«Головокружение» (1958) — смотреть фильм онлайн без регистрации

Детектив Скотти Фергюсон вынужден уйти в отставку. Из-за боязни высоты он не смог помочь своему напарнику, и тот погиб. Фергюсон мучается угрызениями совести и приступами страха. Его нанимают следить за женщиной по имени Мадлен, которая якобы изменяет мужу. У Мадлен не всё в порядке с психикой, она явно пытается покончить с собой. Скотти влюбляется в Мадлен, но она бросается с колокольни и погибает. Спустя несколько лет Скотти встречает девушку, очень похожую на Мадлен. У них завязывается роман, и Скотти невольно старается сделать так, чтобы девушка полностью превратилась в ту, которую он любил. Вскоре оказывается, что эта девушка и есть Мадлен, а Скотти втянули в очень грязную и замысловатую игру.

Фильм Альфеда Хичкока «Головокружение» был скептически принят зрителями и критиками. Для детектива в нем было слишком мало действия, а сама история казалась слишком затянутой. Огромные нарекания вызвало решение режиссера раскрыть секрет Мадлен задолго до конца фильма. Хичкок считал, что сюжетное напряжение возникает лишь в том случае, когда зритель знает больше персонажа, но не знает, чем всё в итоге закончится. Джеймс Стюарт, по мнению многих, был слишком стар для роли детектива-любовника. Американской публике не понравилось отсутствие хэппи-энда и внезапность развязки. Хичкок даже снял альтернативную концовку, где был хотя бы намёк на возмездие за преступление, но в прокатный вариант данная версия не вошла. Когда много лет спустя после смерти режиссера отреставрированный фильм вышел на экраны, оказалось, «Головокружение» – фильм настолько новаторский, что сразу занял, и по-прежнему занимает, лидирующие места в рейтингах критиков всего мира.

Безусловно, Хичкок очень тщательно выстраивал драматургию фильма, поменяв нескольких сценаристов. Он много работал с актрисой Ким Новак, которая должна была сыграть одновременно двух героинь – Мадлен и похожую на неё Джуди. Одну и ту же женщину в двух образах: Джуди выдает себя за Мадлен, чтобы обмануть Фергюсона, и женщину, которую пытаются сделать той, которой она притворяется: Скотти заставляет Джуди сменить цвет волос и стиль одежды, чтобы она походила на Мадлен. Это сочетание нескольких, пусть ложных, личностей в одной женщине должно было пугать и привлекать зрителя. Загадка усиливалась и построением кадра: зрителю не удавалось «приблизиться» к Мадлен, разглядеть её, поэтому после её смерти он вместе со Скотти искал в Джуди сходство с Мадлен. Камера совершает непривычные для зрителя детективов движения, повторяя направление взгляда Скотти, что дезориентирует, но позволяет глубже прочувствовать состояние героя.

Особенное внимание уделено визуальному отображению страха высоты. Самый известный кадр из «Головокружения» – передача взгляда Скотти сверху-вниз с верхнего этажа внутри высокой башни. Изображение как бы вытягивается, и расстояние до нижнего этажа кажется ещё больше. Технически это было почти невозможно решить. Для создания эффекта требовалось резко поднять камеру вверх, используя «наезд» в самой камере. Хичкоку пришлось строить макет башни с лестницами, положить его на бок и снимать, отъезжая на обычной тележке.

Среди всех фильмов Хичкока «Головокружение» – один из самых обсуждаемых, и абсолютный лидер по количеству интерпретаций. Для современного зрителя особенно важны визуальные находки, передающие внутреннее состояние человека.

Головокружение (1958) — смотреть онлайн

Муси-Дуси • 11.06.2016 в 01:50 • Положительный
Головокружение (1958). Приобрёл и потерял (равновессие природы).

Второй, третий раз смотреть намного дольше, чем в первый раз. Фильм можно разделить на две части (серии) — 1часть заканчивается кладбищем, куда детектив Скотти (Джеймс Стюарт) пошёл после судебного решения (1:26:33), а 2 часть — мучительные ответы на происходящее в 1части. Можно было обойтись и одной 1-й, но, если капнуть дальше, то… Глядя на блондинку Ким Новак (гл.р.Мадлен Элстер / Джуди Бартон), я, как Скотти видел в Джуди Мадлен, так и я видела Мэрилин Монро вместо Ким Новак. Она бы не хуже сыграла эту роль, т.к. уже играла душевнобольную Нэл Форбс в х.ф.»Можно входить без стука» (1952), если бы не увлечение депрессантами, употреблением алкоголя и наркотиками. Съёмки х.ф.»Принц и танцовщица»,1957 (гл.р. Элси Марина) проходили с начала августа по середину ноября 1956 г. Она не снималась до следующего успешного х.ф. «В джазе только девушки»,1959 (гл.р.Душечка), съёмки прошли с 4(6) августа по нач. ноябрь 1958 г. Хичкок предпочитает блондинок, но М.Монро в его коллекции я так и не увидела. Жаль. Думаю, что капризная, неуравновешенная и всегда опаздывающая Мэрилин, вывела бы из себя педантичного Альфреда.
Съёмки фильма «Головокружение» проходили в период с 30 сентября по 19 декабря 1957 года.
А.Хичкок хотел на гл.р. взять америк.актрису Веру Майлз (замечательная роль Роуз в х.ф.»Не тот человек»(1956), позже, в 1963г. она сыграет Лайлу Крэйн в х.ф.»Психо»,1960 ), но В. Майлз в это же время вышла замуж и из-за беременности не смогла сниматься.
Фильм получил 2 «Оскара» в 1959г.
Безупречная игра, сам фильм требует анализ всех действий. Долго придётся писать. Задал Хич жару! В итоге два гл. героя ( Скотти и Джуди) — жертвы обстоятельства.
Всё бы хорошо, но детектив разоблачил исполнителя, а где пойманная крупная рыба? Она хвостом вильнула и уплыла… (что-то новенькое в американском кино).

описание, содержание, интересные факты и многое другое о фильме

Головокружение Хичкока — Статьи

Программа «Каннская классика» дает возможность в рамках кинофестиваля пересмотреть самые культовые фильмы и всемирно признанные шедевры, которые создают историю мирового кинематографа. Одним из таких фильмов является «Головокружение». В главных ролях снялись Джеймс Стюарт и Ким Новак.

В этом году картине исполняется 60 лет — премьера состоялась 9 мая 1958 года. Так организаторы фестиваля решили почтить имя «Короля саспенса» Альфреда Хичкока. Это первый фильм Хичкока, включённый в Национальный реестр США наиболее значимых фильмов.

Фильм снят по мотивам романа «Из мира мертвых» (D`entre les morts, 1954), написанного совместно Пьером Буало и Томом Нарсежаком.

Кинокомпания Paramount приобрела права на произведение специально для Хичкока. Сюжет рассказывает историю Скотти Фергюсона — полицейского детектива в отставке, страдающего патологическим страхом высоты. Старый знакомый просит его проследить за своей женой Мэделин, одержимой идеей самоубийства. Герой оказывается не в силах спасти Мэделин, которая срывается вниз с церковной колокольни… Спустя некоторое время Скотти, находясь в глубокой депрессии, после случившейся трагедии, случайно встречает на улице девушку Джуди…

Саспенс или неожиданность? Великий Альфред Хичкок всегда выбирал первое. В фильме «Головокружение» этот выбор особенно важен.

В романе читатели получают неожиданный поворот в финале книги. А «Мастер саспенса» поместил этот самый неожиданный поворот в самую середину фильма. То есть, главный герой еще не знает того, что уже известно зрителю. Хичкок решил, что подлинное напряжение возникает только тогда, когда зрителю известно о происходящем несколько больше, чем главному герою.

Даже для самого «Короля саспенса» — это был новаторский ход.

Сам Хичкок вспоминал, что ему пришлось сражаться с боссами киностудии, так как все выступали против этого поворота; всем хотелось приберечь ошеломляющее открытие до конца фильма.

С точки зрения операторской техники тоже были большие сложности и новаторские приемы. Труднее всего было получить знаменитый кадр «головокружения» при взгляде Скотти вниз по лестнице. Вертикальная съёмка требовала использования подъёмника, что стоило немыслимых денег, которые студия не собиралась выделять. «Почему бы не сделать макет лестницы, положить её на бок и снимать, отъезжая от неё? Можно обойтись без всякого подъемника», — рассуждал Хичкок. Впервые использованное в этой сцене сочетание оптического зума с откатом камеры получило в кинематографии название the Vertigo effect. Пространство при этом одновременно приближается и удаляется, как будто подчиняясь логике кошмара.

Судьба фильма также полна перипетий. Сначала Хичкок хотел снимать в главной роли Веру Майлс. Были даже проведены пробы, но актриса вскоре сообщила о своей беременности и студийные боссы предложили Хичкоку восходящую звезду — Ким Новак. Веру Майлс Хичкок снял позже в «Психо», а с Ким Новак у мэтра не сложились отношения. Новак он в своих фильмах больше не снимал.

Изначально картина была прохладно встречена критиками, да и у зрителей не вызвала большого интереса. Американская киноакадемия отметила картину только двумя номинациями на «Оскар».

Сокрушенный Хичкок обвинил в неудаче исполнителя главной роли Джеймса Стюарта, сказав, что он исчерпал себя, и его лучшие годы позади. Больше Хичкок никогда не снимал Стюарта в своих фильмах, хотя до этого он слыл его любимчиком. «Головокружение» — четвертый и последний совместный проект Альфреда Хичкока и Джеймса Стюарта.

Права на фильм были выкуплены самим Хичкоком и составили наследство его дочери, так что повторная премьера «Головокружения» состоялась в середине 80-х годов. Мартин Скорсезе превознёс его как один из самых лучших фильмов, когда-либо снятых в Голливуде. С ним тут же согласились кинокритики. В 1996 году оригинальный негатив фильма был восстановлен и снова выпущен в прокат в кинотеатрах. Однако, несмотря на скрупулёзность проведённой реставрации, у неё нашлись свои противники, обвинившие реставраторов в искажении режиссёрского замысла.

