой «Медея и ее дети» указывает на то, что центральной темой для автора является семья. Писатель пытается художественно осмыслить чувство принадлежности к семье, влияние этого чувства на судьбу человека, его поступки и восприятие себя и других. Для автора история семьи и всех ее членов чрезвычайно важна, поэтому роман содержит подробнейшую информацию не только об основных событиях в жизни героев, но и множество имен близких и дальних родственников, даты рождения, заключения браков, смерти. Эти факты не даются прямо в хронологической последовательности, а часто сообщаются в отступлениях, как бы «к слову» по мере развертывания повествования о событиях, действие которых происходит в 1976-1977 годах. Поражает, что вся информация, вычисленная из различных фактов, приведенных в разных местах книги, не содержит никаких противоречий. Это, скорее всего, говорит о том, что для автора вся эта объемная семейная хронология чрезвычайно важна, необходима для выполнения его художественной задачи. Нам же это дает возможность составить довольно подробную генограмму описываемой расширенной семьи и проанализировать ее семейную историю, правила и мифы.

Одной из центральных фигур (почти символической) является Медея, крымская гречанка, ровесница века. Ее вдовство длится уже более двадцати лет, и она «хранит верность образу вдовы в черных одеждах, который очень ей пришелся». Своих детей у нее нет. Облик ее необычен, аристократичен, она похожа на ненаписанный Гойей портрет. Она уникальна: единственная из огромной семьи Феодосийских греков продолжающая жить в родных местах, хозяйка здешних мест, известных ей как «содержимое собственного буфета». Она обладает способностями, которые ее молодые родственники склонны даже объяснять мистически. Она очень наблюдательна. Например, у нее дар находить редкие вещи, или от нее невозможно скрыть личную жизнь. Даже ее собаку-дворняжку звали по особенному — Нюкта, как древнегреческую богиню ночи. В чем же уникальность Медеи, как и уникальность других женщин этой семьи? Они подсознательно знают, что «через понтийских мореходов получили, вероятно, каплю царской крови, почетное родство с теми царицами, всегда обращенными к зрителю в профиль, которые пряли шерсть, ткали хитоны и выделывали сыр для своих мужей, царей Итаки и Микен». Надо отметить, что все женщины этой семьи исключительно умелые хозяйки.

Бездетная Медея собирала в своем доме в Крыму многочисленных племянников и внучатых племянников, она испытывала к ним живой интерес, который к старости даже усиливался. Племянников было более тридцати, график составляли еще зимой, более двадцати человек четырехкомнатный дом не выдерживал, то есть для ее родственников очень важно было посетить ее. Про этот дом сказано, что он ощущался, как бы, в центре мироздания, а вокруг него происходило медленное движение, гор, облаков, овечьих отар. «Пуп земли», — сказал про это место покойный Медеин муж, и они купили там дом и перебрались в Поселок из Феодосии. В этом доме были особые правила, особый распорядок, кому из племянников они не нравились, тот больше не приезжал, то есть переставал быть членом семьи Медеи, о них в книге не содержится никаких сведений, кроме того, что такие случаи были. Сами родственники Медеи, хотя и приезжали в Крым отдыхать, не считали себя курортниками, и, что характерно, местные жители, соседи не относились к ним, как к отдыхающим.

Для всех членов этой семьи, а для Медеи в особенности, характерно такое восприятие людей, когда человек воспринимается через свою семейную или даже родовую принадлежность. Всегда упоминается, откуда человек родом, кто его родители, как он взрослел. Для любой его черты внешности, качества, или свойства характера подбирается семейная аналогия. Считается, что по наследству передаются не только генетические черты, но и свойства характера.

Медея была из очень большой семьи (рис. 2.1): у нее было двенадцать братьев и сестер, дети рождались аккуратно в конце лета, каждые два года. Она была шестым ребенком. Дед ее Харлампий Синопли имел братьев и сестер (упоминается его брат-священник и младшая сестра Поликсена, к потомкам которой принадлежит муж автора, поэтому повествование и ведется, как бы, изнутри семьи). У него долго (тридцать лет) не было детей. У его обеих жен были многочисленные выкидыши и шесть раз рождались мертвые младенцы. Наконец родился сын Георгий. Это богом данный ребенок: его мать по обету дошла до Киева, а родив и выкормив малыша, до самой смерти держала благодарственный пост. Можно догадываться о нагруженности той роли, которую он играл в семье.

 
Рис. 2.1.

У самого Георгия было тринадцать детей. Эти факты также оценивались как наследственные семейные черты: «Даже семейная плодовитость расщепилась на две линии: одни, как Харлампий, годами не могли произвести на свет хоть самого малого ребеночка, другие, напротив, сыпали в мир красноголовую мелочь, не придавая этому большого значения». Женой Георгия была Матильда Цырули, привезенная им из Батума и вышедшая замуж за него уже беременной. Это было в 1890 году. Она была из многодетной семьи. Ее замужеству предшествовала какая-то трагическая любовная история. О ней Медея узнает из письма, найденного после смерти матери и сохраненного. Медея вообще хранила все документы и письма, у нее был настоящий семейный архив, в котором лежали даже тринадцать прядей волос от первой стрижки всех детей Синопли. Семья жила в большом доме деда Харлампия, который умер в 1910 году. Он был богатым негоциантом, но к старости разорился. Сын Георгий был судовым механиком, можно предположить, что он часто отсутствовал. Отношения в семье были теплыми и традиционными: мать управлялась с хозяйством и детьми, старшие помогали ей, при принятии важных решений, касающихся воспитания детей, она советовалась с мужем. Существовала мужская и женская работы, как во всех традиционных семьях. В общем, это была счастливая семья.

Несчастье случилось в 1916 году. Седьмого октября взорвался корабль, на котором отец Медеи был судовым механиком. Корабль подняли только через три года, а тогда символические похороны погибших моряков показались младшим детям чем-то вроде парада, с оркестром и оружейным салютом. Они не сумели осознать смерть отца. Мать была беременна и должна была родить в этот раз в середине октября. Она умирает родами вместе с ребенком.

Медея первой узнает о смерти матери, придя навещать ее в больницу. В это время она в семье является функциональной старшей дочерью, единственная старшая сестра Анеля уже несколько лет как вышла замуж и уехала в Тифлис к мужу. Приезжают родственники и забирают четырех младших детей. В книге сообщается пусть и коротко, но о судьбе каждого из них. Если они выживают, их судьба вписывается в контекст истории всей семьи. С этого момента возникает традиция приемных детей, причем родственных по крови (см. генограмму рис. 2.1). Семья старшей сестры Медеи Анели, вырастив Настю, младшую сестру, в 1937 году берут в семью племянников мужа Нину и Тимура, с семьей которых до ареста их родителей они не общались. Дети становятся полноправными членами семьи, они, и впоследствии их дети, будут ездить погостить в Крым в дом Медеи. В семье старшего брата Медеи Федора усыновят мальчика Шурика, который окажется принадлежащим к семье и по крови.

С Медеей остаются трое детей, не желающих с ней расставаться: двухлетний Дмитрос, четырехлетний Константин и восьмилетняя Александра. Ее поддерживает старая нянька Пелагея, дальняя родственница Харлампия. «Пока я жива, пусть меньшие растут в доме», — говорит она, понимая семейную ценность Дома. Так в 16 лет Медея становится замещающей матерью и главной женщиной в семье, наследницей Дома. Этими событиями можно объяснить и ту связующую центральную роль, которую будет она играть для своих племянников в расширенной семье. Некоторые из них также будут исполнять замещающие роли.

Одним из самых близких людей для Медеи, ее подругой на протяжении всей жизни, с гимназических лет была ее подруга Елена. Она происходила из богатой и культурнейшей армянской семьи. Ее родители выбрали Медею в компаньонки своей дочери не только по тому, что Медея была лучшей ученицей в классе. Семья Медеи принадлежала к совсем другому социальному слою, но мать Елены Амрик Тиграновна, Тифлисская армянка, придя в дом к Синопли, увидела в их быте знакомые с детства черты, такую бы казалось незначительную вещь, как сходство кулинарных пристрастий. Детские воспоминания умилили ее и внушили доверие к незнакомой семье. Но главное — в семье Леночки Степанян также ценились традиции, принадлежность к роду, как и в семье Синопли.

В двадцатом году Леночка выходит замуж за старшего брата Медеи Федора и уезжает с ним в Узбекистан. Это — решение Медеи, она «сосватала ее твердой рукой», Федор женился по первому ее слову. Есть рациональное объяснение — Леночку надо спасать, она дочь министра правительства Крыма, — но этот факт указывает на то, что к этому времени Медея окончательно стала главой семьи, она может принять решение, касающееся судьбы даже старшего брата. И хотя Елена Степанян «вовсе не помышляла о том, чтобы стать женой простоватого грека из феодосийского предместья, старшего брата задушевной гимназической подруги», — брак удался.. Более того, модель поведения Леночки — одна из ценимых в семье Синопли: Медея «чрезвычайно ценила тех, кто как ее мать, бабка, подруга Елена, совершали и незначительные, и самые важные поступки тем единственным способом, который был возможен для Медеи, — серьезно и окончательно». Подобным же устройством обладали брат деда Харлампия, отец Дионисий, который был духовным наставником Медеи, и ее брат Афанасий, ушедший в монахи в двадцатых годах в Болгарии и ставшей потом афонским старцем. Сходными свойствами отличается и племянник Георгий, сын Елены и Федора (он переселится в Крым и унаследует семейную роль Медеи в расширенной семье). За эти качества Медея в семье считалась праведницей. На формировании характера Медеи сказалась история ее батумской тетки, жены Сидора, старшего брата матери и ее близкой подруги (здесь можно предположить некую аналогию отношениям Медея-Елена — Федор). Согласно семейной легенде она умерла от горя на похоронах своего мужа, погибшего от несчастного случая. «Именно в ее честь и получила Медея свое столь необычное для греков имя…»

Но такая нравственная цельность, самоотверженность и стойкость характера не была единственной моделью поведения для женщин семьи Синопли (в больших семьях, где много народу, много родственников всегда существуют более одной модели поведения). Другого способа жизни придерживалась младшая и любимая сестра Медеи — Александра, Сандрочка по-домашнему, и ее младшая дочь Ника.

История Александры

Кода умерли родители, Сандре было восемь лет. Она осталась с Медеей, к которой была очень привязана. Старшая сестра со всей ответственностью взяла на себя заботу о младших детях, об их воспитании и устройстве в жизни, то есть выполняла родительские функции. Считалось, что Сандрочка «от природы легкомысленная, но вовсе не дурочка». «… Сандра с детства вела себя так, как хотела ее левая нога, и Медея никогда не могла понять этого непостижимого для нее закона левой ноги, закона прихоти, сиюминутного желания, каприза или страсти». Этот «закон левой ноги» будет довольно распространен среди племянников Медеи вообще, и в потомстве Сандры в частности. Медея оказывается чрезвычайно терпима к такому невозможному для нее самой способу поведения, о котором будет — ведь это одна из моделей поведения, принятых в ее семье.

 
Рис. 2.2.

Первым мужем Сандры стал Алексей Кириллович Миллер, доцент, энтомолог из уважаемой профессорской семьи, «главный предок был из петровских немцев» (рис. 2.2). Ему было под сорок, и он давно был женат, жена его тоже была доцентом, гидробиологом, он был «убежденно-нравственный, физиологически порядочный» и вовсе не склонный к адюльтеру, но чем-то приглянулся Сандрочке и никуда от нее не делся. Впрочем, выяснилось, что он был старинным знакомым семьи: еще будучи студентом, снимал комнату у них в доме. Она забеременела, а он уехал в Москву, уверенной, что скоро вернется за ней. Переустройство прежней жизни потребовало от него многих усилий и заняло много времени. Сандрочка совершенно не беспокоилась о том, что он может исчезнуть также внезапно, как появился. Высказывается предположение о происхождении ее «природного» легкомыслия — «безмятежность ее основывалась на уверенности, что Медея возьмет на себя и этого ребенка, как взяла как- то и саму Сандру с братьями». Сандра — младшая сестра и обладает многими психологическими характеристиками, свойственными младшим детям. Сын Сандры родился в Феодосии под присмотром тети Медеи, которая стала его крестной матерью и испытывала к нему хорошо осознаваемые материнские чувства. Через две недели приехал Алексей Кириллович и увез их в Москву. Обратим внимание на то, что Сандрина мать также вышла замуж, уже будучи беременна.

Легкая на любовь и равнодушная к богатству Сандра обожала блеск. Первый брак ее блестящим не был — это были три самых скучных года в ее жизни. Закончился этот брак скандально: муж застал ее с любовником-красавцем, глухонемым истопником, который был, конечно же, только эпизодом в ее жизни. После этого отношения их прервались. Ее младшая дочь Ника будет не только не бояться подобных скандалов, а даже получать от них удовольствие. Само слово «скандальный» употребляется также один раз по отношению к событию в жизни матери — Матильды: она вошла в дом своего мужа скандально непорожней. Можно предположить, что до определенного времени она также придерживалась «легкомысленной модели поведения», но, выйдя замуж, стала жить по другим правилам.

Сандра же долго оставалась верной себе: у нее были разные блестящие связи на протяжении почти всей ее жизни. «Замуж во второй раз она вышла замуж за военного, ладного и голосистого охотника до украинских песен, Евгения Китаева, родила от него дочь Лидию, а потом и этот брак замялся. Хотя они не разводились, но жили порознь, и вторая дочь, Вера, родившаяся перед войной, была от другого отца, человека с таким громким именем, что Китаев скромно молчал о своей семейной жизни до самой своей гибели. Последняя дочь Александра, родившаяся в сорок седьмом, через три года после его гибели, тоже пошла под его веселую фамилию». Александра легко брала деньги и получала иную помощь от любовников, не делая из этого никакой проблемы. Она легко меняла не только надоедающих ей быстро мужчин, но и профессии. Долгие годы она не была склонна к постоянству, к супружеству.

По отношению к своим детям она была теплой, хорошей матерью, умелой, проворной хозяйкой. В ее доме царила «веселая любовь детей к матери и теплая дружба между всеми» Эти отношения были хорошо знакомы ей по родительской семье, а отца она потеряла рано и, по-видимому, у нее не было прочной модели супружеских отношений. Дети не мешали ее личной жизни, они не воспринимались как помеха для следующего супружества. Они не составляли всю ее жизнь, а только часть ее, — это было общее правило отношения к детям в ее расширенной семье.

«Когда Александре перевалило за пятьдесят, и на огонь ее потускневших волос уже не летели тучи поклонников, она вздохнула и сказала себе: — Ну что ж, пора…» Она впервые в жизни сделала осознанный выбор партнера для совместной жизни. Ее внимание привлек Иван Исаевич Пряничников, театральный краснодеревщик. Был он не стар, на год другой младше, было в нем какое-то особенное достоинство. Она принялась соблазнять его не столько собой, как любовника, сколько своим домом, уютом, вкусной домашней едой, атмосферой любви и даже своими детьми (а Иван Исаевич к тому времени был человек одинокий). Первый подарок он сделал не лично ей, а, как бы дому, — принес кровать для младшей дочери Александры Ники. Сблизило их большое неизгладимое несчастье: старший сын Александры Сергей вместе со своей женой погибли в автокатастрофе. «Их отношения как будто навсегда остались освещены этим трагическим событием, да и сама Александра, казалось уже не способна праздновать свою жизнь, как делала от самой ранней юности, невзирая ни на какие обстоятельства войны, мира или вселенского потопа». Это говорит о том, что она, как и мать под влиянием трагических событий переменила модель поведения. Она становится преданной женой, серьезной и ответственной, будет растить внуков, помогать детям, брак ее будет долгим и удачным.

Ника

Ника была поздним ребенком Александры и ярким представителем семейных традиций. Ей шел тринадцатый год, когда погиб ее старший брат Сергей и в доме появилась его дочь семилетняя Маша. Маша после гибели родителей какое-то время жила у дедушки и бабушки со стороны своей матери, где перенесла тяжелое нервное расстройство и совершила попытку самоубийства. В семью к Александре она попала после психиатрической клиники, и нуждалась в любви и постоянной заботе. Ника стала выполнять для Маши ту же замещающую роль, которую когда-то выполняла Медея по отношении к ее матери Александре, только Ника была младше Медеи.

Маша переехала к бабушке как раз в то время, когда Ника охладела к игре в куклы, и живая Маша заменила ей всех Кать и Ляль, на которых она так долго упражняла смутные материнские инстинкты. Все куклы со всей их одеждой и другими атрибутами перешли к Маше. Ника почувствовала себя главой большой семьи с дочкой Машей и кучей игрушечных внучек.

В последствии Ника выбрала для себя мамину модель поведения. К шестнадцати годам она стала пользоваться ошеломляющим успехом, заводила бурные романы, бросила школу. Сандра не ворчала, не устраивала бессмысленных объяснений а, казалось, и сама получала удовольствие от успехов дочери. Она помнила себя молодой. Сандра устроила ее в театрально-художественное училище, и в последствии Ника стала успешным художником по театральным костюмам. Артистическая среда тоже пришлась как нельзя более кстати — там было где развернуться. Впрочем, одной этой средой она не ограничивалась. Ника, как охотник, чуяла любовную дичь даже чужую. Как когда-то мать, «она обеими руками гребла к себе удовольствия, большие и малые, а горькие ягоды и мелкие камешки легко сплевывала, не придавая им большого значения». К середине семидесятых она была в процессе развода со своим вторым мужем, от обоих браков у нее были дети Катя тринадцати лет и Лиза — шести (рис 2.3). Она обладала кучей женских умений, веселым легким характером, родственным чувством, была крупной, рыжеволосой (что являлось одним из отличительных семейных признаков). Медея ее особо выделяла, она была, несомненно, из их семьи. Впоследствии она в третий раз выйдет замуж за итальянца и, как это часто было в ее расширенной семье, уедет с ним далеко из родных мест. Муж ее богатый остроумный и обаятельный толстяк, Ника выглядит настоящей матроной и страшно любит, когда в ее богатый дом в Равенне приезжают родственники из России, что не удивительно.

 
Рис. 2.3.

Замужество Медеи

Когда Медея вырастила младших братьев и проводила сестру Сандру с мужем и ребенком в Москву, ей шло уже к тридцати. Братья все меньше нуждались в Медее, часто отсутствовали (у них, как у всех подростков была своя жизнь) и скоро должны были покинуть дом — они собирались ехать учиться. Медея очень привязалась к своему новорожденному племяннику, она со всей полнотой переживала свое несостоявшееся материнство, иногда ей казалось, что грудь ее наливается молоком. После расставания с ним и Сандрой, Медея испытала чувство глубокой внутренней пустоты и потери. Медея исполнила замещающую роль для своих младших братьев и сестры, и теперь они покидали дом. То, что переживала Медея, называлось синдромом покинутого гнезда. Молодость ее прошла в заботах взрослой женщины, и не было у нее юношеских романов, флиртов и ухаживаний. Тут она и познакомилась со своим будущим мужем.

Знакомство было рабочим: он работал зубным врачом в санатории, а Медея у него в кабинете медицинской сестрой. (Для нее логично было избрать помогающую профессию. Она была медицинской сестрой высокой квалификации и широкого профиля и работала до глубокой старости.) Звали врача Самуил Мендес, он был еврей с богатым революционным прошлым. Он был оживлен, вечно весел, по-своему остроумен, красноречив с женщинами, которым делал комплементы и назначал свидания прямо в зубоврачебном кресле, не стесняясь Медеи, и робок с мужчинами. Наблюдательной Медеи пришло в голову, что веселый дантист боится мужчин. Она, как всегда, оказалась права.

Однажды всех сотрудников санатория вызвали на какое-то собрание государственной важности, какие часто случались в те годы. Самуил Яковлевич сидел в последнем ряду, рядом с Медеей и был не объяснимо взволнован. Он дергался, подпрыгивал на стуле, был явно испуган и что-то бормотал. Поймав ее взгляд, а она наблюдала за ним, он схватил ее руку и затих. Так и сидел до конца собрания, подергиваясь лицом и бормоча что-то.

На следующий день он пригласил Медею в ресторан, где, волнуясь, рассказал ей свою историю, пытаясь объяснить свое вчерашнее поведение. Он сказал, что у него нервное заболевание. Он был профессиональным революционером, занимался в основном агитационной работой. В тысяча девятьсот двадцатом году он был определен в подразделение ЧОН и выехал для изъятия хлеба. Приказ был заранее дан: укрывальщиков расстрелять для устрашения. Самуил не смог отдать приказ к расстрелу, с ним случился нервный припадок, вроде эпилептического. Три месяца он пролежал в больнице, потом его комиссовали, и он с партийной работы ушел в дантисты, но болезнь полностью не прошла: » как надо партийную позицию проявить, а организм мой впадает в слабость и страх, как бы мне не упасть в припадок, в нервную горячку… как вчера на собрании… Но других недостатков у меня нет, Медея Георгиевна». По-видимому, Самуил Яковлевич страдал фобией и паническими атаками.

Самуил сделал Медее предложение, на редкость откровенно объясняя причину этого: «Когда вы взяли меня за руку, Медея Георгиевна…нет, простите, это я вас взял за руку, я почувствовал, что рядом с вами нет страха. И весь вечер я ничего к вам не испытывал, только чувство, что рядом с вами нет страха. Я проводил вас, вернулся домой, лег и решил, что я должен на вас жениться». Медея многие годы с презрением отвергала разного рода мужские предложения, и для дантиста не собиралась делать исключение, только думала, как отказать этому чудаку мягко, чтобы не обидеть. Он провожал ее домой, тонкой сильной рукой держал ее под руку, но при этом у нее было такое чувство, что это она его ведет. Брак их был предрешен. Медея чувствовала себя одинокой, мальчики выросли и уходили от нее, а Самуил нуждался в ее поддержке. На следующий день Медея тяжело заболела инфлюэнцей. Самуил Яковлевич ухаживал за ней с большим усердием. «К концу болезни он был влюблен в нее без памяти, а она чувствовала себя безмерно и незаслуженно счастливой: она не помнила, чтобы кто-нибудь приносил ей в постель чай, варил для нее бульон и подтыкал с боков одеяло». Самуил назовет это время их медовой болезнью (по аналогии с медовым месяцем). После болезни они поженились, и их брак оказался счастливым с первого и до последнего дня. Самуил умер от рака желудка в 1952 году.

Медея прожила жизнь женой одного мужа и продолжала жить его вдовой. Вдовство ее было гораздо длиннее замужества, а отношения с покойным мужем не прекращались, они были прекрасными и с годами даже улучшались. Облик его в конце концов приобрел значительность и монументальность, которой при жизни и в помине не было. Единственная горькая обида выпала ей от мужа, как это не странно, уже после его смерти. Иногда ей казалось, что обида полностью прошла, но вдруг ее охватывало горькое чувство, ей приходилось себя успокаивать, прилагать усилия, чтобы отогнать мысли о ней. Можно предположить, что именно невозможность объясниться с умершим мешала завершить прощание с покойным мужем в течение такого долгого времени.

Через год после смерти Самуила Медея стала по обычаю разбирать вещи покойного мужа и в его старой полевой сумке нашла письмо от сестры Сандрочки. Оно было адресовано Самуилу Мендесу, до востребования, из него Медея узнала, что отцом младшей дочери ее сестры Александры является ее муж. Письмо было написано бойким тоном, в нем было явно только желание избежать неприятной огласки. Легкомысленная Сандрочка не заметила инцеста. Неведомая никогда душевная тьма накатила на Медею. До позднего вечера просидела она не меняя позы.

Связь между ее мужем, все годы брака ее боготворившим, и сестрой Александрой, существом открытым ей до последней жилки, для которой она играла в детстве роль матери, была невозможна для Медеи. Она чувствовала, что какой- то высший запрет перейден. Особенно тяжело было ей то, что теперешнее положение не требовало от нее ни решений, ни действий, случившееся с ней было отзвуком давней истории. Все прежние несчастья в жизни — смерть родителей, болезнь мужа — требовали от нее физического и нравственного напряжения. Той же ночью Медея собирается в дорогу и едет в Ташкент к подруге Елене, в семью брата Федора (рис. 2.4). Это является хоть каким-то действием.

 
Рис. 2.4.

Покидая родные места в состоянии душевной тревоги, Медея привычно обращается к семейной истории. Этим и объясняется нерациональный выбор маршрута: она решает хотя бы часть пути, его начало, совершить по морю, от Керчи до Таганрога. Это объясняется так: «…она была приморским человеком: с раннего детства мужчины ее семьи уходили в море. В море погиб отец, морской дорогой ушел навсегда Александр Ашотович Степанян с Анаит и Арсеном, ветхий пароход увез из Батума тетку с двумя братьями, и даже сестра Анеля, вышедшая замуж за грузина из гористого Тифлиса, покидала когда-то дом с новой пристани милой Феодосии.» И Медее везет в дороге, она добирается до места назначения без особых приключений.

Подруги давно не виделись, хотя регулярно переписывались. Медея наблюдает за бытом большой семьи брата, который ей известен по письмам. Брат Федор — в командировке и никто не мешает ежевечернему общению подруг. Они перебирали ранние воспоминания, начиная с гимназических, хохотали, вздыхали, плакали о тех, кого любили и кто пропал в дебрях прошлого. Что-то удерживает Медею от рассказа о письме, свежепережитая трагедия вдруг стала казаться ей какой-то неприличной.

Ей хорошо в этом доме, она читает французские романы и впервые в жизни испытывает наслаждение от безделья, от расслабления. По своей привычке Медея слегка наблюдает за детьми, ища в них семейные черты. К ее удивлению десятилетний приемный сын Шурик, взятый Федором из детского дома, куда он попал после смерти матери, по всем приметам свой, синоплинский: густо-рыжие веснушки усыпали его узкое лицо, а главное мизинец был короткий. Елена рассказала, что мать его была ссыльной поволжской немкой и работала у мужа на объекте. «Он нам очень пришелся к дому, очень пришелся», — говорила Елена. Медея слушала и молчала. Можно предположить, что именно эти наблюдения удерживали ее от откровений с подругой. Когда приехал брат Федор, он спросил Медею, узнает ли она их кровь в Шурике. Медея ответила, что узнала. «Все узнали, а она, святая дура, как ты ничего не видит», — неожиданно зло и горько сказал брат. Медея потом, лежа без сна, долго сопоставляла давние слова и взгляды и поняла, что секрет последнего Сандрочкиного ребенка ни для кого, кроме нее не был секретом. Знает ли правду Леночка о своем приемном сыне? «Мудрая Леночка, великая Леночка, — думала Медея, — она об этом и знать не хочет». Медея не поделилась с подругой своей горькой обидой. Через три дня она уехала домой. Письмо, лежащее не дне рюкзака перестало ее беспокоить. Почему? Медея увидела ситуацию аналогичную своей в родной ей семье брата, ее собственные обстоятельства перестали восприниматься как запредельные, они стали переносимыми. Медея справилась с собственным кризисным состоянием с помощью своей расширенной семьи. Ей открылось еще одно направление семейных событий, в рамки которого вполне уложилась ее беда. С Сандрочкой все же отношения прервутся на долгие годы, но на Нике, дочери сестры и своего мужа, это никак не будет отражаться.

История Маши

Маша — внучка Сандры, дочь ее сына Сергея. Таня, жена Сергея была генеральской дочерью, но, утверждается, что это было «не избитой характеристикой», а всего лишь биографической деталью». Говорится, что «от отца она унаследовала честолюбие, а от матери — красивый нос». Можно предположить, что Таня — отцовская дочка, характером в него. Из текста явствует: с матерью у нее были не гладкие отношения. Мать ее Вера Ивановна была из крестьян Вологодской губернии, у нее было голодное детство и бедная юность, что сказалось на ее психике: «Вера Ивановна раз и навсегда осталась трахнутой трофейной Германией, которую завез в конце сорок пятого года Петр Степанович (ее муж), человек не алчный, но и не растяпистый, в количестве одного товарного вагона, и с тех пор Вера Ивановна не могла остановиться, прикупала и прикупала добро». Это явление было типичным для офицерских жен в те годы. Отношения между родителями Татьяны были дисфункциональными. Генерал Гладышев не боялся властей, а только своей супруги: только она нарушала покой и портила нервы генералу. «Мужнин высокий чин и большую должность считала она как бы себе принадлежащими и умела стребовать все положенное ей. По ее разумению. При случае не стеснялась и скандал запустить. Этих скандалов и боялся Петр Степанович больше всего». Он тут же сдавался. Не в силах выносить общения с женой он дистанцировался от нее. Вставал рано, приходил поздно, работая по шестнадцать часов, любил инспекционные поездки на объекты и часто уезжал из Москвы. «С супругой по своей инициативе он и двух слов не говорил. Приходил, ужинал, зарывался скорей в ее шелковые пуховые одеяла и засыпал быстрым сном здорового человека». Таким образом, живя вместе с человеком, можно сохранять с ним огромную дистанцию, полностью устраняться от семейной жизни. Как выживала в этой семье Машина мать Таня, мы не знаем, но, выйдя замуж, она жила своей семьей отдельно от родителей, благо была такая возможность.

Трагедия случилась с Машей в ее последнее предшкольное лето. Она была на генеральской даче, где ей не нравилось. Вера Ивановна отличалась параноидной подозрительностью: ограничивала контакты внучки с другими детьми, запрещала приглашать подруг домой, говоря, что «они украдут». Маша позвонила родителям поздно вечером из дедова кабинета и горько жаловалась на жизнь. Таня обещала забрать ее через несколько дней, хотя это сильно нарушало планы семьи, она «сама еще не совсем забыла материнское воспитание». Когда родители ехали ее забирать, они попали в автокатастрофу и погибли.

Машу по просьбе генерала оставили бабушке Вере Ивановне, которая после смерти дочери не отпускала внучку от себя. Маша боялась ее и просила другую бабушку, Александру, забрать ее к себе. Сандра сочувствовала ей, именно в этот день она заметила на бледном лице Маши россыпь фамильных веснушек Синопли.

У Веры Ивановны после смерти дочери случилось психическое расстройство, которое в ее семье никто не замечал. Муж давно не общался с ней, а когда замечал необычное в ее поведении только злился и еще больше увеличивал дистанцию — уходил спать в кабинет. С ними еще жила домработница, которая не придавала значения странностям хозяйки, поскольку сама была стронута на почве еды, пережив в молодости знаменитый российский голод. «Она жила, чтобы есть». Обычно она не замечала ни приступов столбняка, нападающих на генеральшу, ни ее состояния сильного возбуждения, «а если и замечала, то объясняла это обычным образом: Верка — чистая сатана». Так получилось, что семилетняя девочка оказалась совершенно беззащитной во власти безумной женщины.

Травму потери родителей усугубил переезд Маши в другой дом, прежние связи прервались, ей казалось, что все ее прежние подруги умерли вместе с родителями. Она пошла в школу, больше никуда ее бабушка не выпускала, запрещала общаться с кем бы то ни было. После того, как домработница приводила Машу из школы, Вера Ивановна находилась с ней, она смотрела на внучку немигающими глазами и все время что-то бормотала, девочка не могла есть, играть, она молча плакала. Но самое страшное начиналось ночью. Маша долго не могла уснуть, ожидая прихода бабушки. Каждую ночь сумасшедшая женщина обвиняла ее в смерти родителей: » Убийца, убийца маленькая… Ты позвонила, вот они и поехали…из-за тебя все… Живи теперь, живи, радуйся…», — протяжно и внятно бормотала она. По воскресеньем Маша виделась с семьей другой своей бабушки, но ничего не говорила им, она верила этим обвинениям и боялась, что с ней перестанут общаться, если узнают, что она совершила. Ее реакция является обычной для детей этого возраста.

Состояние Маши ухудшалось. Ей стал сниться страшный сон. В этом сне ничего не происходило. Просто открывалась дверь из коридор в ее комнату (которая оказывалась чуть смещенной по отношению к реальной двери), из нее несло приближающимся ужасом, кто-то страшный должен был войти, и Маша с криком просыпалась. Это было усиленное переживание страха бабушкиного прихода. Маша совсем перестала спать ночью — боялась увидеть свой сон — и была близка к нервному истощению.

Однажды от домработницы она услышала о девушке из их дома, которая выбросилась из окна и «убилась насмерть». Этот рассказ произвел на нее впечатление. Она тут же попыталась открыть окно в своей комнате, но у нее не получилось. С этого дня Маша стала хорошо спать: оказывается, у нее есть возможность справиться с невыносимой ситуацией, возможность о которой она раньше не знала. Это успокаивало.

На зимние каникулы Маша должна была поехать с Никой в зимний лагерь. Она не просто очень хотела и ждала этого, для нее это был уход из страшной ситуации. Ника была единственной девочкой из ее прошлой жизни, с которой она продолжала общаться, у Маши были фантазии, что в лагере она встретит своих пропавших подруг, что прежняя ее жизнь как-то вернется. Она жила в счастливом ожидании, но накануне отъезда тяжело заболела. Когда она очнулась от болезни и поняла, что в лагерь уже не поедет, каникулы кончились. Горе ее было велико. Никакие утешения, что лето она проведет на даче у Сандры, не помогли. В восприятии ребенка лето было слишком далеко. В ту же ночь ей опять приснился ее страшный сон. Она хотела крикнуть и не могла. Находясь в страшном состоянии между сном и явью, Маша открыла окно (у нее на этот раз хватило сил открыть его) и бросилась вниз с одиннадцатого этажа.