Знаменитый французский кинорежиссер, поклонник таланта Хичкока — Франсуа Трюффо, сказал о творческом замысле своего кумира: «Вы называете его Хич. Мы, французы, называем его господин Хичкок. В Америке вы уважаете его за то, что снимает сцены любви как сцены убийства. Мы уважаем его за то, что он снимает убийство, как любовь».

«Эхо-кино»

A free replay. Заметки о «Головокружении» – Журнал «Сеанс»

Power and freedom. Эти два слова, в связке друг с другом, трижды произносятся в «Головокружении» (Vertigo). На 12-й минуте (freedom подчеркнуто переходом на передний план) Гэвин Элстер объясняет Скотти, рассматривающему старинное изображение Сан-Франциско, свою ностальгию по ушедшим временам: San Francisco has changed. The things that spelled S. F. to me are disappearing fast^{. По временам, когда люди — во всяком случае, некоторые из них — обладали «властью и свободой». На 35-й минуте, в книжном магазине Поп Либел рассказывает, как богатый покровитель Карлотты Вальдес оставил себе ребенка и выгнал мать: Men could do that in those days. They had the power and the freedom… И, наконец, на 125-й минуте — плюс 51 секунда, если быть точным, — на этот раз в обратной последовательности (естественно, дело происходит во второй части, по ту сторону зеркала) их говорит сам Скотти. За несколько секунд до падения Джуди, которое будет для него второй смертью Мадлен, он понимает механизм ловушки Элстера, добившегося свободы и власти with all his wife’s money, and all that freedom and that power3. Скажите еще, что это просто так получилось.}

 ^{«Сан-Франциско изменился. Все, что было для меня символами этого города, быстро исчезает».} 

 ^{«Мужчины теперь могут так делать. У них есть свобода и власть».}

 «Получив деньги жены, получив эту свободу и эту власть».

«Головокружение». Реж. Альфред Хичкок. 1958

Убеждая себя, что может все показать, кино со временем отступилось от власти над воображаемым.

В расположении настолько точных меток определенно заложен смысл. Психологический, с целью прояснить мотивацию преступника? Непомерные хлопоты ради второстепенного, в сущности, персонажа. Эта стратегическая триада послужила мне первой уликой для возможного прочтения Vertigo: головокружение, о котором здесь идет речь, не имеет отношения к падению в пространстве. Оно выступает метафорой — ясной, бесспорной и зрелищной — другого головокружения, которое гораздо сложнее передать; головокружения Времени. «Совершенное преступление» Элстера совершенно до того, что ему удается осуществить невозможное: заново изобрести время, когда мужчины, женщины и Сан-Франциско были не такими, как сейчас. И его совершенство воплотится, как всегда у Хичкока, в удвоении. Скотти усвоит безумие времени, которое передает ему Элстер через Мадлен-Джуди, с той разницей, что там, где Элстер ограничивает свой фантазм посредственными представлениями — богатством, властью и так далее, добросовестный Скотти водрузит головокружение на вершину человеческой утопии: заставит побороть Время там, где его раны менее всего исцелимы, воскресить погибшую любовь. И вся вторая часть фильма, переправа по ту сторону зеркала — это лишь невменяемая, маниакальная, ужасающая попытка оспорить время и из никчемнейших, но необходимых, как последовательность фигур литургии, деталей — одежда, макияж, прическа — заново составить женщину, потерю которой Скотти в глубине души отказывается принять. То, что он возлагает на себя ответственность за случившееся и испытывает по этому поводу комплекс вины, — всего лишь робкая христианская примочка на рану иной метафизической глубины. Если бы понадобилось здесь привести Писание, то это было бы, скорее, Первое послание к Коринфянам (в котором, кстати, персонаж Бергмана будет искать свое определение любви): «Смерть, где твоя победа?»

 В русском переводе этот фрагмент 1-го Послания к Коринфянам звучит так: «Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа?», тогда как во французском варианте: Mort, où est ta victoire, où et ton aiguillon? , что значит «Смерть, где твоя победа, где твое жало?» — Примеч. пер.

«Головокружение». Реж. Альфред Хичкок. 1958

Итак, Элстер передал Скотти свою одержимость Временем. Интересно посмотреть, как осуществляется эта передача. Как всегда у Альфреда, махинация состоит лишь в том, чтобы подставить герою зеркало (их будет много в этой истории), и тот отдастся своему подавленному желанию. Так, в «Незнакомцах в поезде» Бруно преподносит Ги преступление, которого тот не осмеливался желать. Здесь же, делая вид, что позволяет себя убедить, Скотти с самого начала более сговорчив, он сам совершает первые шаги. Один раз в кабинете Гэвина, в другой — перед его собственным домом манипуляторы симулируют отступление: Гэвин усаживается, извиняется, что попросил невозможного, Мадлен ^{садится в машину, как бы собираясь отъезжать. Все еще могло бы на этом остановиться. И оба раза именно Скотти перехватывает руку и запускает механизм. Гэвин не приводит практически никаких аргументов, чтобы убедить его провести расследование: он просто предлагает ему посмотреть на Мадлен, настолько он убежден, что этого взгляда будет достаточно, чтобы пустить в ход машину судьбы, этого высшего Манипулятора. И за изображением Мадлен, едва увиденной украдкой у Эрни, следует план, где Скотти начинает свою засаду перед домом Элстера. Согласие (околдованность) не требует отдельной сцены: оно все заключено в затемнении, разделяющем два кадра. Это первый из трех пропусков ключевых моментов, которые другой режиссер посчитал бы себя обязанным «разработать», — всех трех удалось избежать. Сцена физической любви между Скотти и Джуди, разумеется, происходит в номере отеля, как только исполнена последняя метаморфоза (переделанная прическа в ванной комнате). Но после баснословного эпизода галлюцинации, как здесь прибавить в интенсивности?}

 ^{Имя, которое, скажем походя, придется кстати, чтобы отправиться в путь «В поисках утраченного времени». — Примеч. авт.}

Так начинается игра зеркал, которая не закончится, пока они не будут разбиты.

Можно все списать на цензуру того времени, однако, в действительности, она служит пособницей Хичкока, вытягивая его из двойной невозможности. Подобная сцена может существовать разве что в воображении (или в жизни). До этого фильм прибегает к фантастическому только посредством строго зашифрованного контекста сна, но здесь любовники сжимают друг друга в объятьях в реалистическом декоре спальни, а один из них, Скотти, благодаря движению камеры, до сих пор остающемуся самым магическим в истории кино, обнаруживает вокруг себя другую обстановку — стойло миссии Долорес, где он в последний раз сжимал в объятьях женщину, двойника которой только что воссоздал. Не является ли эта сцена метафорой непередаваемой на экране сцены любви? И если любовь — это единственная возможная победа над временем, не является ли просто-напросто сама эта сцена любовной сценой? Что касается третьего пропуска, то он уже давно составляет счастье знатоков, но я шутки ради напомню о нем. Он располагается чуть раньше, в первой части. Мы только что видели бесчувственную Мадлен, которую Скотти вытащил из залива Сан-Франциско (у Форт-Пойнта), где она пыталась утопиться. Дома Скотти заканчивает разводить огонь в камине, возвращается, чтобы присесть, камера следует за ним, он смотрит перед собой, тогда как движение камеры продолжается в направлении его взгляда и останавливается перед открытой дверью комнаты на спящей Мадлен, до подбородка закутавшейся в простыню. Но по ходу камера, разумеется, все обшарила, что и запечатлено в ее траектории: одежда и белье развешаны сушиться на кухне. Телефонный звонок будит Мадлен, Скотти, только что зашедший в спальню, удаляется, прикрывая дверь, и Мадлен выходит в красном халате, который Скотти предусмотрительно оставил лежать поперек кровати. Между делом ни он, ни она не сделают ни малейшего намека, кроме двусмысленного ответа Скотти на следующий день: I enjoyed, er… talking to you. Три эпизода, в которых всякий раз воображение одерживает победу над репрезентацией, три ключевых момента, ставших «замковыми», однако ни одному сегодняшнему режиссеру не придет в голову на них сэкономить. Кто-либо другой, вероятно, только добавит эксплицитности, и это окажется банальным. Убеждая себя, что может все показать, кино со временем отступилось от власти над воображаемым. Пример тому — две версии «Людей-кошек». И так же, как кино, наш век, возможно, платит сейчас слишком большую цену за этот отказ от воображаемого, или, если точнее, платит слишком дорого тем, у кого оно еще осталось — весьма низкопробным, но еще живым.

Двусмысленность? Все жесты, все взгляды, все фразы двусмысленны, и каждый знает, что «Головокружение» — возможно, единственный фильм, двоякое прочтение которого не только рекомендуется, но и необходимо, чтобы понять всю первую часть в свете второй. «Первый великий сюрреалистический фильм», — писал о «Головокружении» Кабреро Инфанте, и если в нем действительно есть тема, присутствующая в сюрреалистическом, как, впрочем, и в романтическом воображаемом, то это, конечно, тема Двойника, доппельгангера (который от доктора Джекила к «Кагемуся», от «Узника Зенды» к «Персоне» прокладывает столбовую дорогу в истории кино). В «Головокружении» это доходит до системы раздвоенного учета деталей: взгляд Мадлен на башню (первая сцена в Сан-Хуан-Баутиста, во время поцелуя Мадлен отводит глаза вправо) и too late, сопровождающее этот взгляд, имеют определенный смысл для наивного зрителя, не подозревающего о махинации, и другой, не менее определенный, — для зрителя, осведомленного со второго просмотра; взгляд и реплика, которые будут, впрочем, повторены в совершенно симметричном первому плане, в самом конце фильма, перед падением Джуди: too late произносит на этот раз Скотти и отводит глаза влево.

Напротив, я бы отказался от концепции некрофилии, которую так часто упоминают.