Маша не разбилась, она упала на заваленную снегом балюстраду предыдущего этажа. Хватились ее из-за сквозняка и через полтора часа сняли с балюстрады, она была без сознания, но без повреждений. Генерал обратил, наконец, внимание на странное поведение своей жены, услышал, что она бормочет, и понял, что она сошла с ума. Он немедленно отправил ее в больницу, поклявшись, что ни дня больше не поведет с ней под одной крышей. Вера Ивановна умерла через семь лет в привилегированной психиатрической лечебнице.

После больницы Машу взяла к себе Сандра, там, в атмосфере любви и заботы, она постепенно поправилась, ночные страхи ее прошли. Но пережитое оставило в ее психике глубокий плохо осознаваемый след, как ее самою, так и ее близкими.

Маша рано начала писать стихи, рано вышла замуж, но на всю жизнь осталась подростком (она и на третьем десятке выглядела так: » стриженная под мальчика, подросткового телосложения, не взрослая женщина, тощий недоросток на вихлявых ножках»). Машин муж — Алик Шварц — был на несколько лет старше ее. Он был единственным ребенком в семье и обладал исключительными способностями к наукам.

Брак Алика и Маши совершался в беседах. Каждый вечер, встречаясь на кухне, они рассказывали друг другу о важном, что произошло с ними за день. Жизнь переживалась ими дважды: один раз непосредственно, один раз в избранном пересказе. Это был их стабилизатор брака. Судя по всему, их отношения были слабо дифференцированными, а роли в семье спутанными. «Для их особого родства Маша нашла и особое немецкое слово, разыскала его в каком-то учебнике языкознания — Geschwister. Ни в одном из известных языков такого слова не было, оно обозначало «брат и сестра», но в немецком соединении таился какой-то дополнительный смысл». Их сын (тоже Алик) называл папу — папой, в маму Машей, что указывает на ее статус. Муж был ей, если не отцом, то старшим братом. Он много работал, занимался наукой, а Маша сидела дома, писала, читала умные книжки. В силу перенесенной в детстве травмы Маше не удалось повзрослеть, и брак с Аликом предохранял ее от треволнений юности, к которым она не была готова. Она обладала таким трагическим восприятием жизни, что легкая связь или флирт с ней были не возможны. У Маши не было периода добрачных романов, она не испытала того свободного и безнаказанного полета чувств, который был одним из двух возможных способов существования юных женщин в этой семье. Для исполнения второй принятой в семье роли (в которой проявляют материнскую заботу и берут на себя ответственность за других), она не была достаточно взрослой, а обстоятельства жизни складывались так, что не подвели ее к ней. Маша и Алик прожили вместе уже девять лет, когда Маша вдруг влюбилась, она все же была из Семьи Медеи и, кроме веснушек и способностью к ночному виденью, обладала и другими семейными задатками, в частности эмоциональностью и чувственностью.

Случилась это весной 1976 года, и, конечно, в доме Медеи в Крыму, где часто случались бурные романы. Там среди родственной молодежи происходило «любовное томление» и весь воздух был «полон их взаимной тягой, тонким движением душ и тел». Удивительно, что в доме праведницы Медеи царила такая атмосфера.

Избранник ее по фамилии Бутонов был очень красив, обладал «античной телесной одаренностью» и был «совершенно глух к области духа» и абсолютно невербален. Он был талантливейшим массажистом и отличным любовником, женщинам никогда не отказывал. Маша, развитие которой оказалось задержанным, впервые в своей жизни испытала сильную сексуальную страсть.

Бутонов приехал в Крым отдохнуть всего на несколько дней. Остановившись у соседей Медеи, он тут же оказался вовлеченным в жизнь Семьи, границы которой были открытыми. Маша была не единственной, кто обратил внимание на Бутонова. Ника, конечно же, не могла пропустить мимо себя такой великолепный мужской экземпляр и по своему правилу не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня тут же переспала с ним. У Маши с Никой с детства были очень близкие отношения, они привыкли делиться друг с другом подробностями личной жизни. Рассказывала обычно Ника, а Маша восхищенно и с некоторой завистью внимала ее рассказам. Тут, Маша успела признаться первой, что влюбилась. Ника ничего ей не сказала, не хотела огорчать Машу случайным соперничеством. Она трезво оценивала Бутонова и не считала его подходящим объектом для серьезных чувств, парой для Маши: «нашла в кого влюбиться, идиотка». Она предложила ей свое лекарство: дать ему и успокоиться. Так, сама того не ведая, она подтолкнула любимую племянницу по направлению к будущей трагедии. У Маши не было Никиной легкости восприятия жизни. Она видела свою ситуацию нереальной, как в кино, она стремилась играть в Нику. Только так, не рефлексируя, Маша смогла последовать Никиному простому совету и стать любовницей Бутонова, который даже и не помышлял об этом. Никогда не испытанные ранее сексуальные ощущения потрясли ее. «Все было новое: руки, ноги, губы… Какое-то физическое чудо произошло… какое безумное счастье… Неужели то самое, за чем Ника всю жизнь охотится…» Уровень дифференциации личности у Маши был не высокий, она не могла разделить между собой разные по своей природе чувства, у нее они слипались, запутывались в один клубок. Пытаясь разобраться в них, она бессонными ночами писала стихи, которые выходили все талантливее. Никин совет не мог помочь ей.

После отъезда Ники отношения Маши с Бутоновым продолжались еще три дня, вернее три ночи, потом и он уехал в Москву. Маша совершенно не понимала его отношения к ней. Он приходил к ней каждую ночь, «заполняя собой все Машино тело вместе с душой и уходил на рассвете, оставляя ее каждый раз в остром ощущении новизны всего существа и обновления жизни», а днем вел себя как будто между ними ничего не было, умел держать дистанцию. У Маши появилась фантазия о ночном двойнике, восприятие реальности начало потихонечку искажаться.

Потом приехал муж Алик и рассказал ей о важнейшем событии в их жизни: он получил предложение эмигрировать в Америку, ему обещали там работу, о которой он не мог и мечтать. Еще две неделе назад Маша была бы в восторге, но сейчас мир ее так изменился, что она и думать об этом не могла. Она очень обрадовалась мужу, ей не хватало его внимание к своей внутренней жизни. Она прочитала ему новые стихи, он принял ее горячую исповедь о новом жизненном опыте. Ее немного знобило, лицо горело, зрачки были расширены. «Как это некстати», — подумал Алик, но мешать не стал. Это не просто отсутствие ревности, сексуальная верность не была значимой ценностью их брака, их близость была иного рода, на нее Бутонов не претендовал. Алик также как и Ника не осознал серьезности ситуации.

Отношения между Никой и Бутоновым возобновились по Машиной инициативе. Алик вернулся в Москву, а ей предстояло провести в Крыму еще полтора месяца с сыном, у которого был астматический бронхит. Она начала писать Бутонову письма, вкладывая в них только что написанные стихи. Он уже почти забыл о заурядном южном романе, которому эта милая девочка придавала, по-видимому, слишком большое значение. Он совершенно не собирался отвечать на ее «длинные письма со стихами и рассуждениями о вещах не то, чтобы ему не понятных, но ни на что не годных. Маша, не выдержав, позвонила Ники с просьбой поехать к Бутонову и узнать, почему тот не отвечает ей на письма, уж не случилось ли чего. Ника сначала отказалась, но Маша ее уговорила, и она поехала к Бутонову, и их отношения с ним как-то естественно возобновились. Ситуация показалось Нике забавной: «Машка, умница-преумница, влюбилась в такого элементарного пильщика». Нику отношения с Бутоновым, кроме чисто сексуальной стороны, привлекали своей легкостью, отсутствием взаимных обязательств. «А уж как они с Машкой посмеются, над всей этой историей, когда у нее схлынет пыл!», — думала она. Но пыл у Маши не схлынул. Едва вернувшись с Юга, она кинулась к Бутонову, и ее любовная горячка возобновилась.

Образовался треугольник Ника — Бутонов — Маша, причем Маша до поры не знала о существовании третьей стороны. Отношения по стороне Ника — Маша были не менее нагруженными, чем по любому другому направлению этого треугольника. Сказывалась и былая спутанность ролей в детстве, и двусмысленное положение Ники, сказать о котором ей казалось поздно, и то, что Маша за многие годы привыкла делиться самыми незначительными своими переживаниями с мужем, а теперь она не могла все ему рассказывать. Не выдерживая диадных отношений с Бутоновым, она исповедовалась Ники подробнейшим образом рассказывая обо всех деталях и событиях ее отношений с любовником. Бутонов же решил, что они обе все знают и обо всем договорились. Он обратил внимание на их противоположное поведение в сексуальных отношениях, различное отношение к нему: одна все время смеется, другая — плачет. У описываемого треугольника просматриваются аналогии с треугольником, сложившемся в предыдущем поколении: Никина мать, Сандра — Самуил, муж Медеи — и сама Медея. Вряд ли это простое совпадение. Мы не имеем возможности все выяснить, но можем сделать предположение, что речь идет о межпоколенной передаче очень опасного, разрушительного паттерна. Объяснение поведения Ники, которая много раз собиралась бросить Бутонова, но каждый раз возобновляла с ним отношения, одним легкомыслием не выглядят очень убедительным. Никина бурная жизнь продолжалась параллельно с их отношениями, и ей было, чем себя занять помимо Бутонова. В прошлый раз, раскрытие тайны треугольника Сандра — Самуил — Медея, уже после смерти Самуила привело к полному разрыву отношений между сестрами, очень близкими и дорогими друг другу людьми.

То, что рано или поздно должно было случиться — случилось. Ника забыла у Бутонова собственной работы косынку, которую Маша нашла. Она испытала даже не ревность, а величайшую боль. Ни Бутонов, ни Ника не пытались как-то выкрутиться, и советовали ей принять случившееся, как факт. Ника не понимала, почему Машей данная ситуация воспринимается, как просто невозможная. У нее усиливалась бессонница, а когда она принимала снотворное, то снился только один и тот же навязчивый, который сводился к одному: она искала Бутонова, догоняла его, а он ускользал, оборачиваясь как в сказке разными предметами. Уже и наяву мысли о Бутонове принимали форму навязчивости, она мысленно бесконечно вела с ним нескончаемые диалоги, с Никой она могла говорить только о нем. Между тем действительно важные с точки зрения Ники события: быстро приближающийся отъезд в эмиграцию, означающий разлуку с родительской семьей, может быть навсегда, — не волновали ее. Муж Алик был очень занят предотъездными хлопотами, работой, и они меньше общались. Он относился к ней с нежностью, как к больной, приносил транквилизаторы и торопился с отъездом.

В романе подробно описывается, как постепенно нарастают симптомы, появляются галлюцинации. Муж ее, врач, наконец-то, осознает всю серьезность ситуации и показывает ее знакомому врачу-психиатру, но от госпитализации пришлось отказаться — через две недели — отъезд. Маша не дожила до отъезда, встав ночью с постели в полубреду, она вдруг увидела наяву свой детский кошмарный сон: со смещенной дверью и ужасом входящим через нее. Она бросилась вниз с балкона. Было тоже время года, и погода была такой же, как в день ее первой суицидальной попытки (возможно, что было даже тоже число).

Это история показывает, что не все семейные способы поведения подходят для любого члена семьи, что для того, чтобы использовать определенную модель поведения, нужна соответствующая ей степень дифференциации и определенные психологические особенности, иначе это может привести к трагедии.

Смерть Маши собрала вместе представителей всех многочисленных ветвей обширного семейства Синопли, приехала и Медея и встретилась со своей сестрой Сандрой, с которой она не общалась около двадцати пяти лет. Великое горе объединило их, они будут тесно общаться до самой Медеиной смерти.

Некоторые параметры Семьи Меде

Одним из наиболее общих правил Семьи Медеи является их осознанная преемственность. В сознание членов семьи Медея — хранительница семейных правил, традиций, даже внешним своим обликом она напоминает жрицу. Она не высказывает свое мнение сама, словно жрицу ее надо вопрошать, просить совета, проявляя заинтересованность и готовность слушать. Она замкнута, не разговорчива, но когда она говорит — молодые родственники ловят каждое ее слово. Бездетная Медея является семейным экспертом по детям: молодые родители стремились привести к ней своих детей в последнее дошкольное лето, как бы, на погляд. Как уже говорилось, дом Медеи занимает особое место в семейном сознании. Это не просто дом, это в какой-то мере семейный храм. В романе описан ритуальный момент: каждый приезжающий привозит подарки, и Медея принимает их как будто не от своего имени, а от имени дома. Тут воспроизводится традиционный образ жизни семьи, Дом Медеи — наследник родового дома — дома Харлампия. «Медея росла в доме, где обед варили в котлах, мариновали баклажаны в бочках, а на крышах пудами сушили фрукты, отдававшие свои сладкие запахи соленому морскому ветерку. Между делом рождались новые братья и сестры и наполняли дом. К середине сезона теперешнее Медеино жилье, такое одинокое и молчаливое зимой, обилием детей и многолюдством напоминало дом ее детства. В огромных баках, поставленных на железные треноги (примечание: чем не храмовая принадлежность), постоянно кипятилось белье, на кухне всегда кто-то пил кофе или вино, приезжали гости из Коктебеля и Судака». Сама Медея недоумевала: «почему ее прожаренный солнцем и продутый морскими ветрами дом притягивает все это разноплеменное множество — из Литвы, из Грузии, из Сибири и Средней Азии». Множество то, конечно, разноплеменное, но все они члены одной расширенной семье — Семьи Медеи, чувство принадлежности к которой составляет семейную ценность. Значит, они стремятся посещать этот дом и привозить туда своих детей, чтобы те усвоили это чувство семейной принадлежности и семейные правила. Такой способ межпоколенной передачи самосознания семьи не прервется со смертью Медеи, ее племянник Георгий со своей второй женой Норой, с которой он познакомился тем памятным летом 1976 года в Доме Медеи поселится в Крыму (рис. 2.5). В его доме будет также многолюдно, а летняя кухня очень похожа на Медеину. Медее очень хотелось, чтобы именно он «вернулся сюда, чтобы опять Синопли, жили в здешних местах». Обратим внимание на то, что Георгия назвали в честь деда, отца Медеи. При первом знакомстве он показался своей будущей жене похожим на Одиссея, а Одиссей должен в конце концов вернуться на землю предков.

 
Рис. 2.5.

Для того чтобы принадлежать к Семье Медеи не обязательно, чтобы родство было кровным, его членом можно стать и через супружество, и через воспитание в семье. Один из способов вхождения в Семью — через детей: «женщины расходились с одними мужьями, выходили за других. Новые мужья воспитывали старых детей, рожали новых, сводные дети ходили друг другу в гости, а потом бывшие мужья приезжали сюда (прим. В Дом Медеи) с новыми женами и с новыми детьми, чтобы вместе со старшими провести отпуск».

Внешние границы Семьи открыты, Дом Медеи — открытый. В нем постоянно ждут приезда гостей, даже неожиданных. Оказавшиеся по соседству люди тут же могут быть привлечены к семейному времяпрепровождению, быть принятым в Доме Медеи просто: надо принимать семейные правила. Соответственно, внутренние границы — жесткие. Это касается не только подсистемы детей (семейное правило: младших детей кормят за отдельным столом), но и индивидуальных границ: в семье не принято вмешиваться в личную, часто очень бурную жизнь ее членов. Дети без сомнения представляют ценность, но это не единственная ценность семьи, их не воспитывают, а скорее растят. В этом процессе могут принимать участие не только родители, но и другие родственники. Возможно, эта традиция зародилась после смерти родителей Медеи. Детей легко перекидывают из дома в дом, от одних родственников к другим, детьми не тяготятся, выращивание их не является подвигом. Складывается такое впечатление, что дети, составляют некую общность — это общие дети — дети Медеи. Они усваивают семейные правила не только от родителей, но и от других взрослых родственников. Например, Георгий, племянник Медеи и ее будущий наследник, «вовсе не ставя перед собой никаких педагогических задач, из года в год давал детям своей родни ни с чем не сравнимые уроки жизни на земле. От него перенимали мальчики и девочки языческое и тонкое обращение с водой, с огнем, с деревом».

Одной из не вполне понятных особенностей Семьи Медеи является хорошо просматриваемая склонность ее членов к вступлению в брак с людьми других национальностей. Ни один из братьев или сестер Медеи не связал свою судьбу с греком, или хотя бы с уроженцем родных мест. Сама Медея вышла замуж за еврея, ее сестра Анеля за грузина, Сандра за обрусевшего немца; братья женились на армянке, француженке, латышке. Они легко покидали родные места. Эта традиция сохранилась и в следующих поколениях, например, дочь Федора и Елены — Наташа — вышла замуж за корейца, а третьем мужем Ники станет итальянец, и она уедет жить в Равенну. Приобщаясь к другой национальной культуре, живя далеко от родного Крыма, члены этой семьи не боятся потерять семейную идентичность, раствориться в другой культуре. Обычно, этого не происходит: они сами, да и их дети продолжают осознавать себя потомками семьи понтийских греков и, если есть возможность, приезжают в семейный храм — Дом Медеи. Можно попытаться пофантазировать, что способность сохранять самобытность в чуждом культурном окружении и одновременное стремление к основанию поселений в далеких местах — это не просто семейная традиция, а более древняя родовая, полученная от греческих колонистов. А может быть эта особенность происходит из семьи Матильды Цырули, матери Медеи. Она приехала в дом мужа из далекого Батума, и про ее брата известно, что он был женат на грузинке. Ничего точнее мы сказать не можем.

Еще одно семейное правило касается отношения к властям. Оно вполне осознается: «… в нашей семье есть одна хорошая традиция — держаться подальше от властей», — говорит Ника. Может, это правило возникло из опыта жизни во время революции и гражданской войны: с ранней юности Медея привыкла относиться к политическим переменам, как к смене погоды — «с готовностью все перетерпеть, зимой мерзнуть, летом потеть…», а может эта традиция долго хранилась в наследственной семейной шкатулке, а гражданская война просто дала новые примеры того, как опасно нарушать это правило. Избегать внимания властей можно, используя особенности собственного характера, как это произошло с Сандрочкой, сестрой Медеи: «ее гражданская неполноценность была установлена, и ее неискоренимое легкомыслие стало диагнозом, освобождающим ее от участия в великом деле построения… чего именно, Сандрочка не удосужилась вникать». К властям не принято испытывать сильные чувства любви и ненависти, в крайнем случае, отношение к ним определяется семейной историей. Это для других Сталин — великий вождь или великий злодей. Для Медеи за ним числится давний семейный вполне житейский счет. «Задолго до революции, в Батуме, он сбил с толку тетушкиного мужа Ираклия, и тот попал в неприятнейшую историю, связанную с ограблением банка, из которой вытянула его родня, собравши большие деньги…»

Миф Семьи Медеи

Для понимания того, что из себя представляет миф описываемой семьи, обратимся к тем чувствам, которые испытывает Медея, когда в церкви вписывает имена родных в списки для молитв «Об упокоении…» и «О здравии…»

«На этом самом месте, вписывая крупными идеальными буквами родные имена, она всегда переживала одно и тоже состояние: как будто она плывет по реке, а впереди от нее, разлетающимся треугольником, ее братья и сестры, их молодые и маленькие дети, а позади таким же веером, но гораздо более длинным, исчезающим в легкой ряби воды, ее родители, деды — словом, все предки, имена которых она знала, и те, чьи имена рассеялись в ушедшем времени». Таким самовосприятием, не всегда осознаваемым, обладают все члены этой семьи. Это почти родовое чувство — и есть некая формообразующая и объединяющая всех членов семьи идея. На вопрос «Кто мы?», они ответят: «Мы из Семьи Медеи». Поэтому они знают множество имен, дат и семейных историй из жизни дальних и близких родственников. Их так много, что на любой мыслимый и немыслимый случай найдется семейная аналогия, и человек всегда чувствует связь с семейной историей, ему легче принять решение, жизнь более переносима.

В силу нашей Российской истории такое восприятие жизни встречается не часто, страна пережила слишком много катаклизмов, множество людей потеряло родителей или связи с родственниками. Может это отличие от других семей и усиливает семейные чувства в родне Медеи.

«Это удивительно приятное чувство — принадлежать к семье Медеи, к такой большой семье, что всех их членов даже не знаешь в лицо и они теряются в перспективе бывшего, не бывшего и будущего», — пишет автор.

В заключение попытаемся подвести некий итог, дать более целостную гипотезу устройства описываемой семьи, рассматривая ее, как развивающийся и в то же время сохраняющий свою идентичность организм.

Семья Медеи — традиционная в семья в том смысле, что в ней сохраняются семейные традиции и правила, модели поведения. Эта семья в каком-то смысле асоциальна, она не меняется от того, в каком социуме она живет, поведенческие модели в ней определяются ее внутренними законами. Она не отдает государству роль по обеспечению своей безопасности, эти функции остаются в семье, поэтому в ней должны встречаться такие монументальные фигуры, как Медея. Женщины этой семьи ощущают в себе родство с древнегреческими царицами. Медея — царственная, жреческая материнская фигура, она не отдала свое достоинство социуму, «иная над ней власть», — говорит про нее Георгий.

Если же женщина этой семьи ищет партнера, то ее поведение также не регламентируется никакими правилами социума (когда царица ищет любви никакие внешние законы на нее не распространяются). В этом смысле две основные женские роли Семьи взаимодополняют друг друга. «Легкомысленные женщины» знают, что их дети найдут признание в семье, независимо от того рождены они в браке или нет; чтобы не случилось, их детей вырастят. Из истории семьи известно, что при необходимости эти роли могут переходить одна в другую. Так семья вбирает в себя новые соки, новую кровь и при этом сохраняет свою идентичность.

В романе, в силу его специфики, большее внимание уделяется женщинам, но мы знаем, что мужчины этой семьи также являются значимыми фигурами, носителями семейных качеств и традиций, способными передавать их следующим поколениям. Так наследником Медеи становится ее племянник Георгий. Он обладает сходным с ней нравственным устройством, семейным чувством и достаточной тонкостью организации. Получивший свое имя в честь деда он, когда приходит время и это становится необходимым для Семьи, возвращается жить на родину предков, как Одиссей на Итаку. Георгий строит свой Дом, наследник Дома Медеи, который в свою очередь был наследником Дома прадеда, старого Харлампия. Он принимает на себя жреческую, антично-царственную роль Медеи в семье, традиции не прерываются.

Остановимся на том, как трагедия Маши вписывается в семейную историю ее расширенной семьи. Мать ее была из семьи, правила и весь стиль жизни которой разительно отличались от жизни семьи ее отца, Семьи Медеи. (Как случился этот брак, мы можем только фантазировать.) Семья Машиной матери (Генеральская семья) была дисфункциональной, и Маша была триангулирована в семью даже не столько родителей, сколько в семью деда. После гибели родителей этот процесс принял особо патологический характер. В силу процессов семейной проекции, Маше, хотя она с 7 лет и росла в Семье Медеи, было трудно принять одну из семейных женских ролей Синопли. Это вкупе с перенесенной ей травмой также было причиной ее невзросления. Но природной семейной эмоциональностью она обладала, и готовностью отдавать себя в любви — тоже. Любовные чувства, безопасные для других членов семьи, стали для нее причиной трагедии. В силу своей истории она была слишком хрупкой и не могла выносить разлук и дистанций. Некоторые роли для своего исполнения требуют определенной степени дифференцированности. Если степень дифференцированности не достаточна, то это приводит к дисфункции. Маша таким дисфункциональным способом смогла исполнить одну из семейных женских ролей: своей трагедией она собрала, сплотила всю семью.

Все отзывы о спектакле «Медея» – Афиша-Театры

Сценическое пространство от художника Сергея Бархина похожа на затопленную ванную комнату – плещется вода, отбрасывая блики на стены выщербленного голубого кафеля, только в центре откуда-то взялся ввысь уходящий сухой островок, на котором умостилась плита, обувь, бутылки. Разрушающийся быт, уже почти бесприютность, бездомность, и оно же – песчаный берег Коринфа, омываемый водами двух заливов. Пугающе современным представлен античный мир, вызывающе сексуальный, безжалостно жестокий, где каждый второй осознавал себя героем легенды, чьи любовь и ненависть способны изменить картину бытия, ход истории, развитие человечества, мир, заложивший всеобщие архетипы, яркие символы, крупные формы для последующей шлифовки грядущими поколениями. Медея и Ясон вспоминают своё прошлое, зафиксированное в книжках по мифологии – оно было не то десять лет, не то десятки веков назад: предводитель аргонавтов вместе с золотым руном похитил царёву дочку, ради него уничтожившую отца и брата, они стоили друг друга, полководец и его верный солдат, лишь по ночам превращающиеся в мужчину и женщину. Но стоило осесть в домашнем гнезде, завести детей, как между людьми, умеющими лишь воевать, пролегла пропасть. Ясон капитулировал первым – оставил амазонку ради тихони, ради права «стать человеком», всё забыть, от всего отречься, умыть руки; Медея не сдастся никогда – и, чтобы нанести последний удар, пробудит в себе зверя и всецело отдастся ему. Как львица, лишившаяся партнёра-самца, она убивает своих детей-детёнышей, чтобы они не достались более никому, и, превратившись в золотого дракона, улетает под колосники – у Гинкаса, вообще, все в финале поднимаются на лонже, что привносит какой-то излишний иллюстративный пафос. Казалось бы, страшная сказка о колхидской ведьме – но сказка о том, что только смерть прервёт порочную связь преступников-сообщников, те крепкие кровавые узы, заставляющие Ясона и Медею, сколько бы ни было попыток убежать, возвращаться друг к другу, тянуться друг за другом всегда. Звучат единым цельным текстом Жан Ануй, Сенека и стихи Бродского, создавая музыку слов – ритмичную, расставляющую эмоциональные акценты, передающую весь необходимый смысл, ни разу не скатываясь в дежурную декламацию, а оставаясь живой, убедительной речью. Карпушина, актриса страстной виктюковской школы, играет Медею безупречно, с изматывающей самоотдачей, в каждой мизансцене притягивая к себе взгляд мгновенными переходами от холодной сдержанности к экзальтированному отчаянию, от горьких жалоб простой «бабы» к праведному негодованию волевой максималистки, наводящей страх на законопослушных граждан. У Сенеки был демон мщения, у Ануя – эгоистка, не желающая отпускать мужа, когда развод неизбежен, а у неё родилась новая «икона экзистенциализма», одновременно притягивающая и отталкивающая своей «непохожестью», чужеродностью, сродни Калигуле по Камю. Но замечательны и Ясон (Гордин), чья покорная «сучка» превратилась в персональное проклятие, гнетущее его напоминанием о былом, и Креонт (Ясулович), панически перепуганный бюрократ, неспособный казнить и миловать, и кормилица (Морачева), среди безумных событий кажущаяся в своём умиротворении и непоколебимом желании жить наиболее безумной. Резанёт по глазам огненная вспышка и сменившая её тьма, всплывут, не желая тонуть, пластиковые контейнеры с расчленёнными пупсами, двумя фонтанчиками окатив убийцу-мать – в этом эстетика безоглядно деструктивного, варварского, первобытного начала в человеческом естестве. Рефлексируем, господа?..

21.03.2010
Комментировать рецензию

Ясон и Медея в Коринфе. Смерть Ясона

 После убийства Пелия изгнанные из Иолка Ясон и Медея поселились у царя Креонта в Коринфе. Два сына родились у Медеи. Казалось, счастливы должны были быть даже и на чужбине Ясон и Медея. Но судьба не судила счастья ни Ясону, ни Медее. Ясон, пленившись красотой дочери Креонта Главки, изменил клятвам, данным в Колхиде Медее еще тогда, когда получил от нее волшебную мазь; он изменил той, с помощью которой совершил великий подвиг. Он решил жениться на Главке, и царь Креонт согласился отдать свою дочь в жены знаменитому герою. Когда Медея узнала об измене Ясона, отчаяние овладело ею. По-прежнему любила Медея Ясона. Словно обратившись в бездушный камень, сидела Медея, погруженная в печаль. Она не ела, не пила, не слушала слов утешения. Понемногу неистовый гнев овладевал Медеей. Не может смириться неукротимый дух Медеи. Разве может снести она, дочь царя Колхиды, сына лучезарного Гелиоса, чтобы восторжествовали над ней враги ее, чтобы они издевались над ней! Нет, страшна в гневе Медея, месть ее должна быть ужасна по своей жестокости. О! Медея отомстит и Ясону, и Главке, и отцу ее Креонту! Все клянет Медея в неистовом гневе. Она проклинает детей своих, проклинает Ясона. Страдает Медея и молит богов, чтобы отняли сразу они у нее жизнь ударом молнии. Что, кроме мести, осталось ей в жизни? Смерть зовет Медея, это будет концом ее мучений, смерть освободит ее от горя. За что так жестоко поступил с ней Ясон, с ней, которая спасла его, помогла, усыпив дракона, добыть золотое руно, которая ради его спасения заманила в засаду своего брата и убила ради Ясона Пелия? Призывает Медея Зевса и богиню правосудия Фемиду быть свидетелями того, как несправедливо поступил с ней Ясон. Все сильней и сильней решение Медеи отомстить Ясону. Но вот приходит Креонт. Он объявляет Медее, что она должна немедленно покинуть Коринф. Боится Медеи Креонт, он знает, как страшна в гневе Медея, знает, как могущественны ее чары; ведь она может погубить и дочь его, и его самого. Медея же, чтобы выиграть время для мести, делает вид, что подчиняется Креонту, что признает его право изгнать ее, но просит его лишь об одном — разрешить ей остаться еще на один день в Коринфе. Согласился Креонт, не подозревая, что этим сам обрек себя на гибель; но он грозит Медее, что предаст казни и ее, и ее сыновей, если застанут в Коринфе Медею лучи восходящего солнца. Медея знает, что казни ей нечего бояться. Скорее ее погибнет Креонт, недаром клялась она бледноликой богиней Селеной и своей покровительницей Гекатой погубить своих врагов. Нет, не она, а они не избегнут казни. Неужели станет она, внучка бога Гелиоса, посмешищем потомков Сизифа и невесты Ясона! Напрасно говорит Медее Ясон, что для ее блага и для блага детей женится он на Главке, что сыновья его найдут опору в своих будущих братьях, если пошлют ему боги детей от нового брака. Медея не может верить искренности слов Ясона, она упрекает в измене Ясона и грозит ему гневом богов, не хочет она слушать его. Теперь ненавистен ей Ясон, которого когда-то она так любила, для которого забыла отца, мать, брата и родину. Разгневанный уходит Ясон, а вслед ему несутся насмешки и угрозы Медеи. В это время приходит в Коринф, по пути из Дельф в Троисену, Эгей, царь Афин. Дружелюбно приветствует он Медею и спрашивает ее, чем опечалена она. Рассказывает о своем горе Медея и молит царя Афин дать ей, изгнаннице, забытой мужем, приют в Афинах. Она обещает Эгею помочь своими чарами, обещает, что он будет иметь многочисленное потомство, не останется бездетным, как до сих пор, лишь только бы дал ей приют. Клянется Эгей дать приют Медее. Он клянется богиней земли Геей, Гелиосом, дедом Медеи, всеми богами Олимпа — не выдавать Медею ее врагам. Лишь одно условие ставит он Медее: она сама должна без его помощи прийти в Афины, так как не хочет Эгей ссориться с царем Коринфа. Обеспечив себе приют, Медея приступает к выполнению задуманной мести. Она решается не только погубить Креонта и дочь его Главку, но и убить своих детей, детей Ясона. Она посылает свою служанку за Ясоном. Приходит Ясон. Покорной притворяется Медея, она делает вид, что примирилась со своей судьбой и с решением Ясона, и просит его лишь об одном, чтоб он убедил Креонта оставить в Коринфе ее сыновей. Приходят и дети. Увидав их, плачет Медея, она обнимает, целует своих сыновей, она любит их, но жажда мести сильнее любви к детям. Но как погубить Главку и Креонта? И вот, под предлогом того, что она стремится склонить Главку оставить ее детей в новом доме Ясона, Медея посылает Главке в подарок драгоценную одежду и золотой венец. Этот-то дар и несет с собой гибель. Лишь только надела Главка одежду и венец, присланные Медеей, как яд, которым были напитаны они, проник ей в тело; как медный обруч сжимает ей голову венец. Одежда жжет огнем ее тело. В страшных мучениях умирает Главка. Спешит к ней на помощь отец, он обнимает несчастную дочь, но одежда прилипает и к нему. Он старается оторвать эту одежду от тела, но с нею вместе отрывает и куски своего тела. И Креонт погиб от дара Медеи. С торжеством слышит Медея, стоя у своего дворца, о гибели Креонта и Главки, но их гибель не утолила жажду мести Медеи: ведь она решила убить своих детей, чтобы еще сильнее заставить страдать Ясона. Теперь побуждает Медею решиться на это убийство и то, что она знает, какая участь грозит ее сыновьям, когда родственники Креонта будут мстить им за преступления их матери. Поспешно ушла Медея во дворец и тотчас раздались там крики и стоны ее сыновей. Родная мать убила их. Ясон же, когда погибли Креонт и дочь его Главка от руки жены его Медеи, в страхе, что родственники Креонта из мести погубят его сыновей, спешит к себе во дворец. Дверь во дворец заперта, хочет взломать ее Ясон. Вдруг в воздухе на запряженной драконами колеснице, посланной богом Гелиосом, появляется Медея: у ног ее лежат убитые ею сыновья. В ужасе Ясон. Он молит Медею оставить ему хотя бы тела его сыновей, чтобы он сам мог похоронить их. Но и этого утешения не дает ему Медея к быстро уносится на чудесной колеснице. Безрадостна была вся дальнейшая жизнь Ясона. Нигде не находил он себе пристанища надолго. Однажды проходил он через Истм, мимо того места, где стоял вытащенный на берег корабль «Арго», посвященный аргонавтам и богу моря, Посейдону. Усталый Ясон прилег в тени «Арго» под его кормой, чтобы отдохнуть, и заснул. Когда Ясон спокойно спал, обрушилась корма пришедшего в ветхость «Арго» и похоронила под своими обломками спящего Ясона.