Поскольку есть Другой Другого, есть и Двойник Двойника. Решающее все изображение правого профиля при первом появлении Мадлен, когда у Эрни она ненадолго останавливается позади Скотти, повторяется в начале второй части, с той разницей, что Скотти на этот раз находится «перед» Джуди. Так начинается игра зеркал, которая не закончится, пока они не будут разбиты. Мы, зрители, раскрываем махинацию с помощью письма, которое Джуди не отправляет. Скотти раскроет ее ближе к концу, из-за колье. (На заметку: этот момент тоже дублируется. За секунду до того Скотти смотрит на колье в упор, никак не реагируя. Он узнает его, видя в зеркале). Поначалу Джуди была лишь четвертой в череде ложных опознаний (эта констатация смертельно раненой любви, см. Пруста), которые он выискивал повсюду, где их совместное прошлое с Мадлен могло оставить какие-либо следы. Но между тем его влечение к Джуди кристаллизировалось на ее профиле перед окном (Do I remind you of her?) в этом зеленом неоновом свете, ради которого, кажется, Хичкок и выбрал Empire Hotel: ее левом профиле. Он оказался по другую сторону зеркала, и именно из этого мгновения зарождается его безумие.

 «Я напоминаю тебе о ней?»

«Головокружение». Реж. Альфред Хичкок. 1958

…Если, конечно, поверить видимому замыслу авторов (авторов, так как во всем этом сценарист Сэмюэл Тейлор в полной мере становится сообщником Альфреда). Искуснейшая махинация, призванная дать нам понять, что нас обвели вокруг пальца, гениальный ход — показать нам это раньше, чем то же станет известно герою, и все это залито красками сумасшедшей любви и подкреплено пульсацией «декадентской хабанеры» (как говорит Кабрера, который знает в этом толк) в исполнении Бернарда Херрманна; все это уже неплохо. Но что если, ко всему прочему, это ложь? Алену Рене нравится говорить, что ничто нас не заставляет верить героине «Хиросимы»: все, что она рассказывает, она с равным успехом могла придумать, и флэшбэки — не утверждения автора, а рассказы персонажа. Все, что мы знаем о Скотти в начале второй части — это то, что он находится в состоянии абсолютной какофонии, что он «не в себе», что «это может продлиться долго» (приговор Доктора), что он любил умершую женщину, и что «он все еще ее любит» (приговор Мидж). Так ли уж абсурдно было бы предположить рождение внутри этой болезненной, но отзывчивой и упорной души совершенно экстравагантного, полного неправдоподобных совпадений и переплетений сценария, который, однако, был бы достаточно логичен, чтобы с его помощью прийти к единственному спасительному заключению: эта женщина не умерла, и я могу ее отыскать?

Есть множество аргументов в пользу онейрического прочтения второй части «Головокружения». Исчезновение Барбары Бел Геддес (Мидж, подруга, наперсница, тайная возлюбленная) — один из них. Я прекрасно знаю, что впоследствии она вышла замуж за богатого техасского нефтяника, уготовив нам тем самым прискорбное возвращение в роли старейшины клана Юингов, и все же: не было такого случая, чтобы ввиду скрупулезной серийной экономии голливудских сценариев один из ключевых в течение доброй половины фильма персонажей бесследно исчезал, не оставив даже никакого намека в диалогах, до самого конца второй части. Отсутствие, объяснимое только в онейрической версии, последней фразой, которую она обращает к Скотти в его комнате в клинике: You don’t even know I’m here…

 Речь идет о популярном американском сериале «Даллас» (1978–1991), в котором актриса Барбара Бел Геддес исполняла одну из главных ролей. — Примеч. пер. 

 «Ты ведь даже не знаешь, что я здесь».

Пофилософствовать — это, конечно, прекрасно, но нужно иногда возвращаться на уровень правдоподобия фактов, также чрезвычайно упрямых.

Вся вторая часть была бы тогда лишь бредом, и двойник двойника наконец обнаружил бы себя: нас заставили поверить в то, что первая часть правдоподобна, так как она была ложью извращенного рассудка, а истина находится во второй; но что если, в конечном счете, именно первая часть была достоверной, тогда как вторая — вымысел больного ума? Тогда излишняя экспрессивность, преувеличенно экспрессионистские образы кошмара, предшествующие клинике, которые в ином случае можно было бы поставить в упрек, окажутся уловкой, очередным red herring, призванным скрыть, что фантастический фильм, который будет нас занимать в течение ближайшего часа, замаскировался, чтобы еще больше сбить нас с толку, всевозможными чертами фильма реалистического. Исключение — тот короткий момент, о котором я говорил, — изменение декораций во время поцелуя. В этом свете оно приобрело бы совершенно иной смысл — смысл ускользающего признания, разоблачающей детали, иступленного дрожания ресниц сквозь неподвижный взгляд, которым, бывает, выдают себя сумасшедшие.

Отвлекающий маневр.

«Головокружение». Реж. Альфред Хичкок. 1958

В старых фильмах был элементарный, но срабатывавший в те времена трюк: копировать фигуру умершего или спящего персонажа посредством двойного экспонирования. Его прозрачное тело покидало обычное, чтобы отправиться на небеса или в царство снов. В игре зеркал «Головокружения» есть один близкий к этому, хотя и более тонкий момент: в магазине одежды, когда Джуди понимает, что Скотти шаг за шагом переделывает ее в Мадлен (то есть в реальности, которую, по идее, Скотти не знает, он заставляет Джуди повторно отыграть то, что она сделала для Элстера), она предпринимает попытку бегства, но останавливается, наткнувшись на зеркало. Пока Скотти диктует оторопевшей модельерше скрупулезное описание платья Мадлен, сказочный план демонстрирует нам всех четверых: ее и ее двойника, его и его двойника. В это время Скотти каким-то чудом ускользнул с больничной койки, и перед нами два Скотти, так же, как и две Джуди. Таким образом, ко всем психическим расстройствам, симптомы которых только ленивый не отметил в поведении Скотти, можно добавить шизофрению. Напротив, я бы отказался от концепции некрофилии, которую так часто упоминают, но которая мне кажется более применимой к неврозам критиков, чем персонажа: Скотти продолжает любить абсолютно живую Мадлен, и в своем бреду он ищет именно доказательств именно ее жизни.

Брать или не брать в расчет онейрическую версию, но воздействие этого, пусть непонятого, фильма стало общим местом.

И, наконец, пофилософствовать — это, конечно, прекрасно, но нужно иногда возвращаться на уровень правдоподобия фактов, также чрезвычайно упрямых. Есть железный аргумент в пользу фантасмагорической интерпретации второй части. В то время как после метаморфозы и сцены галлюцинации Мадлен-Джуди прихорашивается со всем ликованием удовлетворенного тела, чтобы пойти поужинать, Скотти просит ее выбрать ресторан. Она тут же предлагает «У Эрни», место их первой встречи (чего, как предполагается, Скотти по-прежнему не знает, и даже если он ее впоследствии туда водил, it’s our place, неосмотрительно сказанное Джуди, могло бы быть первым указанием на ложь, еще до колье). И вот, значит, они отправляются к Эрни, не зарезервировав столика. Попробуйте-ка провернуть такое в Сан-Франциско и скажите мне, что мы не утопаем с головой в сверхъестественном.

«Головокружение». Реж. Альфред Хичкок. 1958

Речь идет именно о том, чтобы вновь обрести поглощенный прошлым момент, чтобы вернуть его к жизни — и снова его потерять.

Сан-Франциско изменился, как сказал Гэвин. Во время показа «Головокружения» в Беркли в начале 1980-х годов, когда все уже забыли о фильме (старый скряга зарезервировал себе права, чтобы дороже продать фильм на телевидение — с рекламными паузами и, как мы увидим в дальнейшем, другим концом) и ходили слухи, что это второстепенный детектив, я помню возгласы удивления зрителей при виде панорамы, открывающей вторую часть. Иной город, без небоскребов (кроме «Дома-стража», также известного как «Дом Копполы»), настолько же устаревший, как и гравюра, которую Скотти рассматривает, когда Элстер впервые произносит два роковых слова, хотя и состарившийся всего на двадцать лет. Дело в том, что Сан-Франциско — полноценный персонаж этого фильма. Сэмюэл Тейлор писал мне, что Хичкок определенно любил город, но знал его в основном по тому, что видел в ресторанах и из окон отелей и лимузинов. Он был what you might call a sedentary person^{. Тем не менее он решил использовать церковь миссии Долорес и, что довольно странно, дом на Ломбард-стрит, где живет Скотти, «из-за красной двери». Тейлор был влюблен в свой город (Алек Коппель, первый сценарист, был a transplanted Englishman), он заложил эту любовь в сценарий и, если поверить весьма загадочной фразе в конце его письма, даже более того: I rewrote the script at the same time that I explored San Francisco and recaptured my past…Слова, которые могут быть приписаны персонажам в той же мере, что и автору, и которые позволяют проинтерпретировать как новый ключевой бемоль замечание, сделанное Гэвином в начале фильма, при описании блужданий Мадлен: сидя на противоположном берегу озера Ллойда, она подолгу разглядывает ворота с эмблематическим названием: The Portals of the Past. Этот личный фактор мог бы объяснить множество вещей: безумную любовь, онейрические улики — все то, что делает из «Головокружения» совершенно хичкоковский и в то же время абсолютно не свойственный этому законченному цинику фильм. Цинику до такой степени, чтобы сфабриковать для телевидения, как известно, озабоченного моралью, новый конец: возвращение к Мидж и радиоприемнику, по которому очаровательная новоиспеченная пара узнает новость об аресте Элстера. Crime doesn’t pay.}

 «Он был, что называется, человеком, ведущим неподвижный образ жизни». 

¹¹ «Пересаженным англичанином».

 «Я переписывал сценарий, одновременно исследуя Сан-Франциско и заново переживая свое прошлое».