Материнство в ценностной системе романа Л. Е. Улицкой «Медея и её дети» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Латыпова Елена Эдуардовна, Абдуллина Амина Шакирьяновна

МАТЕРИНСТВО В ЦЕННОСТНОЙ СИСТЕМЕ РОМАНА Л. Е. УЛИЦКОЙ «МЕДЕЯ И ЕЁ ДЕТИ»

Тема материнства является одной из самых интересных в мировой литературе. Во всем разнообразии смыслов, составляющих содержание женственности, Л. Улицкая особо выделила ипостась материнства, которая является цементирующим началом целостной системы женских образов и мотивов. Героиня романа Медея Мендес изображается художником как «вечная мать», способная реальным поступком осуществить возложенную на нее «великую задачу» сохранения жизни, духовных основ народа и утверждения его национального достоинства. В результате исследования уточняется концепция произведения, определяются особенности женского начала в романе.т1

Источник

Филологические науки. Вопросы теории и практики

Тамбов: Грамота, 2017. № 10(76): в 3-х ч. Ч. 1. C. 33-35. ISSN 1997-2911.

Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html

Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/2/2017/10-1/

© Издательство «Грамота»

Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.aramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: phil@aramota.net

Список источников

1. Кириллов К. Д. Особенности становления и развития чувашской драматургии в контексте тюркских литератур Урало-Поволжья (20-е годы): дисс. … к. филол. н. М., 1991. 163 с.

2. Кириллова И. Ю. Внутрижанровый синтез в чувашской литературе // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 11 (53): в 3-х ч. Ч. 3. С. 109-111.

3. Леонтьев Н. А. Правда жизни и характера. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1969. 80 с.

4. Павлов Н. С. Проблема конфликта в чувашской драматургии. Чебоксары: Чувашкнигоиздат, 1966. 108 с.

5. Ханзафаров Н. Г. Татарская комедия (истоки и развитие). Казань: ФЕН, 1996. 266 с.

THE GENRE VARIETIES OF CHUVASH DRAMA OF THE 1960-1980S

Kirillova Irina Yur’evna, Ph. D. in Philology, Associate Professor Chuvash State Institute of Humanities irinakir1 @mail. ru

The article is devoted to the identification of some aspects of Chuvash drama development in the 1960-1980s, which allow representing its genre and artistic specificity. Particular attention is paid to playwrights’ search of those years that were aimed at understanding the inner world of the man. They determined the following genre-thematic tendencies: historical-biographical, moral-psychological, production dramas develop in dramaturgy, which can be characterized by philosophical generalization and publi-cism, the strengthening of psychologism and the representation of universal values.

Key words and phrases: Chuvash dramaturgy; artistic expression techniques; synthesis of genre and style forms; historical-biographical drama; moral-psychological drama.

УДК 821.161.1.09

Тема материнства является одной из самых интересных в мировой литературе. Во всем разнообразии смыслов, составляющих содержание женственности, Л. Улицкая особо выделила ипостась материнства, которая является цементирующим началом целостной системы женских образов и мотивов. Героиня романа Медея Мендес изображается художником как «вечная мать», способная реальным поступком осуществить возложенную на нее «великую задачу» сохранения жизни, духовных основ народа и утверждения его национального достоинства. В результате исследования уточняется концепция произведения, определяются особенности женского начала в романе.

Ключевые слова и фразы: образ; символ; Л. Улицкая; «Медея и её дети»; поэтика; художественный мир; мифология; интертекстуальность; тема; традиции.

Латыпова Елена Эдуардовна

Абдуллина Амина Шакирьяновна, д. филол. н., доцент

Башкирский государственный университет (филиал) в г. Бирске кш4.1991@mail.ru; aminaabdullina@mail.ru

МАТЕРИНСТВО В ЦЕННОСТНОЙ СИСТЕМЕ РОМАНА Л. Е. УЛИЦКОЙ «МЕДЕЯ И ЕЁ ДЕТИ»

Роман «Медея и ее дети» написан в 1996 году. В нем описывается многочисленная семья Синопли, их хрупкие внутрисемейные отношения: «Семья была столь велика, что являла бы собой прекрасный объект для генетика, интересующегося распределением наследственных признаков» [12, с. 9]. Все они объединяются вокруг небольшого домика своей родственницы Медеи в Крыму. Она становится своего рода стержнем, вокруг которого сплетаются судьбы молодых представителей рода с их эмоциями, переживаниями, страстями.

Медея Мендес, в девичестве Синопли — последняя «чистопородная гречанка в семье, поселившаяся в незапамятные времена на родственных Элладе таврических берегах» [Там же, с. 5]. Начнем с имени главной героини. Первая ассоциация при прочтении романа — Медея, возлюбленная аргонавта Ясона, которая помогла ему выкрасть «золотое руно» и бежать. После того, как Ясон покинул колдунью, она жестоко отомстила ему, погубив соперницу. Но Медея Л. Улицкой другая. После смерти мужа она уже не выходит замуж, хранит его память: «Первые десять лет она носила все исключительно черное, впоследствии смягчилась до легкого белого крапа или мелкого горошка все по тому же черному. Черная шаль не по-русски и не по-деревенски обвивала ей голову и была завязана двумя длинными узлами, один из которых плоско лежал на правом виске. Длинный конец шали мелкими античными складками свешивался на плечи и прикрывал морщинистую шею. Глаза ее были ясно-коричневыми и сухими, и темная кожа лица тоже была в мелких сухих складках» [Там же, с. 6].

Медея бездетна, она всю жизнь ухаживала за чужими детьми. Медея от рождения носит это имя, в ее облике мы можем увидеть черты античной богини, она обладает чудесным даром, а мышление её мифологично.БЫ 1997-2911. № 10 (76) 2017. Ч. 1

Почему же роман назван «Медея и её дети», ведь Медея не могла иметь детей? Действительно, своих детей у Медеи не было, однако она стала матерью для многочисленной родни, которую она вырастила с детства. «Поскольку племянников было около тридцати, график составляли еще зимой: больше двадцати человек четырехкомнатный дом не выдерживал» [Там же, с. 11], поэтому у Медеи всегда в доме были гости. К Медее как к центру семьи стремились многочисленные братья и сестры, их дети и внуки. Её дом -это символ семейного счастья, где все находят себе покой. Он точно стоит в центре мироздания, вдалеке от жизненных неурядиц и невзгод. Его можно сравнить с маленьким ковчегом Ноя, в который все стремились в желании спастись от потопа жизни. У нее имеется собственный архив, в котором она хранит письма, документы, семейные ценности и даже волосы от стрижки своих племянников.

Медея очень наблюдательна. От нее не скроешь никаких перемен в жизни, она замечает малейшее изменение в природе, в мире. Окружающие также подозревают у нее колдовские способности.

Медея — монумент, основа Крыма, «для местных жителей Медея Мендес давно уже была частью пейзажа» [Там же, с. 6]. Она ходила на работу, занималась повседневными делами. И никто не мог представить Крым без Медеи. Так и её семья не представляла свой род без Медеи.

С. Ю. Воробьева в своей статье «Женские и мужские образы в романе Л. Улицкой «Медея и ее дети» (ген-дерный аспект)», анализируя образ Медеи, говорит о том, что «портрет главной героини романа Медеи Си-нопли предваряет сюжетное действие, постепенно вплетаясь в него» [1, с. 53]. И действительно, образ главной героини складывается из черт окружающего мира: «… цветовой гаммы, графических символов, пространственных и временных координат, очертаний материальных предметов, звуков и запахов» [Там же]. Читатель точно представляет образ Медеи только при сопоставлении её с окружающей средой. Поэтому мы находимся в некотором сотворчестве с Л. Улицкой: мы сами додумываем образ и характер героини, её речь, поведение.

В отличие от своих мифологических тезок, Медея глубоко и прочно связана с землей. Она «помнила, где и когда можно взять нужное растение», и «была собирательницей шалфея, чабреца, горной мяты, барбариса, грибов, шиповника» [12, с. 7]. Образ Медеи продолжает ряд праведников, созданных на страницах произведений русских писателей (А. Солженицын «Матренин двор», цикл рассказов о праведниках Н. С. Лескова («Однодум», «Кадетский монастырь» и др.), А. Платонов «Юшка»). Сестра Сандрочка в последней главе так говорит про Медею: «Праведница у нас была одна» [Там же, с. 347].

В героине в определенной степени присутствуют гордость, честолюбие, умение руководить людьми. Она является главой семьи, руководит ею. Она выдает свою подругу Елену замуж за Федора, все члены семейства обращаются к ней за советом, за помощью. Неоднократно герои романа говорят о мужестве и мужественности Медеи, а автор отмечает ее мужской размер обуви, большие руки и рост.

Медея — мать, но она мать своего многочисленного семейства, поскольку ей пришлось растить своих братьев и сестер после смерти матери. Когда они взрослеют и разлетаются из родного гнезда, Медея скучает. Она и замуж выходит только потому, что к будущему мужу у нее возникло материнское чувство и желание защищать его. У всех родственников дом Медеи ассоциируется с храмом, в который они приезжают, точно на поклонение, каждый из них считал необходимым привезти с собой подарки — дары, поэтому в доме Медеи не иссякал поток родственников. Медея поражалась: «.почему ее прожаренный солнцем и продутый морскими ветрами дом притягивает все это разноплеменное множество — из Литвы, из Грузии, из Сибири и Средней Азии» [Там же, с. 55]. В её такой холодный и одинокий зимой дом летом набивалась масса народа, и этот дом начинал напоминать дом её детства, в котором постоянно было множество детей. Стоит отметить и то, что дом Медеи не будет пустовать и после смерти Медеи: её любимый племянник Георгий с женой Норой продолжат эту традицию.

Семья Медеи огромна, родственники связывают свою судьбу с представителями различных национальностей. Медея была замужем за евреем, ее сестра Анеля — за грузином, братья женились на армянках, француженках, латышках… Они легко покидали родные места. Эта традиция сохранилась и в следующих поколениях, например, дочь Федора и Елены — Наташа — вышла замуж за корейца, а третьим мужем Ники станет итальянец, и она уедет жить в Равенну. Члены семьи не боятся уезжать из родных мест, их связь с семьей не обрывается. Они знают, что всегда могут вернуться в родной дом, возвышающийся над всем окружающим миром. Они не теряют индивидуальность, несмотря на то, что входят в другую культуру. Их рыжая шевелюра всех оттенков выделяется среди толпы.

В доме Медеи царят свои законы, свои порядки. Дом открыт для всех, но ты должен подчиняться общепринятому закону. Эти патриархальные традиции сохраняют в доме атмосферу некоего семейного храма. Государство при этом не имеет главенствующей роли. Семейство Синопли живет по своим внутренним законам, предпочитая держаться подальше от государственных дел. Ника озвучивает этот принцип: «Знаешь, в нашей семье есть одна хорошая традиция — держаться подальше от властей» [Там же, с. 334]. Медея также равнодушно относится к политике: «С ранней юности она привыкла к политическим переменам относиться как к погоде — с готовностью все перетерпеть: зимой мерзнуть, летом потеть. От властей же она хорошего никогда не ждала, остерегалась и держалась подальше от людей, к власти причастных» [Там же, с. 237].

Медея Л. Улицкой — интроверт, она молчалива, никто не знает, что делается у нее на душе. Разговор она никогда не начинает первой, она внимательно наблюдает за окружающими, делает выводы, а если кто спросит совета — посоветует: «Медея никогда не начинала разговор первой, ей нужно было приглашение, подача и, разумеется, внимательная готовность слушать» [Там же, с. 271]. У неё есть только один человек, которому она все рассказывает, сохраняет тесную связь — её подруга Елена. После того, как Медея узнает об измене

мужа (уже после его смерти находит письмо), она решает все рассказать своей подруге, даже едет к ней. Но постепенно её желание поделиться угасает, она видит, что измена царит не только в её семье.

Медея стоит над временем, время не властно над ней. Вся семья знала одно — Медея всегда будет, к ней можно приехать, «закинуть» детей. Она стоит над политикой, возвышается над окружающими так же, как и её дом. Она похожа на античную богиню, сидящую на Олимпе. Автор постоянно подчеркивает её уникальность, непохожесть на других.

Образ Медеи воплощает в романе тему семьи, отражает авторскую идею: «Семья — основа всего, но семейное начало постоянно вытравлялось, навязывалась идея, что общественное выше личного. И мой роман «Медея» — а это книга, посвященная старшему поколению, — это в некотором смысле мой вопль о семье» [7], -говорит Л. Улицкая. На первом плане в романе стоит семья с ее устоями, традициями, взаимоотношениями. А Медея является хранительницей этого домашнего очага, Вестой нашего времени.

Образ Медеи сложен и многогранен. Л. Улицкая показала в романе сложную цельную натуру героини. Она выполняет функцию, которая традиционно отводится в культуре женщине (олицетворение родовой традиции) и воплощает в себе высокие моральные качества, способствует сохранению нравственных устоев и культурных ценностей общества.

На основе проведенного исследования мы приходим к выводу, что Медея Улицкой — это образ монументальный, глубокий. Медея не может иметь детей, но она Мать всего своего многочисленного семейства. Она стоит во главе рода, решает семейные проблемы: после смерти родителей она воспитывает своих братьев и младшую сестру, устраивает жизнь своего брата Федора и подруги Леночки, собирает под крышей своего дома несчетную красноголовую родню.

В целом в образе Медеи Л. Улицкой сочетаются черты представительниц разных эпох. Поэтому мы можем утверждать, что образ Медеи — вневременной, это некий собирательный образ, отражающий женское и материнское начало.

Список источников

1. Воробьева С. Ю. «Медея и ее дети» (гендерный аспект) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 8. Литературоведение. 2013. Вып. 12. С. 52-61.

2. Егорова Н. А. Проза Л. Улицкой 1980-2000-х годов (проблематика и поэтика): дисс. … к. филол. н. Волгоград, 2007. 180 с.

3. Ермошина Г. Л. Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света // Знамя. 2000. № 12. С. 201-203.

4. Карапетян М. В. Аристократы духа, бражники и блудницы. Легкое дыхание героев Л. Улицкой // Культура. 1998. № 27. С. 10-14.

5. Колядич Т. М., Капица Ф. С. Русская проза XXI века в критике: рефлексия, оценки, методика описания. М.: Флинта, 2010. 430 с.

6. Лейдерман Н. Л., Липовецкий M. Н. Современная русская литература: 1950-90-е годы: в 2-х т. М.: Академия, 2003. T. 2. 530 с.

7. Максимова Т. Быть персонажем Людмилы Улицкой опасно // Комсомольская правда. 2005. 27 июля.

8. Ровенская Т. А. Опыт нового женского мифотворчества: «Медея и ее дети» Л. Улицкой и «Маленькая Грозная» Л. Петрушевской // Адам и Ева: альманах гендерной истории / отв. ред. Л. П. Репина. СПб.: СПбГУ, 2003. С. 333-354.

9. Скокова Т. А. Проза Людмилы Улицкой в контексте русского постмодернизма: дисс. … к. филол. н. М., 2010. 168 с.

10. Танкова Н. Мотив дома в романе Л. Улицкой «Медея и ее дети» // Современность в литературном осознании. М., 2008. № 5. С. 147-156.

11. Тимина С. И. Ритмы вечности (роман Людмилы Улицкой «Медея и её дети») // Русская литература XX века в зеркале критики. М. — СПб.: Академия, 2003. С. 537-548.

12. Улицкая Л. Е. Медея и ее дети. М.: АСТ, 2016. 352 с.

13. Чистякова О. Н. Женская картина мира в романах Л. Улицкой «Медея и ее дети» и «Сонечка» // Русская и сопоставительная филология — 2005. Казань: Изд-во КГУ, 2005. С. 173-178.

14. Чистякова О. Н. Концепт СЕМЬЯ в повести Л. Улицкой «Медея и ее дети» // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: материалы Международной научной конференции. Казань: Изд-во КГУ, 2004. С. 213-216.

MATERNITY IN THE VALUE SYSTEM OF THE NOVEL BY L. E. ULITSKAYA «MEDEA AND HER CHILDREN»

Latypova Elena Eduardovna Abdullina Amina Shakir’yanovna, Doctor in Philology, Associate Professor Bashkir State University (Branch) in Birsk leno4.1991@mail.ru; aminaabdullina@mail.ru

The theme of maternity is one of the most interesting in the world literature. In all the variety of meanings that make up the content of femininity L. Ulitskaya singled out the hypostasis of maternity, which is the beginning of the integral system of female images and motives. The character of the novel Medea Mendes is portrayed by the writer as an «eternal mother», capable of realizing the «great task» of preserving life, spiritual foundations of the people and affirmation of their national dignity through real deeds. As a result of the study the conception of the work is specified, the features of the feminine basis in the novel are determined.

Key words and phrases: image; symbol; L. Ulitskaya; «Medea and Her Children»; poetics; artistic world; mythology; intertextuality; theme; traditions.

Блеф ваш путь через игру: Медея

Для тебя это все по-гречески? Не волнуйтесь, мы вас поддержим. Вот немного истории и предыстории Медеи, которые помогут вам сориентироваться в этой древней, но увлекательной истории.

Немного семейной истории

Медея была не только принцессой, но и внучкой бога Солнца Гелиоса и племянницей ведьмы Цирцеи. Она отказалась от своей семьи и родины ради своего любимого Джейсона и использовала свои магические силы, чтобы помочь ему и аргонавтам в их поисках.

Вы откуда?

Родина Медеи, Колхида, — это островное царство в Черном море, которое греки считали краем земли и считали варварами и фантастическими существами.

Golden Boy

Вы когда-нибудь слышали историю о Джейсоне и Золотом руне? Да, это тот же Джейсон, и он не получил бы того Золотого Руна без помощи Медеи. Он ей солидный должник.

Но действительно ли она хотела

Согласно мифу, это были богини Гера и Афродита, которые сговорились помочь Ясону получить это руно.Они убедили Эроса выстрелить в Медею любовной стрелой, чтобы у нее не было другого выбора, кроме как влюбиться в Джейсона.

Долго и счастливо?

События игры происходят почти через 10 лет после того, как Ясон и Медея завершили свои дикие приключения в открытом море с аргонавтами.

Трагическое прошлое

Знаете ли вы это о греческой драме? Трагедии почти всегда связаны с историями из мифического прошлого, в то время как комедии строят свои сюжеты и ситуации на основе современных фигур и проблем.

Действительно друг

Кто был вторым мужем Медеи после Ясона? Ее приятель Эгей, король Афин, предложил защитить ее, когда она была в самом низком состоянии.

Наблюдатели на краю

Хор в греческой драме физически отделен от основных событий, но всегда в пределах слышимости центральных персонажей. Они комментируют и интерпретируют действия, но не вмешиваются и не взаимодействуют.

Он был немного одиночкой

Еврипид, как говорят, писал свои пьесы в десятикамерной пещере, ныне известной как Пещера Еврипида.

Большое греческое трио

Еврипид, один из трех главных греческих трагиков, в том числе Софокл и Эсхил, был известен созданием полностью развитых женских персонажей и пьес, которые сосредоточены на внутреннем психологическом конфликте, а не на драмах, движимых судьбой.

Медея | Книга Еврипида, Робина Робертсона | Официальная страница издателя

Получите БЕСПЛАТНУЮ электронную книгу, присоединившись к нашему списку рассылки сегодня!
Кроме того, получите рекомендации для следующего чтения Книжного клуба.

Это учебное пособие для Medea включает:
1. Предпосылки для Euripides Medea
2. Оглавление для Euripides Medea
3. Дискуссионные вопросы для каждого раздела Euripides Medea
4. Дополнительные упражнения

Предыстория Еврипида Медеи

Части греческого театра

Skene : расположен прямо за сценой и оформлен как дворец. храм или другое здание, в зависимости от потребностей пьесы.У него был по крайней мере один набор дверей, и актеры могли входить и выходить через них. Также был доступ к крыше скена сзади, так что актеры, играющие богов и других персонажей, могли появляться на крыше в случае необходимости.

Оркестр : круговое пространство, где хор будет танцевать, петь и взаимодействовать с актерами на сцене рядом со скене.

Театрон : часть склона холма с видом на оркестр, где сидели зрители.

Parodos : пути, по которым хор и некоторые актеры (например, представляющие посыльных или людей, возвращающихся из-за границы) входили и выходили.Зрители также использовали их для входа и выхода из театра до и после спектакля.

Фестиваль греческого театра

Еврипид представил Medea вместе с Philoctetes , Dictys и пьесу сатиров Theristai в качестве своих приношений в конкурсе драматургов на Дионисийском фестивале в 431 году до нашей эры. Традиционно на Дионисийском фестивале драматурги соревнуются друг с другом в двух номинациях: трагедия и комедия.В течение нескольких дней каждый драматург представил по три пьесы и сатира (смесь трагедии и комедии, обычно предлагаемую в качестве комического облегчения), и победитель был коронован в трагедии и комедии. В трагических пьесах часто используются персонажи и истории из древних мифов в качестве основы своих рассказов, в то время как в комедиях используются современные персонажи. Таким образом, Еврипид использовал древнюю сказку об Ясоне и Медее в качестве основы для своей Медеи . Хор и три актера в разных костюмах и масках разыгрывают пьесы; поскольку их лица были затемнены, актеры использовали преувеличенные движения и интонации голоса, чтобы передать эмоции и тон своей аудитории.С Медеей Еврипид занял третье место после победителя, Эйфориона, сына Эсхила, и Софокла, занявшего 2-е место.

Сведения об авторе, Еврипиде

О жизни Еврипида известно немного. Он самый молодой из трех известных авторов греческих трагедий, в том числе Эсхила и Софокла. Он жил и писал в то время, когда Афины считались культурным и политическим центром Греции. Еврипид поставил 92 пьесы для Дионисийского фестиваля и четыре раза выигрывал первые премии.Ему приписывают введение обширного пролога и deus ex machina (появление человека, бога или предмета, разрешающего ситуацию) в структуру пьес. Ученые приписывают ему характерные элементы мелодрамы, в частности, внезапные повороты, чудесные спасения, поразительные открытия и надуманные концовки.

Мифическое происхождение Ясона и Медеи

До их прибытия в Коринф отношения Ясона и Медеи начинаются, когда Ясон со своей командой на корабле Арго прибывает в Колхиду в поисках Золотого руна.Тем не менее, король Ээт, владелец руно, хочет сохранить его и бросает вызов Джейсону ряд, казалось бы, невыполнимых задач, прежде чем он сможет забрать его. Медея, дочь короля Ээтеса, влюбляется в Ясона и извлекает из его обещания жениться на ней, если она поможет ему с его задачами. Используя свои навыки колдуньи, Медея успешно помогает Джейсону в выполнении заданий, но когда король Ээт не может передать Золотое Руно, Ясон и Медея крадут его. Король Ээт преследует своего отца, и Медея отвлекает ее, убивая своего брата и разбрасывая части его тела за Арго , вынуждая ее отца забрать свое тело, чтобы похоронить сына должным образом.

Ясон возвращается с Медеей в Иолк, чтобы вернуть свое законное место на троне у своего дяди Пелиаса, который украл трон, убив короля Эсона, отца Ясона. Пелиас не хочет отказываться от престола, и Медея убеждает двух его дочерей убить и расчленить своего отца, сказав им, что она восстановит его молодость с помощью колдовства. Вместо этого Пелиас ужасно умирает, и жители Иолка изгоняют Медею и Ясона из города. Ясон и Медея женятся, заводят двоих детей и в конце концов поселяются в Коринфе; Еврипида Медея имеет место после их поселения там.

Используя этот хорошо известный миф в качестве отправной точки, Еврипид позволяет нам видеть Ясона и Медею как реалистичных, сложных персонажей с понятной эмоциональной глубиной и диапазоном. Вместо того, чтобы рассматривать их как более крупные, чем жизнь, статические фигуры, застрявшие в древнем прошлом, Еврипид вводит возможность того, что Ясон и Медея остаются полностью современными и отражающими человеческие недостатки, не только для зрителей, которые смотрели первый рендеринг пьесы, но и для всех, кто с тех пор видел эту пьесу.Его сбалансированное отношение к Джейсону и Медее, а также его исследования женщин и индивидуальной психологии продолжают вызывать споры и вопросы столетия спустя.

Перевод Робина Робертсона

Робин Робертсон переводит невероятно доступную, динамичную и волнующую версию известного шедевра Еврипида. Робертсон стремится выдвинуть на первый план лирические и поэтические элементы Medea , поскольку эта пьеса была предназначена для разыгрывания или произнесения вслух на сцене, а не для чтения в виде прямых текстов.Его переводы успешны в разговорной речи, но при этом не сводятся к вызывающему воспоминания языку Еврипида. С введением, которое эффективно укореняет нас в традициях и значении греческой трагедии, Робертсон демонстрирует непреходящую актуальность Медеи для современных читателей и предлагает нам рассмотреть ее устойчивые темы гендерного конфликта, расовой «инаковости» и человеческой слабости. И студенты, и обычные читатели найдут Medea интересной книгой для чтения и разложения.

Содержание

Введение
Medea
Глоссарий

Вопросы для обсуждения

Введение

1.Робертсон знакомит нас с мифической историей Медеи и Ясона до открытия Еврипида Медея . Что мы знаем о жизни Ясона и Медеи до того, как они поселились в Коринфе? Каков характер их отношений? Как бы вы охарактеризовали этих двух людей?

2. Зная, что первые зрители, которые увидят Медею , будут знать мифическую историю Ясона и Медеи, что, по вашему мнению, Еврипид надеялся открыть им в своей версии их истории? Как вы думаете, с какими трудностями сталкивается Еврипид, как режиссер фильма о реальных людях, рассказывая свою версию сказки Медеи и Ясона?

3.Согласно Робертсону, какие элементы в Medea греческая аудитория Еврипида сочла бы наиболее важными? Вы подозреваете, что для современной аудитории эти элементы будут важны? Почему или почему нет?

4. Что Робертсон определяет как определяющие черты греческой трагедии?

5. Было отмечено, что хор Еврипида Медея составляли женщины, в отличие от хора граждан мужского и женского пола. Как это повлияет на ваше понимание пьесы? Как вы думаете, почему у Еврипида есть только женский хор?

Медея

1.Опишите мир, который медсестра устанавливает в своем вступительном монологе. Какой тон и настроение она задает публике?

2. Сравните и сопоставьте взгляды медсестры и наставника на события, разворачивающиеся между Медеей и Ясоном. Чья точка зрения вам наиболее понятна и почему? Какие уроки они предлагают нам извлечь из нынешнего тяжелого положения Медеи?

3. В свете прошлого Медеи и Ясона, какие иронии судьбы медсестра и наставник рассказывают об их нынешнем затруднительном положении?

4.Какое у вас впечатление от хора? Какой цели они служат? Как вы думаете, чей голос они отражают? Почему?

5. Опишите картину жизни греческих женщин, которую рисует Медея. Какие проблемы она определяет? Что Медея рекомендует женщинам, которые стремятся обеспечить или договориться о хорошей жизни? Вы верите, что ее портрет актуален и сегодня? Почему или почему нет?

6. Какие параллели проводит Медея между своей жизнью женщины и иностранкой? Помимо своего статуса негражданина, что она заявляет о своем существенном отличии по природе от женщин в Коринфе?

7.Как вы думаете, почему Креонт изгнал Медею? Как Медея может временно повлиять на Креонта? На данном этапе пьесы оправданы ли опасения Креонта перед Медеей? Как вы думаете, почему его опасения не распространяются и на Джейсона?

8. После ухода Креонта Медея говорит: «Теперь это состязание отваги». Что Медея подразумевает под этим замечанием? Как изменилась ее оценка ситуации с первых сцен?

9. Услышав, что Медея замышляет заговор против своих врагов, хор, кажется, вступает с ней в сговор.Чем они оправдывают гнев Медеи? Какое видение справедливости они предлагают Медее и гречанкам в целом? Вы согласны с их мнением? Почему или почему нет?

10. Сравните и сопоставьте аргументы Медеи и Ясона о распаде их брака. Чья точка зрения кажется вам наиболее убедительной? Почему?

11. Кто такой Эгей и как он влияет на историю? Что означает данный ему любопытный оракул? Как вы думаете, почему Еврипид вводит его в микс?

12.Как Медея мстит тем, кого называет своими врагами? Как метод или средства, которые использует Медея для их уничтожения, уместным отражением ее представлений об их недостатках?

13. Какие причины предлагает Медея для убийства своих детей? Как она оправдывает то, что она называет «самым невыразимым из преступлений»? Вы верите, что у нее был искренний конфликт? Почему или почему нет?

14. Как вы думаете, когда Медея придумала свой план? Как вы думаете, можно было отговорить Медею от ее плана? Если да, то как и кем? Если нет, то почему?

15.Когда Ясон видит Медею со своими мертвыми детьми, он говорит: «Как я мог не видеть зверя внутри тебя? Я наконец-то здравомыслящий, но раньше я был зол. Как это замечание противоречит аргументам, которые он привел в своей более ранней конфронтации с Медеей? Что это говорит о его понимании природы их отношений? Вы верите, что его оценка верна? Почему или почему нет?

16. Медея говорит: «Страсть — корень всех наших грехов и всех наших страданий». Что она имеет в виду под этой фразой? Насколько Медея всецело одержима своей страстью, как она утверждает, или вы видите доказательства ее использования разума на протяжении всей пьесы? Приведите примеры из текста в поддержку вашего аргумента.

17. В начале пьесы Медея призвала к правосудию за предательство Ясона. Вы верите, что она нашла справедливость? Почему или почему нет?

18. Каково окончательное объяснение хора того, почему события разворачивались так, как они происходили между Ясоном и Медеей, когда они заявляли: «Зевс имеет все в своей власти и имеет власть сбивать с толку… они превращают яркий воздух в черный цвет и превращают наш мечтает вернуться в кошмар ». Их предложение лишает Ясона и Медею ответственности? Видите ли вы доказательства этого мировоззрения в наше время? Приведите примеры.

19. Какие элементы пьесы, по вашему мнению, находят отклик у современной публики? Что вам понравилось?

20. Считаете ли вы, что пьеса дает всеобъемлющую мораль или урок? Если да, то что это? Если нет, то почему?

Дополнительные упражнения

1. Разделите читателей пьесы на группы. Пусть каждая группа возьмет на себя роль хора Медеи и создаст новую хоровую речь, которая будет произнесена либо вместо, либо в дополнение к одной из существующих хоровых речей в пьесе.Члены группы должны определить следующее:

a. Какова цель вашего припева?
г. Какие чувства вы бы хотели, чтобы ваш хор отразил?
г. Где в спектакле вы бы поместили свою хоровую речь?

После того, как каждая группа выступит со своими речами, обсудите следующее:

a. С какими трудностями вы столкнулись при определении цели и содержания своего выступления?
г. Какие сходства или различия возникают между хоровыми коллективами?
г.Если вы заменили речь, почему вы удалили существующую речь? Что ваша речь делает для пьесы, чего нет в оригинале?
г. Если вы добавили речь, почему вы добавили речь? Что дала речь пьесе?

2. Разделите читателей пьесы на группы с двумя ведущими, которые разыграют сцену противостояния Джейсона и Медеи в различных условиях. Назначьте одну группу одной из следующих настроек:

· Набор ток-шоу (например, Oprah, Dr.Фил, Тайра или Джерри Спрингер)
· Кабинет брачного консультанта
· Отдельная спальня
· На оживленном тротуаре с любопытными наблюдателями

Каждой группе следует работать со своими соответствующими Джейсоном и ведущими Медеей, чтобы создать внешний вид сцены соответствует их назначенной настройке. Разыграйте сцену противостояния и обсудите следующие вопросы:

a. Как обстановка влияет на вашу реакцию на речь Джейсона и Медеи?
г. Как сеттинг влияет на динамику отношений в паре?
г.Меняется ли ваша симпатия к каждому персонажу в зависимости от обстановки? Почему или почему нет?
г. Как меняется тон или настроение при каждой настройке?
e. Какие идеи или взгляды вы получили?

3. Запись отсутствующей сцены:

a. Кто персонажи в этой сцене?
г. Какое место в общей структуре пьесы займет сцена?
г. Какой цели служит сцена?
г. Каково содержание сцены? Что говорят персонажи и почему?

4.Найдите в новостях современные истории о Медее или Ясоне и Медее. Принесите копии своего рассказа и обсудите следующее:

a. Как вы определили, что ваша находка связана с современной историей Медеи или Ясона и Медеи?
г. Какие сходства и различия вы видите между «Медеей » Еврипида и вашим современным рассказом?
г. Если вы определили современную Медею, как ее характеризуют друзья и незнакомцы?
г. Какие оправдания предлагаются действиям вашей современной Медеи? Похожи ли они на какие-либо аргументы в пьесе?
e.Что ваша современная Медея или Ясон и Медея говорят о долговечности человеческих взаимоотношений?
ф. Как вы думаете, почему у нас есть современные параллели с Ясоном и Медеей? Какие уроки мы можем извлечь из этих людей?