«Головокружение». Реж. Альфред Хичкок. 1958

Десять лет спустя время продолжает делать свое дело: то, чем был для меня Сан-Франциско, быстро исчезает, спираль времени не устает поглощать настоящее и расширять контуры прошлого, как спираль Сона Басса в титрах, как шиньон Мадлен и — такой же — Карлотты на портрете. Empire Hotel называется теперь York, и там уже больше нет того зеленого света, что так благоприятен для призраков; викторианский дом, McKittrick Hotel, из которого Мадлен испаряется, как привидение (еще одна необъяснимая вне онейрической версии деталь: а что насчет загадочной горничной из отеля? «Оплачиваемая сообщница», — говорит Хичкок Трюффо. Come on, Альфред! — оплачиваемая, с убийством на счету?), заменен школой из бетонных блоков. Но ресторан «У Эрни» по-прежнему на своем месте, как и цветочный магазин Podesta Baldocchi с его мозаичными полами, где с гордостью вспоминают, как Ким Новак выбирала у них букет. Срез секвойи все так же выставлен на входе в Мьюир Вудс, с другой стороны залива, ему больше повезло, чем его брату из [парижского] Сада растений, сосланному теперь в подвал («Головокружение» можно было бы почти полностью переснять в тех же самых декорациях — но не его парижский ремейк). И Музей Ветеранов стоит на своем месте, и кладбище миссии Долорес, и к югу другая миссия, Сан-Хуан-Баутиста, к которой Хичкоку пришлось добавить (с помощью оптического приема) высокую башню, так как при падении с настоящей едва ли можно было сломать себе палец. Но стойло, двуколка, лошадиное чучело показаны в фильме такими, какие они есть на самом деле. И, разумеется, Форт-Пойнт, под теми Золотыми Воротами, которые Хичкок хотел полностью усадить птицами для финальной сцены «Птиц». Маршрут «Головокружения» стал обязательным для любителей Сан-Франциско. Даже римский папа как ни в чем не бывало посетил два его пункта: Золотые Ворота и (под предлогом благословления больного СПИДом) миссию Долорес. Брать или не брать в расчет онейрическую версию, но воздействие этого, пусть непонятого, фильма стало общим местом. Доказательство того, что идея оживить утраченную любовь трогает любое человеческое сердце, что бы кто об этом ни говорил или ни пытался показать. You’re my second chance! — кричит Скотти, волоча Джуди по лестнице на вершину башни. Тут уже никому не придет в голову понимать эти слова в буквальном смысле, как шанс превозмочь головокружение: речь идет именно о том, чтобы вновь обрести поглощенный прошлым момент, чтобы вернуть его к жизни — и снова его потерять.

Этот текст обращается только к тем, кто знает «Головокружение» наизусть.

Мертвые не воскресают, нельзя оборачиваться, чтобы взглянуть на Эвридику. Взамен самого большого счастья, которое только может себе представить человек — второй жизни — Скотти досталось самое большое несчастье — вторая смерть. Что предлагают нам компьютерные игры, которые говорят о нашем бессознательном больше, чем полное собрание сочинений Лакана? Не деньги и не славу: новую партию. Возможность заново начать игру. «Второй шанс». A free replay. Еще кое-что: Мадлен говорит Скотти, что она нашла дорогу к его дому, ориентируясь по башне Койт, возвышающейся над соседними холмами, название которой служит предметом остроумных шуточек проходящих мимо французов. «Впервые в жизни я благодарен башне Койт», — говорит пресыщенный коренной обитатель Сан-Франциско Скотти. Теперь Мадлен не нашла бы дороги, Ломбард-стрит сплошь поросла кустами, скрывающими пейзаж. Сам дом, под номером 900, изменился, новые владельцы выбросили (или прежний забрал с собой) кованую железную ограду на крыльце в стиле китайских иероглифов «двойное счастье». Дверь, по-прежнему красная, обзавелась знаком, который на свой манер отдает должное Альфреду: Warning: Crime Watch. И никому больше не видно с того крыльца, где Ким Новак и Джеймс Стюарт впервые встречаются, этой башни «в форме пожарного ствола», посмертно завещанной пожарникам Сан-Франциско миллиардершей по имени Лилли Хичкок Койт…

Coït по-французски означает коитус, половой акт, совокупление. — Примеч. пер.

Понятно, что этот текст обращается только к тем, кто знает «Головокружение» наизусть. Но стоит ли вообще писать для остальных?

Перевод с французского Лены Смирно

Читайте также

Преступление и головокружение: Альфред Хичкок — Достоевский в кино | Статьи

Тревожная неопределенность и напряженное ожидание. Умопомрачительные блондинки и мелькающие лестницы. Невиновные, обвиненные в жестоком преступлении, и простые граждане, стремящиеся восстановить справедливость. Таинственный и притягательный мир Альфреда Хичкока, 120-летие со дня рождения которого отмечается 13 августа, по-прежнему манит зрителя. «Известия» выяснили, за что киноманы и профессионалы любят автора «Психо», «Птиц» и «Головокружение».

За долгую творческую жизнь Альфред Хичкок снял 55 картин. Большинство из них были обречены на успех. Гений саспенса безошибочно сделал акцент на неистребимой тяге человека к напряжению и экстриму, неизведанному и неопознанному. Более того — нашел способы рассказать такие сюжеты новаторским киноязыком. Недоброжелатели упрекали его в манипуляции зрительскими эмоциями, но что греха таить — большинство зрителей идут в кинотеатры именно за этим, а Хичкок был непревзойденным манипулятором. Однако мастеров манипуляции много, а он — уникален, как и его место в истории кинематографа.

Любовь — спасение

Лауреат Каннского кинофестиваля, писатель и драматург Юрий Арабов считает, что Хичкок — это Достоевский в кино, а его фильмы сопоставимы с «Преступлением и наказанием» и «Братьями Карамазовыми». У обоих классиков бульварные сюжеты поданы в морально-нравственном аспекте.

— Ценность Хичкока не в том, что он работал с саспенсом. Есть те, кто работал в этой сфере не хуже, — отметил в беседе с «Известиями» Юрий Арабов. — Свои вещи он наполнял христианско-философским содержанием. И в этом качестве еще не осмыслен. По сути, в 1950-е он снимает один и тот же сюжет — о том, как любовь позволяет выпутаться из паутины преступления. О том, что в мире нет ни одной силы, которая может противостоять преступлению и греху, — за исключением любви. Его картина «Головокружение» — совершенно уникальное произведение — именно об этом. О боязни любви, которая не позволяет герою совершить побег. И о том, что эта боязнь тождественна слепоте.

«Головокружение» Хичкок снял в 1958-м. По жанру это детектив: есть преступник, жертва, сыщик и, казалось бы, в финале следует ждать справедливого возмездия. Однако то, что происходит по ходу действия, ломает и детективные каноны, и стереотипы восприятия. Логический конец истории не снимает тайны. Это секретная химия Хичкока, притом что изобретенные им киноприемы — «реактивный кадр», «мнимый старт», игра со зрителем посредством личных камео, детали операторских ракурсов, света, звука и многое другое — многократно описаны и проанализированы. Как и умение режиссера создавать драйвовый темпоритм посредством монтажных ухищрений. Вошедшая в кинохрестоматии сцена убийства в душе («Психо») имеет почти 90 склеек — планы сменяются настолько часто, что зритель не успевает понять происходящего в ту или иную секунду: в сознании отпечатывается трагический результат.

— То, что делает Хичкок, позволяет воспринимать кино не как проект, а как живое существо, — поделился с «Известиями» якутский режиссер Костас Марсан, автор нашумевшего триллера «Мой убийца». — Оно незаметно проникает в вас и остается навсегда. Ваш взгляд на окружающее меняется. Поэтому его фильмы до сих пор живут и оказывают влияние на мир. В каждой картине Хичкока скрыты секреты, как сделать кино живым, нужно лишь расшифровать их и правильно применить. Правда, тут, как в алхимии, полезна мера. Чуть-чуть переборщил или не к месту применил — и выходит либо смешная пародия, либо мертвая химера.

Восходящая звезда отечественного хоррора учится у Хичкока. Сам режиссер, по сути, был самоучкой. Уроженец Лондона пришел в кино в 20-летнем возрасте, успев получить специальность военно-морского инженера. Подрабатывал в рекламном агентстве, посещал художественные курсы, увлекался комедиями Чарли Чаплина и приключенческим кино с Дугласом Фэрбенксом. Устроился дизайнером интертитров в английский филиал фирмы Paramount, потом стал заведующим техническим отделом и, в условиях дефицита режиссеров, быстро дослужился до постановщика.

К убеждению, что режиссура — инструмент, с помощью которого можно управлять зрительским вниманием, Хичкок пришел не без влияния Британского общества кино, чьи заседания исправно посещал. В 1920-е годы гостем общества был Сергей Эйзенштейн. В 1929-м Хичкок снял знаменитый «Шантаж», по которому видно, как пристально он изучал монтажное искусство советских режиссеров-авангардистов. История в этом психологическом детективе рассказана исключительно визуальными средствами.

К моменту появления звукового кино Хичкок считался одним из самых талантливых английских режиссеров. Перебравшись в Голливуд, быстро стал мировой знаменитостью и — редкий случай! — был востребован как киноснобами, так рядовыми зрителями.

— Хичкок — режиссер, который никогда не претендовал на то, чтобы делать искусство, и тем не менее всегда его делал, — сказал «Известиям» глава Гильдии киноведов и кинокритиков Кирилл Разлогов. — В одном и том же фильме он обращался к разным зрительским категориям, имел одновременно и престижный, и массовый успех.

В 1979 году Американская киноакадемия отметила Хичкока премией «За достижения всей жизни». После чего Хичкок закрыл свой офис, распустил персонал и через год умер. Его кино закончилось, а вместе с ним и земной путь. Остались картины и афоризмы. Три из них можно считать его художественным завещанием: «Единственный способ избавиться от своих страхов — снять о них фильм». «Чтобы вызвать ужас у зрителя, настоящему мастеру хватит закрытой двери». «Кино — это жизнь, с которой вывели пятна скуки».

Рецепты классика

В России нескучного Хичкока долгое время знали только профессионалы. Увидеть его где-либо, кроме закрытых показов, было невозможно. «Кинословарь» 1986 года корил режиссера за «непоследовательность, а подчас и реакционность взглядов». Картины, предназначенные советским зрителям, должны были нести прогрессивную идею, а у Хичкока, по мнению партийных кураторов, был сплошной Фрейд: сыновья, подавляемые деспотичными мамашами, шизофреники, одержимые манией подглядывания, гламурные барышни, страдающие раздвоением личности, и прочие неуравновешенные типы.

Единственной картиной, которую широкая аудитория всё же увидела, была прошедшая по разряду детективов «В случае убийства набирайте М». Ситуация изменилась на пороге 1990-х, когда нелегальный видеорынок пополнился в том числе видеографией Хичкока. Психоделический мир классика оказался настолько привлекательным, что киноманы быстро обогатили свое меню не только оригиналами, но блюдами, приготовленными по хичкоковским рецептам.

13 августа 1899 года родился знаменитый кинорежиссер, один из основоположников жанров хоррора и триллера сэр Альфред Хичкок. По случаю памятной даты портал iz.ru вспоминает самые знаменитые фильмы мастера ужасов. Начнем с «Птиц» (1963), в котором жителей Сан-Франциско атакуют тысячи озверевших чаек

Фото: Getty Images/John Springer Collection

В «Психо» (1960) молодых женщин убивает страдающий раздвоением личности маньяк-тихоня, почтительный сын деспотичной матери

Фото: Shamley Productions

«Окно во двор» (1954) считается одним из лучших детективных триллеров в истории кино и описывает терзания прикованного к инвалидному креслу фотографа, подозревающего, что в квартире напротив совершено убийство

Фото: Getty Images/Paramount Pictures

Экранизация популярной пьесы с великолепной Грейс Келли в главной роли, «В случае убийства набирайте «М» (1954), остается непревзойденным образцом детективного жанра

Фото: Getty Images/John Kobal Foundation

Триллер «К северу через северо-запад» (1959) во многом предвосхитил и фильмы про Джеймса Бонда, и другие знаменитые шпионские франшизы, а сцену, в которой герой Кэри Гранта убегает от преследующего его самолета, до сих пор покадрово разбирают в киношколах (и нередко пародируют в фильмах)

Фото: Getty Images/Corbis/Sunset Boulevard

Романтический триллер «Ребекка» (1940), история ревности и ненависти, получил два «Оскара», в том числе и как лучший фильм года

Фото: Getty Images/Silver Screen Collection

Психологический детектив «Подозрение» (1941) сам Хичкок относил к своим творческим неудачам — в первую очередь, из-за навязанного продюсерами хэппи-энда

Фото: Getty Images/Corbis/Sunset Boulevard

В «Веревке» (1948) Хичкок исследовал мотивы двух студентов с ницшеанскими комплексами, задушивших своего сокурсника

Фото: Getty Images/Corbis/John Springer Collection

«Головокружение» (1958) рассказывает о полицейском, которому приходится бросить вызов не только необъяснимому злу, но и собственному страху высоты

Фото: Getty Images/Silver Screen Collection

«Незнакомцы в поезде» (1951) с их «перекрестными убийствами» — экранизация дебютного романа Патриции Хайсмит, переработанного в сценарий самим Реймондом Чендлером

Фото: Getty Images/Corbis/Sunset Boulevard

— Хичкок буквально разлит в воздухе, и никуда от него не деться. Он и есть кино в моем понимании, — признался «Известиям» Николай Лебедев, режиссер триллера «Змеиный источник» и фильма-катастрофы «Экипаж». — Любой режиссер вольно или невольно, явно или подспудно, сталкивается с его идеями, использует их или продолжает. Франсуа Трюффо, как известно, был большим поклонником творчества Хичкока и в своем замечательном многочасовом интервью, изданном под названием «Кинематограф по Хичкоку», упоминал множество фильмов и авторов, испытавших на себе его влияние: Куросаву и Уэллса, Клузо и Клемана, Бергмана и многих других, включая себя самого.

По мнению Николая Лебедева, влияние Хичкока ощутили и крупные фигуры нынешнего кинопериода. Во многих картинах Стивена Спилберга чувствуется мощное эхо хичкоковских открытий, а Мартин Скорсезе часто его цитирует. На самом деле, считает режиссер, трудно назвать мастера, который не работал бы на хичкоковском поле — может быть, даже не догадываясь об этом…

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Альфред Хичкок: режиссерский стиль | Журнал Esquire.ru

I. Техногенный Хичкок: как он пережил несколько кинематографических эпох?

К Альфреду Хичкоку прилипло немало ярлыков, а его влияние трудно (пере)оценить, но, кажется, авторскую «живучесть» принято измерять наследием и наследниками, хотя режиссер выдал, что называется, long run. Хич трудился с 1922-го по 1976-й — и наснимал примерно 70 фильмов и влиятельнейшую антологию.

Удивляет не количество — хотя многим хватало десятка картин, чтобы войти в историю, а некоторым десяток неудач, наоборот, мешал, — но умение Хичкока адаптироваться под изменчивый мир. Если посмотреть его фильмографию — от самостоятельного полнометражного дебюта «Сад наслаждений» (1925) до прощального «Семейного заговора» (1976), — бросается в глаза, как Хич оставался собой, умело совершенствуя навыки и пуская в ход те, которые должны были лучше сработать. Кажется, что и утомившую формулировку «мастер саспенса» он, режиссер ироничный и насмешливый, лоббировал сам, потому что чувствовал, что ужасы лучше котируются во времени, чем усмешки, с которыми у Хича тоже близкие отношения. Имя режиссера до сих пор поминают за неделю чаще, чем, допустим, не менее мастеровитых и значимых Билли Уайлдера или Эрнста Любича. (Для сравнения: англоязычный Google выдает 22 миллиарда страниц с упоминанием Уайлдера, миллиард — Любича и 47 миллиардов — Хича.)

Карьеры многих режиссеров и актеров шли ко дну, когда закатывалась одна эпоха и начиналась следующая. Отчасти это случилось и с Хичкоком: он стал реже снимать из-за ухудшающегося здоровья, пока рядом начиналась революция Нового Голливуда, которому были чужды двусмысленные примочки Хича, а умер в год, когда продюсеры начали отвоевывать свое могущество. В 1980-м состоялась премьера «Врат рая» Майкла Чимино — дорогого долгостроя, который, возможно, похоронил эру беспечных ездоков и бешеных быков, амбициозных авторов, которые пытались показывать жизнь такой, какой она является. Следом наступила эпоха блокбастеров, длящаяся до сих пор: именно ангелы Нового Голливуда — Стивен Спилберг («Челюсти») и Джордж Лукас («Звездные войны») — породили новое кино, которого Хичкок не застал.

Но до этого момента Альфред Хичкок прошел звук, цвет и медные трубы — трансфер из туманной Великобритании в хищный мир голливудского могущества. Внутри студийной системы он сделал еще более головокружительную карьеру: от электрика и художника в отделе рекламы до дизайнера титров в 1920-м и режиссера в 1922-м. 21-летний Хичкок рисовал карточки с именами актеров, а вскоре стал помогать со сценариями, ассистировать режиссерам и самостоятельно снимать — всего через два года.

Путь от подмастерья к мастеру закалил характер будущего гуру, который о фильмах и решениях отзывался в категориях не искусства, но выполненной задачи. Те или иные находки ему были нужны не затем, чтобы сцена заиграла новыми смыслами, а чтобы она банально работала. Потому лучшие картины Хичкока состоят не из эпизодов, а из мини-аттракционов, которые обрастают прочтениями как будто помимо воли автора.

Legion Media

Альфред Хичкок на съемочной площадке «Птиц», 1963.

Вытащи кляп: как заговорили и зазвучали фильмы Хичкока?

Путь Хичкока в Англии во многом отмечен характеристикой «первый». Прежде чем укрепиться в статусе главного режиссера страны, в 1929 году он оказался постановщиком первого английского звукового фильма — с емким названием «Шантаж». (Первый звуковой фильм в мире вышел в 1927-м — и назывался «Певец джаза».) Уже здесь можно разглядеть фирменные приемы Хича: если густой саспенс впервые появился еще в «Жильце» (1927), шугавшем национальным монстром Джеком-потрошителем, то в «Шантаже» мастерски разыграна мучительная хичкоковская прелюдия. Сам шантаж начинается аккурат на 50-й минуте — то есть менее чем за полчаса до финала. До этого — разговоры детектива из Скотленд-Ярда с будущей женой, которую не устраивает убийственный трудоголизм жениха, а затем ее неудачное свидание с художником, заканчивающееся непреднамеренным убийством (самооборона).

Параллельно Хичкок осваивает магию звука. Если актеров и актрис с акцентами и дурными голосами конец «немого» похоронил (об этом свидетельствуют фильмы от «Бульвара Сансет» до «Артиста»), то Хичкока, напротив, окрылил. Он экспериментировал с саунд-дизайном, заставляя шум паба звучать в легком рассинхроне с происходящим на экране, а диалоги и крики использовал как ключевые элементы темпоритмической партитуры. В следующие почти полвека звучание в фильмах Хича станет едва ли не важнее изображения.

Не случайно важную роль мелодика и национальные (правда, балканские) мотивы играют в самом успешном британском фильме режиссера — «Леди исчезает» (1938), который он снял незадолго до путешествия в Голливуд по приглашению Дэвида О. Селзника. А в США Хичкок, последние английские годы отстаивавший свою режиссерскую свободу, ворвался с самым готическим своим фильмом — «Ребеккой» (1940) по роману Дафны дю Морье, где одну из главных ролей сыграл великий Лоуренс Оливье, тоже национальная гордость Англии. Впрочем, голливудские завоевания Альфреда Хичкока — совсем другая история.

Свист, шум толпы, «скрипочки» Бернарда Херрмана, написавшего музыку к семи картинами Хичкока, озвученные тревожные мысли — все эти звуки режиссер использовал, чтобы передавать атмосферу места (важную роль в его фильмах играет и архитектура) или стягивать зрительские нервы в тугой узел.