5. Представьте, что вы репортер местной газеты времен Медеи. Вы узнали о событиях, происходящих в доме Ясона и Медеи, и получили эксклюзивное интервью с Медеей. Создайте вступление к пьесе из 100 слов.Какие вопросы вы задали бы Медее; какой такт вы бы выбрали? Как бы вы осветили историю? Попросите каждого члена вашей группы написать небольшую статью о произошедших событиях.

Великие произведения мировой литературы 2800 Осень 2017 г.

A Blogs @ Сайт Баруха

перейти к содержанию

• Дом
• Классные чтения
  • Задание на чтение на вторник, 5 сентября
  • Задание по чтению на четверг 7 сентября
  • Задание по чтению на 12 сентября
  • Задание по чтению на четверг 14 сентября
  • Задание на чтение 19 сентября
  • Задание на чтение 26 сентября
  • Задание по чтению на 28 сентября
  • Задание на чтение на вторник, 3 октября
  • Задание на чтение на вт.10.10
  • Задание по чтению на четверг, 12.10.
  • Задание по чтению 17.10
  • Задание на чтение 19.10.
  • Задание по чтению на вт, 24.10
  • Задание на чтение 2 ноября
  • Задание по чтению на вт, 7.11
  • Задание по чтению на четверг 9 ноября
  • Задание на чтение на вторник, 28 ноября
  • Задание на чтение для 12/5
  • Задание на чтение для 7 декабря
• Назначения классов
  • Расписание публикаций в блоге
  • Правила публикации сообщений в студенческом блоге
  • Чтение Ответа № 1, срок сдачи в четверг, 14 сентября, принесите 3 копии
  • Эссе № 1 Задание
  • Эссе № 1 Группы и инструкции для семинаров
  • Чтение ответа № 2
  • Эссе № 2 Задание
  • Эссе № 2 Практикум
  • Индивидуальные встречи на вторник, 12 декабря
• Сообщения и комментарии в студенческом блоге
• Конспект лекций, рабочие листы и материалы
  • Заметки об иероглифах и толкованиях 31.08.
  • Утверждения, доказательства, анализ — части аргумента
  • Классные заметки 9/19 — Сцены из «Одиссеи»
  • «Месть наша», Джаред Даймонд об убийстве из мести
  • Фиона Шоу на Theater Talk
  • Глоссарий слов Шекспира
• Программа обучения

A Blogs @ Сайт Баруха

2-й проект — Гринуэй
Сообщение в блоге о Дон Кихоте, главы 10-11
Дон Кихот Де Ла Манча — Глава 7
Дэниел Ортис, первый вариант эссе 2
Ефри Салазар Первый вариант эссе 2
Моктар Диаррра Эссе № 2 Судьба / Эдип
Эдгар Точимани — Эссе 2 — Царь Эдип
Сэнди первый набросок №2
Киара Г.Черновик эссе 2
ЭССЕ # 2 медея (что творится то и дело)

«

+

Поиск

• 2-й проект — Гринуэй
• Сообщение в блоге о Дон Кихоте, главы 10-11
• Дон Кихот Де Ла Манча — Глава 7
• Дэниел Ортис, первый вариант эссе 2
• Ефри Салазар Первый вариант эссе 2

• к.greenaway на Дон Кихоте Сообщение в блоге Глава 10-11
• m.sandy на Дон Кихоте Сообщение в блоге Глава 10-11
• b.kida на Дон Кихоте Сообщение в блоге Глава 10-11
• e.tochimani на Дон Кихоте Сообщение в блоге Глава 10 -11
• a.budhram on Don Quixote Blog Post Глава 10-11

• декабрь 2017
• ноябрь 2017
• Октябрь 2017
• сентябрь 2017
• августа 2017

• Студенческие сообщения
• Без категории

• Войти
• Лента записей
• Лента комментариев
• WordPress.org

Сайт работает на WordPress.
|
Тема: автор Кэролайн Мур.

Анализ Медеи Еврипида — Литературная теория и критика

Когда Медея, , обычно считающаяся шедевром Еврипида, впервые была исполнена на Великой Дионисии в Афинах, Еврипид получил третью (и последнюю) премию после Софокла и Эйфориона. . Нетрудно понять почему. Еврипид нарушает самые заветные гендерные и моральные иллюзии своей аудитории, шокируя при этом невообразимым.Возможно, впервые в западной драме женщина полностью руководила сценой от начала до конца, руководя ужасающими действиями пьесы. Вопреки общепринятым гендерным представлениям, предписывающим пассивные и подчиненные роли женщинам, Медея сочетает стальную решимость и гнев Ахилла с уловками Одиссея. Первые афинские зрители никогда не видели Медею такой, как раньше, по крайней мере, в героических терминах, с которыми обращается с ней Еврипид. После того, как Ясон изгнал Медею — свою жену, мать его детей и женщину, которая помогла ему заполучить Золотое руно и устранить узурпатора трона Ясона в Иолке, — чтобы жениться на дочери коринфского короля Креона, Медее отвечает на его предательство, разрушая все перспективы Джейсона как мужа, отца и предполагаемого наследника могущественного престола.Она вызывает ужасную смерть предполагаемого Джейсона, Глаус, и Креонта, который тщетно пытается спасти свою дочь. Самым шокирующим из всех и, возможно, необычным нововведением Еврипида в легенде, является то, что Медея убивает двух своих сыновей, позволяя своей мстительной страсти превзойти и нейтрализовать ее материнские привязанности. Клитемнестра в романе Эсхила Орестея замышляет убить своего мужа, но она, в свою очередь, казнена своим сыном Орестом, наказание которого божественно и граждански санкционировано заключением трилогии.Медея, напротив, добавляет к своим преступлениям детоубийство, но все же избегает мести Ясона или коринфского правосудия на летающей колеснице, посланной богом Гелиосом, чтобы помочь ей. Медея, торжествующая после устроенной ею бойни, по-видимому, избегает моральных последствий своих действий и показана Еврипидом как апофеоз божественно санкционированной высшей силы. Пьеса одновременно и парадоксальным образом представляет претензию Медеи на симпатию публики как к преданной женщине, как к жертве мужского угнетения и своей собственной раздвоенной натуры, а также как монстру и предупреждению.Медея пугает, как женщина-насильник и хитрость, которая позволяет своей страсти свергнуть ее разум, чья любовь настолько огромна и всепоглощает, что превращается в саморазрушительную и безграничную ненависть. Неудивительно, что пренебрежение Еврипидом практически всех драматических и гендерных представлений своего времени привело к тому, что его трагедия потерпела неудачу с его первыми критиками. Сложность и противоречия Медеи по-прежнему находят отклик у зрителей, а сама пьеса продолжает вызывать беспокойство и вызов. Медея, с самой титанической главной героиней в литературе, остается одним из самых смелых посягательств драмы на моральную чувствительность и мировоззрение публики.

Еврипид — великий бунтарь древнегреческой драмы, разрушитель утешительных иллюзий. У Еврипида, самого молодого из трех великих афинских трагиков V века до нашей эры, аттическая драма приобретает тревожно узнаваемый современный оттенок. Рассматриваемый Аристотелем как «самый трагический из поэтов», Еврипид провел глубокие духовные, моральные и психологические исследования исключительной семейной жизни в то время, когда афинская уверенность и уверенность приближались к разрыву.Отражая эти нарастающие сомнения и тревогу, Еврипид отражает различные интеллектуальные, культурные и моральные противоречия своего времени. Не будет слишком надуманным предположить, что мир после золотого века Афин в пятом веке стал еврипидовым, как и драма, которая на это откликнулась. Таким образом, в нескольких смыслах именно Еврипида западная драма может считать своим центральным прародителем.

Еврипид написал 92 пьесы, из которых 18 дошли до наших дней, что на сегодняшний день является наибольшим числом произведений великих греческих драматургов и свидетельствует как о несчастных случаях, связанных с выживанием литературных произведений, так и о его высоком уважении со стороны следующих поколений.Бунтарь в своей жизни и в своем искусстве, Еврипид противопоставил прототип современного отчужденного художника. В отличие от Эсхила и Софокла, Еврипид не играл общественной роли в жизни своего времени. Интеллигент и художник, писавший изолированно (традиция гласит, что в пещере в его родном Саламине), его пьесы получали первую премию на ежегодной Большой Дионисии в Афинах только четыре раза, а его критики, особенно Аристофан, часто выступали против Еврипида. получать. Аристофан обвинил его в том, чтобы убедить своих соотечественников в том, что богов не существует, в разоблачении героического и в обучении моральному вырождению, которое превратило афинян в «рыночных бездельников, обманщиков и негодяев».Огромная репутация и влияние Еврипида по большей части возникли только после его смерти, когда темы и нововведения, которые он основал, были оценены лучше, а его пьесы затмили по популярности пьесы всех других великих афинских драматургов.

Критик Эрик Хэвлок охарактеризовал драматическую революцию в Еврипиде как «создание сценических комнат, которых раньше не видели». Вместо тронного зала дворца Еврипид ведет свою аудиторию в гостиную и представляет конфликты и кризисы персонажей, которые похожи не на героических образцов Эсхила и Софокла, а на самих зрителей — смешанные, подверженные ошибкам, противоречивые и уязвимые.Как точно указывает Аристофан, Еврипид вывел на сцену «родные дела» и «домашние дела». Еврипид открыл драму для исследования центральных человеческих и социальных вопросов, присущих повседневной жизни и человеческой природе. Существенный компонент всех пьес Еврипида — это сложный пересмотр ортодоксальных и традиционных верований. Если в Эсхиле и Софокле трудно постичь человеческие пути, то, по крайней мере, замысел и цель космоса гарантированы, если не всегда приняты.Для Еврипида способность богов и космоса обеспечивать определенность и порядок столь же сомнительна, как и индивидуальное предпочтение добра. В космогонии Еврипида боги похожи на богов Гомера, полные гордости, страсти, мстительности и иррациональности, которые образуют мир людей. В драмах Еврипида божественная воля и порядок чаще всего заменяются случайной судьбой, а трагическому герою предлагается мало утешения как жертве сил, находящихся вне его контроля.Справедливость показана либо как иллюзия, либо как заблуждение, а мифы опускаются до уровня знакомого и узнаваемого. Еврипида называют первым великим реалистом драмы, драматургом, который перенес трагедию в повседневную жизнь и изображал богов и героев с узнаваемыми человеческими и психологическими чертами. Аристотель рассказывал в «Поэтике » , что «Софокл сказал, что рисовал людей такими, какими они должны быть, а Еврипида такими, какими они были». Поскольку персонажи Еврипида предлагают нам так много противоположных аспектов и движимы как рациональным, так и иррациональным, драматург заслужил признание того, что его считают первым великим психологом в современном понимании, благодаря его пониманию сложных мотивов и двусмысленностей, которые составляют личность человека и определяют поведение.

Трагедия: Введение

Еврипид также является одним из первых драматургов, в которых героические женщины находятся в центре событий. Медея доминирует на сцене, как никогда раньше не было женского персонажа. Пьеса начинается с того, что няня Медеи подтверждает, насколько Медея страдает от предательства Ясона, и воспитательница детей Медеи сообщает, что Креонт планирует изгнать Медею и двух ее сыновей из Коринфа. Первые слова Медеи — закулисный крик и проклятие, когда она слышит новости о приговоре Креонта.Сочувственная реакция медсестры на страдания Медеи звучит доминирующей темой пьесы об опасности страсти, подавляющей разум, рассудительность и равновесие, особенно в такой женщине, как Медея, не обученной страданиям и привыкшей скорее командовать, чем подчиняться. Лучше, говорит медсестра, не иметь ничего общего с величием или славой: «Срединный путь, ни высокий, ни низкий, не лучший. . . . Хорошее никогда не бывает из-за чрезмерного усилия ». Затем Медея выходит на сцену, чтобы завоевать симпатию хора, состоящего из коринфских женщин.Ее вступительная речь была описана как один из самых ранних феминистских манифестов литературы, в котором она заявляет: «Из всех созданий на земле мы, женщины, самые несчастные», и продолжает нападать на приданое, которое покупает мужей в обмен на предоставление мужчинам права собственности на женские тела и судьба, браки по расчету и двойной стандарт:

Когда мужчина устал от своей жены и дома,
Он волен искать кого-нибудь нового.
Мы, жены, вынуждены рассчитывать только на одного мужчину.
Говорят, дома мы живем в безопасности, пока мужчины идут в бой.
Я лучше трижды встану на передовую, чем родлю одного ребенка!

Медея выигрывает у соучастника хора в молчании ее намеренной интриги, чтобы отомстить Джейсону и их первоначальным симпатиям как обиженной женщине. Затем она противостоит Креонту, чтобы убедить его отложить его приказ о изгнании на один день, чтобы она могла организовать место назначения и некоторую поддержку для своих детей. Рабство и почтение Медеи к Креонту, а также сентиментальный призыв, который она выражает от имени своих детей, вызывают у него уступку.После того, как он уходит, Медея раскрывает свой обман и презрение к Креонту, объявляя, что ее план мести теперь распространяется не только на Ясона, но и на Креонта и его дочь.

Далее следует первая из трех сцен противостояния Медеи и Ясона, драматическая суть пьесы. Еврипид представляет Ясона как довольного собой рационалиста, плавно и самодовольно оправдывающего нарушения своей любви и долга перед Медеей как разумную и приемлемую целесообразность. Джейсон утверждает, что его личный интерес и стремление к богатству и власти превосходят его привязанность, верность и долг перед женщиной, которая предала своих родителей, убила своего брата, изгнала себя из своего дома и сговорилась ради него.Медея безуспешно злится в ответ, безуспешно пытаясь дотянуться до сердца Ясона и прорваться через эгоизм, показывающий, что он неспособен к пониманию или сочувствию. Как заметил критик Дж. Норвуд, «Джейсон — великолепный этюд, сочетающий в себе блестящие манеры, глупость и цинизм». В дебатах драмы между Медеей и Ясоном пьеса блестяще устанавливает конфликт существенных полярностей в человеческих условиях, между мужчиной / женщиной, мужем / женой, разумом / страстью и головой / сердцем.

Перед вторым раундом с Ясоном Медея встречает Эгея, царя Афин, который ищет лекарство от своей бездетности.Медея соглашается использовать свои способности колдуньи, чтобы помочь ему в обмен на убежище в Афинах. Аристотель критиковал эту сцену как постороннюю, но можно утверждать, что отчаяние Эгея из-за отсутствия детей наводит Медею на мысль, что окончательное разрушение Ясона оставит его таким же бездетным. Развивающаяся схема устранения предполагаемых невесты и потомства Джейсона задает контекст для второй встречи Медеи с Джейсоном, в которой она симулирует согласие с решением Джейсона и предлагает, чтобы он оставил их детей с собой.Джейсон соглашается просить Глаус одобрить очевидную самоотверженную щедрость Медеи, и дети уходят вместе с ним, неся Глаус отравленный свадебный подарок.

Сначала Медея использует своих детей как инструмент мести, а затем ей удастся убедить себя во внутренней борьбе, которая приводит к кульминации пьесы, что ее любовь к детям должна уступить место мести, что материнская привязанность и разум не подходят за ее иррациональную ненависть. После того, как Наставник возвращается с детьми и посыльный сообщает об ужасной смерти Глаус и Креонта, Медея разрешает свой конфликт между любовью к своим детям и ненавистью к Джейсону в том, что ученый Джон Фергюсон назвал «возможно, лучшей речью во всей греческой трагедии». .Медея завершает свою самооценку заявлением: «Я знаю зло, которое делаю, но моя ярость сильнее моей воли. Страсть — это проклятие человека ». Именно борьба в душе Медеи, которую так сильно драматизирует Еврипид, между ее всепоглощающей местью и ее разумом и лучшей натурой придает ее злодеянию такой трагический статус. Крики ее детей за кулисами, наконец, отражают начальную агонию Медеи. На сцене Хор пытается осмыслить такое противоестественное преступление, как матереубийство, через прецедент и заключает: «Что может быть странного или ужасного после этого?» Ясон прибывает слишком поздно, чтобы спасти своих детей от «мерзкой убийцы», только чтобы найти Медею вне его досягаемости в колеснице, запряженной драконами, с безжизненными телами его сыновей рядом с ней.Роли Джейсона и Медеи с момента их первой встречи резко поменялись местами: теперь Медея торжествует, отказывая Джейсону в любых утешениях или уступках, а Джейсон безрезультатно злится и проклинает богов за его уничтожение, теперь чувствуя боль потери всего, чего он больше всего желал, как он ранее нанес Медее. «Называй меня львицей или Сциллой, как хочешь», — зовет Медея Ясону, «. . . до тех пор, пока я достигну ваших жизненно важных органов.