В этом смысле «Психо» (1960) и «Птицы» (1963), пожалуй, самые показательные — и непохожие — примеры хичкоковского звучания. Лапидарные титры «Психо» наэлектризованы музыкой Херрмана, которая затем звучит во всех тревожащих сценах. Мэрион Крэйн (Джанет Ли), уже сбежав с $40 000, проигрывает в голове реплики начальника, продавца машин и полицейского, которые те могли бы сказать, но фразы могут быть и ее параноидальными фантазиями. Еще более аскетичные титры «Птиц» сопровождаются криками чаек и взмахами крыльев. Вместе с испуганными криками — преимущественно женщин и детей — клекот и шуршание перьев составляли раздражающее музыкальное сопровождение картины.

Прибегал Хичкок и к обманкам, дублируя любовь к подменам в нарративе и визуале. Например, в «Незнакомцах в поезде» (1951), когда Бруно (Роберт Уокер) собирается убить Мириам (Кейси Роджерс), жену теннисиста Гая Хейнса (Фарли Грейнджер), которая ему изменяет, но не дает развод. На выходе из «Тоннеля любви» в парке аттракционов, куда Мириам пришла с двумя новыми знакомыми, раздается истошный крик — верный признак убийства. Но это всего лишь сигнал восторга. По черной иронии, когда Бруно будет душить жертву, она не сможет издать ни звука.

Как Хичкок переходил от черно-белого изображения к цветному?

Чарли Чаплин отказывался добавлять аудиальное измерение своей мастерской буффонаде 13 лет — до 1940 года. Только на «Великом диктаторе» он решил, что пора заговорить. «Графиня из Гонконга» (1967) — первый цветной фильм Чаплина — стал последней его режиссерской работой. Тоже обстоятельство довольно символичное. Хичкок же обрел в цвете еще один важный инструмент, без которого как будто легко обходился. Хотя явно о нем мечтал: невозможно не ощутить авторскую иронию каждый раз, когда героини черно-белых фильмов Хича описывают цвета своих платьев — как, скажем, Марлен Дитрих в «Страхе сцены» (1950).

Впрочем, первый цветной фильм он сделал уже в 1948-м. Для надежности эксперимента Хичкок сам продюсировал картину, решив не тормозить производство после разрыва с Селзником. «Веревка», правда, отмечена не столько техниколоровскими изысками, сколько операторским мастерством: 81-минутный фильм снят как бы одним кадром (девять монтажных склеек сравнительно искусно замаскированы).

О длине планов и количестве монтажных склеек в отношении Хичкока вообще говорят чуть ли не чаще, чем о содержании его картин. Покадрово разобрана знаменитая сцена с кукурузником из «На север через северо-запад» (1959), длящаяся 9 минут 45 секунд. Еще детальнее изучена сцена в душе из «Психо», которой формально посвящен документальный фильм «78/52» (2017), где деятели киноискусств восхищаются этим эпизодом, фильмом и Хичкоком вообще. 78 секунд, 52 кадра — таковы характеристики этапной для хоррора, кино и режиссера сцены.

Что касается цвета, то с ним Хичкок обходился аккуратно, предпочитая использовать как колоритную надстройку к привычному балансу света и тени. Любимая режиссером дихотомия блондинки и брюнетки заиграла новыми оттенками, обивки купе и одеяла в номерах (например, в «На север…» или «Головокружении») окрашивались то в умиротворяющий зеленый, то в тревожный желтый, в ключевых сценах алармистски вспыхивал красный (в «Марни» режиссер несколько перекрутил этот прием), а смятение героев проступало сквозь фильтры дремотно-синего или гипнотизирующих изумрудного и пурпурного. По поводу цветовой дифференциации кошмаров — все наглядно проясняет сцена сна из «Головокружения» (1958).

С этой новацией Хичкок справился, хотя не во всех картинах палитру можно отнести к лучшим орудиям режиссерского арсенала. Последние его фильмы словно мучились от необходимости цвета, хотя, если было нужно — например, в «Психо» или «Не том человеке» (1956), — Хич легко возвращался к выпуклому языку монохрома. Однако блеклая гамма «Семейного заговора» роднит кинематографическое прощание постановщика с не лучшими образчиками американского телевидения, пережившего к середине 1960-х золотой век.

Мыльный пузырь: как Хичкок освоил 3D?

Нельзя не вспомнить и единственный эксперимент Хичкока в формате 3D. В 1954-м продюсеры убедили его снять «В случае убийства набирайте «М» в новомодном формате. Хотя, если быть совсем точным, первые стереофильмы появились еще на заре кинематографа, в конце 1890-х, а в 1952-м мода пережила новый виток. Камерный триллер о муже, стремящемся убить богатую жену, которая его разлюбила, и так не походил на идеальный сюжет для 3D-формата, а к 1954-му интерес зрителей к летящим в зал предметам заметно снизился. Сам Хичкок охарактеризовал ситуацию так: «Чудо длилось девять дней, и я пришел на девятый». Впрочем, «М» демонстрировался и в классическом формате, а филигранную режиссуру без специальных очков высоко оценили зрители, критики и Американский киноинститут.

Corbis via Getty Images

II. Криминальный Хичкок: как он пугал и чего боялся?

О таланте бояться Альфреда Хичкока ходит не меньше легенд, чем о даре пугать. Дескать, учеба в иезуитской школе приучила его страшиться наказания, а эпизод в тюрьме закрепил эту боязнь, помножив на недоверие к полицейским. То ли за какой-то проступок, то ли в воспитательных целях, согласно апокрифу, отец Хичкока привел сына в участок и заставил несколько часов просидеть в камере. Вдобавок Хич побаивался женщин и вообще окружающих, что выливалось в многочисленные розыгрыши и двусмысленности. Так он, вероятно, пытался отгородиться от возможных боли и унижения, которые сполна перенес в детстве. Из более специфических ужасов можно выделить страх вождения автомобиля, болезненную чистоплотность и совсем фантастический пунктик — неприятие яиц или омлетов.

Неудивительно, что человек с таким количеством фобий умел забираться под кожу окружающим и зрителям: взору Хичкока открывалась потенциальная опасность любого предмета и явления.

Обитель зла: как Хичкок использовал тревоги современности?

Хич, конечно, умел нагнетать, сгущать тени и заставлять жутко звучать тишину или окружающий мир, но нельзя списывать со счетов и его чувство повседневности. Можно даже наотмашь охарактеризовать режиссера как гения медиума: он мастерски пеленговал уровни и форматы удовольствия и тревоги, которые в жизнь человека привносили газеты, бульварное чтиво, радио, кино, телевидение и даже транспорт.

Медиа по Хичу — вечный источник тревоги: СМИ сообщают о беглых преступниках, а криминальные романы заставляют скучающих обывателей фантазировать об идеальном убийстве. И если подобная одержимость у Бруно из «Незнакомцев» мотивируется жестоким отцом и, возможно, умопомешательством, то глава семейства из «Тени сомнения» (1942) занят этим ради забавы, а один из героев «В случае убийства набирайте «М» — профессиональный детективщик. Смерть — единственное, что сообщает пикантность жизни лучше обычной, даже если речь о жестоком убийстве.

«Психо» — вообще фильм, снятый с точностью и методичностью рапорта: достаточно взглянуть на титры и представить закадровые разговоры, который слышит в голове Джанет Ли, как опрос свидетелей. Они говорят, словно дают комментарии репортеру. Надпись «Конец» после классического монолога Нормана Бейтса (Энтони Перкинс) напоминает печать или роспись под протоколом.

Legion Media

Кадр из фильма «Незнакомцы в поезде»

Поезд — еще один из центральных героев фильмографии Хича (хотя не чурался он автомобилей, пароходов, лодок, самолетов и других средств передвижения). Здесь исчезает пожилая мисс Фрой (Мэй Уитти), превращая подвижной состав не только в место действия комичного детектива (важнейшие данные доверили отставной учительнице музыки!), но и в карту геополитической борьбы (угроза Второй мировой). В «Незнакомцах в поезде» именно на колесах — в промежутке между городами — вызревает дьявольский план двойного убийства со стертой мотивацией. В «На север…» поезд становится прибежищем Роджера Торнхилла (Кэри Грант), который скрывается от полиции и преступников, параллельно флиртуя с Ив (Эва Мари Сейнт), которая не та, кем кажется.

Хичкок же, думается, воспринимал транспорт как отрыв от цивилизации. Лучше всего это демонстрирует «Спасательная шлюпка» (1944), где группа выживших с потопленного фашистами корабля пытается решить, куда им плыть (кризисная демократия или демократия в кризисе), а затем — как поступить с немецким моряком, которого они вылавливают из-под обломков. В экстремальной ситуации — на расстоянии автомобиля, поезда, корабля от привычного, размеренного — вскрываются разные человеческие качества, а также обнаруживаются многочисленные страхи.

Расстояние вообще любимая хичкоковская категория: его мизансцены, крупные планы и панорамы нацелены подсчитать миллиметры, дюймы, аршины между предметами, фигурами, зданиями. Конечно, Хич не доверял замкнутым пространствам, и даже дом у него не всегда выступал крепостью (хотя все самые жуткие приключения таятся за углом, в пути или другом городе). Но дом напротив — как в «Окне во двор» (1954) — мог быть отражением собственного благополучия, намеком на ужасы, которые творятся под собственной крышей. Как буквально, так и фигурально — в голове.

Кажется, занимал Хичкока и такой парадокс, как дистанция между людьми, непонимание, возникающее между близкими — родственниками или теми, кто сидит в одной комнате. Как ни парадоксально, телефон в его фильмах редко подводит человечество, заставляя четко и порой излишне откровенно формулировать свои желания (так Гай из «Незнакомцев» проговаривается, что хотел бы задушить жену). Этот божок нуара — а кинематографическая эстетика черного фильма сильно повлияла на Хича — становится и центральной фигурой в «В случае убийства набирайте «М», где супруг контролирует умирание жены дистанционно. Опять же пик коммуникации: не сразу, но истинный характер их отношений этот эпизод проясняет четче, чем взгляды, уловки и двусмысленные фразы.

Tom King / Mirrorpix via Getty Images

Ген ужаса: как Хичкок превращал повседневность в корриду?

Занятно, что практически все фильмы Хичкока можно прочитать как истории сугубо семейные или бытовые. Английская версия триллера «Человек, который слишком много знал» (1934) строится на потере родителями дочери, к которой они относились с демонстративным пренебрежением. Получались эдакие семейные ценности с перестрелкой и угрозой мировой войны (один, кстати, из звучащих рефреном страхов Хича). В «Леди исчезает» Айрис Хендерсон (Маргарет Локвуд) спасается от скучного брака в объятиях нахала-музыканта Гилберта (дебют Майкла Редгрейва), как старушка Европа — от войны. «Тень сомнения» вообще начинается с программного монолога старшей дочери Чарли (Тереза Райт) об ужасе обывательского счастья. Мол, вся надежда на развеселого дядю (Джозеф Коттон), в честь которого ее назвали, а то с ума спрыгнуть можно в духоте нормальности.

Побегом от рутины и заняты хичкоковские герои. Уже в «Саде наслаждений» — протоверсии «Шоугелз» — в кабаре мужчины шли за зрелищем, отличным от семейного, а девушки — за лучшей участью и, возможно, славой. В «Окне во двор» уязвленный в маскулинности фотограф Джефф (Джеймс Стюарт), вынужденный просиживать сутками с гипсом у окна, чуть ли не воображает убийство, чтобы убедить себя унять мачистские понты и жениться на Лизе (Грейс Келли).

Популярный хичкоковский троп «не тот человек» работает не только как «ложно обвиненный», но и как история про ощущение не своего места. Ким Новак в «Головокружении» якобы воображает себя собственной прабабкой, примеряя ее травму потери ребенка и социального статуса. Ловеласом из бондианы прикидывается Роджер Торнхилл, которого комично плотно опекает мать. Непонятно, кто на самом деле дядя Чарли из «Тени сомнений», которого можно заподозрить не только в преступлениях, но и в ложной идентичности: возможно, он на самом деле никакой не «мамин брат».

От офисного затворничества и невозможности брака бежит с деньгами героиня «Психо». Настоящий поединок устраивают две супружеские пары в «Семейном заговоре»: чета аферистов против гадалки и ее мужа-водителя; аляповатая экранизация застольного спора двух семей, где каждая пытается доказать свое превосходство. Побеждает самая слаженная команда. Не удивительно, что мрачные сюжеты Хича часто заканчиваются браком — хотя и не все.

Кадр из фильма «Головокружение»

Ни на что не намекаю: проходит ли Хичкок проверку временем?

Самое время вспомнить сложные отношения Альфреда Хичкока с женщинами на экране и в жизни.

Единственный брак — с Алмой Ревиль, монтажеркой и сценаристкой, с которой они познакомились в 1923 году во время работы над картиной «Женщина к женщине» Грэхэма Каттса. Поженились они только в 1926-м, хотя Хичкок сделал предложение в год знакомства. Возможно, Алма стала первой и единственной женщиной в жизни Хича. В 1928-м у них родилась дочь Патриция Хичкок, ставшая актрисой и сыгравшая в четырех фильмах отца, а также в эпизоде «Альфред Хичкок представляет».

Семейная идиллия частично строилась на бытовой и психологической зависимости Хичкока от супруги — с его многочисленными страхами это неудивительно. Хотя многие примы, работавшие с Хичем, — от Марлен Дитрих до Грейс Келли — отмечали его удивительное обаяние. Впрочем, за режиссером отмечают склонность к двусмысленным разговорам (таков, помимо всего, был его метод избавляться от надоедливых собеседников), странным розыгрышам и собственничество в отношении актрис. Самый жуткий кейс, вероятно, касается Типпи Хедрен, при помощи которой Хич пытался возместить потерю важной фигуры для своего пугающего царства — Грейс Келли. В автобиографии Хедрен обвиняла режиссера в сексуальных домогательствах, психологическом насилии и странных выходках: так, он подарил ее дочери, в будущем тоже актрисе Мелани Гриффит, куклу матери, лежащую в гробу. Хичкоковеды и съемочная группа бросились опровергать эти обвинения, но не меньше вопросов вызывают и экранные образы.

Фирменная хичкоковская блондинка — обычно в меру невинная женщина в сложных обстоятельствах — сама по себе сегодня устаревшее клише. Однако Хичкок полагался не только на парикмахерские особенности нуара или на дух времени. Согласно цайтгайсту уже в «Шантаже» и «Человеке, который слишком много знал» он намечает пугало «сильной и независимой женщины», которой ее самость выходит боком: первая убивает навязчивого ухажера, пытающегося ее изнасиловать, вторая — вынуждена смириться с приматом семьи над увлечениями (стрельбой по тарелочкам). Апофеозом этого страха перед суфражистским движением оказывается журналистка Конни Портер (Таллула Бэнкхед) из «Спасательной шлюпки», которая готова дать человеку умереть, лишь бы сделать красивый кадр, бесконечно набивает себе цену, со всеми препирается, пытается писать книгу на волоске от гибели, а в итоге сдается скале мужского терпения.

Capital Pictures / Legion Media

Хичкок, Марлен Дитрих и Джейн Уайман

Добрая половина героинь Хичкока — наивные ангелочки (Айрис из «Леди исчезает», Чарли из «Тени сомнений»), вторая — двуличные, изменчивые, склонные к манипуляциям. Циничным чудовищем до поры до времени предстает Шарлотта (Дитрих) в «Страхе сцены» (1950), а как бы дублирующая ее молодая актриса Ив (Джен Уаймен) иллюстрирует догму, что женщины всегда играют — потому из них выходят порой гениальные актрисы. Ким Новак в «Головокружении» примеряет сразу три маски (одна из них настоящая), а Марни (Хедрен) из «Марни» (1964) — отвязная авантюристка с детской травмой, превратившей ее в мужененавистницу (стоит заметить, что лечится это насильственным браком с персонажем Шона Коннери).

Однако во многих фильмах Хича есть задел — та самая патентованная двусмысленность — между тем, что видят зрители и что он показывает. Сам вуайеристский характер его кинематографа указывает на торжество вожделеющего и страшащегося мужского взгляда, что предлагает многие из фильмов смотреть критически. Делать оговорку, по чьей версии героиня «На север…» Ив Кендалл способна не моргнув глазом использовать себя как инструмент шпионской игры. Спать со злодеем Филиппом Вандамом (Джеймс Мейсон) для спецслужб и поддаваться обаянию героя, следя за ним для международного преступника. Богатая почва для (психо)анализа социальных матриц.

Legion Media

Кадр из фильма «Окно во двор»

Однако любит Хич и крупные планы женских лиц (из них можно составить потрясающую галерею), в особенности — женский взгляд. Изредка, как в «Окне во двор», это действительно можно засчитать за female gaze: героиня Грейс Келли активно участвует в расследовании Джеффа и дает ему толковые подсказки, которые раскрывают картину происходящего. Более того, изображение Лизы Фремон на обложке глянцевого журнала вступает в конфликт с ее реальной личностью, как бы отделяя тиражируемый женский образ от подлинного.

Еще более проблематично изображение Хичкоком гомосексуальности: от пары чопорных любовников в «Леди исчезает» или убийц-ницшеанцев в «Веревке» до злодейского миньона Леонарда (Мартин Ландау) в «На север…» или Нормана Бейтса в «Психо».

В криминогенном мире Хича, впрочем, все — преступники, реальные или потенциальные. Обычных людей — или, как написали бы на имиджборде, «нормис» — ему было свойственно подозревать в чем-то дурном, а следовательно, видеть и в норме деспотичный пресс, уродующий психику как женщин, так и, например, гомосексуалов.

Лучше всего эта неаккуратная двусмысленность выражена в «Психо» и «Птицах» — двух фильмах, как считается, о материнской гиперопеке. Превращение Нормана Бейтса в убийственную дрэг-квин мотивируется некоторым внутренним конфликтом и классифицируется как патология (необходимое уточнение с точки зрения «нормы», которую Хич и так раскачал, показав под носом у Кодекса Хейса женщину в бюстгальтере). «Птиц» принято интерпретировать как буйную материнскую ревность, но масштаб бедствия и его жертвы не совсем вписываются в эту концепцию. Потому, опираясь на монолог Лидии Бреннер (Джессика Тэнди) о покойном муже и взрослом сыне, резонно предположить, что стихийную форму принимает женский страх перед мужским миром, где муж, сын и сосед — залог спокойной жизни, в которой вся энергия должна уходить на дом и быт.

Legion Media

III. Месье знает толк в извращениях: какой след оставил Хичкок в кинематографе?

Long story short: влияние Альфреда Хичкока на кино — тот еще детектив. Он ввел термин «макгаффин» и впервые использовал dolly zoom (или контр-зум). Первое — это нечто зачинающее сюжет. Обычно оно остается за кадром или оказывается несущественным (хрестоматийный пример — чемоданчик с подсветкой, то есть богатством, в «Криминальном чтиве»). Контр-зум — оптический прием, когда лицо или фигура на первом плане приближается к зрителю, а фон, напротив, убегает, создавая эффект движения или головокружения (угадайте, в каком фильме Хичкок его впервые использовал).

Что касается влияния не технического, а стилистического, то очередь выстроится от Лондона до Голливудских холмов. Хотя не всегда хичкоковские приемы усваивались авторами, фильмами, жанрами и кинематографиями напрямую, что усложняет сыскную задачу.

Влияние Хичкока испытывали режиссеры от Стивена Спилберга и Брайана Де Пальмы — самого изобретательного и прямого наследника Хича — до Жауме Кольет-Серры. Частицы его ДНК обнаруживают во французской «новой волне», авторы которой считали Хичкока едва ли не главным режиссером на планете (Трюффо даже сделал подробнейшую книгу интервью с мастером в 1966 году), а также то ли в слешерах (с которыми его роднит только любовь к крупным планам рук и ножам), то ли в по-настоящему повлиявшем на американский хоррор итальянском джалло (мистические детективы тоже тяготели к эскападам). И если новая волна вдохновлялась американской криминальной классикой, а новый Голливуд действовал иногда с оглядкой на нацию синефилов, то и здесь немудрено найти влияние Хича.