Титанические страсти Медеи сделали ее одновременно нечеловеческой в ​​ее безжалостной жестокости и сверхчеловеческой в ​​ее упорной, безграничной силе и решимости.Финальная сцена ее побега в посланной богом летающей колеснице, возможно, наиболее известное и противоречивое использование deus ex machina в драме, в конечном итоге представляет собой грандиозный театральный, психологический и сокрушительный идеологический момент. Медея уничтожила все на своем пути, включая свое человеческое «я», чтобы удовлетворить свою страсть, став в конце пьесы не героем и не злодеем, а страхом — некой природной силой: иррациональной, безличной, разрушительной силой, которая сметает человеческие устремления. , привязанности и утешительные иллюзии милосердия и порядка во Вселенной.

Нравится:

Нравится Загрузка …

‹Анализ« Вишневого сада »Джеффри Чосера и« Крисейда » Медея Еврипида, Очерки Медеи Еврипида, Еврипид, Медея Еврипида, Медея, Игра Медеи, Анализ пьесы Медеи, Игра Медеи как трагедия, Краткое содержание пьесы Медеи, Тема Медеи, Записки Медеи Еврипида, Сюжет Медеи Еврипида , Простой анализ Медеи Еврипида, Учебное пособие по подражаниям Горация Александром Поупом, Учебные пособия Медеи Еврипида, Резюме Медеи Еврипида, Краткое содержание Медеи Еврипида, Темы Медеи Еврипида

Статьи по теме

Идентичность Медеи — Образцы литературных эссе

Насколько верно утверждение, что Медея теряет свою идентичность на протяжении всей Медеи Еврипида.Возможно, чтобы обратиться к этому заголовку, необходимо поискать определение «идентичности». Оксфордский словарь английского языка определяет это как «индивидуальность, личность… абсолютное сходство». Теперь возникает вопрос: во-первых, меняется ли персонаж Медеи коренным образом в ходе пьесы, и во-вторых, все ли аспекты ее характера остаются неизменными. Ответы на эти вопросы лежат в анализе характера Медеи и сравнении одноименного злодея в начале и конце шедевра Еврипида.Можно сказать, что определение характера частично зависит от воспринимаемого социального статуса. В первую очередь, Медея — женщина, поэтому она попадает в традиционные греческие стереотипы о «слабом полу». Ясно, что эта основная характеристика Медеи не может измениться в ходе пьесы. Точно так же она безвозвратно ведьма как в начале, так и в конце пьесы. Она смогла омолодить Эсона, сводного брата царя Пелия из Иолка, с помощью волшебных трав, и здесь она может искусно отравить Глаус и Креонта.Персонажи, обладающие магическими способностями в греческой мифологии, обычно отстранены от общества. Сама Медея в своей длинной речи, обращенной к хору, предполагает, что магия изолирует ее. Третий и последний неизменный аспект ее характера — это то, что она иностранка. Для ксенофобских «людей» Коринфа (которые одновременно символизируются и представлены хором) Медея — варвар: «Она через боль узнает, какими благословениями они наслаждаются тем, кто не изгнан из своей родной земли». сообщества, а скорее «пугающей женщины», которой следует избегать.Медея определяется ее другой национальностью, а также ее более очевидными характеристиками, и они определенно не меняются в ходе «Медеи». Когда она вышла замуж за Ясона и приехала в Коринф, Медея (предположительно) приняла гражданство коринфян. Когда Креонт заявляет: «Я приказываю тебе покинуть Коринф», он пытается лишить ее этой части себя. Медея отвечает яростно: «О! Это жестокий конец моей проклятой жизни. Медея борется за то, чтобы сохранить свое место в Коринфе, но не из любви к нему, а потому, что она хочет свергнуть его номинальное лицо и его дочь.Можно было бы сказать, что Медея заботится о своем публичном выступлении, поскольку она много работает, чтобы заслужить уважение окружающих ее людей; Медсестра заявляет, что «она заслужила гостеприимство горожан». Тем не менее, к концу пьесы она была изгнана из округа и бежит в безопасное место. Меняется ее национальность, и, по-видимому, меняется эта часть ее личности. Другой неотъемлемой частью характера Медеи является ее идентичность как матери. Она отвергает эту часть себя, чтобы отомстить Джейсону за разрушение их брака.Он отверг Медею как жену, а взамен она уничтожает Ясона как отца. Убийство Медеей своих детей — ее самое ужасное преступление как в современном, так и в современном глазах; она « ненавидит своих сыновей », и ее преступление кажется еще более тяжелым из-за разрыва этой прочной естественной связи. Однако личность во многом субъективна, и поэтому восприятие Медеи в глазах других персонажей пьесы должно быть принято во внимание. учетная запись. Сам Ясон понимает, что Медея существенно меняется по ходу пьесы.Сначала Медея кажется неразумной, и Джейсон описывает ее как не желающую «успокаивать [свой] бушующий нрав». Она не желает идти на компромисс и не делает ничего, кроме оскорблений в адрес мужа и начинает свою тираду с оскорбления: «Грязный трус!». К их следующей встрече Медея, кажется, значительно охладила свой нрав и теперь снова занимает позицию традиционной, покорной и благосклонной жены. Она признает, что «я ошибалась», и в результате сам Джейсон теперь снова берет на себя роль «обычного» мужа.С его точки зрения, ее характер значительно улучшился. Однако «Медея» заканчивается тем, что муж разъединяется даже в горе, и Медея отказывается позволить Ясону держать тела его убитых детей. Ее персонаж совершил полный разворот, и поэтому, по крайней мере, в глазах ее мужа личность Медеи меняется дважды в течение пьесы. Однако изменение стало очевидным только из-за хитрых уловок Медеи; это не свидетельство подлинной перемены в ее характере. Другие близкие члены семьи Медеи, ее дети, представлены Еврипидом как немые фигуры, для которых Медея представляет угрозу: «Быстрее, дети, торопитесь в дом; И не подходи … к ней близко; … Ее настроение жестокое. Изначально Медея кажется опасной для ее сыновей.Однако невозможно узнать, что они чувствуют, поскольку никогда не высказывают своего мнения. Когда Медея представляет своих детей в ожидании их убийства, можно заметить, что она часто плачет. Это говорит о том, что она любящая мать. Ужас ее дальнейших действий заставляет ее потомство говорить и кричать: «Мама, не убивай нас!». В этот момент детский шок переносится на аудиторию, когда им раскрывается жестокость поступка и поразительное изменение материнского чувства Медеей.В своих действиях по отношению к сыновьям и, следовательно, в их понимании ее, Медея совсем не последовательна. Эгей видит Медею со стороны и со стороны. Его единственное появление в пьесе показывает, что он попечитель и хороший друг Медеи. Эти двое доверяют друг другу; он описывает свои поиски детей, а она — неверность ее мужа. Насколько можно экстраполировать, Эгей считает Медею константой. Они встречаются и расстаются в самых веселых отношениях, и их спорная беседа кажется такой же шутливой, как и смертельной.Однако Эгей осознает темную сторону Медеи. Должно быть, по этой причине он отказывается дать ей безопасный проход в Коринф, а защищает ее только тогда, когда она там. Они оба кажутся могущественными и рациональными; Здесь Медея противопоставляет свои более поздние и более ранние разглагольствования и страстные речи. Возможно, это говорит о том, что Медея была доведена до своего бедственного и предательского состояния действиями Ясона. Однако важно признать, что в греческой мифологии персонаж Медеи убил вне круга пьесы, и медсестра напоминает нам об этом в самой первой речи.Креонт — другой царь, с которым имеет дело Медея. Она передумала во время встречи с ним: сначала он категорически заявляет: «Я не вернусь в свой дворец, пока не уберу тебя за пределы моих границ». Разумный Креонт признается, что боится Медеи, и справедливо опасается ее. . Однако к тому времени, когда он уезжает, она явно эмоционально манипулировала им, и его отношение к ней достаточно расслаблено, чтобы позволить ей провести еще один день в его городе за его счет. Таким образом, в этой сцене отношение Креонта к Медее меняется, но поэтому неверно говорить, что ее личность меняется.Как показывают ее дальнейшие действия, она та же устрашающая женщина в конце этой сцены. Медсестра также справедливо боится своей любовницы. Она понимает смертоносные намерения Медеи, отмечая: «Она не ослабит своего гнева, пока он не найдет свою жертву». Медсестра рано осознает истинную личность Медеи, и ее преступления кажутся скорее реализацией смертоносного потенциала, чем изменением характера. Для нее Медея остается последовательной, наставник тоже очень второстепенный персонаж. Он советует Медее не «терпеть [ее] горе так тяжело», и, поскольку она соглашается, мы должны предположить, что он видит в ней желанный объект для таких неудачных слов мудрости.Однако, поскольку Медея полностью игнорирует его, наставник можно простить за то, что он почувствовал себя немного обиженным и введенным в заблуждение. Для него Медея такая же заблудшая женщина, но, хотя его обманывают в микрокосмическом масштабе, это вряд ли можно считать интерпретацией смены личности. Хор воспринимает Медею как «друга» изначально, но их отношение быстро заставляет их описывать ее как проклятая, несчастная женщина », с которой они больше не разговаривают. Сначала хор выражает нашу симпатию так же, как и их собственные, но поскольку Медея теряет это из-за своих преступлений, можно предположить, что она теряет свою идентичность как друга и как жертву в их глазах.Утрата нашей дружбы и дружбы с хором подчеркивает ее растущую изоляцию к концу пьесы. Возможно, наиболее яркую интерпретацию характера Медеи можно увидеть в ее собственном понимании себя и своей истинной личности. После смерти Глаусе и Креонта она не выказывает сожалений, подобных тем, которые заставляли ее плакать раньше. Джейсону в конце пьесы она заявляет, что «это пустая трата времени — спрашивать». Она замораживает свои эмоции во время «Медеи», и поэтому можно сказать, что ее эмоции изменились.Эта жизненно важная часть ее личности часто указывает на гораздо более глубокие и фундаментальные внутренние изменения. Еврипид мог предположить, что Медея закалилась своими преступлениями и переживаниями с Ясоном, и к концу пьесы потеряла всю эмоциональную связь, которая когда-либо была с ним, и в результате стала гораздо более мрачной и застенчивой фигурой. конечно же, начинает свою игру в другом настроении, чем то, в котором она ее заканчивает: «рыдания и вопли, пронзительные крики, жалкие обвинения в адрес мужа, который ее предал.В этом эмоциональном описании изображена убитая горем Медея, которая изображена находящейся в очень бедственном положении. Важно то, что это не она неверна; вначале она сохраняет свои основные характеристики лояльности, силы и глубоких эмоций. Даже на этой ранней стадии здесь есть также признаки опасного и беспринципного желания Медеи отомстить: «О, позвольте мне увидеть, как Ясон и его невеста растерзаны в клочья в их разрушенном дворце». Яд Медеи здесь очевиден. Она неоднозначный персонаж; сначала показано, что она братоубийца., объект жалости, преданный жестоким мужем, и ужасающе спокойный и злобный соучастник смерти Пелиаса. Однако она отмечена своей неуверенностью как одноименная звезда великой трагедии. Ни один из других персонажей не обладает столь открытыми для интерпретации качествами, Медея сохраняет это качество даже в конце пьесы. Она либо «нечистая, отвратительная истребительница детей», либо «оскорбленная» жена, которая просто отвечает на «отцовское предательство»: мужчина, нарушающий свою священную клятву, данную ей.Своими действиями в конце этой пьесы Медея по-прежнему обладает своей жестокостью и силой воли, но обратила свою верность в ненависть. Поэтому в этом последнем отношении она изменилась. К концу «Медеи» уже угасшие угли ее верности полностью почернеют. Здесь, по крайней мере, она не «абсолютно такая же». Можно сказать, что части личности Медеи изменились; она теряет свое сострадание, свою верность мужу и свою национальную принадлежность, становясь вместо жертвы виновником преступления, которое необходимо забыть.В глазах семьи она, кажется, радикально меняется по ходу пьесы, но это лишь свидетельство ее умения обманывать и хитрить. Большинство ее физических характеристик остались прежними; она по-прежнему женщина, ведьма и неортодоксальная. Однако в глазах публики (которые, в конце концов, все, что имеет значение) Медея мутирует из жалкой плачущей женщины в жестокого и извращенного искателя мести. Таким образом, можно было бы сказать, что личность Медеи переопределяется в ходе пьесы Еврипида.

Medea Response — Театр 100

Medea Response

Медея Еврипида — это театрализованная адаптация мифа об Ясоне и Медее из греческой мифологии. Драма, трагедия, в первую очередь о мести и женском презрении — Медея клянется отомстить своему мужу Ясону, который оставил ее и их двух сыновей ради другой женщины, дочери Креонта, короля Коринфа (города, где игра установлена ​​в). Каждое действие, диалог и мотив, которые персонаж Медеи должен делать, скажем и иметь соответственно, служат основной цели персонажа — сделать Джейсона печальнее, чем она, заставить его потерять больше, чем она имеет, и заставить его понять, что с ней у него было все, и только из-за себя он все это потерял.

В самом начале драма четко позиционирует себя как «трагедию» в том, как она строит свою предпосылку — жизнь Ясона вначале, кажется, идет очень хорошо — он собирается жениться на дочери короля Коринфа, получая власть, став другом Креонту, и иметь обоих его сыновей после изгнания Медеи из Коринфа — но по мере развития сюжета он остается обезумевшим из-за несчастья в конце — его новая жена сгорает дотла, поскольку она носит проклятое золото платье, присланное Медеей, Креонт умирает со своей дочерью, пытающейся спасти ее, и оба его сына убиты Медеей.Несмотря на то, что Медея бросает вызов нормам трагедии, позволяя главному герою, в данном случае Медее, жить, конец рисует кровавую смерть ее персонажу, когда она уезжает на своей колеснице. Будучи матерью, убившей своих собственных детей из мести, я думаю, что конец, который дала Медее Еврипед, хуже, чем ее смерть.

Драма очень пророческая, так как Медея описывает способы, которыми она хочет отомстить, всегда намекая на свои «скрытые» мотивы перед другими персонажами, прежде чем скрыть их.В первой сцене с Креонтом, когда она умоляет его позволить ей остаться на день, она бормочет себе под нос, что он может умереть через несколько часов, когда его видят, спрашивая себя, какое «зло» она могла бы сделать, если бы ее оставили «для несколько часов.» Даже в других случаях, когда она спрашивает Эгея, короля Афин, который гарантирует ей убежище в обмен на ее лечение от бесплодия, не чувствует ли он, что «отнятие чьих-то детей» будет для кого-то самым болезненным наказанием. Позже она также представляет Джейсону гипотетическую ситуацию, в которой спрашивает, что произойдет, если кто-то убьет их сыновей, когда они будут под их защитой.

Я подумал, что тон, использованный во всем повествовании, можно отнести к беззастенчивому стилю письма Еврипида, который характерен для откровенной честности и его бесстрашия высказать свое особое мнение, которое могло вызвать споры. Изображение «колдовской» истерии Медеи, которую заставили показать, что она не жаждет ничего, кроме падения и страданий своего мужа, гордости Креонта, высокомерия и эгоизма Ясона и агонии медсестры, когда она видит Медею, которую она вырастила как своего собственного ребенка Призванные убить буквы собственных двух детей, всем обязательно требовались определенные строки и риторика, чтобы привлечь их внимание.

«Медея » можно считать одной из первых в своем роде феминистских драм, поскольку в ней изображена женщина-главный герой, отстаивающая свои убеждения и преуспевающая в своих мотивах, какими бы запутанными они ни были. Я подумал, что присутствие «коринфских женщин» на сцене, когда разворачиваются разные вещи, было чрезвычайно интересно и стало театральным противопоставлением, которое позволило публике судить о женственности Медеи по сравнению с представлением о женственности, которое они были созданы. На протяжении всего спектакля они сравнивали Медею с ведьмой — женщиной, потерявшей рассудок — и жалели ее.Это был прямой путь, с помощью которого Еврипед показал, насколько абсурдным кажется женщине предполагать, что она имеет право мстить. Несмотря на то, что эти женщины до конца уговаривали Медею пощадить своих детей, поскольку ни одна мать не была способна на это, но, в конце концов, они почти сочувствовали состоянию Медеи, когда Ясон спросил их, почему Медея убивает их детей. Они сказали ему, что это была его вина, и того, что произошло, не произошло бы, если бы он не отказался от веры, которой был его брак с Медеей.Несмотря на то, что в целом персонаж Медеи склонен к женоненавистничеству и ему угрожают женоненавистнические толкования, для меня было очень полезно посмотреть эту пьесу, в которой исследовалась идея феминизма в рамках серьезной, запутанной этической дилеммы, которую она ставит.

05. Июнь 2016 Автор Пранав Гупта

Категории: Без рубрики |
Оставить комментарий

Play — Медея — миссис Надин Сицилиано