Как бы там ни было, сэр Альфред Хичкок стал брендом — не случайно его сериал маркировался узнаваемым силуэтом, который он сам, кстати, и нарисовал. А когда дело касается брендов, сложно отличить, кто его носит, потому что модно, кому досталось от старших братьев и сестер, а кто по‑настоящему ценит дух франшизы — как Де Пальма, который выкрутил вуайеристские и патологические мотивы так, как не снилось режиссеру, заставшему Викторианскую и росшего в Эдвардианскую эпоху.

Впрочем, набивать себе цену он всегда умел: достаточно вспомнить рекламную кампанию «Психо», когда людей заставили не спойлерить, а опоздавших не пускали на сеанс. Что бы Хичкок ни делал — пугал, смешил, отвращал, интриговал, — дело свое он знал, как матерый титровальщик.

Альфред Хичкок

Имя: Альфред Джозеф Хичкок

Основные DVD: 39 шагов (1935), Леди исчезает (1938), Ребекка (1940), Shadow Of A Doubt (1943), Notorious (1946), Незнакомцы в поезде (1951), Заднее окно (1954) ), Головокружение (1958), На север к северо-западу (1959), Психо (1960), Птицы (1963)

Оскар: Премия Ирвинга Тальберга (1968)

Его собственными словами: «Я типографский директор.Если бы я сделал «Золушку», публика сразу же стала бы искать тело в карете ».

Сделайте полет фантазии и представьте, если бы Альфред Хичкок занимался сегодня своим делом в Голливуде. Вернувшись на свою старую универсальную площадку, он, вероятно, сколотил бы один или два залога, сыграл бы себя в Симпсонах, исполнительный продюсер эпизодов Альфреда Хичкока представляет CSI Leytonstone (место его рождения) и все еще находил бы время для необычного дизайна. растереть всех неправильно — возможно, кадры из римейка «Доброй Уиллы Хантинг».

Но дело в том, что вам не обязательно представлять Хичкока в современных фильмах, семена его блеска разбросаны по нынешнему урожаю голливудских хелмеров. Способность Спилберга манипулировать аудиторией. Контролируемая точность Манна. Отстраненное ликование Коэнов. Искаженный сексуальный подтекст Линча. Бесстыдная самореклама Тарантино. Линия талии Майкла Мура. Все это присутствует в Хичкоке. Каждый режиссер, работавший за последние тридцать лет, был тронут величием Хичкока, некоторые легко (вдохновленная головокружением Вачовски погоня на крыше в «Матрице»), другие — оптом (Мел Брукс «Высокая тревога», карьера Брайана Де Пальмы).Как бы то ни было, его много раз удостоили звания хваленого автора — Тарантино однажды назвал исследование своей работы «Film Buff 101» — влияние Хичкока через 25 лет после его смерти все еще не имеет аналогов.

Хичкока — это 54-летняя карьера в 65 фильмах, на двух континентах и ​​практически во всех технических революциях (тишина, звук, даже цвет, как в Dial M For Murder, 3D). Было несколько странных экспериментов: переделать свой собственный фильм 1934 года «Человек, который слишком много знал», примерно 22 года спустя, выдав десять длинных дублей за один цельный кадр (Веревка) и создав целую драму в пределах спасательной шлюпки (э-э Спасательная шлюпка). ).Были некоторые отклонения от домашнего стиля; романтическое безумие мистера и миссис Смит, драма зала суда «Дело Парадина» и, в музыкальной пародии «Звонок Элстри», причудливое зрелище режиссера Альфреда Хичкока драки с заварным пирогом. В пути также были некоторые осечки; Страх сцены, Порванный занавес, Топаз. Но даже драндулет несут в себе отличные вещи — посмотрите кулачный бой в «Порванном занавесе», который демонстрирует, как трудно на самом деле убить человека, — а фильм Хичкока всегда воспевал возможностями кино.

От своей ранней британской работы — Номер 13 до гостиницы «Ямайка» — до блестящих и стильных американских фильмов — от Ребекки до «Семейного заговора» — величайшего кинематографиста-тяжеловеса (в конце 30-х годов Хичкок весил 300 фунтов), который был самым великим кинорежиссером: Приятное для публики бравурное кино, которое может быть восторжено массами, но все же достаточно сложное, чтобы над ним изучали умные четырехглазые ученые. Ни один кинорежиссер не может сосчитать в своем резюме столько великих фильмов; (глубокий вдох) «39 шагов», «Леди исчезает», «Ребекка», «Тень сомнения» (по общему мнению, личный фаворит Хичкока), «Печально», «Незнакомцы в поезде», «Окно в заднее окно», «Головокружение», «На север к северо-западу», «Психо», «Птицы».А это просто шедевры, с которыми не поспоришь. В процессе он также изобрел кинорежиссера как публичного деятеля, появляющегося в его собственных фильмах (начиная с «Квартиранта»), распространяя свой образ на книги и телевидение и предлагая красочные, обычно совершенно ложные звуковые фрагменты в интервью.

Известный мастерством создания обязательных к просмотру декораций — ударов из душа, опрыскивания пылью, птичьих атак на чердаке — настоящий навык Хичкока заключался в создании глупых, часто неправдоподобных историй, захватывающих и навязчивых.Изучите основы повествования «39 шагов», «Головокружение» или «К северу через северо-запад», и вы обнаружите, что они построены на основе совпадений и абсурда. И все же кинематографическая ловкость рук настолько искусна, атмосфера настолько опьяняет, что вы ни разу не усомнились в этом. Что отчасти делает фильмы такими богатыми, так это динамика между холодным, расчетливым подходом Хичкока и человеческими страстями (и извращениями) персонажей, пойманных в ловушку его мрачного мира. В конце жизни Хичкок признал, что двумя из его тогдашних виноватых удовольствий были быдло-угощение Берта Рейнольдса Смоки и Бандит и притча о дворняге Диснея Бенджи.Оба разделяют незамысловатую легкость, которая редко пронизывала его собственные работы. Хотя в фильмах присутствует игривость (особенно в британских фильмах и «Поймать вора»), фильмы Хичкока могут похвастаться редким в американском кино пессимизмом.

Под влиянием русского торговца ужасами Вэла Льютона, испанского сюрреалиста Луиса Бунуэля и немецкого экспрессиониста Фрица Ланга-Хичкок назвал своим любимым фильмом Der Mude Tod (1922) Ланга. преобладают эмоциональная дисфункция, вуайеризм, сексуальная вина, обвиняемые невиновные мужчины, ледяные блондинки, властные матери и психоубийцы — все это разыгрывается на фоне умышленно хитроумных проекций на задний экран и часто заканчивается погоней за знаменитой достопримечательностью.Отмеченный постоянным сотрудничеством с гениальными мастерами — композитором Бернардом Херрманном, кинематографистом Робертом Берксом, редактором Джорджем Томазини и гуру графики Солом Бассом — он остается одним из самых последовательных видений в истории кино: уберите его имя из титров, и вы все равно сможете идентифицировать режиссера в сердцебиение.

Часто неправильно цитируемое заявление Хичкока о том, что актеры «подобны скоту» — он на самом деле сказал, что с актерами следует обращаться как со скотом — противоречит тому факту, что многие из лучших голливудских деятелей сделали свои лучшие работы под его руководством.Кэри Грант, Ингрид Бергман, Энтони Перкинс, Шон Коннери (в Марни Хичкок демонстрирует тьму, подразумеваемую в Джеймсе Бонде) и, в частности, Джеймс Стюарт нашел глубины и тона, которых они никогда не нашли больше нигде. С его недооцененным мастерством с актерами связаны острые ощущения от технической уверенности, ощущение того, что камера и монтаж всегда находятся точно в нужном месте в нужное время. Стиль отдаленный, элегантный и лаконичный — когда Хичкок получил премию Ирвинга Тальберга на церемонии вручения «Оскар» 1968 года, он произнес самую короткую благодарственную речь за все время: «спасибо» — собранную с такой точностью, которая по сравнению с ней заставляет швейцарских часовых мастеров выглядеть небрежно.Тем не менее, во всем застегнутом формализме есть моменты дикого экспрессионизма — последовательность снов, созданная Дали в Spellbound, вспышки красного цвета, указывающие на психологический шрам Марни, — которые удивляют и подавляют вас.

Перед смертью в 1980 году он шутил, что хотел, чтобы на его надгробии был высечен девиз «Вот что происходит с маленькими мальчиками, когда они непослушны». Это подходящая эпитафия для человека, который всю свою карьеру упивался жизнью, выходящей за рамки милости и условностей. Тем не менее, возможно, то, что у него получилось, одинаково уместно: ода соучастию и его любовь к плохим шуткам: «Я участвую в заговоре».И, к счастью, он впустил и остальной мир.

.

Альфред Хичкок — Википедия, entziklopedia askea.

Орайндик эз даго «Альфред Хичкок» изенеко артикулурик

• Begiratu berriro ere ea ondo idatzi duzun artikuluaren izena. Gogoan izan euskarazko Wikipedian gai konkretuen inguruan ez diren artikuluen izenaren bukaeran ez dela -a mugatzailea jartzen (адибидез: «этксе» да артикулуарен изенбуруа, эта эз) «этксеэ».
• Контуан изан, халабер:
  • Artikulu hutsak edo informazio minimoa dutenak segur aski ezabatu egingo direla, zirriborro bat izatera ere heltzen ez badira.
  • Publizitate edo autopromozio artikuluak ezabatuko direla. (Ikus, gainera, zer ez den Wikipedia.)
• Kontsulta ezazu izen honekin hasten diren artikuluen zerrenda.
• Википедия orri honetaranzko loturak dituzten orriak zein diren ikus dezakezu.
• Jada izen honekin artikulu bat sortu bazenuen, garbitu katxea zure nabigatzailean. Hala ere azaltzen ez bada, agian administratzaileren batek ezabatu du.

Artikulua Wikipedia honetan ez badago oraindik:
Sortu ezazu

.